Старик и девочка
Галинка спала.
Она не слышала, как в электричку вернулся Мак, как озабоченно суетился вокруг нее… Как сигнал тревоги переполошил весь воздушный корабль. Девочка не видела, как прилетел Горный и постепенно успокоил испуганную станцию. Давно проснулась от непонятного сна Рая, проснулся и вышел из кабинета Ролинский, который тоже, по его словам, неожиданно заснул во время работы. А Галинка все еще спала, комфортно устроенная на том же диванчике в комнате Мака, где она впервые увидела на стенах станции изображения облаков. Она спала уже двадцать часов.
Днем к станции, стоявшей на аэродроме, примчался белый самолетик, привез к Галинке из города известного врача.
Но врач не знал, как разбудить Галинку; он выслушивал ее сердце, сгибал ей руки, поднимал веки и пытался заглянуть в уснувшие глаза. Затем достал какие-то лекарство и, влив несколько капель ей в рот, заинтересованно прослушал пульс. Наконец устало сел на стул и в задумчивости долго протирал очки.
— Что вы думаете, товарищ врач? — резко спросил его Мак. Он сам ухаживал за своим другом и целый день просидел у Галинки. Беспокоясь о ее здоровье, мальчик вызвал уже трех врачей. Мака очень возмущала их беспомощность.
— Гм, — сказал врач, — девочка спит. Пульс у нее нормальный, дыхание хорошее…
— Но она спит почти сутки и никак не проснется! — сказал Мак.
— Ну, как дела?.. — спросила, зайдя в комнату, озабоченная Рая. Следом за ней зашел и Горный. Врач начал излагать свое мнение, стал сыпать медицинскими терминами. Очевидно, особый вид летаргии, а может, сонная болезнь или же просто… глубокий гипноз.
— Гипноз?.. Возможно… — живо сказал Горный.
Рая рассказала, в каких условиях, где и как уснула Галинка. Добавила, что и сама неожиданно крепко уснула и дети не могли ее добудиться.
Врач подумал и предложил перевезти Галинку в больницу. Там можно попробовать проделать над ней некоторые манипуляции. Если сон затянется, понадобиться наладить искусственное питание.
— А бывает такой сон, — вдруг спросил врача Мак, — после большого нервного напряжения?
— Я думаю, бывает, — сказал врач. — А разве девочка пережила какое-то сильное нервное напряжение?
— Было дело, — быстро сказал Мак.
Горный посмотрел на сына, и Мак отчетливо почувствовал в его взгляде молчаливый упрек. Да, это он, Мак, виноват в том, что случилось с Галинкой.
Врач еще раз наклонился над девочкой, проверил ее пульс. Сейчас он вернется в больницу и приготовит для нее место. Сегодня же будет созван консилиум. Девочку можно доставить на самолете. О, и у них есть свои самолеты.
Врач вышел в сопровождении Горного и Раи, а Мак опять остался один рядом с Галинкой.
Галинка пошевелилась. Мак с надеждой посмотрел на нее. Но лишь золотые волосы рассыпались по подушке и смуглая ручка беспомощно свесилась с дивана.
Мак печально склонил голову. Он готов был заплакать. Разреветься в три ручья, как когда-то Галинка под деревом, когда они с папой нашли ее. Бедная девочка!.. В последние дни она была такой храброй и не уронила ни капли дождя во время ночных приключений…
Да, он и только он был виноват в том, что произошло с Галинкой. И папа прав, глядя на него с укоризной. Она еще маленькая и совсем недавно боялась пауков… А этой ночью ей пришлось совершить прыжок в атмосферу, а затем остаться одной в молчаливой электричке, где таким крепким сном спала Рая.
Мак вспоминал свои поступки, и ему казалось, что он понаделал ошибок. Разве так поступают настоящие пионеры, разве такова пионерская выдержка?..
Правда, он все-таки разоблачил невидимку и получил от папы короткое «спасибо» за фото, на которых расплывчатой медузой разгуливала по электричке таинственная фигура. Он сумел быстро пробраться на корабль и сигнализировать отцу, помешав тем самым каким-то таинственным действиям… Но ведь можно было обойтись «без паники», как укоризненно сказал ему отец. И он прав!
Мак высмеивал трусость Галинки, а сам растерялся в самый решительный момент. Поступки его утратили ясность, логичность… Вместо того, чтобы сигнализировать радисту, вызвать его, а самому в это время послать радиотелеграмму отцу, он оставил своего друга Галинку в комнате, где только что бродил невидимка. Глупец!.. После он заподозрил во всем старика Ролинского, тогда как профессор также проспал почти сутки… А она, она… может, и не проснется.
Галинка слабо застонала. Ей, видимо, снилось что-то страшное. Мак ласково погладил ее волосы, и она затихла…
В комнате было душно. Вентиляторы почти не давали прохлады. Штора на открытом окне словно пылала огнем.
Мак еще больше погрустнел. Он вспомнил про суховей, страшный суховей, который, по сегодняшним сообщениям, должен был задуть ночью. Если они не создадут сегодня полосу настоящих дождей, суховей сожжет цветущие поля, вытянет всю влагу из растений… А тем временем какой-то пакостник, неизвестно кто и почему, может вновь сорвать дождь…
Кто-то тронул сзади Мака за плечо. Он вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял Ролинский с Марго на руках…
— Видите ли, — моргая глазами, робко сказал он. — Я вот принес киску… Девочка до сих пор больна?.. Может, она поиграет с кошкой?.. Ей так нравилась моя кошка.
— Да она же спит!.. Понимаете, спит!.. И не просыпается, — с досадой сказал Мак.
Ролинский выпустил кошку и, затаив дыхание, поглядел на диванчик. Чувство заботы и сострадания к девочке промелькнуло на его лице, и это немного смягчило сердитого Мака.
— Ее сейчас заберут в больницу, — сказал Мак. — Что это за сон, неизвестно, но он может перейти в серьезную болезнь, например, в нервную горячку.
— О, — испуганно сказал старик, — бедная девочка!..
Он растерянно оглянулся вокруг и вдруг обратился к Маку.
— Знаете что, позвольте мне попробовать ее разбудить.
— Вам?.. — удивился Мак.
— Мне, — оживился профессор. — Видите ли, когда я жил на Кавказе, то часто наблюдал особый вид летаргии. Понимаете, во время определенных изменений в атмосферном воздухе в организме начинается усиленное выделение молочной кислоты. Эта сонная болезнь с наибольшей силой охватывает именно молодые организмы. У меня со времен одной такой эпидемии сохранились лекарства. Лечат в одно мгновение.
Он вытащил из кармана маленькую бутылочку и рюмку и накапал несколько капель.
Мак колебался. Все смутные подозрения относительно Ролинского сразу всколыхнулись в его мозгу… Позволить ему подойти к Галинке?!
Но он не успел ничего сказать, потому что Ролинский, словно чувствуя его колебания, торопливо приблизился к Галинке и склонился над ней…
Мак бросился к нему. Но он уже влил в рот девочки лекарство и, держа ее за руку, ласково говорил:
— Проснись, девочка, проснись…
— Постойте, — крикнул Мак, — постой…
Мальчик не договорил: он увидел, как Галинка пошевелилась и, сладко зевая, открыла глаза…
Она обвела глазами Мака, приветливого Ролинского и засмеялась, увидев пушистую Марго…
— О, та самая кошка!
Между тем послышался какой-то шум, открылась дверь и вошел Горный.
— Приехали за девочкой, — сказал он и остановился при виде веселой Галинки с кошкой на руках.
А она слезла с дивана и вдруг с удивлением замерла, очевидно, что-то вспоминая.
— Дядя Горный!.. Мы с Маком прилетели на шарах. Знаете? И мы хотели поймать невидимку… Что же со мной было?.. Я спала? Долго?..
Она растерянно посмотрела вокруг.
— А знаешь, Мак, я видела паука, этакого здорового паука!.. И я его ни капельки не испугалась. А потом по комнате бегала метла! Честное слово! А может, мне приснилось?..
— Наверное, приснилось!.. — засмеялся Мак. Профессор громко чихнул, напомнив этим о себе.
— Это он разбудил Галинку! — радостно сообщил Горному Мак.
Ролинский отчего-то засуетился и, вынув какую-то бумажку, протянул ее Горному.
— Видите ли… — сказал он. — Вы приказали мне вылететь сейчас же для очередных наблюдений. А я, пожалуй, не могу лететь…
Он повернулся и побрел в коридор.
Горный прочитал бумажку. Лицо его сначала омрачилось, а потом засияло радостью.
— Знаешь, сынок, — сказал он. — По-моему, чертовщина с невидимкой уже закончилась.
