ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Кислорода оказалось мало. • «Ар» готовится к отлету. • В операционной. • К внепланетной станции. • Рассказ Ожегова. • В полете. • Клятва. • Диплом Икара

Ожегов был мертв. Он лежал на снежно-белом операционном столе в госпитале «Ара», восково-бледный, с вздувшимися венами на высоком лбу. Бескровные губы его были туго сжаты, судорога нечеловеческой муки исказила лицо.

Икар беззвучно плакал, прижавшись лицом к холодной руке отца, тело мальчика содрогалось от рыданий. Сирасколийцы в скорбном молчании стояли вокруг.

Ия установила, что смерть наступила от удушья. В то мгновение, когда Ожегова схватил гигантский ящер, в его баллоне были на исходе последние капли жидкого кислорода. В общей сложности до того, как Ия, Нор и Икар перенесли Андрея Дмитриевича на «Ар», он пробыл без воздуха восемьдесят семь минут.

Алюа вопросительно посмотрел на Ию. Девушка разогнулась, отложила в сторону длинную блестящую иглу с шариком на острие, которой она время от времени прикасалась к телу Ожегова, и чуть слышно сказала:

— Попробую что-нибудь сделать, но за исход ручаться трудно.

Словно подброшенный ее словами, Икар бросился к девушке.

— Спаси его, Ия, спаси его! — умоляюще закричал он, с внезапно вспыхнувшей надеждой. — Неужели его нельзя спасти?!

— Клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах — сказала она. — Успокойся, Икар, и пусть все выйдут. Мне надо остаться одной.

В голосе ее появилась не известная ранее Икару жесткость. Славная, добродушная девушка исчезла, сейчас у операционного стола стоял врач, сосредоточенный и неумолимый.

И сирасколийцы понимали это, они бесшумно друг за другом вышли в открытый люк. Алюа поддерживал ослабевшего от горя Икара.

«Ар» готовился к отлету. На Совете Экспедиции было принято решение отвести останки «Малахита» во внепланетный космический порт Сирасколии, где ученые и инженеры по чертежам землян могли бы отремонтировать его, построить новый двигатель и подготовить для возвращения на Землю.

— Пора приступить к работе, — сказал Алюа, — когда они вышли из операционной. — Надо соединить «Звездочку» с «Малахитом» и укрепить корабль между центральным и кормовым шарами «Ара». Этим займется аварийная группа во главе с Нором. К группе прикрепляется Икар.

— Но ведь тогда мне придется покинуть «Ар»! — воскликнул Икар. — И я не буду знать, как проходит операция! Разреши мне остаться здесь, Алюа!

— Ты пойдешь с аварийной группой, — строго сказал Алюа. — Наши люди не знают соединительных устройств ступеней «Малахита», а ты знаешь их. У нас осталось мало времени, Икар, и ты должен выполнить мой приказ…

Икар растерянно оглянулся на товарищей, ища поддержки, но все уже направились к шлюзовому отсеку за скафандрами. Тогда, привычным жестом откинув волосы, он твердо сказал:

— Хорошо, я выполню твой приказ, Алюа.

И, пошатываясь, пошел за Нором.

Алюа с сожалением посмотрел ему вслед. Мальчик не знал, что начальник корабля специально поручил ему эту работу, чтобы неизвестность ожидания меньше томила его, чтобы ему легче было пережить эти страшные часы, когда шла борьба со смертью, сразившей его отца.

Круто повернувшись, он пошел в рубку, соединенную телевизионной аппаратурой с операционной госпиталя.

Место посадки «Ара» отстояло от «Малахита» почти на две тысячи километров. Проще всего было бы, включив двигатели «Ара» на одну десятимиллионную их мощности, перевести звездолет к неподвижному цилиндру «Малахита». Но это могло вызвать сотрясение «Ара» и помешать операции, и Алюа приказал Нору использовать для буксировки систему гравитационных двигателей. Миниатюрные, заключенные в прозрачные кожухи из сетолита — металла с удивительными свойствами, созданного на Сирасколии, — они обладали колоссальной мощностью. Несложная система управления делала их просто незаменимыми при работах, связанных с перемещением тяжестей.

Повинуясь коротким указаниям Нора, Икар складывал рядом длинные узкие полоски металла, проводил по ним длинной иглой, присоединенной гибким проводом к огромному сверкающему пульту, на котором вспыхивали разноцветные лампочки, и листы намертво сшивались. Он записывал показания стрелок на приборах, но мысли мальчика были в операционной, где лежал сейчас его отец. И сердце Икара сжималось от неуемной тоски.

Вскоре маленький отряд, тяжело нагруженный аппаратурой, вылетел к «Малахиту». И Икару пришлось сосредоточиться на работе своего двигателя, чтобы не отстать от других и не уронить очень хрупкие на первый взгляд приборы, нести которые ему поручил Нор. Передавая приборы мальчику, Нор сказал, что, если они разобьются, восстановить их будет невозможно.

Цепко сжав подлокотники кресла и подавшись вперед, Алюа впился взглядом в экран телевизора. Он видел, как, нажимая на различные кнопки, Ия окружила операционный стол десятками приборов. Они свешивались с потолка, толпились у изголовья, сверкающие красными и синими глазками лампочек, готовые вступить в борьбу за жизнь человека. Послушные мысли Ии, переданные через генератор биотоков, исследовали каждую клетку тела Ожегова, сердце, легкие, мозг…

Вот они отключили сердце, изолировали его от кровеносной системы и подали в него сильную струю свежей крови. Они продули легкие и наполнили их живительным кислородом, которого так не хватало ему восемьдесят семь минут назад. Они бомбардировали кору головного мозга омега-лучами, чтобы вызвать к жизни деятельность нервных клеток…

Но стрелки всех приборов продолжали оставаться на нуле.

Алюа на экране телевизора видел, как мелкие капельки пота покрыли лоб Ии. Мягким прикосновением манипуляторы стерли пот, но она, казалось, не замечала этого.

Губы ее беззвучно шевелились, казалось, девушка решала в уме какую-то трудную задачу.

Алюа никогда раньше не видел этого человека, распростертого на операционном столе. Но во всей Вселенной не было сейчас ничего, чего бы он, командир звездолета, не отдал, чтобы Ожегов очнулся от своего страшного сна. Алюа любил его, как сына, и даже больше, потому что это был человек, о встрече с которым он мечтал всю жизнь.

Алюа взглянул на хронометр — операция уже длилась два с половиной часа. Сколько еще сможет продержаться Ия?

И вдруг стрелка на приборе, контролировавшем сердечную деятельность Ожегова, чуть заметно дрогнула. В то же мгновение Алюа услышал ликующий крик Ии. Ожегов был спасен!

За дальнейшим ходом операции Алюа наблюдать не стал. Он мгновенно связался с аварийной бригадой.

Икар вместе с Нором укреплял на «Малахите» второй двигатель, когда услышал взволнованный голос Алюа:

— Возвращайся на корабль, Икар! Твой отец спасен!

«Ар» летел к внепланетной космической станции Сирасколии. В черной бездне космоса растворилась планета; Трит, и только красную звезду ее можно было еще некоторое время рассмотреть в мощные телескопы. Ожегов сидел в Зале Мудрости, держа в своих руках руку Икара, и глуховатым от волнения голосом рассказывал сирасколийцам о своих приключениях у дикарей племени нгхара.

— После двухдневного пути мы прибыли на родовую стоянку. Оказывается, дикари наблюдали за посадкой «Малахита» и выслали отряд, чтобы пригласить «посланцев неба» к себе. Племя нгхаро вело непримиримую вражду с пигмеями, а я как раз попал в их владения.

Нгхаро знакомы с огнем, живут не в пещерах, а в хижинах, кроме каменных, у них есть орудия из серебристого, очень легкого и прочного металла. Это — племя охотников, исключительно мужественных и добрых людей.

Меня окружили всеобщим поклонением. Мой скафандр, оружие, прожектор внушали им суеверный ужас. В селении мне отвели самую большую хижину. Возвращаясь с охоты, воины оставляли у нее лучшие куски мяса, съедобные коренья и плоды.

Три баллона кислорода позволяли мне без отлучек на корабль пробыть среди дикарей 16 с лишним суток. Двадцать часов нужно было на обратный путь — я мог передвигаться по планете значительно быстрее дикарей, сказывалась разница в силе притяжения Трита и Земли.

Через несколько дней я смог уже довольно сносно объясняться с дикарями. Язык у них несложный, основная масса слов обозначает названия предметов и действия. Я рассчитывал, что пробуду на Трите около тридцати лет, от знания языка племени зависели все мои дальнейшие планы.

Андрей Дмитриевич рассказывал, как он ходил на охоту вместе с дикарями, как помогал им уничтожать грозных хищников, которыми кишит планета. Во время коротких вылазок он убедился, что Трит богат железом, углем, нефтью и другими полезными ископаемыми. Разработку их Ожегов думал начать после того, как вместе с воинами племени возьмет на корабле необходимые приборы, инструменты и двигатели и установит связь с другими племенами, населяющими планету.

— На двенадцатый день, после того, как я покинул «Малахит», — говорил Андрей Дмитриевич, — я пошел к горному кряжу, примыкавшему к лесу, в котором располагалось племя, и богатому каким-то не известным мне металлом, тем самым серебристым металлом, которым пользовались дикари, чтобы разжигать костры. Металл горел при малом количестве кислорода в составе воздуха. Много его было у самой вершины высочайшей горы кряжа. Там он выходил обнаженным пластом.

С трудом добравшись до площадки, нависшей над пропастью, я почувствовал, что начал задыхаться. Во втором баллоне оканчивался кислород. А до выхода металла лезть еще надо было метров шестьдесят. Тогда я отстегнул от скафандра третий баллон, чтобы поставить его на смену, но вдруг какой-то страшный удар выбил его у меня из рук. Сверкнув на солнце, баллон полетел в пропасть.

Уже теряя сознание от недостатка воздуха, я увидел гигантского ящера, напавшего на меня. Я потянулся к пистолету, однако новый удар свалил меня с ног и я покатился в пропасть. Ящер подхватил меня…

Андрей Дмитриевич побледнел, вспоминая страшные минуты на обнаженной каменной площадке, нависшей над бездной. Икар крепко сжал его руку.

На корабле незаметно летели часы и дни полета. Все свободное время Ожегов проводил с Алюа. И всегда рядом с ними был Икар. Не довольствуясь биокибернетическими переводчиками, Андрей Дмитриевич начал изучать язык Сирасколии, перечитывал сотни книг, рассказывающих об этой удивительной планете, рассматривал карты и чертежи. Его киноаппарат, заряженный микропленкой, беспрерывно работал, чтобы запечатлеть все, чего еще не было на Земле; диктофоны спешили записать каждую мысль, каждое открытие, которое Ожегов делал для себя на «Аре».

Икар помогал отцу и очень гордился тем, что Андрей Дмитриевич поручил ему важнейший участок работы — изучение генератора биотоков и устройство автоматических переводчиков. В царстве машин, электронных устройств, копировавших человеческий мозг и его деятельность, верным проводником Икара был Нор Инд. Отцу во всем помогала Ия.

Красная стрела на гигантской карте звездного неба, занимавшей одиннадцатиметровую стену штурманской рубки, родившись в левом углу у планеты Трит, упорно продвигалась туда, где в туманном ореоле мерцали звезды Сирасколии.

Едва только оправившись от болезни и изумления, вызванного необычайной встречей, Ожегов расспросил Алюа о планах экспедиции.

— Мы хотим установить связи с планетами двойной 61-й звезды в созвездии Лебедя, — ответил Алюа. — Вот уже свыше ста лет мы с Сирасколии улавливаем непонятные сигналы, которые идут с одной из этих планет. Наши ученые пока еще сигналы расшифровать не смогли, но происхождение их не оставляет у нас сомнения — это радиосигналы, посылаемые разумными существами. Что в них — желание установить связь с другими планетами или мольба о помощи? Это и должна узнать наша экспедиция.

— А может, вы измените маршрут, и оба наши корабля пойдут на Землю? — спросил Ожегов. — Вы увидите наш мир во всем его своеобразии и величии, мы встретим вас как самых дорогих гостей.

Алюа улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Я думаю, что Совет Экспедиции пока (Алюа голосом выделил это слово) отклонит это приглашение. Счастливый случай, который свел нас в космосе, позволил нам много узнать о солнечной системе и вашей планете, о людях, населяющих ее. По вашим рассказам, книгам и фильмам, картинам и нотам, коллекциям и чертежам мы познакомимся с историей развития жизни на Земле, с богатством ее недр, со всеми основными достижениями землян в науке и технике. Узнав вас двоих, мы увидели, что люди Земли храбры и добры, честны и талантливы, что они умеют самоотверженно любить и неутомимо трудиться. Почти два десятилетия, которые мы затратили бы на путешествие до Земли и обратно, немного прибавили бы к нашим знаниям о вас по сравнению с тем, что откроют перед нами планетные миры Лебедя.

— Но я уверен, — продолжал Алюа, размеренно похлопывая небольшой крепкой ладонью по подлокотнику кресла, — что, раз встретившись, мы уже никогда не потеряем друг друга в просторах Вселенной. — Побывав на внепланетной станции Сирасколии, вы вместе с нашими учеными решите вопрос о постоянной связи между нашими планетами. И мы всегда будем знать, что где-то там, в бездне Галактики есть наши братья. Мы будем включать в эту великую связь все новые и новые планеты наших и других галактик, и она объединит в одну семью всю Вселенную.

Алюа говорил твердо и уверенно. В больших и выразительных глазах его горел неукротимый огонь, на одухотворенном лице разгладились глубокие морщины, немного непривычные для землян черты его сейчас казались законченными и прекрасными. Ожегов и Икар жадно впитывали каждое его слово: первый — как единомышленник и соратник, второй — как ученик и последователь.

И когда Алюа окончил свою речь, Андрей Дмитриевич встал и крепко пожал ему руку. Алюа правой рукой привлек его к груди, а левой обнял Икара, и так они стояли несколько минут в торжественном молчании, словно приносили священную клятву быть верным великому делу объединения миров, служения людям.

Прошло почти три земных года с того мгновения, как «Ар» и «Малахит» оставили Трит и, преодолев притяжение планеты, устремились к внепланетному космодрому Сирасколии. Для Икара это было время напряженной учебы. Как губка, воду, впитывал он в себя знания, которыми щедро делились отец, Ия, Алюа, Нор — все члены экипажа, горячо полюбившие угловатого подростка с пытливым взглядом голубых глаз и льняной шапкой волос. Икар вытянулся; благодаря ежедневным занятиям в спортивном зале под кожей у него налились тугие бугры мускулов, кварцевые лампы сделали кожу его смуглой и блестящей.

В день пятнадцатилетия, по постановлению Совета Экспедиции, Алюа вручил мальчику диплом инженера-механика главного двигателя, и теперь он нес вахту наравне со всеми членами экипажа.

Ожегов был занят огромной научной работой. Его помощником стала Ия. Вместе с нею он подготавливал материалы, которые «Малахит» после ремонта должен был отвезти на «Землю», обрабатывая данные астрономов «Ара» об этом совершенно неизученном на Земле участке галактики.

Ия оказалась не только замечательной помощницей, но и талантливой учительницей. Ожегова с каждым днем связывала с девушкой все более и более крепкая дружба.

Пройдя три четверти пути со скоростью света, «Ар» перешел на торможение, четыре месяца спустя на экранах локатора корабля замерцала крохотная голубая звездочка. Это был постоянный искусственный спутник Сирасколии — космический порт для ее звездных кораблей.