Глава 59
Лейтенант Биа всматривался в толпу с нарастающим чувством тревоги. Ему позвонили и сообщили, что на горе Ред Меса могут вспыхнуть беспорядки. Биа решил, что речь идет о всадниках-демонстрантах, но, когда приблизился к горе, увидел поток машин на Дагуэй и влился в него. До полицейского сразу дошло, что все эти люди, кем бы они ни были, не имеют никакого отношения к демонстрации навахо. Они везли с собой дробовики, сабли, кресты, топоры, Библии и кухонные ножи. Некоторые нарисовали крест прямо у себя на лбу, другие – на одежде. Очевидно, тут собирались религиозные фанатики, – по-видимому, после той телевизионной проповеди, о которой болтали на каждом углу. То, что толпа состояла из представителей всех рас – черных, белых, азиатов, даже индейцев, – немного успокоило Биа. Во всяком случае, они были не последователями Ку-клукс-клана или «Арийских наций».
Биа вышел из машины, одернул куртку, подбоченился, взглянул на тех, кто стоял к нему ближе всего, и произнес вполне дружелюбным тоном:
– Вожак у вас есть? С кем можно поговорить?
Из толпы вышел человек в линялых джинсах «Рэнглер» и синей рабочей рубахе. У него было суровое, коричневое от долгой работы в полях лицо, большой живот, короткие толстые руки и мозолистые пальцы. Из-за его ремня с ромбовидным рисунком торчал старенький «Кольт М1917» с рукоятью, отделанной слоновой костью. На пряжке поблескивал начищенный значок с распятием.
– Да, вожак у нас имеется. Бог. А вы кто такой?
– Лейтенант Биа, племенная полиция. – Пузатый был настроен враждебно, что напугало Биа. Однако ему самому следовало сохранять спокойствие и продолжать говорить в прежнем тоне. – Кто среди вас главный?
– Лейтенант Биа, у меня к вам один вопрос: вы христианин и явились сюда, чтобы драться?
– Драться?
– Армагеддон. – Пузатый для пущей убедительности положил руку на рукоятку револьвера.
Биа сглотнул, смачивая пересохшее горло. И пожалел о том, что не связался по рации с отделением и не попросил прислать подмогу. Вокруг него смыкалось плотное кольцо людей.
– Я христианин, но про Армагеддон не слышал.
Толпа молчала.
– Вы возрождали свою душу святой водой? – продолжал Пузатый.
Вокруг загомонили. Биа глубоко вздохнул. Не имело смысла вступать с собравшимися в религиозные споры. Следовало лишь остудить их воинственный пыл.
– А что это за Армагеддон? Может, объясните?
– Здесь, в этой самой горе, засел антихрист. Вот-вот вспыхнет битва Всемогущего Бога. Вы либо с нами, либо против нас. Решайте немедленно. Сию же секунду.
Биа понятия не имел, как лучше отреагировать.
– Думаю, вы в курсе, ребята, что находитесь на территории Страны Навахо. А эту гору мы сдаем в аренду правительству Соединенных Штатов.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Кольцо вокруг Биа стало еще плотнее. С минуты на минуту гнев фанатиков мог выплеснуться наружу. Лейтенант чувствовал это по запаху их пота.
– Сэр, – спокойно произнес он, – прошу вас, уберите руку с огнестрельного оружия.
Пузатый будто не услышал его.
– Я сказал: уберите руку с оружия.
«Божий воин» крепче сжал пальцы вокруг рукояти.
– Вы либо с нами, либо против нас. Какой вариант выбираете?
Биа не ответил. Фанатик повернулся к толпе и прокричал:
– Этот человек не разделяет нашего мнения. Он явился сюда, чтобы драться на другой стороне.
– Он, что, не понимает, на что нарывается? – воскликнул кто-то, и этот возглас эхом раскатился по всей округе. – Не понимает?
Биа медленно и молча отправился назад к машине. Пузатый достал револьвер и прицелился в него.
– Сэр, я не собираюсь воевать с кем бы то ни было, – произнес лейтенант. – Нет нужды в меня стрелять. Уберите оружие.
Пожилая женщина в рабочих сапогах и пастушьей шляпе, с иссушенным, как старая выделанная кожа, лицом, положила руку на руку Пузатого.
– Джесс, не трать понапрасну патроны. Этот человек – не антихрист, а всего лишь коп.
По толпе пронеслось волной слово «антихрист». Биа снова заключили в плотное кольцо.
– Сэр, я же попросил: уберите оружие.
Пузатый неуверенным жестом опустил руку с револьвером.
– Дай-ка сюда свой «кольт», Уайатт Эрп! – Женщина выхватила оружие из руки бойца, вытащила патроны и бросила их вместе с револьвером в сумку, висевшую у нее на плече.
– Никакого антихриста здесь нет, – сказал Биа, стараясь не показывать, что до смерти напуган. – Вы на территории Страны Навахо и пересекли границу незаконно. Если у вас есть главный, я хотел бы с ним побеседовать. – «Как только доберусь до машины, – подумал он, – тут же вызову подмогу. Отряд Национальной гвардии».
– Мы – армия Господа! – выкрикнул чей-то голос. – Собрались здесь, чтобы биться за Него и умереть!
«Биться. Биться. Биться», – загудела толпа, будто распевая гимн. К Биа выскочил человек с длинной раздвоенной бородой и с камнем в руке.
– Вы возрождались в святой воде?
Взбешенный требовательным тоном незнакомца, Биа ответил:
– Мои религиозные убеждения вас не касаются. Бросьте камень, мистер, или я арестую вас за попытку нападения. – Он взялся за рукоятку дубинки.
Бородатый обратился к собратьям:
– Нельзя его выпускать! Он же коп! У него есть рация. Он свяжется с остальными, и нас разгонят! – Его рука с камнем взметнулась вверх. – Проучим его!
Лейтенант выхватил дубинку, замахнулся и ловко ударил ею по руке Бородача. Послышался жуткий треск костей, и камень упал на землю.
– Он сломал мне руку! – завизжал пострадавший, опускаясь на колени.
– Всем разойтись! – гаркнул Биа командным тоном. – Тогда я больше никого не трону. – Он продвинулся на шаг ближе к машине, моля про себя: только бы сесть внутрь. Там безопаснее и есть рация.
– Коп сломал ему руку! – прокричал другой фанатик, приседая рядом с Бородачом.
Толпа с ревом подалась вперед. В Биа полетел камень, но он успел увернуться, и камень угодил в ветровое стекло. Полицейский рванул вперед, распахнул дверцу, нырнул в машину и попытался было закрыть дверь, но на нее навалилась толпа. Он схватил рацию и нажал на кнопку.
– У него рация! – проревел кто-то.
В Биа вцепилась дюжина рук, его снова потащили наружу, затрещала материя его куртки.
– Сукин сын задумал на нас настучать! Вызывает врагов!
Микрофон выхватили из руки Биа, вырвали из подставки. Лейтенант попытался схватиться за руль, но разъяренные фанаты с неумолимой силой выдернули его из машины. Биа, пошатываясь, выпрямился, однако его тут же сбили с ног.
Он ухитрился достать пистолет, перекатился на бок, направил дуло на толпу и проревел:
– Всем назад!
Ему в грудь, ломая ребра, ударил камень. Биа выстрелил. Послышался хор воплей.
– Мой муж! – проверещал женский голос. – О Господи!
По ноге лейтенанта ударили бейсбольной битой. Он выстрелил еще дважды, но тут ему врезали по руке, и из нее вылетело оружие.
На полицейского с криками, кулаками и пинками обрушилась целая толпа. Он перевернулся на живот и потянулся за пистолетом, но по его руке, раздробляя ее, ударила чья-то нога в сапожище. Биа вскрикнул, перекатился на бок и попытался заползти под машину.
– Забросаем его камнями! Убийца! Камнями!
По лейтенанту и автомобилю ударил град из камней и палок. Они рвали кожу, сухожилия и мышцы, врезались в кости, барабанили по металлу, били стекла. Задыхаясь от боли, полицейский сумел-таки наполовину заползти под машину, но его схватили за ногу и снова вытащили под водопад пинков и ударов. Вопя от ужаса, Биа сжался в комок, чтобы хоть немного защититься от яростной бури. Вот рев толпы стал стихать, вытесняемый тупым грохотом в голове лейтенанта. Удары продолжали нещадно сыпаться, но теперь они будто обрушивались на кого-то другого, а Биа отодвигался от неистовствующих безумцев дальше и дальше. Наконец крики превратились в отдаленный говор, и пришла спасительная чернота.
* * *
Эдди внимательно наблюдал за происходящим. В том месте, где мгновение назад стоял коп, теперь, точно свора спущенных с цепи собак, лютовали братья-христиане. Лейтенант попытался подняться, но его тут же опять смыло волной людей, бросающих камни.
Наконец крики смолкли, толпа чуть успокоилась и подалась назад. У патрульной машины виднелась лишь фуражка, а немного поодаль – нечто бесформенное в полицейской форме.
Толпа медленно отходила назад. Оставалась на прежнем месте лишь воющая женщина и истекавший кровью человек у нее на коленях. Эдди охватил приступ страха. Теперь все шло совсем не так, как он рисовал себе в воображении. Почему возникла эта отвратительная сцена?
– Это и есть Армагеддон, – прозвучал у него над ухом успокаивающе звучный голос Доука. – Началось.
Да, он все верно говорил. Они переступили черту – пути назад не было. Битва началась. Ими управлял Господь, а сомневаться в правильности Его действий не имело смысла. Эдди снова ощутил прилив уверенности.
– Пастор? – пробормотал Доук. – Люди ждут ваших указаний.
– Да, да, конечно. – Расс сделал шаг вперед и вытянул руки. – Друзья во Христе! Я обращаюсь к вам, мои друзья во Христе!
Наступила тревожная тишина.
– Я пастор Рассел Эдди! – прокричал он. – Это я изобличил антихриста!
Толпа, взбудораженная насилием, волнами устремилась на призывный голос, походя на морскую воду, набегающую на берег. Эдди схватил руку Доука и поднял ее.
– Короли, политики, секуляристы-либералы и атеисты, населяющие этот порочный мир, попрячутся в горах и пещерах. И взмолятся они перед горами и камнями: «Падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца, ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?».
Ночной воздух наполнился неистовым ревом. Толпа продолжала надвигаться к холму.
Эдди повернулся, указал рукой в сторону и прогрохотал:
– Там, на востоке, в трех милях отсюда стоит забор. За ним возвышается холм. Прямо под ним скрывается «Изабелла». А рядом с нею – антихрист. Его имя Грегори Норт Хазелиус.
От рева, казалось, содрогалась вся гора. Послышались выстрелы в воздух.
– Идите же! – прокричал Эдди, потрясая вытянутой рукой. – Идите все, как один, и найдите антихриста! Уничтожьте его и зверя! Битва Всемогущего Бога началась! «Солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются!».
Эдди сделал шаг назад, а людское море потекло волнами по поверхности горы, залитой бледным светом луны. Вспышки фонариков и огни факелов горели во тьме, как тысяча пылающих глаз.
– Отлично, – сказал Доук. – Как вы их!
Эдди, не выпуская мощную руку своего помощника, спустился с холма, чтобы последовать за Божьей армией, и оглянулся на Биа – бесформенную кучу посреди пыли – и причитающую над мужниным трупом женщину.
Первые жертвы Армагеддона, подумал пастор.
