Надо же, опять у него новые вокалисты, – думает Айдж.

Он уже не раз слушал эту программу и заранее знает, что по-настоящему его захватит позже, где-то ближе к середине наступит перелом, после которого в голове не останется мыслей, а в теле – никаких ощущений, кроме льющегося снизу вверх, устремленного к небу звука. Никаких специальных усилий для этого предпринимать не надо, музыка сама выбирает момент, когда ворваться в твою крепость, главное – присутствовать. Быть рядом. Там, где ее хорошо слышно. Например, сидеть в концертном зале, во втором ряду – если уж в первом мест не досталось.

Они с Леной пришли на концерт почти за полчаса до начала – когда в билетах не указаны места, а ты любишь сидеть как можно ближе к сцене, имеет смысл явиться заранее. Но на лавке в первом ряду уже лежало чье-то пальто, поэтому им пришлось сесть во втором. Ничего, все равно близко. Совсем близко. Так хорошо.

Владелец пальто, кстати, так и не объявился. Передняя лавка по-прежнему пуста. И это совсем отлично, никто не заслоняет от нас музыкантов. А на них имеет смысл посмотреть.

Такие красивые женщины сегодня поют, – думает Айдж. – Сопрано – вообще слов нет. Королева. Высокая, статная, золотоволосая, исполненная снисходительного спокойствия, которое под стать скорее стихии, чем человеку. Зимнее море, еще не замерзшее, но уже загустевшее от холода может быть таким спокойным. И падающий в него снег. И снежная туча – тяжелая, темная, сияющая, такая огромная, что кажется, будто она и есть само небо.

А вот эта черненькая, которая переводила лекцию, с виду настоящая лесная ведьма. Встретишь такую в майскую ночь на тропе и считай, пропал, никогда уже не вернешься домой, никогда об этом не пожалеешь. Я бы, пожалуй, не пожалел; впрочем, полно, когда я в последний раз бродил по ночному лесу? То-то и оно, что вообще никогда.

Темноволосая ведьма-переводчица – меццо-сопрано. Второе меццо-сопрано – маленькая блондинка, из тех, что почти всю жизнь выглядят шестнадцатилетними, а потом, в самом конце, внезапно превращаются в таких удивительных старушек, о которых сразу думаешь, что они – заколдованные школьницы, и невольно начинаешь прикидывать, как же теперь их спасать, хотя спасать, конечно, никого не надо, все и так хорошо.

У маленькой блондинки удивительный голос, почти контр-тенор, так что впору счесть ее переодетым мальчиком, но зачем бы такой маскарад? Да нет же, девочка, точно девочка. И – внезапно ему становится очевидно – у нее же роман с басом! Или даже не роман, а давний счастливый брак? По крайней мере, нежности между ними явно больше, чем страсти; впрочем, возможно, это просто темперамент такой. Разные люди бывают.

Какой же молодец Родриго, что взял к себе эту парочку, – думает Айдж. – Я бы на его месте их тоже взял – не за голоса даже, хотя у обоих прекрасные голоса – а за эту ясную нежность, которая вплетается в музыку, как дополнительный инструмент. Раньше так не было.

Хотя раньше тоже было очень хорошо, мне ли не помнить. А то зачем бы гонялся за ними по всей Европе, стараясь попасть хотя бы на три-четыре концерта в год. Лучше – больше.