25
Роза
Конечно, паутина за завтраком задержала продвижение работы. Сегодня будка готова не будет. Ну и пусть. Зрелище того стоило! К тому же Антуан и Марсель подружились. Они решили поехать покататься на велосипедах. Марсель решил, что Антуану надо подкачать ноги. Клара же не очень любила велосипедные прогулки и осталась с Амели.
Марсель крутил педали. Очень сосредоточенно.
Он совсем не думал о том, что Антуану трудно за ним угнаться.
Он вспоминал о вчерашнем вечере. Угораздило же его так быстро заснуть… Но он прекрасно помнил, что произошло перед этим.
Он снова видит руку Амели. В своей.
Он улыбается. Закрывает глаза.
Ух ты! А вот закрывать глаза как раз не время. Чуть было физиономию себе не расквасил. Марсель обернулся, чтобы посмеяться вместе с Антуаном…
Но того не было.
Он резко затормозил.
— Антуан!
Да где же он?
Марсель развернулся. Вдалеке он увидел лежащий на обочине велосипед и заволновался.
— Антуан, все в порядке?
— Ну да…
— Ты что, упал?
— Да нет…
— Значит, устал?
— Ну… немножко.
— Я так и подумал. Тебе не хватает тренировки. Давай, Антуан! Поехали, малыш!
Они проехали еще с десяток километров и вернулись. Потом Антуана еще часа два не покидало ощущение, что он ходит, как ковбой. А еще он чувствовал, что у него окрепли мышцы.
— Нет, правда, Марсель, уже чувствую.
Потом приехал Пепе и увез Марселя.
Едва войдя, Пепе объявил, что Роза умерла. Нынче ночью.
Для него это было настоящим ударом.
Потому что он ее любил, Розу.
Эх, надо было чаще к ней заходить. Они бы много разговаривали и рассказали бы друг другу кучу интересного о том времени, когда…
Но Роза теряла рассудок. Уже давно. Может, она уже ничего и не помнила…
Наверное, у нее были дети, внуки.
Какой они будут вспоминать Розу?
Бедной беззубой старушкой, страдающей недержанием и старческим слабоумием? Они никогда не узнают, какой она была раньше. Что она пережила, какой была, что она сделала… и… Черт. Грустно все это.
Щелчок. Запись.
«Роза, я никогда тебе не говорил… И сожалею, потому что теперь уже поздно. И все-таки я скажу. Для внуков. Пусть они узнают…
Как мы тебя ждали.
Когда прятались втроем там наверху, среди холмов.
Реймон, Фернан и я, Марсель.
И как каждый день мы просыпались на рассвете. Каждый в свой черед. И становились в караул возле шалаша. Мы никогда наперед не знали, когда ты появишься. Поэтому каждое утро ходили следить за дорогой. Целыми часами. Мы ждали тебя.
Вдруг ты приедешь.
И так долгие дни. Продрогнув насквозь, мы ждали. Пока ты не приедешь. И, черт возьми, когда мы видели тебя там вдали, в конце дороги, сердце у нас прямо-таки прыгало… да так высоко! Клянусь! С криком „Подъем, парни, вон она!“ часовой бежал будить остальных. И все трое, со спутанными со сна волосами, смотрели, как ты издали приближаешься на своем велике. Неподвижные и молчаливые. Все время, пока ты подъезжала… Мы никогда не забывали, что ты проделываешь этот путь ради нас. Двадцать километров туда-обратно на велике. Только ради нас. И за это мы любили тебя, Роза. Даже не представляешь как. И делали все, чтобы ты тоже любила нас и могла нами гордиться. Мы никогда не забывали. Я не забыл. Ты приезжала подкормить своих „малюток“, как ты нас называла. До чего же нас бесило, что ты нас так называешь, знала бы ты! Нам было по четырнадцать-пятнадцать лет, мы считали себя взрослыми мужиками. Мы воровали буферные заглушки, оружие, автомобили — все! Совершали диверсии на железнодорожных путях, однажды даже взорвали мостик — внизу, в долине… А ты все продолжала называть нас своими „малютками“!
Тебе было двадцать три. У нас не было никаких шансов. И все же мы чуть-чуть мечтали… Мы ничего не могли поделать. Ты была прекрасна так, что и вообразить невозможно. Ты была прекрасна, как солнце, Роза! И все мы были ослеплены».
Марсель долго говорил в диктофон.
Почти всю ночь.
А утром оседлал свой велосипед и поехал на вершину холма. Туда, к шалашу. И оттуда некоторое время смотрел на дорогу… На всякий случай: вдруг Розе заблагорассудится приехать еще разок. На велике. Чтобы попрощаться со своим «малюткой»…
