18
(Продолжение)
Для поднятия духа
— Сахару?
— Нет, я теперь без сахара. Так лучше чувствуешь вкус.
— Ты права, я тоже не буду класть…
К кофе Мина и Амели налили себе по рюмочке сливовой наливки. Для поднятия духа. От первого глотка у них перехватило дыхание. Но это нормально, уж больно крепко. Щеки у обеих разрумянились, глаза заблестели.
Амели продолжила прерванный разговор:
— А помнишь, как мы голодали, чтобы привыкнуть есть не каждый день? А как бегали под снегом без пальто, чтобы закалиться?
— А как старались не плакать, когда было больно? Как хотели научиться терпеть боль — вдруг нас будут пытать в гестапо! А наши упражнения, чтобы не бояться темноты? Пройти через большой сад, коснуться каменной ограды и вернуться назад, да еще не бегом и в полной темноте? Мамочки мои, до чего же это было трудно! У меня вечно что-то не ладилось: либо я бежала, хоть пару метров, либо протягивала руку, но не могла нащупать ограду… Меня просто парализовало от страха, и вот тут, в животе, все скручивалось! А самое невероятное, что мы поджидали друг друга у входа в сад, но никто никогда ни о чем не спрашивал. Помнишь? Мне казалось, что у тебя каждый раз все получается, что тебе легко… Я была убеждена, что ты из чистого милосердия делала вид, что веришь мне, когда я возвращалась с победоносной улыбкой, как будто мне все нипочем… Но теперь-то, Мина, ты можешь мне сказать: удавалось тебе пересечь сад, прикоснуться к ограде и вернуться — и ни разу не побежать?
Мина загадочно улыбнулась. Она уже собралась ответить, как…
— Амели-и-и!! Ми-и-ина!! Идите-ка посмотрите! Скорее!
Они вышли в сад и увидели Клару, а с ней двух старых плешивых ворчунов, с которых ручьями стекала вода. Все они весело хохотали.
— Видели бы вы, как они оба свалились в воду! Вот умора!
День теплый, но все-таки… Эти стариканы изрядно промокли и запросто могли простудиться. Мина потащила Реймона в дом и помогла ему раздеться, а Амели пока занялась Марселем. Каждый в своей комнате. С возрастом они снова обрели юношескую стыдливость. Реймон воспользовался случаем и погладил жену по бедрам и груди. Был час сиесты, дома они бы прилегли, и он доказал бы Мине, если это необходимо, что все еще влюблен в нее. Но сейчас она со смехом оттолкнула его и отправилась развешивать на солнышке его мокрую одежду. Реймон смирился, прилег в одиночестве и почти тотчас заснул.
Амели с Марселем сложнее. У них нет ни привычки быть вместе, ни особой близости. Он скован, никак ей не помогает. Когда же она добралась до майки, он еще больше напрягся. Она настаивает.
— А это что за татуировка? Я не знала, что у тебя есть…
Она увидела татуированное сердечко, а вот надпись не разглядела. Она наклонилась, чтобы прочесть, без очков все расплывалось…
Но Марсель заворчал:
— Оставь! Это так, ошибки молодости…
Он спрятался под простыню и закрыл глаза.
— Ну почему? По-моему, очень даже романтично…
Но Марсель уже спал.
