– Отдай! – закричал лесовик, размазывая слезы по грязной роже и пытаясь оттолкнуть плечом вставшего на пути Лоя. – Отдай! Он моего брата сжег! Я его тоже жечь буду!

Лой, понятно, с места не сдвинулся, лесовик пихал его без толку. Но на вопль потянулись родовичи, тоже не больно трезвые. Или до клетей добрались, или отыскали бочку, из которой Ярош поил моровских перед боем.

– Да почем ты знаешь, что это он твоего брата смолой угостил? – с ленцой протянул Лой. – Может, из них кто? – Он показал на кучку моровских.

– Ага! И моего! – выкрикнул кто-то.

– А моего свояка стрелой убил!

Почувствовав поддержку родни, первый заголосил еще пуще:

– Не сам, так по его приказу! Где ж это видано: живых людей жечь!

– А я слыхал: вы там у себя в лесу как раз живых и жжете! – повысил голос Лой.

Крикун на миг растерялся, но его выручил кто-то из родни:

– Так то – для богов! А это – худое дело! Слышь, ты! Отдай нам княжича! А не то сами возьмем!

Илья видел черные от грязи и копоти лица, распяленные рты, встопорщенные бороды. Кто-то уже и копьем грозил, кто-то за топор схватился.

«Эх, жаль, они раньше не передрались, – подумал Илья. – До того, как на острог пошли. Но может, хоть сейчас…»

Ему всё равно не жить, а вот поглядеть, как враги друг друга режут, – любо!

Лой почуял, что дело идет к нехорошему, забеспокоился. Вытянул шею, выискивая Свардига…

Но Свардиг уже был здесь. Прошел сквозь толпу – кого отшвырнул, кто сам шарахнулся, ухватил горлана за ворот, крутанул, махнул мечом. Смерд завертелся волчком, разбрызгивая кровь, плюхнулся на задницу, потрогал струящуюся по бороде кровь, поглядел на Свардига, на родичей за спиной варяга… Не понял, что произошло. Замычал.

А вот Илья – понял. Свардиг не стал убивать смерда, хотя мог бы с еще большей легкостью снести ему голову. И не убил вовсе не потому, что пожалел. Умен бывший сотник. Понял, что ему надо поразить лесовиков. Чтоб вспомнили, кто он. И устрашились. Снеси он голову – не удивил бы. Мало ли сегодня голов снесено! Нет. Он ударил умело и точно. Просек разинувшему рот крикуну щеки и язык.

– Ну! – рявкнул варяг, разворачиваясь к толпе. – Кому еще жало укоротить? Тебе?

Тот, на кого Свардиг указал мечом, шарахнулся, замотал головой. Варяг взмахнул клинком, стряхнув на толпу капли крови, и спокойно вложил меч в ножны. Как будто не видел изготовленных к бою копий…

И копья опустились. И руки убрались с топоров. Два десятка лесовиков вмиг уразумели, что копья им не помогут. Варяг в одиночку положит их всех и даже не запыхается.

Убедившись, что бунт подавлен, Свардиг шагнул к Илье, ухватил за ворот кольчуги и поволок за собой. Через толпу. К конюшне.

Там Свардиг бросил Илью в грязь, на мокрую сенную подстилку на задке конюшни, которую, понятное дело, не успели поменять. Встал над Ильей, засунув пальцы за пояс, осклабился:

– Ну? Что пялишься? Может, спросить чего хочешь?

– Может, и хочу. – Илья хотел приподняться, но Свардиг не дал: пихнул ногой, наступил на лоб, вдавив затылок в раскисшее в слякоть, пахнущее навозом сено.

– Хочу, – повторил Илья, глядя в черный потолок. – Как так вышло, что варяг-сотник татем стал и на своих напал подло, будто печенег?

– А ты мне не свой, волчье семя! – Свардиг убрал ногу. – Из-за отца твоего приемного я сына единственного потерял. И дочь с ним. Какие ж вы – свои?

– Дочь твою лехиты убили, – напомнил Илья, который был наслышан о той истории. – Отец мой убийц нашел и тебе отдал. В чем его вина?

– А в том, что по его слову я дочь за купеческого сына отдал. Был бы свой, варяг, сумел бы и сына, и дочь мою оборонить!

– Сына? – Илье вдруг стало весело. – А сын твой – не воин, что ли, чтоб его от дорожных татей оборонять надо было?

– Молод он был… – начал Свардиг. И осекся.

Поглядел на Илью, который был его сыну ровесником… И еще больше озлился.

– Кабы не Серегей со сватовством своим, был бы жив мой сын! – рявкнул он. – Дай срок – и до отца твоего доберемся!

– Разбежался! – Илье было совсем не смешно, но засмеяться все же получилось. – Уж не с дочками со своими ты до него добраться хочешь, тать? Так не надейся! Такую паршивую кровь батюшка мой брюхатить не станет! Да у них и…

Свардиг не выдержал. Двинул Илью ногой в бок. Илья напрягся, ожидая новых ударов. Если перехватить ногу…

Свардиг сдержался. Поглядел на Илью внимательно… И тоже оскалился:

– Хочешь, чтоб добил я тебя, волчье семя? Не надейся! Ой худо тебе будет, приемыш Серегеев, ой ху-удо! – Свардиг возвышался над распростертым на земле Ильей, скалился радостно. – Визжать станешь, смерти как милости просить! А не будет тебе смерти! Боярин Семирад трогать тебя не велел. Ему сказали: ты совсем дохлый. На лавке лежишь, под себя гадишь. Такому, он сказал, смерть в радость. А ты вот какой шустрый оказался! Прям как уж пришпаренный. – Свардиг захохотал.

– А знаешь, тебя убивать не буду! – заявил он, отсмеявшись. – Сделаю так, чтобы слова Семирадовы правдой стали. Чтоб смерть тебе, приемыш, за счастье была. Для начала – руки тебе укорочу. По локоть. Как, нравится? Потом язык отрежу, чтоб лишнего не наболтал…

«Семирад, значит, – думал Илья, слушая посулы Свардига. – Семирад, значит, не велел. Ну-ну. Бывший сотник князев под боярином Семирадом нынче ходит. Жаль, не удастся бате рассказать, кто всё затеял».

– Ты лучше свой язык в задницу засунь, – посоветовал Илья. Он больше не пытался подняться. Начнет – ворогу только веселье. – Там ему самое место.

– А может, я тебе кол в зад засуну? – предложил злодей. – Понравится? Хотя вряд ли? Ты ж не чувствуешь ничего. Ни задом, ни передом! – И захохотал, радуясь собственной шутке. – Ты б себя видел, Серегеич! Грязен, аки свинья! Ну, пожалуй, я тебя умою!

Свардиг шагнул к поилке, зачерпнул студеной воды кожаным ведром, поднял повыше двумя руками – уверенный сильный воин над беспомощным калекой…

И тут Илья шанса не упустил: выбросил правую руку, цапнул обутую в верховой сапог ногу Свардига, левой вцепился в стойку – для твердости. И рванул что было силы. А силы было – вдоволь. Не ожидавший нападения Свардиг выронил ведро и завалился на спину. Упал умело: всё же воин, а не смерд. Да так дернулся еще в падении, едва не вывернулся из неслабого хвата Ильи. Кожаный сапог мокрый, скользкий. Однако и хват у Ильи – особый. Тот самый, какому Богуслав учил. Не вырвался тать. Но и не растерялся. Ударил свободной ногой (промахнулся), рванул с пояса кинжал…

Но Илья успел раньше. Он понимал, что шанс у него только один, – и не упустил его. Бросил тело вперед и ухватил злодея за то самое уязвимое место. Кожаные штаны не стали помехой. Илья такую силу в руке ощутил: воду б из камня выжал.

Так что не смог бывший сотник пырнуть Илью кинжалом. Завопил от лютой боли жутко, по-звериному – и сомлел. А кинжал Свардигов Илья из богатых ножен уже сам вынул, а потом подтянулся еще на локоть, сунул под короткую пегую бороду, чиркнул железом по мягкому, не укрытому железом горлу. И засмеялся от радости – отомстил!

И приготовился умереть.

Ждал: сейчас набегут на крик…

Никто не прибежал. Может, слишком шумно было снаружи. Или не поняли люди Свардига, что это их вожак кричал. Решили – это Свардиг Илью пытает люто. Знали: умеет варяг жилы да кишки из людей тянуть. Матерый оружный гридень – против калеки. Кто ж еще может заорать, кроме Ильи?

Повезло, в общем.