Как известно, во многих пословицах и поговорках фигурируют названия населенных пунктов. Ну, скажем, в огороде бузина, а в Киеве дядька, Москва слезам не верит, показать Москву (т. е. потянуть вверх за уши), уехать в Могилевскую губернию (смысл прозрачен), поехать в Ригу (даже в двух значениях, чаще всего в смысле «рожать»), смотрит глаз, видит Арзамас (о косоглазии), через Бердичев (т. е. кружным путем — тоже вполне понятно, связано с чертой оседлости). А вот какую историю рассказал мне недавно мой отец, предавшись по случаю дачной расслабленности детским воспоминаниям. Когда ребенок сидел за столом, слишком далеко отставив стул, у них дома и в кругу их знакомых такому ребенку обыкновенно говорили: «Ну вот, опять сам здесь, а стул в Кондарьяловке». И они всё недоумевали: где же эта загадочная Кондарьяловка?

Надо сказать, что у меня сразу появилась гипотеза, где этот населенный пункт и на каких картах его искать. Я, правда, не могу эту гипотезу доказать, но мне она кажется правдоподобной. По-моему, Кондарьяловка — это испорченное и русифицированное слово Кордильеры.

Я легко могу себе представить гимназического учителя — не типа Беликова или Передонова, а вроде кого-то из их более веселых коллег. Он следит за правильной осанкой учеников — а как же без нее — и делает им замечания. Но, так сказать, с выдумкой: Сам здесь, а стул в Кордильерах.

Кордильеры действительно далеко, на другой стороне карты полушарий, а слово и вправду забавное. Анды, допустим, здесь бы не смотрелись. Мне кажется, родилось это выражение именно в связи с правильной позой при письме, а не по отношению к хорошим манерам за обедом. Возможно даже, что не просто какой-то отдельный учитель так говорил, а это было устойчивое выражение, во всяком случае, где-то и в какой-то период. Ну, как наши учителя отзывались на сообщение о забытом дневнике стандартной фразой: «Да? А голову ты дома не забыл?»

И вот приходит ученик из гимназии домой — эдакий румяный первоклассник, воспитанник чеховской Душечки. Садится он чай пить с пирогами и важно рассказывает, как ему замечание сделали. И сам-то он слово Кордильеры неточно запомнил, а уж Душечка и подавно.

Но примерно все-таки запомнила, по-своему поняла и пошла рассказывать знакомым, как много в первом классе задают и какие смешные замечания делают.

По этому поводу не могу не вспомнить замечательный рассказ Е. Рейна: некто просит у граждан денег, мотивируя свою просьбу тем, что он, мол, бывший заключенный, сидел по делу громкому, государственному — делу Ахмедова и Зайченко. А когда у него требуют подробностей, сообщает заговорщическим шепотом: «Зайченко не виноват. Его Ахмедов затянул». Ахматовой — а Ахмедов и Зайченко суть не кто иные, как перевранные Ахматова и Зощенко, а их «подельник» просто наслушался разговоров вокруг известного постановления — история, по свидетельству Рейна, понравилась.