Я родился и вырос на территории СССР, являюсь свидетелем всех тех социально-экономических и политических ужасов, которые постигли его жителей после варварского разрушения нашего социалистического государства (гражданские войны, территориальные конфликты, навязанная правящей капиталистической элитой межнациональная рознь, тотальное обнищание масс, высочайшая социальная дифференциация, эпидемия алкоголизма и наркомании и т. д.) и, естественно, поддерживаю прогрессивную левую и народно-освободительную борьбу во всех экс-советских республиках. Речь идёт о движениях, политических организациях и идеях, которые имеют сильный социалистический посыл и несут в себе отрицание произошедшего контрреволюционного буржуазного переворота, который, например, привёл к тому, что значительные территории, исторически населённые преимущественно русскоязычными жителями и в прошлом (до братского СССР) принадлежавшие России (Крым, Новороссия), оказались частью крайне националистического русофобского псевдогосударственного проекта под названием «Украина», и проживающие на них люди подвергаются жесткой этнической и экономической дискриминации со стороны правящей этнократической элиты.

Это, разумеется, касается и Латвии, где я являюсь активистом местного отделения партии «Другая Россия» и членом «Штаба Защиты Русских Школ» и вместе со своими товарищами выступаю за социальную справедливость, сохранение школ с русским языком обучения, против находящейся у власти националистической клики, за дружбу народов, за налаживание экономических и политических отношений нашей Республики с Россией и за её участие в тех интеграционных процессах, которые происходят на Востоке (я имею в виду Евразийский союз, СНГ, Таможенный союз и т. д.).

Я с большим энтузиазмом воспринял те демократические процессы, которые произошли в Крыму и на юго-востоке Украины после евронацистского путча на Украине – образование 27 февраля Народного правительства Аксёнова с провозглашением курса на проведение референдума о статусе их региона и массовые антиолигархические и профедералистские протесты на Донбассе во главе с Павлом Губаревым.

В Крым я прибыл в начале марта со своими российскими товарищами по партии «Другая Россия» и вступил в отряды самообороны. Совместно с крымчанами, приехавшими сюда жителями Донецка, Луганска, Днепропетровска и гражданами некоторых бывших Советских Республик мы, в частности, охраняли еще не сдавшуюся украинскую воинскую часть в Симферополе, регулярно проверяя выезжавший оттуда и въезжавший транспорт на наличие оружия; постоянно патрулировали город, поддерживая там порядок, и охраняли здание Крымской прокуратуры.

Это была вполне официальная служба, которую наша рота проходила в ночное время – мы были одеты в камуфляж и вооружены. Кто-то из приезжих ребят жил в казармах, а местные днём уходили домой; я же в дневное время находился в штабе «Другой России» – небольшой квартирке, которую мы сняли в центре города. На отдых времени практически не оставалось, поскольку, поспав несколько часов после дежурства, я обычно направлялся на площадь Ленина, где участвовал в массовых торжественных мероприятиях, организованных в предвкушении референдума, выступал на митингах около памятника Ленину и общался с представителями различных пророссийских и коммунистических организаций.

Находясь в Крыму, я был свидетелем просто небывалого вожделения масс и эйфории, будоражившей их сознание в связи с освобождением из-под киевского диктата: по улицам Симферополя ходили толпы людей с российской и советской символикой, проезжали машины с водружёнными на бампере российскими флагами; чуть ли не каждый день на площади Ленина проходили концерты и всевозможные праздничные мероприятия, посвящённые возвращению Крыма в материнское российское лоно. Большая часть опрошенного мною населения – на улицах, в магазинах, парках и т. д. до референдума планировала сказать решительное «да» России, а после – с радостью приветствовала свершившееся долгожданное объединение.

Хочу сказать, что я лично во время своего ночного дежурства в Крыму ни разу не столкнулся с какими-либо эксцессами или вооружённым противостоянием. Правда, 17 марта в наш город прибыл 17-летний экстремист «Правого сектора» из Львова и обстрелял одну из украинских воинских частей со строившегося 6-этажного здания, убив при этом одного украинского солдата и одного бойца Самообороны и ранив нескольких человек. Целью этого террориста было посеять панику среди людей и внести раздор между Самообороной и сдававшимися украинскими военными. Поскольку Верховный Совет Крыма где-то ближе к середине марта уже провозгласил независимость Республики и готовился к проведению референдума, украинским солдатам было предложено либо оставаться служить в новом государстве, либо уезжать на Украину. Никакого насилия к украинским силовикам мы не применяли. Я несколько раз беседовал с ними – вполне добродушные люди, говорившие, что являются патриотами Украины и собираются возвращаться домой, но крайне недовольны случившимся в Киеве государственным переворотом, считая, что именно из-за этого и произошла уже безвозвратная потеря Крыма.

Когда я был в мае арестован на Луганщине украинскими силовиками, то один из них – русский – в ходе политической беседы на повышенных тонах сказал, что он типа выступает и против «киевского майдана», и против «майдана на Донбассе и в Крыму», и крайне недоволен тем, что его дом и семья находятся в Крыму, а он служит в украинской армии и теперь ему придётся потерять свою недвижимость (это он считает величайшей трагедией, чуть ли не сломанной судьбой!). Я ему возразил: «А кто тебе мешает поехать в Крым, объяснить свою ситуацию, принять российское гражданство и оставаться там вместе со своей семьей – работа найдётся». Он же ответил, что не хочет в Россию. Но ведь это дело его личного выбора, где жить.

После референдума по статусу Крыма, когда 97 % жителей проголосовало за воссоединение с исторической Родиной, я отправился с товарищами в Донецк (18 марта), дабы принять участие в митингах и демонстрациях трудящихся, планировавших провести аналогичный референдум на Донбассе.

Мощные народные протесты начались на Донбассе фактически одновременно с Крымом, и еще 23 февраля люди пришли к горсовету, а 1 марта во главе с Губаревым – к Обладминистрации, чтобы высказать своё недовольство победой майдана. Надо, кстати, отметить, что как Крым в 1991–1992 годах, так и Донбасс в 1992–1994 уже проводили заседания своих верховных советов и всенародные референдумы, на которых большинство населения высказывалось за широкую автономизацию своих регионов или независимость, что было вызвано как этнонациональными особенностями этих территорий – большая часть населения русскоязычные и русские, как историческими особенностями – раньше и Крым, и Донбасс являлись частью России, но по административным соображениям были при СССР переданы Украине, так и экономическими причинами – в постсоветские времена украинской «оккупации» Крым превратился в депрессивный дотационный район, а Донбасс получал недостаточное количество финансовых отчислений от общегосударственного пирога на социальные нужды, развитие инфраструктуры, модернизацию промышленности и т. д. – гораздо меньше, чем запад и центр Украины при внесении гораздо больших налогов в общий бюджет (то есть фактически обкрадывался).

Таким образом, идея автономизации или независимости исторически населённых преимущественно русскоязычными жителями регионов Украины не возникла как-то спонтанно после февральского путча, а вызревала и давала о себе знать в виде всевозможных политических проявлений (референдумы, акции протеста и т. д.) уже давно, сразу же после распада Союза, и явилась следствием смычки двух факторов – экономического регресса и создания новыми правителями этнократической Украины (способ, при помощи которого пришедшая к власти буржуазия, в том числе и выходцы из партноменклатуры, решившие конвертировать власть в собственность, смогла отвлечь украинские массы от снижения уровня жизни, сплотив их вокруг идей «Великой Самостийной Украины» и борьбы с во всём виноватыми москалями).

Находясь в Донецке, каждую субботу и воскресенье мы с товарищами ходили на массовые митинги, которые проходили на площади Ленина, а затем участвовали в многочисленных демонстрациях и шли к зданиям обладминистрации или городского Совета. Большая часть народа в то время выступала с пророссийскими лозунгами, ибо, воодушевившись крымским успехом, мечтала, что Россия примет и их в своё добродушное лоно. Люди держали в руках флаги СССР, России, Донбасса, Донецка и требовали проведения референдума о статусе региона подобно крымскому. Мы общались с представителями различных политических организаций и планировали совместно пойти в городскую администрацию к местным депутатам и в жёсткой форме потребовать у них высказать своё отношение к проведению референдума – «либо вы за, либо против». И если против, то почему? В таком случае на депутатов, которые чинили препятствия проведению референдума, мы собирались оказать жёсткое давление, типа оклеивания их домов критическими листовками, блокирования их личного автотранспорта и т. д. Параллельно мы также планировали в один из дней захватить здание обладминистрации и городского Совета – все это обсуждалось на наших встречах с общественными движениями. На митингах народ постоянно вспоминал о герое донецкого сопротивления Павле Губареве, который в марте был схвачен СБУ, жестоко избит и оправлен в киевскую тюрьму. Мы требовали отпустить Губарева. На тот момент его формальным заместителем был Роберт Доня, весёлый харизматичный парень, руководивший недавним захватом СБУ. Доня пользовался необычайной популярностью в толпе и обычно появлялся в конце митинга на очень короткое время, а часто и вообще не приходил на наши мероприятия, поскольку СБУ установило за ним слежку и несколько раз нападало на его машину, стреляло в упор и т. д. Роберт Доня сказал, что берёт нас в свою команду.

Во время своих выступлений я жёстко клеймил захватившую на Украине власть антинародную хунту и её ставленника в Донецке – коррумпированного олигарха Тарату и говорил, что евронацистский февральский путч был результатом передела власти и собственности между различными слоями крупной буржуазии и «на троне» оказались наиболее реакционные и террористические представители последней. Кровавые события в Донбассе, Чечне, Приднестровье и т. д. в целом являются последствием преступного разрушения СССР кучкой предателей, идиотов и откровенных мерзавцев, действовавших в своих личных корыстных интересах и по указаниям Запада. Поэтому для того, чтобы полностью прекратить все эти негативные процессы и войны, а также вернуть былую крепкую дружбу украинского и русского народов, нам необходимо, кроме отделения Донбасса от фашистской Украины, также вернуть социализм (в более совершенной, обновлённой форме) и восстановить СССР.

Через некоторое время по приказу губернатора Таруты (коррумпированного олигарха и ставленника Киева) я был незаконно арестован сотрудниками службы безопасности Украины (начало апреля). Меня обвинили в том, что, прибыв на Украину, я вступил в отношения с пророссийскими политическими организациями и координировал их действия с целью насильственного свержения государственного строя Украины и подрыва её территориальной целостности. Затем меня депортировали в Лондон, где я проживал в течение последних семи лет. Сначала меня хотели депортировать в Латвию, чьим гражданином я являюсь, но латвийские власти отказались впустить меня в республику и сотрудники латвийской компании «Air Baltiс» не позволили мне войти в самолёт в украинском аэропорту Борисполь. А когда я находился в Крыму, Управление по делам иммиграции Латвии заявило, что собирается лишить меня гражданства за участие в силах Крымской самообороны.

Находясь в Лондоне, я получил большое количество писем от товарищей из ДНР с просьбой вернуться и продолжить участие в общественно-политической и военной деятельности. К тому времени моя партия «Другая Россия» уже планировала отправлять интербригады на юго-восток. Мне очень хотелось попасть в Донецк до проведения референдума 11 мая, чтобы посмотреть, как он проходит, пообщаться с народом, заняться агитацией, а позже примкнуть в качестве добровольца к ополченцам. В конце апреля я прибыл в Россию (после предыдущей депортации мне был запрещен въезд на Украину) и вместе с двумя товарищами по партии «Другая Россия» (один из Краматорска, другой – из Москвы) перешёл на территорию Луганщины, где нас через некоторое время схватили украинские силовики и передали в СБУ. Потом нас закинули связанными и лицом в пол в военные машины нацгвардии, заявив, что мы являемся военнопленными, и повезли в Киев. По дороге (около 8 часов) нас колотили ногами и цепями, пытаясь выбить показания против наших друзей, и привезли в киевское СБУ на допрос, где пытались заставить подписать какие-то бумаги против наших товарищей, но мы отказались. Потом меня повезли в Харьков и заперли там в воинской части на неделю и позже депортировали в Латвию. Когда я вышел из самолёта в Риге, то сразу же с трапа меня приняли несколько сотрудников полиции безопасности, государственной полиции и службы погранохраны. Сначала меня привели в ментовскую комнату в аэропорту, а затем – в здание полиции Безопасности, где один из сотрудников заявил о том, что, мол, я в сентябре кому-то якобы передал мешок с наркотиками. Я заявил, что это наглая ложь, и понял, что, возможно, меня собираются подставить или пытаются запугать.

Следователь предъявил мне обвинения в призывах к насильственному свержению госстроя Латвии, изменению конституционного, политического и экономического устройства Латвии, в призывах к ликвидации независимости Латвии, а также через два месяца власти добавили третью статью – «подрыв территориальной целостности Латвии». Данные обвинения полиция безопасности построила на моих интервью и выступлениях на митингах в Крыму и Донецке, когда я сравнивал неонацистскую хунту, узурпировавшую власть в Киеве, с латвийским этнократическим режимом, который уничтожает русские школы, лишил в 92-м году сотни тысяч жителей гражданства, а теперь поддерживает нелегитимную и фашиствующую украинскую клику.

Сначала меня кинули в КПЗ, а затем в рижскую центральную тюрьму. Благодаря своим адвокатам – известному защитнику русскоязычных жителей Латвии Иллариону Гирсу и патриотке Новороссии Имме Янсоне меня выпустили из тюрьмы через два месяца под ментовский контроль до суда. Я был вынужден постоянно находиться в Латвии (где я не жил на протяжении последних 7 лет), два раза в неделю отмечаться в здании полиции безопасности и не имел права покидать пределы страны. По ночам ко мне в квартиру приходила полиция и проверяла, чем я занимаюсь.

Со своими товарищами я проводил в Латвии акции протеста около украинского посольства против войны в Донбассе, распространял листовки в поддержку Новороссии.

Ещё когда я находился в тюрьме, бывший председатель правительства ДНР товарищ Бородай предоставил мне гражданство ДНР.

Я осознавал, что никакие перемирия не соблюдаются киевскими фашистами и они продолжают ежедневно бомбить и обстреливать Донбасс. И принял решение отправиться на помощь Новороссии как можно быстрее, сомневаясь в возможности добиться правды в латвийском суде в ближайшее время и при нынешней геополитической обстановке. Поэтому я отправился в Новороссию.

Во время выходных перед новогодними праздниками, когда бдительность полиции безопасности и погранохраны притупилась, мне удалось вырваться. Я добрался автостопами до Эстонии. Потом шёл лесом около 10 километров – так как там есть пограничники. Затем я автостопами доехал до Таллина, сел на корабль и поехал в Финляндию в Хельсинки. А из Хельсинки я на автобусе доехал до Ленинграда, а оттуда на поезде до Москвы. Путь занял несколько дней. А из Москвы (побыв там три дня) я доехал до Шахт, а оттуда на машине в ЛНР.

В 2014 году город Дебальцево попал в зону вооружённого конфликта и некоторое время находился под контролем ДНР. С 21 июля по 28 июля в Дебальцеве происходили бои между отрядами ополченцев и украинской армией, постоянно атаковавшей город, в том числе из установок «Град». И 29 июля украинским силовикам удалось полностью овладеть Дебальцевом. Три дня люди сидели в подвалах, миномёты, «Грады», разрушения и пожары. Далее последовали проверки документов украинскими силовиками, аресты, расстрел мэра города.

40 % украинских военных в Дебальцеве составляли солдаты-срочники, собранные в ходе последних волн мобилизации по всем областям Украины, кроме регионов Донецка и Луганска. 40 % – призывники старшего и старого возраста. В третью категорию – около 20 % – попали боевики нацгвардии, которая была приставлена к срочникам и мобилизованным, не давая им покинуть боевые позиции. Боевики нацгвардии фактически выступали в качестве отрядов СС, отличающихся жестокостью не только в отношении к мирным жителям, но и к военнослужащим ВСУ.

Находясь в Дебальцеве, укропы очень прочно обосновались там и издевались над мирными жителями, занимались мародёрством, грабежами и изнасилованиями. Из Дебальцева укропы постоянно обстреливали позиции ополченцев и осенью готовили наступление оттуда на Горловку, Енакиево и Первомайск. Нам никак не удавалось отбить этот город, поскольку противник был там очень хорошо укреплён и, по некоторым данным, там располагалась натовская военная техника и инструкторы (кстати, позавчера мы обнаружили в Дебальцеве американскую радиолокационную станцию, а многие солдаты АТО были одеты в натовскую военную форму).

Однако в январе силам ополчения, в котором участвовали как бойцы армии ДНР и ЛНР, удалось взять Дебальцево в полукольцо. 30 числа мы взяли окружающие населённые пункты Углегорск и Никишино, уничтожив кучу вражеской техники. Многие укропы сдавались в плен, а пытавшиеся вырваться из окружения попадали под перекрёстный обстрел нашей армии – ДНР и ЛНР соединились в районе Дебальцево. В начале февраля было окружено до 8 тысяч укропов. Установлен контроль над автомобильной дорогой Артёмовск – Дебальцево и таким образом полностью перекрыто снабжение ВСУ боеприпасами и провиантом.

6 февраля между украинскими силовиками в Дебальцеве и ДНР была заключена договорённость о создании гуманитарного коридора для ухода мирных жителей в ДНР или Украину, но укропы обманули нас и не сообщили населению о том, что можно уйти в ДНР, в результате чего около 600 человек выехали на Украину и только 30 в ДНР. Кстати, под видом мирных жителей часть ВСУ с оружием сбежали в Славянск.

В связи с нашими успешными действиями на фронте Порошенко запросил в конце января перемирия и призвал срочно провести консультации в Минске. В этом его поддержали лидеры ЕС, выступив в качестве посредников на переговорах. Однако, несмотря на согласованный 12 февраля режим прекращения огня, согласно условиям которого Дебальцево должно принадлежать ДНР, Киев не прекращал обстрелы Донбасса и продолжал зверствовать в Дебальцеве. Захарченко и Путин потребовали у укропов, блокированных в Дебальцеве, сдаться, но фашисты в течение всей первой половины февраля отчаянно пытались вырваться из котла.

После того, как мы практически полностью окружили Дебальцево, замкнув «карман», ВСУ разместили тяжёлую артиллерию по всему периметру города и начали уже лупить во все стороны из города. В результате многие кварталы Дебальцева превратились в руины – на моих фото вы можете видеть разрушенные дома мирных жителей. Наши силы продолжали бить по скоплению военной техники укропов из САУ-шек, «Градов» и миномётов, и на окраину города около 10 дней назад вошла наша разведывательная команда, но она попала под плотный огонь укропов, и погибло около 10 человек (в том числе 3 бойца интербригад, в частности мой друг Рафик Абзалов и Усов). Одному из них – молодому сержанту из ЛНР – укропы предложили сдаться в плен, и когда тот согласился, его просто зверски изрезали ножами.

Власти Новороссии выдвинули жёсткий ультиматум ВСУ в Дебальцеве – либо вы сдаётесь и получаете возможность вернуться целыми и невредимыми на Украину, либо вы будете уничтожены. Сотни укропов начали сдаваться в плен; часть их, оболваненная пропагандой, даже не знала, что находится в окружении, хотя и не получала питание в течение 10 дней; часть – продолжала сопротивляться, ибо командиры сказали им, что если они отступят, то их расстреляют заградотряды (боевики из нацгвардии). Где-то 16 февраля ополченцы вошли в Дебальцево и начали зачистку города; город на 90 % находился уже под нашим контролем. При этом раненых мы, в отличие от укропов, не добивали, а оказывали им первую помощь и отправляли на лечение, в том числе в Ростов. Операцией руководил товарищ Захарченко, получивший позже ранение и отправленный на лечение в Алчевск.

В Дебальцеве я был на различных позициях и вместе с боевыми товарищами занимался снабжением и стрелял по противнику из миномёта и пулемёта. Мы выбили укропов с высоты около Дебальцева, откуда ополченцы не могли их выбить 7 раз ранее. Затем, взяв 100 % Дебальцева, мы отжали около 80 танков, 100 БТР и БМП, 200 единиц мотострелковой техники и 100 единиц техники, подлежащей ремонту. Местное население рассказало нам, что Порошенко, будучи в Артёмовске, сказал, что Дебальцево контролируется ВСУ. Понятно, что он подло обманул их – по некоторым данным, из-за этого зреет бунт против Порошенко.

Бойцы из нашей бригады обнаружили в снегу 23-летнего украинского командира, у которого оторвало руку и были повреждены ноги. Он провёл около 4 суток на морозе и чудом выжил. Его направили в Алчевск на лечение и сделали несколько операций, а также дали позвонить своим родителям. Теперь его отправят домой. Этот молодой командир был из Запорожья, и когда он узнал, что пленивший его ополченец тоже родом из Запорожья, то очень удивился, поскольку полагал, что за Новороссию воюют только россияне.

Из находившихся в котле 8 тысяч укропов двум тысячам удалось вырваться из окружения, 3 тысячи попали в плен или получили ранения, а 3 тысячи было уничтожено.

Затем наша группа из ЛНР завершила свою работу и передала занятые нами позиции нашим товарищам из ДНР. Дебальцево теперь находится полностью в руках ополчения.

Понятно, что укропы никогда не будут соблюдать перемирие и через некоторое время, ощетинившись западным оружием, отдохнув и перегруппировавшись, опять начнут атаковать Новороссию, даже несмотря на то, что за «отводом тяжёлой техники» и соблюдением режима прекращения огня будут наблюдать эксперты из ОБСЕ (особенно учитывая, что это – западная проукраинская организация). И в таком случае армия Новороссии, также отдохнувшая и починившая многочисленную отжатую у ВСУ военную технику, вновь станет жёстко контрнаступать и уже отобьёт гораздо большие по размеру территории, нежели перед последним перемирием, и тогда у нас будет гораздо больше юридических оснований заявлять, что «перемирия» бессмысленны, поскольку они вероломно нарушаются Киевом. Правда, в результате такой довольно логичной тактики, опосредствованной российским руководством, к сожалению, гибнет слишком много мирных жителей…