Я стоял перед большим зданием со стеклянными стенами, прислонившись спиной к взятому напрокат «лендроверу», точно такому же, как мы увели в Москве, — специально выбирал. Для хороших отношений не жалко иногда сделать мелкий, но приятный жест. Пусть Черепаха видит, что я о ней помню. Пояснять, что он просто попался мне на глаза на дороге, и только тогда меня посетила эта интересная мысль, совсем не обязательно.

Это был аэропорт города Феникс в штате Аризона, похожий на остальные виденные мной если не полностью, то в общих чертах. Такое впечатление, что строила их одна фирма в России, Канаде и США. Я без особого интереса смотрел на бесконечный поток людей. Неужели и наши предки тоже так дико размножились? От такого количества народа, да еще и от необходимости говорить и делать совсем не то, что тебе хочется, постоянно растягивая рот в идиотской улыбке, неминуемо начнутся психические расстройства.

Совершенно не хочется жить в этих человеческих муравейниках. И ведь еще и массированно внушают со всех сторон про уважение к чужим ценностям, причем показательно одностороннее. Большинство должно терпеливо сносить наглость меньшинства, поднимающего страшный крик по поводу и без повода. Нет чтобы на деле доказать преимущество своего происхождения, заставив себя уважать. Таких совсем немного, и им собственная община завидует и указывает на неправильное поведение. Надо приехать из родных мест, где тебе плохо, и начать воспитывать своих детей именно в том смысле, что мы лучше. Если твой образ жизни так замечателен, какого первопредка приперся сюда?

Я вот не собираюсь существовать по здешним правилам. Мне здесь категорически не нравится, и жить постоянно на Земле, несмотря на то что такая жизнь гораздо легче, я не собираюсь. Вот взять все, что можно, — это правильно и полезно. Если надо — заплатим, если нельзя — ограбим. Мы маленькая, очень несчастная и бедная община, и пусть уважают наши столетние традиции. Кража — это для наших удальцов вполне нормально. И наказуемо — если только поймали на месте преступления. Сумел угнать стадо — молодец. Гнать баранов через портал глупо, а вот другие варианты — вполне нормально.

Если мне попался на дороге, совершенно случайно, автокран на двадцать пять тонн на базе «Урала 4320», то не забрать его было бы совершеннейшей глупостью. В хозяйстве непременно пригодится, а стоит не меньше трех миллионов рубликов. Если они у меня есть — это еще не значит, что необходимо разбрасываться деньгами во все стороны. Эти деньги Клана, а кран отныне лично мой. Будет теперь этот кран работать на благо проживающих на острове. А бывший хозяин должен иметь страховку и не оставлять полезную машину без присмотра в жилом районе. Конечно, я бы предпочел кран грузоподъемностью побольше, но так уж получилось. Что увидел, то и взял на долгую память.

Тем не менее я всегда с большим уважением к аборигенам отношусь. Они многие полезные вещи умеют делать и имеют право просить за свой труд вознаграждение. Я совсем не против, но из-за того, что появился на планете на не вполне легальных основаниях, просто вынужден часто нарушать закон. Это тоже в традициях. Контрабандистов и нелегалов. Так что совесть моя чиста и карма не отягощена.

Над головой пролетел садящийся самолет, и Протей порадовал меня сообщением, что уже недолго осталось ждать. Последние полчаса он полоскал мне мозги совершенно ненужными подробностями. Вот зачем мне знать, что индейская резервация занимает площадь около шестидесяти пяти квадратных километров на стыке штатов Аризона, Нью-Мексико и Юта. Или когда в ней появился первый колледж? Меня интересовала очень конкретная вещь: кто такой «гук» и зачем на него охотиться. Этот хренов всезнайка выдал мне в числе прочих расшифровок, что это слово может означать «грязь, дорожное месиво, вязкую жидкость, еду, размазню, болвана, деревенщину, подонка, корейца, вьетнамца» и даже деревню в Демидовском районе Смоленской области России, а потом ехидно поинтересовался, почему я сразу не спросил. Почему-почему… просто в голову не пришло, а сейчас уже поздно.

Еще минут через сорок появилась Черепаха, тащившая за собой чемодан на колесиках. Конспиратор. Исключительно для того, чтобы не обращать на себя внимания, она набивает шмотник вещами в первоклассных магазинах, не забывая и про беспошлинные в аэропортах. Единственное, что сильно радует, духи и прочие пахнущие гадости не покупает и на себя не выливает. Конечно, не из глубокого уважения ко мне — самой не хочется резко пахнуть. Странно себя иногда люди ведут. Забивают естественные запахи искусственными. Мойся чаще, если мешает…

— Правильно, — сказала она довольно, вручая мне чемодан и открывая дверь со стороны водителя полученным от меня ключом, — мне нужна практика поездок на этом агрегате. Когда-нибудь придется вернуться на остров, и неприятно будет, если не за ту пимпочку дергать начну.

— А ты собираешься вернуться? — изумился я, с пыхтением запихивая тяжеленный чемодан в багажник.

— Конечно, — покровительственно объяснила Черепаха. — Вот что за радость жить здесь, где каждый дебил может позволить себе иметь джип? То ли дело у нас, где я такая одна. Каждый видит и с придыханием говорит: «Вот поехала она!» «Она» — непременно произносится с большой буквы.

— Не будет тебе такого счастья, — садясь на пассажирское место, говорю, — будут смотреть как на дуру — ездить на нем только по острову два километра туда, два обратно. Зачем? Проще ножками.

— Для престижа. И вообще, почему нельзя прокатиться до других поселков? В теории он рассчитан на бездорожье.

— На практике лучше на моем «хамви» с дизельным двигателем и такой шириной, что перевернуться невозможно. Пулемет тоже не лишний. Мало ли кто на дороге появится с желанием отнять четырехколесное чудо или просто тупо протаранить машину.

Черепаха не ответила, занятая выездом со стоянки, но мысль продолжить было нетрудно. «Хамви» у нас десяток, уазиков почти два десятка, а она такая будет единственная и страшно оригинальная. Надо будет при случае прихватить джип для Дашки. Чисто из вредности, да и просто подарок хороший. Не все же для кого-то стараться, надо и жену побаловать. Хотя она бы предпочла судостроительный завод в подарок. Или как минимум плавучий док для ремонта. Очень практичная женщина. И не скажешь, что иногда почитывает стихи земных поэтов на русском и польском. Об этом только я знаю, остальные видят мирного вождя исключительно с конкретными требованиями по улучшению труда и повышению благосостояния жителей острова. Были случаи, когда мне жаловались на поведение жены, старательно озираясь, чтобы она не засекла. Притом все прекрасно понимают, что Дашка не для себя старается, но никто не любит, когда его тычут мордой в недостатки.

— А вот и направление на резервацию, — сказала сама себе Черепаха, выезжая на федеральное шоссе, о чем услужливо сообщил указатель.

— Ну, — спросил я, — может, по делу поговорим? Зачем надо было самой ехать? Не могла подождать?

— А что такое? Все, как и ожидалось. Пять килограммов кокаина лежали где положено. В багажнике старого грязного «форда» без колес. Герметичная упаковка, красивый пакет. У них тут на Земле столько всего валяется бесхозно! Приходи и бери. Четыреста пятьдесят тысяч долларов по минимуму. Немного поработала над пакетом, и теперь никакая проверка и никакие собаки не обнаружат. Зря мы, что ли, так старательно отбирали «Фляги» по внешнему виду? Термос как термос, если рукой внутрь не лезть. Просвечивается на проверке, показывая жидкость и маленький дополнительный глюк сверху. Никакого интереса смотреть.

— Положим, все это добро не просто валяется, еще и отдавать придется. И потом, ты собираешься стоять на углу и продавать? Как-то не верится. А килограммами толкать — так еще надо иметь кому, чтобы не нарваться.

— Знаю, все знаю. Но жалко. Куча денег.

— А задержалась-то почему? — спрашиваю, чтобы проверить догадку.

— А то сам не понял, — глянув на меня, возмутилась Черепаха. — Что можно делать в Лас-Вегасе?

— Замуж выходить, — с надеждой сказал я.

— Юморист. В казино играть, — покровительственно ответила она. — В Москве нет, так должна же я была проверить, как это на практике? Не так, как у нас, в паршивой забегаловке, с пьяными возбужденными рейдерскими рожами и неадекватными от алкоголя реакциями, а чтоб красиво и на большие ставки. К сожалению, рассматривать казино в качестве постоянного источника обогащения совершенно нельзя. Хозяева не заинтересованы делиться с тобой доходами. Наблюдают за тобой постоянно, только что под платье руками не лезут.

Я с интересом глянул. Под распахнутым пиджачком не из дешевых было облегающее платье. Под таким ничего не спрячешь.

— Вот именно, — правильно истолковав мой взгляд, кивнула Черепаха.

— Ну-ну, рассказывай, интересно же, — поторопил ее.

— Я очень внимательно смотрела. Начинается все еще с парковки, где номера машин фиксируются. Потом проверить владельца без проблем. Даже если прокатная, документы показывал. Камеры под потолком и во всех углах. На игровых столах тоже что-то имеется. Я не поняла, проявлять интерес глупо, но точно следят. Документы при выигрыше обязательно проверяют. На картах какие-то знаки, как шулеры делают, но невидимые. Казино страхуется, чтобы игрок не подменил. Считать карты и следить внимательно за тем, как колоду крупье тасует, запрещено. Протей здесь не помощник. То есть можно, но раз или два, потом обратят внимание. Снимать на видеокамеру и фотоаппарат категорически запрещено. Автомат этот, ну который за ручку дергаешь, вообще жульничество. Кидаешь десять центов — получаешь тыщу двести долларов. Только сначала в него должны закинуть сто двадцать тысяч долларов по десять центов.

— Сколько выиграла? — заинтересованно спросил я.

— Двадцать две тысячи сто тридцать семь долларов с какой-то мелочью, — похвасталась Черепаха.

— Для первого раза неплохо.

— Совсем не просто было. Сначала поторчала у автоматов. Походила, посмотрела, заглядывая внутрь, выяснила, какой скоро должен сработать. Точно не скажешь. Пришлось покидать мелочи на пару десятков долларов, пока он разродился на положенные тысячу двести. Потом до утра в карты… Идти надо вдвоем и играть друг на друга. С нашими возможностями общаться на мыслеречи это проще простого. Там есть столы, где фишка стоит десять тысяч баксов. Можно взять несколько миллионов.

— Только одна проблема. Один раз. Я уверен, что про подобных «счастливцев» сразу узнают везде. Стоит нам прийти еще раз — и хорошо если просто укажут пальчиком на дверь. Могут и ногами долго бить. На самый крайний случай надо помнить про такую возможность. А пока… На счету почти тридцать миллионов за камни. Какого первопредка рисковать, светясь в таких местах?

— А зачем мы сейчас едем? Это не риск?

— А это как повернется. Может, и польза будет. Лишний неотслеживаемый полезный контакт пригодится.

Ответной реплики не последовало, и я, с неохотой достав с заднего сиденья пачку распечаток, углубился в чтение.

— Что ты с таким вниманием изучаешь? — спросила Черепаха через некоторое время.

— Очередной список возможных приобретений, — объяснил я. — Нашел элементарно, но толку никакого. Чувствую себя при чтении недоумком. Что это такое и зачем — не имею представления. Вот, послушай:

«Станок фрезерный с ЧПУ LM — 1 450 830 000 руб. ГФ-2171С5, С6 — 1 050 000 руб. Станок токарный с ЧПУ ТКП — 125 700 000 руб. СТ-220 — 1 050 000 руб. 1В340Ф30 — 800 000 руб. 16А20ФЗ — 800 000 руб. Обрабатывающий центр ИР-500 — 1 600 000 руб. ИС-500, ПМД-4 — 2 900 000 руб. МС-12 — 1 050 000 руб. Полуавтомат токарный патронно-центровой с ЧПУ 1740РФЗ, 1989 г., мало эксплуатировался, без износа, в отличном рабочем состоянии… — Я сделал паузу, устав перечислять цифры, а заодно и полюбовался на ее реакцию. — Читаю дальше, — с удовольствием отметив ее обалдевший взгляд, продолжил: — Станок токарно-карусельный, вертикальный одностоечный, 2002 года выпуска, хранение в упаковке, без эксплуатации, 2 300 000 руб. И2716 зиговочная машина, 1977 г., 90 000 руб., хорошее состояние…»

— Я не знаю, что такое «зиговочная машина», — решительно сказала Черепаха, — но год выпуска какой-то очень уж древний, меня не устраивает. Напишут же такой бред — «хорошее состояние», это после-то тридцати с лишним лет работы.

— А вот тоже неплохо. «Промышленные роботы фирмы Fanuc. Фирма имеет свои представительства во Франции, в Германии, в Нидерландах, в Испании, в Италии и Англии. Роботы бывают от двух- до семиосевых, и разной грузоподъемности». Нам чего надо?

— Знаешь что, найди кого-нибудь, кто профессионально этим занимается, и дай ему задание разобраться во всем.

— Ага, я ему так и объясню: заказал, мол, мне Стальной Молот, который краем уха что-то слышал, но никогда не видел. Желает клонировать любую машину в наших мастерских, и при этом на собственных материалах. Вот шарикоподшипники в мастерских уже производят, детали для машин штампуют, только подвывают дружно про малое количество сырья. Нет чтобы хоть двигатели до ума довести. Я им поставил задачу глубокой модернизации существующих образцов, а не создание абсолютно новых. Проще купить и переделать. Нам еще долго не понадобятся сотни машин, чтобы тратить на это невеликие ресурсы. Тем более что сейчас не будет никаких проблем привезти все, что угодно. Надо только выбрать, где дешевле.

Я показал очередной список.

— Двадцать пять заводов порошковой металлургии в России, четыре на Украине, два в Белоруссии. А есть, например, Мотовилихинский завод под Пермью, так там можно не только металл приобрести, но и эти самые самоходные «Ноны» со 120-миллиметровым дулом на шасси бронетранспортера. Согласно спецификации — совмещающие в себе свойства миномета и пушки. Вернусь — засуну ему в глотку эти бумаги. Пусть не морочит больше голову. Просит станки — пусть пишет, какие конкретно. Металлы — пусть марки скажет или состав. Что я, с ума сбрендил, разбираться — штамповки, поковки, листовой или еще какой прокат? В будущем пусть пишет — столько-то тонн стали такого-то вида… Никель, вольфрам, молибден, железный порошок, алюминий, железный лом и вообще наименование сырья. Надо тебе химикаты или порох с взрывчаткой, будь любезен, скажи какие, а не проси то, не знаю что. Приспособился получать на халяву. Я ему обязательно всевозможные справочники куплю.

Заметив ухмылку Черепахи, буквально взорвался:

— И что ты такого радостного услышала, что так злорадно улыбаешься?

— Нашел кому жаловаться. Я тоже всей этой мутью занималась. Только по другому профилю. Проверить возможность закупки элитных семян и породистого скота, для развития нашего земледелия и скотоводства, — сказала она, явно пародируя чей-то знакомый голос. — Что именно я могу? Пожалуйста, снимаешь трубку, звонишь в первый попавшийся «ЭЛИТАГРО» и получаешь сколько угодно выращенных в специальном хозяйстве семян. Там одних огурцов почти сто сортов. Я паук, а не специалист по огурцам. Могу проверить, жизнеспособные ли они, а понять, что из семян вырастет и сколько там будет пупырышек, не по моей части. Потом, кто-то должен таскать все эти сотни килограмм… И еще где-то их хранить до отправки надо. Значит, надо склад снять, и чтобы там кто-то был. Да ладно, семена еще куда ни шло… А вот с животноводством как быть. Можно напрямую купить коров самых разных видов, а можно эмбрионы и семя породистых быков. Есть даже специальные племенные хозяйства, которые на этом специализируются. В Россию возят даже из Австралии, нам как гражданам этого государства проще на месте посмотреть, чем за перевозку платить. Много чего можно приобрести — овец самых разных пород, свиней и даже лошадей с кроликами. Но мы с тобой вдвоем этим всем заниматься не можем. Или надо открыть пару фирм с людьми-специалистами. Или притащить сюда еще десяток наших. Оба варианта ведут к утечке информации. Купить-то без проблем, а вот как потом объяснить, куда все со склада делось? Можно поступить гораздо проще — что привезем, за то пусть и благодарят. Долго и униженно. Совсем не обязательно всем знать, что ты просто ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку в газете, и очень вероятно, что это и был лучший вариант.

— На самом деле лучше гибридный вариант, — перебил я. — Я уже думал. Снимаем склад. Люди-посредники завозят туда заказанное, потом собственными силами вывозим все через портал и уезжаем навсегда. Фирмы-однодневки. Кто нам будет предъявлять претензии, если все оплачено и поставщикам, и хозяину склада? А образцы можно для начала приобрести в небольшом количестве. На острове посмотрят и оценят. Специалист-человек тоже возможен. Рафик правильно сказал — пригласить кого-нибудь на короткий срок, не объясняя, что к чему, опять же через посредника, потом отправить домой. Один целевой удар на несколько вагонов, и обеспечиваем Клан на несколько лет. Повторение и постоянное общение с людьми не требуется. Даже можно в разных государствах покупать. Требуются только деньги в большом количестве. Это мы, надеюсь, скоро от наших африканских друзей начнем получать стабильно.

— Вагоны? — удивилась Черепаха.

— В принципе вопрос решаем. Надо было только задать пару конкретных вопросов соображающему по теме. Сопротивление материалов я не учил, но, если постараться, можно снять перекрытия между нижними этажами. Надо только очень постараться. Серия очень тщательно рассчитанных направленных взрывов в нужных местах. Зря, что ли, у нас есть собственные саперы, прошедшие обучение на диверсантов? В результате получается два параллельных тоннеля, разделенных коридором. Каждый длиной сто метров, шириной — двенадцать, высотой под восемь метров. Наверх идет грузовой лифт, рассчитанный на две тонны, и пассажирский — на восемь разумных. Они, естественно, не работают, но при подключении электричества и замене некоторых деталей привести в нормальное состояние — без проблем. Надо еще положить рельсы под две разные железнодорожные колеи в каждом тоннеле. Это первое, что нам потребуется. Короче, к работам там уже приступили…

Я не зря ездил на остров. Уже консилиум провели из наших лучших специалистов — Мастеров, саперов, инженеров… и приступили к предварительным работам. Про Игоря я промолчал. Об этом Черепаха не знает, а его советы совсем не лишние. Никто лучше его не знает, что можно снять запросто, а с чем лучше не возиться.

— Месяца три у нас в запасе имеется, — продолжаю, — а потом начнем интенсивно трудиться. Как все готово будет, первым делом найдем возможность парочку железнодорожных цистерн для перевозки нефтепродуктов перегнать, а дальше будем, не торопясь, создавать стратегические запасы на будущее.

— Ты не успокоишься, пока все этажи разным добром не набьешь, — с усмешкой сказала Черепаха.

— Совершенно верно, — согласился я. — Мы не знаем, что нас ждет. Надо быть готовыми ко всему.

— Куда мы попали? — с возмущением вещала Черепаха. — Это был нормальный отель? Кривые ножки у кровати, грязные стекла в окнах и рваные простыни! Все это я прекрасно могла получить в славянской Зоне, если бы поселилась в тамошней гостинице. Нет, ты только посмотри на это! — воскликнула она, показывая рукой. — Дома чуть ли не из глины построены, зато у входа стоит навороченный джип, и на крыше покосившейся хижины спутниковая антенна. Бедные несчастные индейцы!

— Что тебе не нравится? — удивился я. — Прекрасный горно-пустынный пейзаж. Речки высохшие, желтая пыльная земля. Скот пасется, канализации нет, телефонов нет, автобусов нет, казино и алкоголя тоже нет. Это же практически наши родные Великие равнины! Чувствуй себя как дома, не обращай внимания, что едем по асфальтированной дороге.

— А ведь верно, — с изумлением сказала Черепаха и замолчала, озираясь. — Убрать эти странные горы — и можно поверить, что приехали домой. Это получается, мы так скоро будем жить? Антенна для телевизора, дорога и машина перед каждым домом, а в остальном ничего не изменилось?

Сзади противно взвыла сирена.

— Полиция, — сказала Черепаха.

— По фиг, — ответил я, — полное спокойствие. Остановись. Мы ничего не нарушали.

Патрульный с большим достоинством очень медленно вышел из машины с надписью «Племя навахо» и направился в нашу сторону. Второго в машине не было, и никакого напряжения и хватания за кобуру незаметно. Вблизи его широколицее, узкоглазое лицо напоминало невозмутимого идола. У шайенов, с которыми мне в основном приходилось иметь дело, такой явной азиатчины во внешности не было. Больше на бурята или монгола похож, чем на белого.

Черепаха нажала кнопку, опуская оконное стекло, и радостно заулыбалась. В свое время пришлось с ней долго биться, поясняя, почему в России так делать нельзя, а в Америке как раз наоборот. Ничего, освоила. Честный гражданин за границами бывшего СССР просто обязан радоваться при виде каждого встречного, иначе не поймут. А полиция вообще почти родственник. По крайней мере, до тех пор, пока коп тебя не ловит над трупом. Тут уж можешь смело ему сказать все, что давно мечтал. Хуже уже не будет.

— Чарльз Монтгомери, — представился патрульный. — Вы что-то ищете? Или заблудились?

— Как хорошо, офицер, что мы вас встретили! — обрадованно завопила Черепаха, как будто не знала, что последние двадцать минут этот тип ехал сзади, не обгоняя и повторяя все наши бессмысленные петляния по этим проселочным дорогам. — Дело в том, что мы тут должны заехать к одному господину, передать привет от его родственника, но, похоже, заблудились. Это где-то возле Орайби, должно быть, но спросить не у кого. — Она широким жестом показала на безлюдную дорогу.

— К кому именно? — с превосходством в голосе перед этими суетливыми туристами спросил полисмен.

— Как его, милый? — переадресовала вопрос мне Черепаха.

— Охотник на гуков, — выдал я.

Полицейский пару секунд стоял молча, потом сказал:

— Езжайте за мной.

И, повернувшись, ушел к своей машине. Он сел и моментально тронулся.

— Кажется, мы лишнее брякнули, — вполголоса сказала Черепаха, поворачивая за патрульной машиной. — Он, как имя услышал, моментально напрягся.

— Ну не поворачивать же теперь назад! — с раздражением отвечаю. — Нам здесь не жить, завтра уедем.

Минут десять он ехал точно по нашему пути, только в обратную сторону, потом притормозил и ткнул рукой в сторону одного из глиняных домов, возле которого все в той же позе, как и полчаса назад, сидел старый индеец, глядящий в одну точку. Проехав еще метров пятьдесят, коп остановился, явно собираясь смотреть, что мы будем делать. Мы, переглянувшись, подошли к сидельцу.

— Хеллоу, — сказал я, — дед, ты по-английски понимаешь?

Он мертво молчал, даже не пытаясь отодвинуться, чтобы я не загораживал вид на дорогу.

— Нам нужен Охотник на гуков, — медленно, для лучшего понимания, говорю.

Вот интересно, я не поленился английский учить, а потом оказалось, что в США есть масса народу, не понимающего, когда к ним обращаются на государственном языке. Некоторые еще норовят по-испански ответить, я хоть его и не знаю, но знакомые слова слышу, а пару раз вообще не разобрался, что там говорили. Понаехали, блин, на мою голову.

Помахал рукой перед глазами индейца. Никакой реакции.

— Может, он просто помер? — с надеждой спрашиваю.

— Не говори глупостей, — уверенно отвечает Черепаха. — Дышит. И сердце бьется. Правда, слепой.

— Наверное, еще и глухой, — соглашаюсь. Я подошел к двери и постучал.

— Есть кто в доме? — громко крикнул.

Никакого толка. Полная тишина. Дверь, между прочим, не заперта, но дурных нема — входить в чужой дом без разрешения и на глазах полицейского. На улице к этому времени появилось еще несколько человек, с интересом наблюдавших за нашими движениями. Все больше женщины в цветастых длинных юбках, но и пара мужиков с исключительно длинными волосами. Массу шампуня должны изводить на поддержание этой красоты. Вот где у нас шампунь брать? Негде. На равнинах и с водой часто проблемы. Поэтому проще коротко стричься. Насекомые нам в голове без надобности.

— И что делать будем? — спрашиваю Черепаху. — Второй раз ехать — глупо. Расположимся прямо здесь и подождем более нормального жильца? А то кинем прямо внутрь пакет и поедем куда подальше.

— А каково это — убивать нелюдей? — неожиданно спросил старый пень без малейшего акцента.

— Да уж не сложнее, чем старого индейца, — ответила Черепаха, делая странное движение рукой.

— Так ты, оказывается, все прекрасно слышишь! — обрадовался я, показывая ей из-за спины старика на зрителей. Не тот случай.

Она скривилась, но продолжения не последовало.

— Откуда такие странные мысли? — присаживаясь возле него на корточки, поинтересовался. — Не слишком ли ты глубоко ушел в нирвану, сидя у крыльца? Или у вас это как-то по-другому называется?

Он повернул ко мне страшно морщинистое лицо с бельмастыми глазами и спокойно ответил:

— Когда мне в семьдесят третьем году во Вьетнаме осколок в глаз попал, я не сразу видеть перестал. Только через много лет на второй перекинулось. Какое-то воспаление…

Тут прозвучала страшно сложная фраза. Что-то навроде — пусть этому сыну свиньи в черной пижаме с его долбаным минометом вставят в зад разбитую бутылку… А еще говорят, на английском не умеют ругаться!

— Так мне духи в компенсацию за зрение, — продолжил старик, — подарили возможность определять, сколько и кого убил собеседник. Никчемное умение, лучше бы наградили способностями супермена. Надеть синюю обтягивающую маечку и… банки грабить. Ловить бандюков на улице совершенно неблагодарное занятие. Слишком их много. Но иногда бывает от этого и польза. Вот как сейчас. Очень любопытно, — глядя на меня незрячими глазами, поведал он. — Я даже не берусь посчитать, сколько у тебя за спиной трупаков. Большой умелец, — с уважением сказал он. — Я-то всего три десятка гуков замочил. А тут такое разнообразие.

«Ага, — дошло до меня, — все-таки „гук“ — это вьетнамец, и мы нашли кого нужно».

— Тут, — вежливо говорю, — не место обсуждать такие вещи. Нас просто попросили передать извинения и вернуть кое-что. Такой пятикилограммовый пакет с большим дерьмом.

— Почему не место? — удивился старик. — Все свои дела я решаю на приятном ветерке. Но если вам хочется, — он растянул рот в подобии улыбки, — можно и в дом пройти.

Он поднялся и, не проявляя дряхлости, уверенно направился к двери. Мы пошли следом.

Дом был меньше всего похож на виллу наркобарона из кино. Я в таком бы жить не хотел. Одна большая комната. Имущества практически ноль, хотя на кухне, куда я мимоходом заглянул, огромный холодильник. Кроме него в доме имелись только кровать, простой стол с парой старых стульев и красивые, вышитые вручную половички. Одежда еще на дверях, на гвоздиках. Больше ничего нет. Такая чистая, незамутненная опрятная бедность, на фоне которой ярко выделялся мощный новенький компьютер на столе. Непонятно только, как сюда вписываются пять кило кокаина.

— Что именно сказал мой непутевый родственник, когда передал вот это? — спросил старик, положив руку на выложенный на стол пакет.

— Просил передать, что оно того стоило, — сказал я. — Там оно ему ни к чему, а к вам никаких следов, и делайте с этим все, что хотите. Да, это грязные деньги, но это деньги.

— Это не деньги, — со злостью сказал старик, — это проблемы. Дураком был, дураком остался.

Он сел на кровать и уставился в стену с ничего не выражающим лицом.

Через пять минут я вопросительно посмотрел на Черепаху. Она кивнула, вставая. Пора было уходить. Не всегда бизон послушно бежит туда, куда тебе надо.

— Ты знаешь, что там, на той стороне? — подал голос Охотник на гуков. Не так уж сложно было догадаться, после предыдущего откровения. Интересно, какие выводы последуют.

— Собственно, то, что и здесь, — отвечаю. — Горы, земля, озеро, нищета. Отсутствует правительство Соединенных Штатов, полиция и армия. Заодно серьезная промышленность тоже. Кто не может защищаться от врагов, долго не выживет. Белые есть, как без этого, но у каждого своя территория. И даже сотрудничают между собой. Как всегда и везде — нет земли, текущей молоком и медом. Никто тебя не ждет с подарками. Скорее, застрелят и ограбят. Это тяжелая жизнь, которая начнется с абсолютно пустого места, и где надо работать, чтобы просто выжить. Просто так на крылечке не посидишь, во всяком случае, в первые годы. Навахо мало, но более или менее уживаются и с шайенами, и с криками. Там еще сиу есть и еще кто-то — я не особо интересовался.

— Но ты можешь дать совет, — утвердительно сказал старик.

— Да. Могу. Весь вопрос в количестве уходящих с Земли. Когда идет один, ему разрешают взять сорок килограмм груза. На семью — сто на родителей и плюс сорок на каждого ребенка. На тысячу человек, отправляющихся одной группой, дополнительная тонна на каждого. Обязательно одной и одновременно. На две тысячи — три тонны сверх обычного веса. И так далее. Учти, тонна — это только кажется много. Ты идешь на всю жизнь, и один племенной бык весит не меньше. Каждый килограмм важен, но никто не захочет расстаться с массой совершенно ненужных, но важных для него вещей. Перебирать чужое добро и выкидывать лишнее я не собираюсь. Больше того, мне совсем не интересно, чтобы о нас знали все. Ни с этой стороны, ни с той. Это не мои проблемы, как вам жить. Если устраивает, обсудим, как нам обоим в плюсе остаться.

— Я вовсе не Дон Карлеоне, как ты, наверное, подумал, — сказал Охотник на гуков. — Я просто старый индеец, который пользуется определенным влиянием в резервации. Мне очень не нравится, во что превращается мое племя. В школах не учат нашу историю и внушают чуждые нам понятия. Кое-кто уже неспособен нормально говорить на родном языке. Множество навахо спивается. Мы так стараемся походить на белых, что запретили курение в общественных местах и обсуждаем возможность браков для пидоров. Наш вождь, — с сарказмом сказал он, — считает, что запрет — это вмешательство в личную жизнь. Еще пара поколений — и нас просто не станет. Таких, готовых на переселение, наберется не более трех тысяч из полтораста. Большинство предпочтет спиваться. Меня это не устраивает, но идти в неизвестность тоже не лучший выбор. Люди просто боятся, да и оставлять свою землю жаль. Теперь я могу говорить по-другому. Можно медленно вымирать, а можно попробовать свободу на вкус. Хуже не будет. Я давно ждал подобного случая. Думаю, не я один. На всей Земле сидят такие старики в надежде на весть и новый шанс. Но я не просто старый индеец. Очень многие меня послушают. Ты ведь тоже хочешь что-то получить? Никто, кроме меня, не узнает о твоей роли. Если остальное в моих силах — получишь. Два, три десятка людей, готовых выполнять твои приказы и убить, если понадобится. Есть возможность получить и больше, но это будет опасно. Слишком много в курсе, есть риск, что кто-то сболтнет лишнее. Если нужны деньги, — он махнул в сторону стола, — продадим. Есть нужные контакты, ты свое получишь. Это не мои парни, но по старой памяти уважают. Не всегда я был дряхлым и слепым.

— Деньги мне ни к чему, — отвечаю. — Стал бы я иначе отдавать такую вещь. Документы нужны чистые. Иногда люди для помощи. Купить кое-что, не засвечиваясь. Иногда вполне официально.

— Это без особых проблем, — спокойно сказал старик. — А вообще, можно купить, а можно ведь и бесплатно взять. Есть люди, которым совершенно не захочется покидать здешние места. Они и так неплохо живут. Здесь украсть, там ограбить. Тебе с ними дела иметь не придется, я все решу сам. А документы… Сейчас обсудим.

Он достал из-под подушки дорогую модель мобильника и нажал кнопку на ощупь.

— Правильно говорит, — мыслеречью сообщила Черепаха. — Украсть — оно лучше. Тем более если это сделают за нас. Сработаемся.

— Ну вот, — сказал Охотник на гуков, выключая телефон. О чем речь шла, мы все равно не поняли. Не было раньше необходимости еще один язык учить. — Сейчас подъедут. Заберут кокаин и вас проводят. Придется ехать в Лос-Анджелес, прилично заплатить, — я непроизвольно кивнул, забыв, что он не видит, — но все по высшему разряду. Выдержат любые проверки, и информация о личностях не сохраняется. Для самих же продавцов опасно такое хранить. Теперь давайте поговорим подробнее, чем мы можем друг другу быть полезными. И, — повернув голову в сторону Черепахи, сказал он, — девушка тоже может не молчать, а то я чувствую себя как-то неуютно.

— А мне говорили, — немедленно сообщила Черепаха, — что индейцы до сих пор торговаться не научились.

— Я разве торгуюсь? — удивился старик. — Вы получите, что попросите, теперь совсем немного конкретной информации исключительно для моих ушей. Точно и четко. Откуда уверенность, что выход именно там. Климат. Растительность и животные. Домашние и дикие. Отличия от земных. Опасности. Что необходимо взять с собой в первую очередь. Взаимоотношения с соседями. Возможность получить свою землю, на каких условиях. Полезные ископаемые, сельскохозяйственные вредители, незнакомые растения и насекомые. Болезни скота. Поподробнее о врагах и соседях. Возможность получать с Земли необходимое и каким образом. Ты говори, а если понадобится, я еще уточню и добавлю.

Я оглянулся на Черепаху и, вздохнув, приступил к рассказу, тщательно подбирая слова, чтобы не засветить заранее наличие Клана и оборотней вообще.