Темный Ветер вскочил, услышав крики. Он перепрыгнул через Грифа, стоящего на четвереньках, и направился к выходу — выяснить, что происходит. В этот момент палатка рухнула, накрывая его, и прямо по находящимся в ней пробежала толпа народа. При этом налетчики тыкали копьями и мечами в любой шевелящийся предмет, не утруждая себя внимательным разглядыванием, да и сквозь ткань все равно ничего увидеть не могли — так, на всякий случай. Кто-то свалился на него сверху, заливая кровью и дергаясь под ударами.

Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Темный Ветер вылез из-под трупа, разрезал полотно и попытался разглядеть, что происходит. На горизонте появились первые лучи солнца, и в утреннем свете было прекрасно видно, что их отряда больше не существует. Соседние палатки тоже были повалены, кругом лежали раненые и мертвые волки, а шум битвы перемещался в сторону основного лагеря. Страшно воняло кровью.

— Вот мы и дождались, — раздался спокойный голос возле уха.

Темный Ветер резко шарахнулся в сторону, готовый рубить врага.

— Спокойно, это я, — невозмутимо сообщил Подкованный Жеребец. Старый ветеран и дальний родственник, когда-то учитель Темного Ветра, а сейчас его заместитель. — Выждали, когда часовые под утро задремлют на постах, и внезапно напали на спящий лагерь. Все по военной науке. Сейчас они вырежут бойцов Вождя, пройдутся по паукам, очень умно вставшим отдельно, и вернутся назад. Повозки для них намного интереснее, но дисциплина прежде всего. Сначала требуется разбить наиболее опасного врага, потом можно и пограбить. Поэтому бегать за отдельными беглецами они не будут, для этого есть младшие. А они скоро придут сюда. Поздравляю!

Твоя карьера развивается прямо на глазах. Еще пару десятидневок назад был десятник, а сейчас, можно считать, прямо из сотников в тысячники прыгнул. Что делать будем? Приказывай.

— А что тут сделаешь, — пытаясь унять противную дрожь, ответил Темный Ветер. — Собраться всем, кто еще жив, и приготовиться умирать. А вот и первый, — довольно сообщил он.

Из палатки выполз держащийся за голову Гриф. Из-под пальцев у него сочилась кровь.

— Наша численность стремительно растет, — со злым весельем прокомментировал Темный Ветер. — Было двое, теперь нас уже трое, всех сметем! Покричать, что ли, остальных, может, еще кто живой. О Праотец Волк! — потрясенно воскликнул он. — Ты посмотри, что лежит!

— Да, — нагибаясь над кучей трупов, сказал Подкованный. — Недаром мясо ели охранники. Втроем больше десятка свалили. — При этом он деловито спихнул пару трупов в сторону и достал из-под тел убитых знамя рода. — Больше доверить некому, — сказал он, протягивая древко Темному Ветру. Тот дико взглянул на старого воина и неожиданно засмеялся:

— Вот так, значит? Тогда слушай команду! Назначаю тебя охранником родового знамени. А теперь идем, залезешь на повозку и будешь держать его повыше, чтобы все видели и собирались в одно место. А, вот еще и Удачливый, — радостным тоном сообщил он при виде фигуры, вылезающей из-под обрывков палатки. — Не просто так имя получил. Будет кому работать.

Великий исход начался, когда стало ясно, что на следующий год тоже будет засуха и неурожай. На равнинах остались только падальщики, огромные стада травоядных превратились в мелкие группки, неспособные прокормить население. Тут уже не только охотиться для удовольствия, но просто есть стало нечего. Трупы павших от бескормицы животных можно было увидеть в любом месте. Перебить оставшихся — значит, через год, даже если станет лучше, стада не возродятся. Теперь за дичью ходили к другим родам на их территории большими воинскими отрядами и нередко возвращались не в полном составе или совсем не возвращались. Делиться последним источником продовольствия никто не собирался.

Выхода, собственно, не было, соседи, хоть дружественные, хоть враждебные, точно так же ничего не имели. Даже полностью перебив их, взять было особо нечего. Но они и сами не прочь были поживиться за чужой счет. Все Великие равнины горели в огне, который постоянно выплескивался наружу. Зеленые и анхи не имели ни одного спокойного дня. Это были не набеги из удальства — забирали все подчистую и с хозяевами не церемонились. Те отвечали не меньшей жестокостью и несколько раз громили приграничные рощи.

Решиться на то, чтобы бросить землю, было совсем не просто, и многие остались. Но большинство пошло за призрачной надеждой, поднятые пауками, которые были уверены, что следующего года племя может и не пережить. Почти три тысячи километров прошли волки, начиная с первого поселка и постепенно вбирая в себя всю большее количество Народа. Отряды бесконтрольно разрастались, обремененные имуществом и женщинами с детьми, и невольно становились все менее боеспособными, но общее количество стало таково, что любой обычный род, вставший на пути, просто был бы втоптан в землю массой надвигающихся толп. Проходя через рощи чужих племен, отбирали подчистую еду, что вовсе не прибавляло любви к переселенцам, и это рано или поздно должно было довести до большого столкновения. Мелкие стычки происходили каждый день, и в них постоянно несли потери обе стороны. Вокруг исходников постоянно кружили мелкие отряды, больно кусая, но не пытаясь дать сражение. В одном из таких столкновений погиб сотник, после чего Темный Ветер занял его место.

Каждый отряд шел самостоятельно, в составе собственного рода, но связь между отрядами поддерживалась плохо, общего руководства не было. Ночами получали указания о месте следующей стоянки. Так колонны и обозы не мешали друг другу. Кроме того, все-таки несколько больших воинских отрядов, разбитых на сотни и тысячи, шли впереди и с боков, прикрывая неорганизованную массу.

Измученные, одетые в рванье, волки шли около повозок, запряженных полуголодными лошадьми. Шли целыми днями, делая короткие привалы в полдень. Весь путь был усеян брошенными повозками, трупами лошадей. Иногда, вынужденные спешить, бросали даже еще полуживых, неспособных двигаться. Идущие сзади на ходу, не останавливаясь, отрезали куски плоти от павшей скотины. Большую часть пути приходилось идти пешком, чтобы помочь еле передвигавшим ноги коням. Шли молча, не обращая внимания ни на что, кроме своего коня. Остаться в степи без скакуна — почти верная смерть. Дети не плакали, и разговоры были только по делу. На самом деле почти никто не задумывался, а что, собственно, будет, когда они дойдут всей толпой до цели. Если Зверь не захочет помочь, не будет другого выхода, как идти в лес, где им будут совсем не рады. Впереди, возможно, смерть, позади уж точно. Отставшие погибали под клинками тех, кого волки успели ограбить раньше в пути. Объединение врагов и общее нападение было только вопросом времени.

— Быстрее, быстрее, — хрипел сорванным голосом Темный Ветер. — Фургоны ставь вплотную друг к другу. А тебе что надо?

— Смотри, командир, что они везли, — недоуменно сказал боец. В руках он держал длинную цепь из опрокинутой повозки.

— Цепи? Прекрасно! Связывай колеса, — радостно прохрипел Темный Ветер.

— Цепями связывать колеса, — заорал Гриф, исполнявший последний час роль громкоговорителя. — Быстрее, сучьи дети, — заорал он на возчиков. — Вы что думаете, вас не кончат? Мы все здесь смертники! Работать!

Сотник изумленно уставился на него.

— А что? — заявил Гриф, заметив взгляд. — Мало ли что ты раньше не слышал. Просто ругаться надо вовремя и к месту, чтобы действовало.

Гриф был примат, и толком его никто не знал. В общей неразберихе и постоянных стычках кто-то пропадал бесследно, кто-то прибивался к другим отрядам, идущим в одну сторону. Не только волки, но и приматы шли к границе. На происхождение сейчас внимания не обращали, главное было держаться в месте. За две десятидневки знакомства он доказал, что может быть воином не хуже других, исполняя обязанности на равных. Физически он был подготовлен прекрасно и, как вскоре все убедились, фехтовать умел не хуже. Вот только это был индивидуальный стиль дуэльного бойца, а не бой в составе группы. Типичное обучение богатых и не ходивших в обычные набеги.

А еще он был страшно вежлив и не ругался. И ничего не рассказывал о себе, только имя назвал. Его род жил достаточно далеко, и толком о Грифе никто ничего не знал. Оружие и одежда него были высокого класса, но сейчас он был всего лишь дин из десятка и честно выполнял, как все, свои обязанности.

Им повезло. Вставшая отдельным лагерем отборная тысяча, выделенная как ударный отряд всего племени, все-таки не позволила себя так просто перебить. И дала уцелевшим возможность собраться. Они сползались к знакомому знамени. Больше четырехсот бойцов, еще столько же женщин и детей. Пауков не было совсем. Никто не пытался оспаривать приказы Темного Ветра, хотя среди уцелевших была еще пара сотников. Сработало старое правило воинов — кто взял на себя руководство в бою, тот и будет отвечать за последствия. Разбор только после сражения.

Многие были ранены, но сейчас никто не жаловался. Все прекрасно понимали, что единственный шанс уцелеть — это засесть за кольцом повозок и биться до конца. Если сильно огрызаться, желающих идти в атаку будет немного, их оставят хотя бы на время в покое, и на помощь могут подойти другие отряды переселенцев. По разгромленному лагерю бродили кошачьи нескольких видов, собирая ценности и оружие. Темный Ветер даже не пытался их отогнать. Единственный шанс отбиться — держаться всем вместе за укрытием.

Из повозок подтаскивали связки стрел для луков и арбалетов. Мешками с мукой и овощами заполняли внешние повозки, создавая укрытия воинам и добиваясь того, чтобы их нельзя было сдвинуть из-за тяжести. Теперь уже общие запасы было жалеть незачем. В бурдюки и бочки торопливо наливали воду из ручья и поливали шкуры, служившие навесом над фургонами, пытаясь добиться, чтобы они не загорелись при обстреле. Половину быков, собранных в центре кольца, попросту забили, а оставшимся заматывали морды и связывали ноги, стремясь обеспечить их неподвижность во время боя.

— Это еще кто? — с недоумением спросил Удачливый.

Темный Ветер присмотрелся. К победителям подходил большой отряд. Там были всадники в доспехах и пехотинцы. Даже на расстоянии было видно, что это не кошачьи.

— Росомахи, — сообщил Подкованный Жеребец.

— Но это же не их земли! — возмущенно воскликнул Удачливый.

— Можно подумать, наши, — пробурчал тот. — Плохо дело, если уж появились другие виды, значит, вся округа поднялась и хочет поживиться. Теперь они не успокоятся, пока нас не перебьют.

— А то мы раньше не догадались, — сплюнув, сказал Темный Ветер.

— Не скажи, командир, — отрицательно покачал головой Подкованный. — Раньше был шанс отбиться и уйти. Теперь нас не выпустят. Народ редко вступает в союзы с другими видами. Хищники не любят делиться добычей, а теперь придется платить. Вот нашим имуществом и заплатят. Обоз большой, на всех хватит.

Словно услышав его, росомахи, не задерживаясь, миновали лагерь и стали разворачиваться напротив кольца фургонов. Удачливый резко поднял руку, прикрывая Темного Ветра. В щит со стуком воткнулась стрела, да так, что наконечник вышел с внутренней стороны. Сзади раздался болезненный возглас раненого. Видимо, не всем повезло. Росомахи с дикими криками кинулись в атаку. Вокруг Темного Ветра моментально выросла стена щитов, и его оттеснили назад, не позволяя лезть в свалку. При этом Подкованный шипел ему на ухо:

— Ты больше не десятник, который зарабатывает славу в поединке с врагом один на один. Ты командир. И не твое дело лезть в драку. Стой возле родового знамени и будь готов бросить на помощь товарищам своих телохранителей, если они где-нибудь прорвутся.

Первого же попытавшегося залезть на фургон ударили копьем в бок, второго приветствовали ударом топора в голову. Из-под колес и через головы копейщиков непрерывно стреляли лучники. За каждым фургоном сидело не меньше десятка волков, и пробиться сквозь стену ощетинившихся железом и спаянных желанием выжить воинов росомахам не удалось. Потеряв несколько десятков своих товарищей, они отошли.

Через час росомахи попытались под прикрытием непрерывного обстрела, зацепив арканами, растащить фургоны. Идея была бы хорошей, если бы фургоны не были сцеплены цепями. Из-за кольца повозок непрерывно стреляли арбалеты и луки. Потом Гриф одну за другой метнул две странные банки, взорвавшиеся со страшным грохотом. Кони нападавших шарахнулись в стороны, несколько убитых и раненых остались лежать. Пострадавшие лошади бились в предсмертных конвульсиях на земле с диким ржанием. Росомахам так и не удалось опрокинуть набок даже один из фургонов, и, потеряв еще два десятка убитыми и ранеными, они поспешно отступили.

— Это что было? — спросил, недоумевая, Темный Ветер.

— Это, — хмуро ответил Гриф, — то, что иметь не положено. Одна из этих штучек, что приходит от Клана через десятые руки и за которые положено изгнание. Называется граната. Есть еще две. И все. Пугнуть можно, отогнать — нет. Теперь уже без разницы, нет смысла скрывать. И мы сами в изгнание идем, и терять особо нечего.

Все это время в лагерь осаждавших прибывали все новые и новые отряды. Уже собралось не менее трех-четырех сотен разнообразных кошачьих. Они с интересом наблюдали за атаками росомах и радостно вопили при каждом удачном выстреле или ударе. Все это страшно напоминало соревнования и болельщиков.

— Подкованный, — окликнул Темный Ветер своего приятеля, — а ставки на победителя они не делают?

— А кто их знает, — пожав плечами, ответил тот. — Я бы на их месте сделал. Хочешь тоже поставить?

— Я бы поставил на нас пару коней, больше все равно нет, но как ты потом выигрыш получишь, если нас перережут?

Окружающие дружно заржали.

— Кто бы мне объяснил, почему остальные не вмешиваются, — грустно сказал подошедший десятник. — Навалятся всей толпой, мы не продержимся и нескольких минут.

— Да это как раз понятно. Они такие же дураки, как мы. Даже в общем походе каждый род сам за себя. Смотри, — с досадой сказал Темный Ветер, обращаясь к нему, — у каждого рода свой флажок и свой отряд. А глава росомах, надо думать, их собственный тысячник, который хочет все сделать сам. И добычу всю себе забрать. Вот остальные и не желают помогать. Как сообразит наконец, что один не справится, и попросит помощи, тут и придет время умирать. Только он, похоже, глупый баран. Будет биться о повозки, пока окончательно лоб не разобьет.

— Наверное, сильно древний род имеет, — достаточно громко прокомментировал кто-то из бойцов. — Спеси и храбрости много, а вот ума явно не хватает.

— Большие потери с твоей стороны? — спросил Темный Ветер, сделав вид, что ничего не слышал.

— Двое убитых, четверо тяжелораненых. Они лезли в основном со стороны ручья — на вас. У нас поспокойнее было.

— Вода! — спохватился Темный Ветер. — Кто отвечает за возчиков?

— Я!

Воин был явно из прошедших через множество сражений. Такого набора шрамов на теле Темному Ветру еще видеть не приходилось. Самый страшный шрам пересекал все лицо проходя через глаз, шел до самого подбородка. Как можно выжить после такого, совершенно непонятно.

— Извини, как тебя зовут?

— Старший по обозу, сотник Сломанный Зуб, род Волков, семейство Черных, — вздергивая подбородок, отрапортовал тот.

— Так вот, Сломанный Зуб, род Волков, семейство Черных, — называя полным родовым именем и тем самым подчеркивая высокое положение собеседника, сказал Темный Ветер, — надо наполнить всю посуду, что у нас есть, водой. В речке валяются трупы, а эти, — он ткнул рукой в сторону противника, — еще и сваливают погибших выше по течению. Завтра пить воду будет уже нельзя.

— Есть! — ответил тот и, резко повернувшись, пошел в сторону уцелевших женщин, рассевшихся кучей. Оттуда разнесся разъяренный рев, и они моментально забегали с бурдюками в руках. За время похода Темный Ветер хорошо усвоил, что командовать обозом совсем не простое дело. Огромное количество народа и масса неповоротливых повозок должны были действовать слаженно и точно выполнять приказы, иначе недолго было до пробки на дороге, что в армии совершенно недопустимо. А еще надо было железной рукой поддерживать порядок, следить, чтобы все не разворовали чужаки, да и свои, чисто по доброте, не скормили общие запасы щенкам. Проверять исправность обозных телег и здоровье лошадей и быков. Работы хватало, и хороший обозный сотник высоко ценился, вот только шли на такую должность все больше увечные ветераны, не желавшие возвращаться домой. Кому из молодых придет в голову не искать славу на поле боя, а охранять чужое добро?

— А, это… может, поставите на меня? — неожиданно сказал Удачливый. — Хочу честного поединка.

— Ты что, спятил? — удивленно сказал Подкованный.

— Я это… нормален, — совершенно спокойно заявил Удачливый. — Умирать пока не собираюсь. Но это… если придется, хочу, чтобы эти меня запомнили.

Он посмотрел на Темного Ветра, как бы молча испрашивая разрешения.

— Твое дело, — сказал тот.

Удачливый отвернулся от товарищей и полез через наваленное в баррикаду имущество наружу.

— Тоже способ потянуть время, — ни к кому не обращаясь, пробурчал Гриф. — Чем сидеть и дожидаться смерти, подраться напоследок на своих условиях.

— Один вылезет, второй вылезет, а кто потом драться будет, когда росомахи снова в атаку пойдут? — возмущенно воскликнул Подкованный.

— Это слова военного вождя, а не простого воина, — согласился Темный Ветер. — Ты сам меня учил. Только он-то как раз воин, и не отпустить его было нельзя. Он в своем праве.

— Ты это дело прекращай, — очень тихо прошипел Подкованный. — Не волнует, кто из твоей сотни, а кто вообще из другого рода. Здесь начальство ты в единственном числе. Взялся — командуй до конца. Неподчинившемуся известно что положено.

Удачливый встал прямо перед ними, за повозками, в картинной позе. Вытащив саблю из ножен и покрутив ею над головой, направил в сторону росомах, вызывая на поединок.

Там оживленно посовещались, и со стороны росомах в его сторону неторопливо направился воин. В обоих лагерях зрители, побросав все дела, напряженно наблюдали. Росомаха остановился и, вежливо наклонив голову, представился. Удачливый ответил. Слов слышно не было, но ритуал все прекрасно знали.

Еще мгновение они стояли неподвижно, потом воин взревел и бросился вперед. Рука взметнулась для рубящего удара, но сабля ударила по щиту Удачливого. Быстрый ответный выпад вниз, и волки увидели, как по ноге росомахи побежала струйка крови. Осажденные радостно заорали, но, похоже, рана была несерьезная. Воин только зарычал и продолжал наносить мощные удары, от которых Удачливый невольно пятился назад, отбиваясь. Он крутился, увертывался, уклонялся, но все время был вынужден отступать. Шаг назад, еще шаг. От щита летят щепки. Удачливый умудрился еще раз достать противника, потерявшего осторожность. Теперь по руке.

— Хороший боец! — крикнул тот, отскочив назад.

Оба тяжело дышали. Они снова скрестили клинки, и Удачливый, шагнув вперед, изо всей силы толкнул щитом в щит, так что противник отшатнулся. Одно движение — и сабля вошла росомахе глубоко в бок. Воин тяжело осел на землю, поливая ее кровью. Удачливый несколько секунд стоял над ним, опустив руки, потом, выронив щит, повернулся и полез назад через баррикаду. Несколько рук протянулись помочь. Ноги его плохо держали, и из нескольких глубоких порезов тоже текла кровь.

Его усадили и начали перевязывать раны, оживленно обсуждая поединок и хлопая по плечу. Удачливый смотрел вокруг остекленевшим взглядом и не особо понимал, кто и что говорит. Росомахи тоже подошли и унесли своего поединщика. Заодно подобрали и несколько ранее погибших. По ним не стреляли, это было в пределах традиций. Ругани тоже не было. Все было честно, и никаких претензий.

В окружении десятка охранников Темный Ветер шел по периметру окруженного фургонами пятачка, проверяя своих бойцов, мимо волков, с готовностью бросающих свое занятие, чтобы, вскочив, приветствовать его воинским жестом или почтительно поклониться. Почти физически чувствовалось напряжение в воздухе и ожидание. Все смотрели на него с надеждой, а что он мог им предложить, кроме смерти с оружием в руках…

Уйти от конников они не смогут, даже прорвавшись, — слишком много неспособных держать оружие, и слишком устали сами волки и их животные, а помощи, похоже, ждать нечего. Очень уж беспечно себя ведут враги. И подходят на подмогу все новые отряды.

Заметив Проточную Воду, он подошел и некоторое время наблюдал, как она кормит своих щенков. В другое время он бы сказал, что у девушки нет мозгов, но сейчас они все были на пределе, и, кроме уважения, он ничего не чувствовал. Делать то, что она, способны были немногие. Проточная Вода моталась целыми днями, разыскивая потерявших семьи детей и собирая их вокруг себя. Причем ее совершенно не волновали род и вид. В ее повозке, под охраной двух приемных подростков-волков, у которых погибли в походе родители, ехали с десяток волчат, двое приматов и подобранные в разгромленных рощах кошка, два тигренка, шакал, рысь и ягуар-младший, со сломанной ногой. Тоже малолетка, едва вышедший из детского возраста. Различий она между ними не делала и плевать хотела на косые взгляды и претензии по поводу еды для чужаков. Щенки все одинаковые, громогласно утверждала она, не стесняясь при необходимости раздавать оплеухи возмущающимся.

— Может, вам стоит выйти? — негромко спросил Темный Ветер. — Есть шанс, что не тронут. Большинство щенков еще в таком возрасте, когда их могут принять даже в чужой род.

— Не те времена, — спокойно ответила Проточная Вода. — Бросят в степи. Как будет, так и будет. Что я могла — сделала. Карма.

Они сидели, уписывая за обе щеки припасы из обоза. Лучше самим съесть, чем врагу достанется, особенно после последних полуголодных дней, когда паек урезали уже по второму разу. Что-что, а еды теперь на всех хватит, поскольку уцелел один из десяти в лучшем случае. Вот и сидели, окруженные врагом, смакуя мясо, положенное на лепешки, и запивая замечательным вином из запасов — все лучше, чем обычный негустой суп, приготовленный из остатков перловки, вареного гороха, лука, моркови и различных приправ. В нем иногда даже можно было разыскать вареное мясо, правда, не в последнюю десятидневку.

Все остальное, что не было оружием и едой, вроде мебели и одежды, собрали в кучи и демонстративно подожгли. Пусть враги видят и знают, что взять особо нечего, а то немногое, что еще осталось, придется брать большой кровью. Волки готовились дорого продать свои жизни. Все понимали, что почти восемь сотен (даже притом, что из них половина женщины и щенки и имеется множество раненых) представляют собой серьезную силу, и просто так их не отпустят. Сначала поделят шкуру еще не дохлого волка, потом сделают большие щиты и под их прикрытием подойдут вплотную, уже без дурацких лихих наскоков. Единственный выход — прямо так, в плотном строю повозок двигаться одним большим лагерем, но без прикрытия конных отрядов это нереально. На ходу неминуемо придется разорвать кольцо фургонов, а это конец всем.

Солнце уже стояло прямо над головами, когда наблюдатели заметили, как в лагере осаждающих началось бурное шевеление. Недоделанные ростовые щиты из досок, отодранных с поломанных повозок, побросали, в разные стороны мчались всадники. Потом появилась большая группа, в которой было несколько раненых. Некоторое время они еще митинговали, потом несколько отрядов собрались и унеслись быстрой рысью. Вождь росомах еще повозмущался, продемонстрировал в сторону волков крайне неприличный жест, прыгнул на коня. Под ответную ругань волков из кольца повозок его бойцы длинной колонной потянулись в сторону, откуда первоначально прибыли.

— Кажется, я зря не поспорил, — сказал Темный Ветер, — напряженно всматриваясь им вслед. — Мы отбились.

— Насчет «мы» — это вряд ли… — пробурчал Подкованный. — Кто-то идет, и они связываться не хотят.

— Кто бы это ни был, он им не друг. Остается надеяться, что нам он не враг. Выходить из-за прикрытия пока не стоит, как бы еще какие любители пограбить числом поболее не подъехали.

Через час на вершинах холмов появились всадники. Они молча стояли, наблюдая и ничего не предпринимая. Настороженные волки обменивались впечатлениями. Практически все способные стоять на ногах, собравшись, пытались понять, что происходит.

Потом появилась весьма чудная повозка, на колесах, обмотанных железными лентами. Волки радостно загудели. Слухи про эти повозки, бегающие без запряженных в них лошадей, давно ходили, но большинство видело их в первый раз. Зато никаких сомнений не осталось — Клан. Ничего красивого в этом диковинном, сделанном руками металлическом звере не было, да еще сверху в кузове, занимая много места, торчала какая-то необычная штука с несколькими трубами. Повозка точно была не грузовая, и догадаться о предназначении труб было не слишком трудно. Эти самые трубы предназначались для того, чтобы убивать.

— Пулемет? — с сомнением сказал Темный Ветер. — Так он вроде должен быть меньше и с одним стволом.

— Они разные бывают, ЗСУ-23 «Шилка», — старательно выговаривая непонятные слова, — сообщил Гриф. — А вон еще пара машин, — показал он на разворачивающиеся более маленькие приземистые повозки. — Это называется уазик, и в нем имеется обычный пулемет на такой фиговине, чтобы можно было крутить в разные стороны, не держа в руках.

— И что это значит? — с подозрением спросил Подкованный.

— То, что мы можем собираться, — громко заявил Темный Ветер. — Повезло. Карма. Мы выжили! — заорал он. Лагерь ответил радостным ревом. — Десятники и сотники, ко мне! В договоре не было, что они обязаны нас прикрывать, — объяснял Темный Ветер своим бойцам. — Это и без меня все прекрасно знают, и если Пятипалые появились, значит, мы практически пришли, но мы еще не на месте. Всем заняться делом. Разобраться по семьям, загрузить раненых и вещи в фургоны, собрать все, что можно. Еду в первую очередь. Никто не остается, и никто не идет искать брошенное и тем более чужое имущество среди погибших. У кошек была масса времени, и все ценное они унесли. Кроме того, мы не знаем, как долго нас собираются охранять. Наверняка есть и другие отряды, и не всех вырезали. Я попробую поговорить, чтобы они поискали, но сами понимаете, можно только просить. Если имеется что поломанное — бросать безжалостно. Сейчас важен темп. Как можно быстрее собраться — и уходим. Сутки, максимум двое, и будем отдыхать, но только на другой стороне. Всем ясно? — поинтересовался он, кося краем глаза на подъезжающих всадников. — Быстро за дело!

Он перелез через повозку, у которой уже сняли цепь с колес, и пошел навстречу клановцам, жестом позвав с собой Грифа. Если он что-то понимает в этих человеческих штучках, может, польза будет.

— Я Темный Ветер, — начал он приветствие, подождав, пока старший спешится.

— А я помню тебя, — перебил его командир клановцев. — Ты один из тех, кого обменяли за выкуп.

— Было такое, — подтвердил Темный Ветер. — Вместо добычи я получил только проблемы и Остался с голым задом. Но свобода того стоила. Я рад видеть тебя в полном здравии, Пинающий Медведь.

— И тебя помню, Гриф, — сказал тот. — Хорошо, что ты жив. Три дня назад ваше семейство прошло мимо. Очень они удачно проскочили. — Он глянул на разгромленный лагерь, усеянный множеством мертвых тел.

Гриф за спиной у Темного Ветра с облегчением вздохнул. Пинающий Медведь помолчал, что-то прикидывая. Темный Ветер терпеливо ждал голоса старшего. То, что они даже не сели, было хорошим признаком. Время дорого, и правильные церемонии хороши в мирной жизни, а не тогда, когда нужно поскорее уносить ноги.

— Это все твои? — спросил клановец. И, дождавшись подтверждающего кивка, уточнил: — Сколько вас осталось?

— Семьсот восемьдесят три, — сразу ответил Темный Ветер, порадовавшись в душе, что проверил количество живых и потому не выглядит дураком.

— А было тысяч восемь?

— Ну… — с заминкой сказал Темный Ветер, — приблизительно. Точной цифры я не знаю.

— Один из десяти, — пробурчал клановец, — при этом договор был всего на тридцать тысяч волков и приматов, а уже прошло тридцать шесть. Будут еще?

— Если не перехватят по дороге, — подтвердил Темный Ветер, — есть еще несколько больших отрядов. Только шансов добраться целыми у них мало, те, что напали на нас, явно пошли навстречу. Есть еще и приматы, но они идут другой дорогой.

— Что мы сможем — сделаем, — сказал Пинающий Медведь. — И здесь посмотрим, и дальше проедем проверить, что к чему, но это как получится. Нас тоже не слишком много, и драться со всеми равнинами мы не собираемся. Теперь так. Я вижу, вы готовитесь сниматься. Правильно. Сотню я вам оставлю, но поторапливайтесь. Все я понимаю — и сами устали, и животные не могут, но надо пройти еще переход, а уже вечер. Пойдете ночью. Дорогу вам покажут. Надо. Все на ту сторону. — Он неопределенно махнул рукой. — Нельзя скапливаться в кучу. Там вас накормят. Есть полевые кухни, запас продуктов, есть охрана, есть место, где отдохнуть. Скот тоже можно будет накормить. Раненых требуется подлечить. Короче, на месте уже смотреть будете. Там имеется специальная группа, которая регулирует движение, а то… — Он поморщился. Темный Ветер невольно оглянулся, проследив взгляд. К ним подходила Проточная Вода, держа в поводу истощенного и еле передвигающего ноги коня. — А то, — повторил Пинающий Медведь, — просто останетесь без домашних животных или разбежитесь в разные стороны. С охотой в горах гораздо больше проблем, да и земля уже занята.

Пинающий Медведь повернулся в сторону Темного Ветра:

— Я не знаю, как у вас жизнь в дальнейшем сложится, но сейчас ты глава рода, вот этого, который у тебя за спиной. Не военный вождь. Ты старший над всеми. Отныне думай о себе так. Это карма. Род не погиб на этом поле, ты его сохранил, тебе и вести его дальше. Если там и есть кто из чужих семейств, то теперь уже неважно. Да? — сказал он, вопрошающе обращаясь к Проточной Воде.

— Я прошу твоего разрешения стать одной из Клана Пятипалых, — сказала девушка. — Прошу за себя и за моих детей. Сталь против стали, клык или зуб против клыка и зуба, моя кровь — кровь Клана. Твое слово — для меня высшее.

— Детей? — удивился Пинающий Медведь. — Ты ж совсем молодая. Сколько у тебя?

— Двадцать, — с вызовом ответила Проточная Вода.

— Приемные, — объяснил Темный Ветер. — И не все волки.

— Да, это интересно, — удивленно покачав головой, ответил Пинающий Медведь. — Возьмешь детей, свое имущество. Среди моих парней, тех, кто останется, найдешь десятника по имени Каменный лоб. Скажешь, я прислал. Он тебе все подробно объяснит. Сам я это не решаю. Сначала год на договоре, потом посмотрим. Ну вроде все.

Он вставил ногу в стремя и легко взлетел в седло.

— Пусть будет ваш путь спокойным, — пожелал Пинающий Медведь и погнал коня к своим воинам. Телохранители поскакали следом.

— Интересно узнать, — глядя в спину отъезжающим, поинтересовался Темный Ветер у Грифа, — кто ты все-таки такой? Почему тебя в Клане знают и откуда у тебя гранаты имеются.

— Мой отец, — поколебавшись, ответил тот, — часто бывал в Клане и меня с собой брал. Он давно хотел посмотреть, что с той стороны, да возможности не было. А так присматривался и иногда кое-чего покупал. Да, — с вызовом заявил, — против закона. Теперь мы тоже уходим, и плевать на Совет пауков и его приказы. В нашем роду, — с гордостью сказал Гриф, — почти три тысячи разумных.

— И псов-оборотней видел?

— Так и ты видел, — удивленно заморгал Гриф.

— Что ты мне голову морочишь? — возмутился Темный Ветер. — Я что, Пинающего Медведя не знаю? Я его видел еще в Большом Походе. Он волк.

— Да нет, тот, что сзади стоял…

— Я смотрела, — вмешалась Проточная Вода, — он тоже волк.

— Нет, — уверенно ответил Гриф. — Я его знаю. Это с гор переселенец. Сотник из кадровой части, — старательно выговорил он. — Профессионалы, которые служат всегда. А на вид — да, не отличишь. Даже в боевой форме похож, только шерсть светлая.

— А что такое «полевая кухня»? — спросил его Темный Ветер, помолчав. — Бред какой-то, кухня в поле…

— Понятия не имею, — ответил тот. — Оружие видел, вот из того, что у него на спине, даже стрелял. Хорошая штука со специальной насадкой, приближающей цель. А кухни разные — не по моей части.

— Мужчины, — презрительно воскликнула Проточная Вода. — Сразу же понятно, даже смотреть не надо.

— Что именно? — с интересом спросил Темный Ветер.

— Что не на костре готовят и сразу на многих. Специальная плита с огромным котлом на сотню-две ртов.

— Котел на две сотни? — недоверчиво переспросил Гриф. — Это какой же размер? Не бывает, — припечатал он.

— А давай поспорим. У меня хороший конь, — вкрадчиво сказала девушка, — измученный и голодный, но хороший…

— Так у меня и вовсе нет, — недовольно ответил Гриф, — поди, росомахи катаются, но я буду должен.

— Значит, договорились. Первым делом посмотрим. Командир, ты свидетель.

— Шли бы вы помогать остальным, — недовольно сказал Темный Ветер, — нашли время для споров.

— Мой фургон уже готов, — уверенно ответила Проточная Вода. — Щенки не только требуют заботы, но и снимают проблемы со старших. Надо будет, и другим поможем, а спорить самое время. Мы выжили! Наша дорога продолжается, и уж я постараюсь, чтоб дети не голодали. Здесь конь, там еще один… С кем бы еще поспорить на корову?