Глава 1

Если гость с широкой улыбкой на лице говорит хозяевам: «У вас маленькая уютная квартирка», – то скорей всего он имеет в виду, что его пригласили в тесную конуру, донельзя заставленную мебелью.

Я посмотрела на ярко накрашенную девушку, которая произнесла эту фразу, и поманила официантку. Думаю, надо заказать еще чая, похоже, разговор предстоит долгий. Или лучше выпить кофе?

– Что желаете? – спросила официантка.

Я взглянула на свою собеседницу.

– Еще латте?

– Давайте, – согласилась та.

Когда официантка, получив заказ, ушла, моя соседка по столику с подростковой запальчивостью воскликнула:

– Почему она так выслуживается? «Что желаете?» Улыбается, кланяется. Неужели ей не противно перед всеми на коленях ползать?

– Это работа, – ответила я, – владелец ресторана велит облизывать клиентов. Девушка, похоже, ваша ровесница, может, она студентка и ей нужны деньги. Клиенты дают щедрые чаевые. И, Ксения, бывают люди, которым приятно услужить другим.

– Рабская психология, – фыркнула Ксюша, – не понимаю, как можно бегать с тарелками туда-сюда? Или, что еще хуже, работать горничной! Позавчера Светка Самойлова позвала всю нашу группу к себе на шашлыки. Я понимала, что у нее в жизни сплошной шоколад, но чтобы так! Честное слово, я чуть не зарыдала от зависти и злости, увидев огромный трехэтажный дом, здоровенные комнаты, спальню Светки, забитую плюшевыми игрушками, горничных, которые, кланяясь, протягивали гостям домашнюю обувь. Я, конечно же, отличилась, посмотрела на сланцы и рявкнула:

– Никогда не переобуваюсь в гостях!

И как поступила домработница? Думаете, стукнула меня по башке тапками? Скорчила презрительную физиономию и процедила сквозь зубы: «Тащат сюда нищету убогую, никакого воспитания»? Или заорала: «Светлана Михайловна, я полы только что помыла, а ЭТА капризничает»? Вот и не угадали! Прислуга мухой метнулась куда-то, через секунду примчалась с влажной салфеткой в руках, встала передо мной на колени и, прежде чем я успела ахнуть, протерла мои отнюдь не чистые сапоги со всех сторон, а потом приветливо сказала:

– Вы правы, в своих как-то удобнее. Просто у нас в доме очень натоплено, вот мы и приносим домашнюю обувь. Если станет жарко, вы только скажите, я мигом вас переобую!

Прикиньте! Горничной стукнуло лет пятьдесят, а она ползает перед студенткой на карачках. Через полчаса рассекания в зимней обуви я и в самом деле вспотела, у Самойловых топили как в террариуме, но глупое упрямство не позволило мне переобуться. Около полуночи Светка пошла провожать тех, кто не остался ночевать: Катьку Фомину, старосту Мишку Лукина и меня.

– Спасибо тебе, – верещала Катька, обнимая Светку, – никогда так не гуляла!

– Да, точняк, – подхватил дурак Лукин, – я готов приезжать к тебе каждые выходные.

– И я рада вас видеть, – улыбнулась Самойлова, – но часто приглашать не могу!

– День приема нищеты раз в году? – не удержалась я от ехидства и замерла в ожидании реакции хозяйки. Мне очень хотелось разозлить ее.

Светка улыбнулась и грустно сказала:

– Мама у меня запойная, сейчас в клинике лежит, поэтому в доме тихо. Но во вторник она вернется, и тогда цирк начнется. Не обижайтесь, ребята, в ее присутствии невозможно отдохнуть, поэтому я жду, когда она «белочку» поймает и в наркологии окажется, тогда могу вечеринку устроить.

– А твой отец как на ее закидоны реагирует? – задала вопрос Фомина.

Светка пожала плечами.

– Не знаю! Он давно в Лондон уехал с новой семьей. Нам дом построил, все оплачивает, денег дает без писка, но общаться не желает. Я ему один раз позвонила и услышала в ответ: «Дорогая доченька, купи себе все, что хочешь, но никогда мне не звони, все проблемы решай через адвоката».

– Да уж, не повезло тебе! – с жалостью покачала головой Катька.

Я, не попрощавшись, влезла в огромный джип, который должен был развезти нашу троицу по домам. Похоже, Фомина на всю голову больная. «Не повезло!» Ну и ну! Светка живет в трехэтажном доме, ни в чем себе не отказывает, имеет штат прислуги, не парится о деньгах, да еще мамочку-выпивоху в клинику устраивает. Катька кретинка, она не видела жизни, да и откуда бы ей, дочке правильных родителей, знать, какие бывают предки. Вот кому тотально не повезло, так это мне.

Моя собеседница поморщилась и продолжила:

– Мой папахен, Петр Сергеевич Королев, пьянь подзаборная, алкаш со стажем. Вру, под забором он не валяется, наклюкается и приползает домой. С посторонними он вежлив даже после третьего литра, но в семейном кругу любит пакостничать. Остается загадкой, где отец берет деньги на водку, он давно не работает и вынес из квартиры все мало-мальски приличное. Спился урод постепенно, моя мать говорит, что он стал клюкать с началом перестройки, а до того был приличный человек. И в качестве доказательства она обводит рукой нашу квартиру, восклицая:

– Зря ты не уважаешь папу, плохому специалисту жилплощадь государство не даст!

Каждый раз, услышав это, я хочу схватить мамашку за плечи и, тряхнув ее как следует, сказать:

– Посмотри вокруг! Разуй глаза! Хорош дворец! Две крохотные комнаты, одна из них проходная, совмещенный санузел с сидячей ванной и четырехметровая кухня, в которую не влез холодильник. Его пришлось поставить в коридоре у входной двери, и теперь, чтобы спокойно снять обувь, надо протискиваться в ванную и садиться на унитаз. Видно, государство очень ценило заслуги отца, раз расщедрилось на целых двадцать четыре квадратных метра.

Но, думаю, мамахен меня не поймет, как не оценит и степень своей вины в пьянстве мужа. Ну какого черта она не запретила ему квасить? Отчего содержит алкаша?

Один раз я не выдержала и налетела на нее с вопросами:

– Разве разводы запрещены? Зачем мы мучаемся на одном пятачке с идиотом? Гони его вон!

Она, как всегда, захлопала глазами, а потом заплакала.

– Доченька, нельзя быть такой жестокой! Папа хороший, он нас любит, просто заболел, а мы обязаны ему помочь, вытянуть из трясины!

– Так действуй, – разозлилась я, – таскай ханыгу по врачам, закодируй его, отвези на уколы. Если будешь рыдать и причитать, ситуация не изменится.

А она в ответ:

– Человека нельзя ломать, он сам должен пойти к наркологу. Мы обязаны…

Я не стала слушать привычное нытье и ушла. Может, мать чем-то и обязана Петьке (я, когда злюсь, мысленно называю мать Иркой, а папахена Петькой), да только странно получается, ведь ради его блага она забыла про нас с сестрой. Хорошо, пусть папахен имеет право на безмятежное пьянство, но и мы с Леркой хотим жить нормально, а должны мучиться в обществе проспиртованного чучела! Несправедливо получается.

Ксюша выдохнула и стала жадно пить кофе.

А я размешала ложкой латте, в который не положила сахара. Ну, Дашенька, похоже, тебе предстоит тяжелая неделя. И зачем я только согласилась помочь Тасе Малкиной? Да уж, втянула меня Манюня в историю.

Моя собеседница неожиданно вскочила и со словами:

– Ой, мне в тубзик надо, – убежала в сторону двери, на которой была нарисована булочка с изюмом.

Я уставилась на картинки, украшавшие две створки. Почему просто не повесить таблички «М» и «Ж»? Отчего надо изображать на дверях в сортир не пойми что? Какие только варианты я в последнее время не видела! Но это кафе побило все рекорды. На правой двери нарисована плюшка, а на левой козел. Если владельцы харчевни считают всех мужчин козлами, то тогда на женском сортире следует изобразить козу. Это же логично! При чем тут завитушка с изюмом? Какое отношение она имеет к дамской комнате? Дашутка, спокойно, ты просто злишься на себя за совершенную глупость, поэтому всем недовольна. Сейчас объясню вам, во что я влипла.

У моей дочки Маши есть близкая подруга Таисия Малкина. Манюня с детства мечтала стать ветеринаром, а Тася в первом классе увидела фильм про психолога, который избавлял людей с помощью душеспасительных бесед от всех болезней на свете, и твердо решила стать таким специалистом.

Многие дети, намереваясь лет в десять полететь в космос, изобрести лекарство от рака, расшифровать смысл древних наскальных рисунков, став взрослыми, мирно сидят в разных конторах и, зевая, перекладывают бумажки из одной стопки в другую. Но и Маруся, и Тася сделали все для воплощения в жизнь своих детских планов, они стали теми, кем хотели. Манюня теперь собирается открывать ветеринарную клинику, а Таисия учится в аспирантуре, ее научный руководитель, психотерапевт Прудкин Илья Ильич, известен своими книгами, но главное, он любит проводить эксперименты с людьми. И сейчас строчит очередную монографию, она посвящена проблемам общения представителей разных социальных слоев.

Я когда-то преподавала французский язык в вузе и хорошо знаю, что многие научные руководители считают своих аспирантов рабами. Хочешь успешно защитить диссертацию? Получить степень кандидата наук? Убирай у своего профессора квартиру, выгуливай его собаку, сопровождай его мать в поликлинику, бегай для него за продуктами, копай грядки на даче…

Не хочешь быть бесплатной домработницей? Тогда не удивляйся, что в твоей работе найдется тьма ошибок и кафедра не допустит строптивого аспиранта к защите.

К чести Прудкина надо сказать, что он ничем подобным не занимался. Илья Ильич не переживал из-за пыльных ковров и пустого холодильника, ни матери, ни собачки у него нет. У Прудкина другая фишка. Аспиранты обязаны помогать учителю в его научной работе. Илья велел Таисии провести эксперимент для своей монографии. Суть его проста: берутся два человека, один бедный, другой богатый, молодой и зрелый. И целую неделю они проводят вместе, не расстаются ни на минуту, живут в одной комнате, повсюду ходят вместе. На них надевают приборчики, которые записывают каждое их слово, фиксируют все передвижения. Илья Ильич хочет знать, через какое время представители двух социальных слоев передерутся. И начнут ли они вообще скандалить.

Таисии следовало собрать шесть пар. Ну а теперь скажите, вы согласитесь бесплатно провести семь суток неизвестно с кем, не имея возможности избавиться от спутника хоть на полчаса? Вот за деньги кое-кто может поучаствовать в такой затее. Но Прудкин сказал Таисии:

– У вас будет шесть обеспеченных и шесть бедных. Нищим я выделю за работу некую сумму. А вот богатым объясните: им оказана честь принять участие в научном эксперименте, их фамилии назовут в монографии.

– Боюсь, что умеющие делать деньги мужчины и женщины не оценят по достоинству оказанную им честь, – заикнулась Малкина, – я не смогу отыскать желающих.

Доктор наук спокойно продолжил:

– Дорогая моя! Давайте поступим так: вы проводите успешный эксперимент, а я за это правлю вашу диссертацию. Если у вас нет времени для помощи научному руководителю, то я не смею настаивать. Но тогда мне придется самому заниматься исследованием, и времени для работы с вашей диссертацией не найдется.

Вам все ясно? Таисия тоже поняла, куда клонит Илья Ильич, и начала искать подопытных. С бедными оказалось просто, они были рады получить от профессора крохотную сумму. А вот как Тасе удалось уломать пять бизнесменов, я понятия не имею. Но пятерых она нашла, не хватало шестого.

Я узнала об этом пару дней назад, когда Тася и Манюня стали уговаривать меня поучаствовать в дурацкой затее.

– Мусик, всего недельку, – щебетала Маша.

– Тетя Дашенька, пожалуйста, – всхлипывала Таисия, – Прудкин мне диссер зарубит.

– Мамулечка, – ныла Маруся, – Таська же тебе как родная.

– Моя судьба в ваших руках, – стонала Таисия.

И я согласилась! Где был мой ум в тот момент? Может, мозг госпожи Васильевой улетел отдыхать на Мальдивы?

Я подумала, что спокойно выдержу недельку, гостья в нашем большом доме никому не помешает. Тася близкий человек, надо ей помочь, и ответила: «Да!»

Но на следующий день оказалось, что все не так радужно. Участников психологического эксперимента собрали в большой аудитории, запустили барабан, и Прудкин начал вытаскивать оттуда бумажки.

– Васильева, – объявил он, развертывая одну полоску, – а сейчас узнаем, кто станет вашей напарницей… Ксения Королева. Отлично. Теперь осталось определить, где вы будете жить.

Я подняла руку.

– У меня. У нас очень удобно!

Илья Ильич взглянул на меня поверх очков.

– Любезная, разве Таисия не довела до вашего сведения, что у нас все решает жребий?

Я растерялась. До моего сведения эту важную информацию не довели.

– На бумажке с вашим именем ставлю цифру один, – продолжал тем временем Илья Ильич, – у Королевой соответственно будет два. У нас есть еще один барабан. Я его запускаю, вытаскиваю жребий, разворачиваю… и… два! Васильева живет у Королевой неделю!

Но это оказался не единственный сюрприз. Прудкин объяснил нам, что те, кто будет жить на территории своего напарника, не имеют права звонить по мобильному телефону никому, кроме своей временной половины, разлучаться с ней, а по всем возникающим проблемам надо находить консенсус.

Грубо говоря, я стану на неделю тенью девушки Ксюши. Та пара, которая не поругается, не подерется, а подружится и сплотится, будет объявлена победительницей эксперимента и получит солидный денежный приз. Да, чуть не забыла, я не имею права пользоваться своей машиной. Я могу кататься на автомобиле Королевой, а если у нее его нет, ездить на общественном транспорте. Нарушить эти условия невозможно, записывающее устройство все зафиксирует.

Услышав все это, я потеряла дар речи. А вот моя напарница деловито спросила:

– Надеюсь, вы купите кофе? И продукты тоже.

Я кивнула. А что оставалось делать?

– Еще вам понадобится раскладушка, – распорядилась Ксения, – маленькая совсем, у нас с сестрой в комнате ваще мегатесно.

И вот сегодня я привезла к Ксении домой сумку со своими вещами (слава богу, меня не заставили носить платья Королевой), походную койку и предложила девушке:

– Давайте попьем чайку. Поблизости есть приличное кафе?

– В нашем убогом районе везде отстой, – скривилась моя напарница, – я знаю одно местечко, но там дорого. А у меня в кошельке типа пусто.

– Пошли, я угощаю, – весело заявила я, – надо же нам познакомиться.

– О’кей, – согласилась Ксюша.

И сейчас, узнав кое-что о девушке, с которой предстоит провести неделю в тесном общении, я поняла, что мне будет непросто. Ксения очень обижена на жизнь, и, похоже, она совсем не добрый человек.

Дверь дамской комнаты открылась, из нее выпорхнула Ксюша.

– Ну, потопали? – спросила она. – Если плюхнемся спать до прихода папахена, есть шанс мирно захрапеть. Вы только не удивляйтесь, когда мою родню увидите, все на голову долбанутые. Я одна в семье психов нормальная.