Глава четырнадцатая
Ник Палеолог ступил с крыльца «Старого парома» прямо в холодное, серое, пропахшее морской солью утро. Закинул сумку за плечо и взглянул на двойной мост через реку Тамар. Автомобильный был полон людей и машин, расцвечен фарами и прожекторами, а железнодорожный стоял пустой и тихий. Ник глубоко вздохнул, ожидая, что сердце зайдется яростным стуком — но нет. Он выздоровел. Он снова спокоен и держит себя в руках.
Со дня смерти Эндрю прошло уже три недели. Первую Ник вспоминал с трудом. Какие-то обрывки — лица, разговоры, разрозненные, как в муторном сне. Сейчас он уже мог сообразить, что за чем происходило. Даже помнил свой нервный срыв и медленное, мучительное восстановление после того, как прямо у него на глазах оборвалась жизнь брата. Но помнил как-то отстраненно, будто из чужой головы. Виной тому были таблетки, а может, и не виной — его состояние было одновременно и мукой, и спасением. Полиция не трогала Ника до тех пор, пока он не пришел в себя. За это время он успел сочинить версию событий, не включающую в себя поход к шахте с покойником в свертке.
Самое интересное, что он прекрасно помнил все, что случилось до аварии. В том числе и ту страшную поездку. И выдумал потерю памяти лишь для того, чтобы защититься от обвинений, когда в полиции просмотрят кассету с записью. Как оказалось, зря, потому что шахта оказалась пустой.
Поделиться изумлением было не с кем. И рассказывать полиции о том, что голос на пленке принадлежит Элспет Хартли, тоже не стоило. Иначе полицейские нашли бы Элспет, и она могла бы показать под присягой, что две фигуры на видео — это Ник и Эндрю. Чистая правда, между прочим. И как тогда ему выкручиваться? Как объяснить, что они делали в ту ночь?
Ник повернул и пошел вдоль Элберт-роуд к железнодорожной станции. Его машина все эти дни стояла на заднем дворе «Старого парома», собирая пыль и птичий помет. Мятый бампер, разбитая фара — следы той самой аварии, которая унесла жизнь Эндрю. Автомобиль был на ходу, только не для Ника. Нервное потрясение лечилось гораздо хуже, чем потеря памяти.
К примеру, он хорошо помнил, как пять недель назад приехал в Солташ в спокойной уверенности, что это всего на пару дней. И вот наконец уезжает: рано утром, своим ходом, так много потеряв и ничего не получив взамен: отец и брат погибли, семья разбита, тщательно выстроенная жизнь полетела под откос. Прощаясь за завтраком с Ирен, Ник вдруг почувствовал, что в их отношениях что-то надломилось — исчезло доверие. Полицейские, без сомнения, показали ей, Анне и Бэзилу видео и дали прослушать запись голоса. Однако никто из родных об этом не заговаривал. Наверняка решили делать вид, что не узнали Элспет, чтобы полиция не начала преследовать Ника. Тем более не могли они не узнать его и Эндрю на записи, где братья тайком прячут если и не труп, то что-то очень похожее. И все-таки то, что услышал Ник, — осторожные расспросы о здоровье, а про остальное — молчок. Сплошная конспирация.
Несмотря на ранний час, на станции уже собрались люди, ожидающие поезда на Плимут, — видимо, ехали на работу. Кто курил, кто читал газету. Для них эта платформа — часть повседневности. Ник не знал, сочувствует он попутчикам или завидует, потому что своей повседневности не помнил и опасался. Врач освободил его от работы до конца марта. За это время он должен был постепенно снизить дозу лекарств и вернуться к стабильной жизни. Хотя у самого Ника были другие планы. Он уже уменьшил количество таблеток наполовину и собирался повторить это еще раз, так как чувствовал себя хорошо, панические атаки не возвращались. Ему хотелось обрести самообладание, четкую уверенность в том, что чувства — его собственные, а не результат сильнодействующих лекарств. Пора брать свою жизнь в свои руки.
Подошел поезд, пассажиры заняли места. Состав прогрохотал по мосту Брунеля и дальше со всеми остановками до Плимута. Ник подобрал оставленную кем-то «Уэстерн морнинг ньюс» и начал лениво просматривать. Внезапно его внимание привлекла малюсенькая заметка. На одной из скотобоен Эссекса обнаружен ящур, есть опасение, что это лишь верхушка айсберга. На секунду Ник представил, как всполошится Эндрю, и тут же осознал, что Эндрю теперь все равно. В глазах тут же защипало. Он бросил газету и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Один из соседей согласился взять Каруэзер в аренду за смешные деньги, пока Том не решит, что делать с фермой дальше. Хотя что тут решать? Эндрю нет, и Каруэзер теперь никому не нужен. Борьба окончена.
В Плимут приехали за десять минут до отправления поезда на Лондон. Ник не спеша перешел платформу и остановился, уставясь перед собой невидящим взглядом. Можно, конечно, дойти до киоска, купить что-нибудь почитать в дорогу, но вряд ли он сможет сейчас сосредоточиться на чтении. Да и не спасет его книга — он давно уже перестал искать в них спасение. Хватит бегать от самого себя.
— Доброе утро, Ник, — оборвал его мысли знакомый голос. Ник обернулся и увидел Бэзила, одетого словно бы для похода, — куртка, ботинки, за спиной — рюкзак.
— Не ожидал?
— Честно говоря, нет.
— Ирен сказала мне, на каком поезде ты поедешь.
— А ты-то куда? Судя по рюкзаку, ты ведь не меня проводить пришел?
— Уезжаю отдыхать. Можем вместе доехать до Лондона.
— Отдыхать? Первый раз слышу.
— Анна не верила, пока не увидела как я собираю вещи. Наверное, до сих пор в себя не может прийти от счастья.
— И в какую ты сторону?
Последние слова Бэзила заглушил громкоговоритель, объявлявший их поезд. Нику, правда, показалось, что он расслышал название города, но он ушам своим не поверил.
— Что? — громко спросил он, пытаясь перекричать объявление.
И в этот момент громкоговоритель наконец замолчал, и ответ Бэзила прозвучал ясно, как удар колокола.
— Зачем тебе в Венецию?
Ник с трудом сдержался, чтобы не начать расспросы до того, как они уселись на свои места и поезд тронулся. Строго говоря, спрашивать-то было незачем. Ответ напрашивался сам собой — Бэзил ехал в Венецию отнюдь не полюбоваться Дворцом дожей.
— Ну?
— Думаю, здесь нас никто не подслушает. Ты выключил телефон?
— Что ты затеял, Бэзил?
— Ничего тайного, уверяю тебя. Иначе я просто сел бы в другой поезд.
— Тогда почему ты ходишь вокруг да около?
— Потому что Ирен велела тебя беречь. Она не сказала впрямую: «Обращайся с Ником как с фарфоровой вазой», но имела в виду именно это. Что касается Венеции — я всегда интересовался историей Византии и давно хотел заняться изучением сокровищ, которые венецианцы награбили во время Четвертого крестового похода. А…
— Димитрий Палеолог, — чуть слышно пробормотал Ник, но Бэзилу хватило и этого, чтобы прервать свои излияния.
— Ага! — ухмыльнулся он. — Выходит, не так-то плохо у тебя с памятью, а, Ник?
— Что ты хочешь там выяснить?
— Для начала — адресную систему Венеции. Дома там нумеруются по районам, и, где они располагаются на самом деле, не догадаешься. Сан-Поло, 3510, может находиться где угодно в пределах Сан-Поло, одного из шести районов города. К счастью, существуют справочники, к примеру, «Индикаторе анаграфико», который…
— Зачем тебе в Венецию?
— Долгая история. Сначала ты мне кое-что расскажи.
— О чем?
— О твоей поездке. Что ты забыл в Шотландии?
— Ты же знаешь. Я должен рассказать Тому об отце подробнее, чем это у меня вышло на похоронах Эндрю.
— А еще одна причина? Настоящая?
— Это и есть настоящая.
— Правда? И никаких карт в рукаве?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что пора выложить их на стол. Ты смотрел кассету, Ник. Я тоже. И запись голоса ты слушал. Так же как и я. Ирен и Анна не желают дразнить гусей, но, боюсь, настанет тот день, когда гусь кинется щипать их за лодыжки. Прости за метафоры, надеюсь, ты понял, о чем я.
— Не уверен.
— Тогда давай напрямую. Я отобрал кое-что из отцовских вещей на раздачу — книги, одежда, безделушки. Не бойся — еще ничего не отдали. Ирен и Анна решили, что будет только справедливо поручить это мне, так как у меня полно свободного времени. Тебе они ничего не рассказывали, чтобы не тревожить, так что с удовольствием расскажу сам. Особенно о том, — Бэзил понизил голос — что я обнаружил в погребе, под полом.
Ник молча смотрел на спинку сиденья напротив. А что было говорить?
— Я все уложил как было. Если залить бетоном и закрасить — что мы и сделаем перед продажей дома, — никто ничего не заметит. Поскольку я видел запись, я не гадал долго, что находилось в этом… тайнике до того, как вы с Эндрю на него наткнулись. Думаю, идея с шахтой исходила от Эндрю, ему всегда не хватало гибкости. И понимаю, почему ты согласился. Простое решение запутанной проблемы. Скажи, пожалуйста, как по-твоему — долго оно там пролежало? В каком было состоянии?
Ник заставил себя повернуться и взглянуть на брата.
— Лет десять, а то и больше, — шепнул он. — Навскидку, конечно.
— Теперь ясно как день, почему отец не желал продавать дом.
— Да.
— Бедный Ник. Жутко было?
— Ужасно.
— Эндрю бросился в Тинтагель после того, как вы посмотрели видео?
Ник кивнул.
— Кто-то подкинул кассету в мою машину.
— Ты подозреваешь доктора Фарнсуорта?
— И — или — Дэйви.
— Плюс мисс Хартли.
— И ее.
— Жуткий союз, образованный для… чего?
— Ни малейшего понятия.
— Я говорил с Фарнсуортом через день после автокатастрофы. Он рассказал мне о старом армейском товарище отца, Дигби Брэйборне.
— И что с ним?
— Местонахождение неизвестно.
— Как и кое-кого другого. Верней, другой.
— Кроме того, я звонил ему пару дней назад. После просмотра записи мне захотелось узнать о таинственном мистере Брэйборне побольше.
— Узнал?
— Не прикидывайся, Ник. Ты же говорил с домохозяйкой Фарнсуорта, я знаю. Думаешь, она не запомнила фамилию Палеолог? Как считаешь, зачем наш доктор поехал в Шотландию?
— По словам хозяйки — навестить старого друга.
— Что говорит хозяйка, я в курсе, спасибо.
— Возможно, так оно и есть.
— Ага, а папа римский непогрешим. Только ты не веришь ни в то ни в другое. Потому и едешь в Эдинбург — проследить за Фарнсуортом.
— Я волнуюсь за Тома.
— И не зря. Ирен сказала, что ты сперва увидишься с его матерью, это правда?
— Да, сегодня вечером заеду к Терри и Кейт.
— Посвятишь их в наши проблемы?
— А как ты сам думаешь, Бэзил?
— Я думаю, притворяться, что все позади, глупо. Наши противники не отстанут, пока не получат то, что хотят.
— Так чего же они хотят?
— Я понимаю не больше твоего, но намерен все выяснить. Для того и еду в Венецию. А ты по той же причине — в Эдинбург. Я прав?
Братья замолчали. Поезд выехал из Эксетера. Ник тщательно обдумывал ответ, а Бэзил, понимая, что брату нужно время, лениво листал путеводитель по Венеции. Ник все не мог решить, что открыть, о чем промолчать. Бэзил, разумеется, целиком и полностью прав. Когда-то Ник считался самым развитым из детей Майкла Палеолога, но только сейчас он осознал, что Бэзил, наверное, самый умный из них, несмотря на то что часто кажется чуть ли не дурачком.
— Мы оба сильно рискуем, — сказал он наконец, глядя в окно на залитые водой луга. — Ты ведь понимаешь?
— Иногда самый большой риск — сидеть сложа руки.
— Иногда — да.
— Думаю, сейчас как раз такой случай.
— С чего ты начнешь, когда приедешь в Венецию?
— Установлю местожительство нашего родственника. Исследую окрестности. Соображу, как лучше к нему подобраться. В общем, придумаю что-нибудь. Если один Палеолог по-родственному не заглянет к другому — это даже неприлично. Если Димитрий в Венеции, я найду способ набиться к нему в гости.
— А если его нет?
— Все равно, выясню хоть что-нибудь. Попробовать-то надо.
— Поосторожней там.
— Постараюсь. А ты — там.
— У тебя есть номер моего мобильного?
— Нет, конечно, — ухмыльнулся Бэзил и протянул Нику билет на поезд. — Тут запиши. Я позвоню тебе завтра и скажу, где я остановился.
— Не забудь.
— Большую часть несчастий мы навлекли на себя сами, Ник. Наверное, ты тоже так считаешь. Если бы мы не сожгли отцовское завещание… — Бэзил пожал плечами. — Кто знает?
— Ты молодец, что запомнил адрес Димитрия.
— Я сразу подумал, что он может пригодиться.
— Думаешь, он и есть Тантрис?
— Вполне возможно.
— Если так — ты суешь голову в пасть льва.
— В Венеции полно львов. Бронзовых и мраморных.
— Ты точно позвонишь завтра?
— Я же сказал — да.
— Может быть, у меня к тому времени будет кой-какая информация.
— Так скоро?
— Я встречаюсь с одним приятелем из Лондона.
— Который узнал для тебя…
— Может быть, и ничего.
— И все-таки…
— Я действую методом тыка, Бэзил. Давай пока оставим эту тему.
— Ладно.
— Может быть, я смогу приехать к тебе в Венецию, после Эдинбурга. Смотря как пойдут дела, конечно.
— Может быть, тебе придется ко мне приехать, — хмыкнул Бэзил. — Неизвестно, как пойдут дела у меня.
Они расстались на Паддингтонском вокзале. Как закоренелый аэрофоб Бэзил собирался ехать в Венецию поездом, который прибывал на место в пятницу утром. Поэтому сейчас он пересаживался на фирменный поезд «Евростар» в Париж. Он сбежал по ступеням в метро, остановился, помахал Нику рукой и улыбнулся во весь рот. На вид — просто чудаковатый турист. Брат. Теперь — единственный. Ник помахал в ответ, посмотрел, как Бэзил исчез в метро, слившись с толпой, и вдруг понял, как его любит.
Сам Ник пошел пешком в сторону Гайд-парка, соображая, осталось ли у него время до назначенной встречи с Марти Брэкстоном. Бывший его коллега, разговорчивый юрист Брэкстон, относился к законам и правилам с плохо скрываемым презрением. Когда-то они вместе с Ником делили офис в Милтон-Кинес, потом Брэкстон получил перевод с повышением и занял куда более выгодную должность в рекламном агентстве в Уэст-Энде. При всех недостатках он имел одно немаловажное достоинство — не любил оставаться в долгу. А Ник в свое время сделал вид, что не заметил использования рабочего телефона и компьютера для кое-каких махинаций, так что Брэкстон считал себя его должником. Пришло время платить по счетам.
Они должны были встретиться около Уиндмилла, между Бонд-стрит и Риджент-стрит. Брэкстон выбрал паб, куда захаживал довольно редко, в надежде не встретить там знакомых. Ник надеялся на то же самое, да еще на то, что коллеге удалось что-нибудь узнать.
Когда Ник вошел в бар, Брэкстон был уже там. Судя по тому, что осталось от пирога с почками, стейка и пинты пива, сидел он здесь довольно давно. Он поправился с тех пор, как Ник видел его последний раз, но выглядел хорошо. Марти Брэкстон и раньше худобой не страдал, а теперь и вовсе оброс жирком. Смех его стал еще более утробным, а улыбка — еще более самодовольной.
— Привет, Ник, — пробубнил он полным пирога ртом. — Неплохо выглядишь.
— Ты единственный, кто так считает.
— Да? Ну что ж, непохожесть — мой девиз. Пива?
— Да, пожалуй.
— Рекомендую здешний пудинг.
— Нет, спасибо, я сыт.
— Как хочешь.
Брэкстон махнул официантке, и та принесла пиво.
— Останемся здесь или пересядем в угол?
— Как скажешь.
— Тогда лучше спрячемся. Пойдем.
Брэкстон повел Ника к столику под лестницей и, как только они уселись, предложил выпить за счастье.
— Мои безошибочные внутренние антенны уловили, что тебе его в последнее время не хватает. Да, Ник?
— Семейные неурядицы.
— Вот тут ничем помочь не могу. Меня в свое время аист принес.
— Я надеялся, что как раз ты мне и поможешь.
— А, так на болтовню нет времени?
— Боюсь, что нет.
— Я рекламный агент, мне не пристало идти напролом.
— Зато я не рекламный агент.
— И никогда им не станешь — с таким-то отношением.
— Марти…
— Ладно, ладно. Без трепа — так без трепа. Итак, что я накопал в компьютере одного из известных тебе адвокатов? Ты ведь за этим пришел, Ник? Как думаешь, взломал я его или не взломал? — ухмылялся Брэкстон. — А разве я когда-нибудь подводил?
— Ты имеешь в виду…
— Это не комп, а дуршлаг, Ник! Там и делать-то было нечего. Хотя штука все равно незаконная. — Брэкстон попытался понизить голос, но без толку — его шепот походил скорее на рычание. — Исключительно для старого приятеля, Ник.
— Спасибо, Марти, я тебе очень благодарен.
— Есть за что. Потому что я полазил там подольше — для собственного интереса.
— И что?
— И нарыл кое-что. Эти симпатичные полмиллиона у «Хопкинса и Бродхерста» двадцать шестого января сняла компания «Девеластик». Знаешь их?
— Нет вроде.
— Сидят на Джерси. Может быть, просто фирма-пустышка. Информации ноль. Но мне удалось узнать имена руководителей. На всякий случай — вдруг тебе пригодится.
— Очень пригодится.
— Тогда держи.
Брэкстон протянул Нику листок бумаги с тремя именами:
Моусон, Теренс,
Моусон, Кэтрин,
Рамирес-Джоунс, Клайв.
— Знакомые?
— Не совсем.
— Ну и не чужие. Или ты так побелел оттого, что у тебя пиво кончается?
Ник глотнул из кружки и посмотрел Брэкстону прямо в глаза.
— С пивом все в порядке.
— Тогда что?
— А вот с кое-чем другим, — Ник снова опустил глаза на листок бумаги, — нет.
До конца обеда Ник просидел в таком унынии, что Брэкстон даже начал ругаться. В конце концов они, к обоюдному удовольствию, расстались. Ник пошел в южном направлении, через Грин-парк и Сент-Джеймс к Вестминстерскому мосту, мысли летели, обгоняя шаги, в неизвестном направлении. Он-то боялся, что Брэкстон не найдет для него ничего дельного, хотя в глубине души надеялся, что ниточка приведет к Элспет Хартли или Димитрию Палеологу. В результате не сбылись ни страхи, ни надежды. Враг обнаружился в совершенно неожиданной стороне. Деньги Тантриса пришли от бывшей жены брата и ее нынешнего мужа. Кто-то из них, а может быть, и оба помогали Элспет Хартли в ее афере. Или она помогала им? Как узнать, кто инициатор, а кто — лишь помощник и что им всем вообще нужно?
Хотя попробовать можно. Ник предупреждал Бэзила, что, отправляясь в Венецию на поиски кузена Димитрия, он сует голову в пасть льва. И вот теперь он сам лезет в самое логово врага. Приглашение Кейт погостить внезапно приобрело зловещий смысл. А вдруг они с Терри хотят приглядеться к Нику, чтобы решить, не представляет ли он для них угрозы? И что они сделают, если решат, что представляет?
Но отменить приезд нельзя — это вызовет подозрения. Тем более что пока они будут приглядываться к нему, он успеет приглядеться к ним.
* * *
Ник позвонил Кейт с вокзала Ватерлоо, чтобы сказать, каким поездом приедет.
— Отходит через несколько минут. В Саннингдейле будет в четверть пятого.
— Я встречу тебя на станции.
— Я могу взять такси.
— Не глупи, мне не трудно. Встречу.
— Ну хорошо, спасибо.
— Как ты?
— Ничего.
— Мы за тебя волновались.
— Правда?
— Честное слово. Здорово, что тебе уже лучше. Тебе ведь на самом деле лучше?
— Да.
— Ну и прекрасно.
— Ладно, Кейт…
— Ждем!
— Пока.
Ник повесил трубку и посмотрел на табло. Поезд вот-вот отправится. Колебаться некогда. Пора ехать.
