Глава 4
– Я уже слышал об этом. – Атрап потер лоб и взял с края стола красивый, украшенный серебром веер. Нынешнее положение позволяло ему иметь дорогие, весьма дорогие вещи. Но он не злоупотреблял – достаточно и серебра. Скромность украшает человека. Особенно властителя.
Прикрыл глаза, с минуту поработал веером, сдувая со столика крошки от печенья, собственноручно испеченного сегодня утром. Что ни говори, но привычки и пристрастия остаются прежними, даже если ты теперь духовник Венценосного.
Два занятия в мире Атрап Сетулькар считал достойными человека – живопись и кулинарию. Лучших печений не пек никто в столице. Наверное. Вот только насладиться печевом настоятеля могли лишь самые близкие люди, входившие в его узкий круг. Их можно было пересчитать по пальцам одной руки…
Власть? Ну да, Атрап хотел власти, очень хотел, но не для того, чтобы ею наслаждаться, – в сущности, он не хотел власти как таковой, ради одной лишь власти. Она должна была служить орудием, тем инструментом, которым можно изменить мир, обточив его, как обтачивает статую скульптор или мастер-лодочник, выдалбливающий свое суденышко из ствола огромного дерева. Если хорошо выдолбит – поплывет лодка по морю, преодолевая волны, непотопляемая и быстрая, как ветер. Плохо выдолбит – потонет под первым же напором злой волны.
Атрап был хорошим «мастером-лодочником». По крайней мере, так он считал.
Другие люди считали иначе, те, кто протолкнул его на место настоятеля дворцового храма Создателя, вытащив из безвестности, а точнее, – с тихого, безопасного, но не очень прибыльного места настоятеля в Школе Псов. Для них он был инструментом – ведь без благословления настоятеля Храма Создателя невозможно надеть корону императора после смерти Венценосного. А в том, что смерть должна была скоро последовать, не сомневался никто – среди участников заговора, конечно.
Нормальная ситуация – верхушка дворянства желает посадить на трон Империи своего человека. Так было и будет всегда, пока есть трон и пока есть дворянство. Вот только ни один заговор в последние десятилетия не удался. Нынешний император и его отец расправлялись с заговорщиками умело и жестоко, искореняя их до последнего человека, не щадя ни женщин, ни детей. Вырезали всех, вплоть до младенцев. Возможно, потому нынешний заговор, задуманный довольно давно, развивался так медленно и осторожно.
Но все когда-то кончается, и заговор наконец-то подошел к своей высшей точке – после того как Атрап нашел в рядах самых доверенных людей императора – Псов – того, кто сумел избежать воздействия заклинания верности. Не стал совершенным рабом императора, рабом, которого сдерживают не цепи, а нечто сильнее цепей – долг, вбитый в голову магией и специальными снадобьями, способными убить человека, если его организм не может их воспринять.
– Ну так что мне делать? – нетерпеливо спросил Адрус, застыв в кресле напротив друга. – Я ничего не понимаю! Я запутался! Кому понадобилось убивать именно меня?! Если убьют – наши планы рухнут!
Атрап посмотрел на парня – аура того играла яркими красными красками. Адрус был разозлен, хотя внешне это не проявлялось никак – каменное лицо, лицо типичного Пса, для которых выражение чувств почему-то считалось делом постыдным, недостойным настоящего бойца. Ходячие каменные статуи – иначе и не назовешь!
– Еще бы не рухнули! – улыбнулся Атрап. – Особенно твои. Все! У мертвеца не может быть никаких планов, кроме как погнить! М-да, проблема…
Настоятель посерьезнел, снова замер в задумчивости. Его мозг, способный к сложным многоходовым играм, работал на полную мощь, пытаясь разгадать загадку, понять – кому же все-таки выгодно, чтобы Адруса убрали из дворца? А еще – как ускорить то, что им, Атрапом, задумано? Ведь если парня все-таки убьют (а его убьют обязательно, раз взялись за это дело!), все планы рухнут, как и вся жизнь Атрапа! Скорее всего на должности дворцового настоятеля после краха планов он долго не продержится. Как, впрочем, и в этой жизни. Сильные мира сего не прощают тех, кто «допустил ошибку», несмотря на то, что в большинстве случаев ошибки допускают как раз они сами. Но ведь надо же на кого-то свалить вину? Признавать дураком самого себя ну совсем не хочется!
– Вот что, парень… – наконец-то «разродился» настоятель. – Тебе нужно продержаться несколько дней. Через неделю состоится молебен во славу Создателя, по поводу праздника Урожая. Он будет проходить в тронном зале, как и обычно. На молебне присутствуют только члены императорской семьи, то есть сам император и его дочь. После молебна Венценосный принимает народ – если можно так назвать глав самых крупных дворянских домов.
Атрап хмыкнул, криво усмехнулся и помотал головой, будто сам над собой смеясь и не веря сказанному. Помолчал и, через минутную паузу, добавил:
– Я планирую совершить то, что мы задумали именно на молебне. Удобнее случая не предвидится. Ты должен уложить их обоих именно там, в тронном зале. Смотри, я нарисовал.
Настоятель встал, взял стопку листов бумаги, пошелестел ими и достал один, на котором был изображен тронный зал во всем его великолепии. – Атрап был хорошим художником и умел передавать даже самые мелкие детали. Вот и сейчас он выписал на листке не только то, что совершенно необходимо для задуманной акции, но и обстановку зала – обивку украшения, оружие и доспехи, развешанные по стенам.
– Вот, гляди сюда. Если будут какие-нибудь вопросы, задашь. Пока что послушай. Итак, тронный зал. Это помещение длиной пятьдесят шагов, шириной в тридцать. Два выхода – один на половину императора, другой – в приемную. Охрана – как обычно, охраняют Псы. Они будут находиться снаружи, у выходов. Их четверо с каждой стороны, итого восемь человек. Без их позволения в тронный зал войти не сможет никто – если не убьет Псов. А убить их очень трудно, на эти посты ставятся самые лучшие, самые умелые воины. Дальше по коридорам расставлены опять же Псы, ну и гвардейцы – все, как обычно. Как ты понял, охрана на случай праздника усилена, ведь во дворце много чужих людей. Но тебе нужно опасаться не стражников, а совсем другого – за отдушинами, что под потолком, находятся два лучника или арбалетчика и держат под прицелом весь зал. Одно неверное движение в сторону императора – стрела в глаз. Или в затылок. Или в спину – да какая разница, куда! Главное, после этого ты уже ничего не сможешь сделать!
– И как ты видишь эту акцию? – непонимающе покачал головой Адрус, рассматривая рисунок. – Каким образом я там, в зале, окажусь? Если во время молебна присутствовать могут только члены императорской семьи!
– Вероятно, я неточно выразился, – заторопился Атрап, – я имел в виду, что не может присутствовать никто из посторонних – кроме слуг, конечно! Ведь кто-то должен подать бокал освященного вина! Кусок святого хлеба! Обязательно будут двое доверенных слуг! И твое дело добиться, чтобы ты был одним из этих доверенных слуг! И тогда…
– А потом? – перебил Адрус. – Потом что будет? Два стрелка будут выцеливать меня, когда я буду метаться по залу. Точно два? Или больше? И что будет со мной, когда я убью императора и его дочь?
– Тебе придется потрудиться, – вздохнув, кивнул Атрап. – Нужно будет продержаться, пока я не надену корону. А когда надену, отдам приказ тебя не трогать! И все на этом закончится!
Настоятель встал, подошел к пареньку и отечески потрепал его по плечу. Аура парня изменила цвет – незаметно, но в той мере, в какой нужно.
«Прости, друг! Я вынужден отдать тебя на заклание! – мысленно произнес настоятель. – Ну что я могу сделать?! Без этого нельзя! Правило «мертвой руки» – убийца императора должен умереть, чего бы это ни стоило! Так задумано, так будет всегда! Но твоя смерть не станет напрасной, не станет! Ты спасешь тысячи жизней! И одну – мою…»
– Хорошо. Но ты уверен, что я сумею справиться со всеми, кто там окажется? И это под прицелом стрелков!
– Я верю в тебя! И кроме того, другого выхода нет. Ты уничтожишь их всех, или умрешь. И я тебе помогу. Дам снадобье, которое ускорит твои реакции, силу, выносливость, ты убьешь всех и выживешь! – Атрап вздохнул: «И умрешь под ударами других Псов. А если нет, все равно умрешь, от воздействия снадобья. Ведь противоядия от него нет, увы… прости меня, мальчик! Прости…»
– Так все-таки что мне делать? Я могу получить стрелу в башку, и все твои планы завершатся не начавшись. За неделю многое может случиться…
Атрап вздохнул, освобождаясь от тяжких дум, внимательно посмотрел на Адруса и пожал плечами:
– Ну что я могу тебе сказать? Ты и сам все знаешь. Будь осторожен. Лишний раз в коридор не выходи, по уединенным местам не шастай. Глупое предостережение, правда? Ты и сам все это знаешь, и лучше меня. Думал, я открою тебе какую-то истину? Дам совет? Вот – дал. Легче стало? Ты взрослый парень, думай, соображай. Кстати, у тебя теперь охранница…
– Охранница… – угрюмо кивнул Адрус. – Почему ты никогда не рассказывал, что есть женская Школа, где готовят агентов?
– Я мало что об этом знаю, – сознался настоятель. – Попытаюсь разузнать, что это за девицы и что собой представляет твоя охранница, Делия ее имя, да? Ага. Постараюсь узнать. Ну что, еще печеньку?
– Нет. Я к себе, – отрезал Адрус. – Думать буду. Кстати, Делия очень интересовалась тем, зачем я хожу к тебе. Она опасна. Очень опасна. Рвалась идти со мной – еле отбился. Небось сейчас дежурит где-нибудь за углом, поджидает. Ну все, ушел.
Дверь закрылась, и Атрап остался один. Печенье не лезло в глотку, рот пересох – что будет дальше? Чем все закончится? Сетулькар чувствовал – в дело вступила какая-то третья сторона, и эта третья сторона очень не хочет, чтобы план заговорщиков удался.
«Кто?! Да кто же это?! И этот кто-то знает, что Адрус – мое оружие, ведь не зря же Пса хотели убрать?! Стоп. Может, я раньше времени паникую? Может, действительно причина нападения бытовая – с кем-то поскандалил, кому-то не понравилось влияние нового фаворита на принцессу – возможное влияние! Если бы этот таинственный «некто» хотел бы расстроить заговор, все можно сделать гораздо быстрее, проще, эффективнее – сообщить, что Адрус нацелен на убийство императора, и все, готово! Все рухнет! Но для того надо знать, кто он такой. Впрочем, а кто мешает вычислить? Я рассказываю заговорщикам, что у меня есть убийца, который обучался в Школе Псов, что он может убить императора и его дочь. Меня ставят на место настоятеля дворцового храма, и тут же возле принцессы появляется некий парень, фаворит. Что стоит получить информацию в Школе? Ничего сложного. Если я сообразил, значит, сообразит и кто-то другой! И какой из всего этого вывод? Только один – предательство! В руководстве заговорщиков предатель! И он ведет свою игру! Какую? Понять бы… ох понять бы!»
* * *
Делия шагнула к столу, посмотрела на привязанного к столбу мужчину, оглянулась на допросителя, вытирающего окровавленные руки. Мотнула головой:
– Выйди!
– Но… госпожа… мне не было распоряжения… – залепетал дюжий мужичина и чуть не вздрогнул: лицо девушки изменилось, сквозь облик красивой беспечной девицы будто бы проглянул демон. Допросчику показалось, что глаза девушки засветились, а белые зубы выросли, став огромными, как у акулы. Сморгнул, наваждение исчезло, но страх остался.
– Вон, я сказала! – Голос звенящий, как у боевого колокола.
Поспешно выскочил, притворив дверь, и тут же услышал звук задвигаемого стального засова. Все допросные камеры оборудованы такими засовами – чтобы никто не мешал допросу и чтобы те, кто не должен, не услышали чего-нибудь лишнего. Государственное дело – тайное дело.
Девушка подошла к мужчине, наблюдавшему за ней настороженным взглядом сквозь опухшие, разбитые глазницы, осмотрела сверху донизу его обнаженное тело со следами пыток и встала, опершись на стол крепким, упругим задом, обтянутым простой, но добротной тканью повседневного платья.
Делия любила хорошую одежду, но нынешняя работа не позволяла выделяться. Она и так была слишком красива для агента – в идеале нужно быть незаметной серой мышкой, чтобы взгляд врага смотрел сквозь нее, не запоминая внешности.
Усмехнулась – та же проблема скорее всего и у Адруса. Только вот Делия нашла свое призвание, а он еще нет.
Адрус, Адрус… хороший паренек! И не только в постели… Но что-то с ним не то. Странный он.
Делия никогда не ошибалась. Она чувствовала людей. Это и было ее главной особенностью – есть люди, которые очень хорошо умеют ловить рыбу, есть те, кто великолепно выслеживает зверей, а Делия… она тоже выслеживала. Людей. И ей достаточно было посмотреть на человека, чтобы почувствовать. Что именно почувствовать? По-разному. Например, в этом человеке, который висел на столбе, зацепленный связанными кистями рук за крюк, она чувствовала страх, а еще – нежелание что-то выдать. Рассказать. Поделиться тайной. Значит, он обязательно должен это рассказать. Любой ценой.
– Что ты скрываешь? – Делия аккуратно взяла мужчину за подбородок и посмотрела пленнику в глаза. – Я знаю, ты что-то скрываешь! Послушай, ты все равно расскажешь, я тебе это обещаю! Ты был другом предателя, тебя видели с ним, и не раз! Говори, что вас с ним связывало, какая тайна? Вы были любовниками? Вы участвовали в заговоре против императора? Ага… в заговоре. Кто еще в вашей организации? Имя! Называй имена!
Мужчина упрямо молчал, с ненавистью глядя на Делию. Она вздохнула, отпустила подбородок пленника, брезгливо вытерла испачканные в крови и саже пальцы, взяв со стола несвежую тряпку, которой пользовался дознаватель. Подумала, и вдруг, мгновенно выбросив руку, ткнула пальцем куда-то в район горла распятого мужчины. Тот задохнулся от боли, задергался, будто его тела коснулось раскаленное железо, завыл, суча ногами, и обмяк, повиснув на руках.
Делию учили приемам допроса, и она знала, как причинить боль, не убивая допрашиваемого. При достаточном умении можно вызвать такой приступ боли, что любой расскажет что угодно. Особенно если допрашивает маг. А Делия была довольно-таки сильным магом, специфического умения магом – умела доставить наслаждение, возбудить… причинить боль. Такую боль, которую не даст и раскаленный металл.
Девушка возложила руки на голову допрашиваемого, секунд десять ничего не происходило, потом мужчина вздрогнул, затрясся и поднял голову:
– Пожалуйста, не надо! Убей меня! Убей! Не мучай!
– А самому – слабо?! – Делия криво усмехнулась и, наклонив голову к лицу мужчины, пристально всмотрелась в его глаза. – Не хочешь ведь умирать! Как твой соратник – откусил себе язык и помер! А ты чего? Слабый?! Скажешь! Все скажешь! Иначе…
Делия неожиданно схватилась пальцами за лоскут кожи, свисающий с окровавленной груди парня, и с силой потянула вниз, сдирая его с мускулов. Пленник страшно закричал, как могут кричать только те, с кого живьем снимают кожу. Руки Делии усиливали боль многократно, и не было той боли конца…
Через полчаса она знала имя того, кто направил убийц к Адрусу. Но не знала зачем. Какое отношение имел этот красавчик убийца к заговору против императора? То, что таковой заговор имеет место быть, сомнений не имелось. Подробности расскажет главный заговорщик. Что может знать этот парень на столбе, обезумевший от боли и страха? Только имя. Ничего, кроме имени. Связник. Вот кто он.
Делия устало вздохнула, потянулась, расправляя плечи, пошла к двери. Потом оглянулась на обвисшего полумертвого человека, вернулась, подумала с полминуты – надо ли? Взяла мужчину за голову обеими руками и резко крутанула, ломая позвонки. Хруст, всхлип… голова повисла, как на тряпке. В сущности, Делия не была жестокой и причиняла боль лишь по необходимости. Парень заслужил легкую смерть – он рассказал все, что мог. Все эти насаживания на кол и сжигания на медленном огне она не одобряла. Дикарство. Убить – это одно, а собираться толпе городских мразей, чтобы посмотреть на казнь, чтобы радостно скакать, глядя на мучения человека, – совсем другое. Такое поощрять не нужно.
Девушка отодвинула засов, приостановилась и вдруг подумала о том, что теперь имя главного заговорщика знает только она, и никто больше. Сообщить императору? Или по инстанции – начальнику Секретной службы? Или… подождать? А зачем ждать? Затем, чтобы выявить всех, кто причастен к заговору! Стоит тронуть главного, расползутся слухи, и все заговорщики тут же разбегутся! Ждать нового покушения на Адруса? Неспроста они на него нацелились, ох неспроста! И опять – в голове не укладывается – зачем? Ну зачем им какой-то жалкий «секретарь»?! Вопросы, вопросы… а ответа нет. Но будет! Обязательно будет! Или она не Делия – агент первого класса!
* * *
– Враги. Все враги! Каждый, кто ходит по замку, каждый, кто не Звереныш, – враг!
– И Атрап?
– И Атрап. Я ему не верю. Слишком лезет в душу. Слишком охотно обещает. Вот только после как жить? Что, ты веришь, будто тебе дадут выжить после убийства императора? Нет страшнее преступления, чем убийство Венценосного!
– Ну, не так просто меня убить. Зубы сломают!
– Болван! Думаешь, что сможешь победить всех? Если они на тебя навалятся скопом? Не забывай – их много, и хотя каждый из них слабее тебя, но все вместе они мощная сила! Ты не сможешь победить их всех! Особенно если не знаешь, кто из них убийца, а кто простой слуга!
– М-да… кстати, удивлен, что меня не отравили. Зачем такие сложности – бойцы и все такое прочее? Подсыпать гадости в чашку супа, вот я и труп! У меня ощущение, что прожить эту неделю мне не дадут. Чем ближе время акции, тем скорее меня грохнут.
– Не над тем думаешь. Суп – не жрать! Копченое мясо, вареные яйца – в них напихать яд трудно! Фрукты – только знакомые! Хотя… их тоже нельзя – могут вымочить в яде.
– И не пить ничего?
– Только из колодца, что сам набрал. Чего тупые вопросы задавать? И так все ясно. Опять не над тем думаешь!
– Ну да, да – надо думать над тем, кто мог нанять убийц! Но толку-то? Толку? Вот узнал я имя, и что дальше? Может, это кто-то из родовитых дворян! Кто мне позволит его убить?
– Хорошо. Что предлагаешь?
– Пойти и убить.
– Кого?
– Вот любишь ты задавать дурацкие вопросы! Нужно узнать, с кем чаще общался этот слуга, и допросить их. Пройти по цепочке до самого верха.
– «Дурацкие» – это твои рассуждения! Кто тебе расскажет? У кого ты спросишь? У слуг? Да они шарахнутся от тебя, как от огня! Тебе никто ни слова не скажет! Ты для них… кто?
– Кто?
– Игрушка принцессы. Фаворит. Выше слуги, но ниже дворянина. Непонятно кто. Чужой. Потому – никто тебе ничего не скажет.
– Ладно. С этим ясно. Но что делать, и вправду засесть в комнате и не выходить, чтобы не убили? Что мне делать-то?
Адрус закинул руки за голову и снова уставился в потолок. В комнате никого не было, кроме него. Делия куда-то подевалась – когда Адрус проснулся, ее рядом уже не было. Ну да, он слышал, как та уходила, но не придал значения – ушла, и ушла. Мало ли у нее дел? Агент… интересно, что она сейчас делает? Чем занимается?
Адрусу вдруг стало любопытно, на секунду захотелось узнать о Тайной службе, о том, чем занимаются агенты, но он подавил это желание – зачем ему знать о делах агентов? Кто они ему? Враги! И больше никто! Ему с ними драться, а не дружить!
– А как же Делия? Ты же в нее втюрился, как дурак!
– Почему – как дурак? Как нормальный мужчина!
– Ты не нормальный мужчина! Как-нибудь уснешь после постельных игрищ, а она тебе глотку перережет. Надо тебе это?
– Но ведь она приставлена ко мне, чтобы охранять меня! Зачем ей меня убивать?
– Затем. Как только просочится информация о том, что ты участвуешь в заговоре, – все, конец. Думаешь, помилует? За то, что ты два часа подряд развлекал во всех видах и позах? Адрус, ты соображаешь, что делаешь?
– Ну да. А кроме того, – у меня ведь есть ты, чтобы подумать и об этом. Иначе на кой демон ты мне сдался?
– Я – это ты. Ты – это я. Так получилось, что нас двое. Но мы – одно существо. Я – твой ум, твоя сила. Ты – чувства, совесть. Чем меньше тебя, тем больше шансов для нашего тела выжить. И лучше бы тебя совсем не было. Ты мешаешь. Ты – больная конечность, которая убивает организм. Тебя нужно отсечь, и тогда…
– Думаешь, тогда ты лучше выполнишь задачу? Глупец! Ты не сможешь общаться с людьми, окончательно превратившись в Зверя! Пока у тебя есть совесть и человеческие чувства, люди находят с тобой общий язык! Иначе…
– Иначе, иначе… глупости! Имея совесть – задачу не выполнить! Ты уже жалеешь этих людей, хоть жалеть их не следует. Они все виновны, все!
– Все?
– Все!
– И рабы?
– И рабы! Они позволили себя обратить в рабство! Они не сделали ничего, чтобы отомстить рабовладельцам! Скоты! Безмозглые, тупые, жалкие скоты! И ты – если не сделаешь то, что нужно, тоже будешь скотом!
– Как будто я уже не скот – тупой, злобный, жестокий… Так что делать? Останусь во дворце – меня уберут. И плевать, кто это сделает, – уберут, и все тут!
– Наконец-то ты понял… не прошло и года! Валить нужно из дворца! Бежать!
– А как же Атрап? Как же акция?
– Плевать! Плевать на акцию и на Атрапа! Ты что, не понял? Он хочет на твоем горбу въехать на трон! Уберешь ты императора, кто станет властителем? Правильно! Атрап! А тебе башку отрежут – и правильно сделают. Дуракам башка ни к чему. Что, опять тугая попка Делии вспомнилась? Идиот! Этих задниц тысячи! Ради нее оставаться во дворце? Глупость все это. Тем более что ты для нее никто. Запомни – она агент, и агент под клятвой верности. Прикажет император – вырежет твое сердце и сожрет, даже не поморщится. Не сомневайся.
– Не сомневаюсь. Да, нужно уходить. Вот только как быть с императором и принцессой?
– Когда-нибудь. По крайней мере, вначале сделаешь то, что должен был сделать с самого начала, – убьешь рабовладельцев, и главное – того, кто убил родителей. А еще – всех рабовладельцев, каких увидишь, до каких дотянутся твои руки! Сделаешь так, чтобы никто не хотел работать надсмотрщиками, чтобы ни у кого и мысли не возникло о том, чтобы выбрать себе работу рабовладельца! Ну а когда почистишь этот мир, вот тогда и до императора очередь дойдет. К тому времени и способности свои подразовьем. Доберемся до императора, не сомневайся!
– Все равно как-то нехорошо с Атрапом… он мне ничего плохого не сделал. Только хорошее. Только представить, какой для него будет удар…
– И что? И теперь ты должен подставить голову под топор? Чтобы Атрапу было хорошо? Заткнись и думай только о себе, о своем брюхе! Как и положено Зверю! А не жалкому мальчишке, намочившему от страха штаны, когда на его глазах убивали мать! Вперед! Делай то, что нужно! И пусть мир вздрогнет…
* * *
Делия нацепила на лицо шаловливую улыбку, выпятила обтянутую платьем грудь и толкнула дверь. Та легко распахнулась, пропуская внутрь, даже не скрипнула, будто петли кто-то смазал маслом. А может, и смазал – любой Мастер Смерти позаботился бы о том, чтобы выходить из комнаты бесшумно и незаметно. На то он и Мастер. Подобные действия у них в крови.
Школа выпускала хороший материал – Делия знала это наверняка.
В комнате никого не было. Тихо, спокойно, фонари не горели, несмотря на то, что вечер уже напустил в комнату вестников сумрака – теней, среди которых так хорошо прятаться умелым лазутчикам.
Девушка сбросила с лица выражение шаловливой бесшабашности, нахмурившись, прошла к столу, села на стул и, упершись локтями, положила голову на ладони, будто боясь, что усталая голова упадет на полированную столешницу.
Куда он делся? Может, у принцессы? Обслуживает эту капризную безмозглую тварь?
Делия сама не поняла, почему она так рассердилась, представив Адруса в объятиях другой девицы. Помотала головой, отбрасывая ненужные мысли, – ну как она может ревновать к дочери императора? Это же смешно! Кто она и кто принцесса! Госпожа, правительница, божество…
Размышления прервал стук в дверь. Делия встала, открыла тяжелую створку, обитую железом, открыла рот, чтобы разразиться серией ехидных замечаний в адрес заблудшего парня и… замерла на месте. Это был не Адрус. Служанка из рабов, испуганная девица лет пятнадцати, закованная в украшенный позолотой и узорами ошейник на прелестной шейке – признак принадлежности к имуществу императорской семьи, на то указывал императорский герб на позолоченной круглой пластинке ошейника.
Девчонка таращила глаза, силясь выдавить из себя хоть слово, – она почему-то испугалась, увидев Делию, и та недоуменно пожала плечами:
– Ну что глаза вытаращила, как рыба на палубе рыбацкой шхуны?! Чего надо?!
– Г-г-господина Адруса требует г-г-госпожа принцесса… ее высочество Агалана! Сейчас же!
Девчонка облегченно вздохнула и потупила глаза, не глядя на девушку, почему-то пугаясь ее до икоты. Делия вначале не поняла – почему, потом вдруг опустила взгляд на свою руку и обнаружила в ней небольшой, но бритвенно острый листовидный кинжальчик, который всегда носила при себе, в специальном кармане, вшитом в платье между лопаток, возле затылка. Девушка и сама не помнила, когда и как кинжал оказался в ее руке.
Поморщившись, Делия убрала оружие за спину, чтобы оно не смущало глупую девицу, и, раздраженно фыркнув, спросила:
– А разве он уже не у принцессы? Я считала, что та вызвала его к себе! В комнате Адруса нет!
– Госпожа знает, что, если Адруса ее высочество вызывает к себе, значит, его у нее нет, ведь так?
– Уела! – проворчала Делия, не в силах выдать что-то кроме раздражения. Девчонка оказалась не такой уж и глупой. – Скажи, нет его тут! Пошла отсюда, пошла! А то и в самом деле башку отрежу!
Девчонка бросилась бежать по коридору, только пятки засверкали, Делия же поспешила к выходу, туда, где находился пост гвардейцев, контролирующий всех, кто входил и выходил из дворца.
Через десять минут она уже знала, что Адрус покинул дворец, нагруженный сумкой, висевшей через плечо, одетый так, как одеваются, собираясь в длительное путешествие, – куртка, берет. Сумка была объемистой; похоже, что там лежало все, что требовалось парню для жизни в городе, – запасные штаны, рубахи, все это в достатке имелось в гардеробе новоиспеченного «секретаря». И тогда Делия вернулась в комнату Адруса, чтобы обдумать происшедшее, оно совершенно не укладывалось в схему. Снова уселась за стол, прикрыв глаза, чтобы ничего не отвлекало от мыслей.
Адрус сбежал. Другого вывода сделать нельзя. Сбежал! И теперь вопрос – почему? Испугался? Мастер Смерти – испугался? Это невозможно. Это просто невероятно! Он связан клятвой, и, как бы он ни боялся, обязанности превыше всего! Что-то пошло не так! Как Адрус связан с заговором? А он должен быть связан, иначе зачем бы его решили убить? И еще, самое главное, – как он мог сбежать со службы, он, воспитанник Школы?! Это невероятно! Это… это… кошмар!
Девушка резко встала, пошла к двери, выскочила в коридор, внимательно глядя по сторонам, будто надеясь, что Адрус спрятался где-то за углом. Само собой, Адруса она не обнаружила и почти бегом помчалась по направлению к выходу из дворца. Нужно было сообщить начальнику Секретной службы о ходе расследования, получить новый приказ. А возможно – наказание.
Через полчаса по тревоге подняли дежурных гвардейцев охраны. Всех слуг пинками выбросили из теплых постелей, в которых они хотели забыть свою несчастную жизнь, хотя бы и во сне. Люди бегали по императорскому дворцу, заглядывали во все щели, проходы, во все двери – за исключением императорских покоев, конечно. Адруса нигде не было.
Десятки агентов бросились в город на поиски исчезнувшего парня – под визг принцессы, закатившей истерику недовольному, раздраженному императору. Она злобно кричала, обвиняя его в том, что он, отец, в очередной раз лишил ее любовника, вопила во все горло, не считая необходимым хоть немного снизить громкость визгливого голоса.
В конце концов добилась лишь того, что была посажена под домашний арест в свои апартаменты, где и предалась любимому занятию – битью драгоценного фарфора, и желательно – о головы слуг, служанок и разбежавшихся по углам перепуганных компаньонок, сто раз уже пожалевших, что пристроились в свиту принцессы в надежде на блистательную карьеру в качестве законной супруги императора.
После двух часов бушевания, превратив апартаменты в подобие зала харчевни после пьянки разбушевавшихся матросов, принцесса успокоилась и забылась беспокойным сном на своей постели, так и не увидевшей соитий хозяйки с золотоволосым «секретарем». Эти самые соития приснились Агалане, когда она лежала, раскинувшись поперек постели, и девушка застонала, будто и вправду прижималась к горячему, неутомимому телу своего любовника. Но то был лишь сон, и утром принцесса убедилась в этом наяву. Адруса нигде не было. Ни во дворце, ни в городе – посланные вслед агенты вернулись ни с чем.
* * *
Вечерняя улица пустынна и тиха. Лавки закрылись, редкие прохожие почти бегут, уходя под спасительную сень дома. В городе, впрочем, как и везде, спать ложатся рано и встают с рассветом – зачем жечь дорогое масло фонарей, когда можно обойтись светом одного «фонаря», бесплатного, огромного и горячего?
Простые люди ночью спят, только господа могут позволить себе ночные балы и другие развлечения, это у них денег столько, что хватит и на свечи, и на масло для фонарей, и на все, чего им захочется.
Впрочем, не только господа не спят ночами – трактиры с закатом солнца наполняются теми, кто желает промочить пересохшую глотку большим глотком свежего пива или залить пожар души крепким вином, стирающим из памяти все, что накипело за нервный трудовой день.
Возчики, доставившие товары в столицу и зависшие здесь в ожидании открытия ворот, матросы, сошедшие с корабля и нагруженные трудовым жалованьем. Просто гуляки, ищущие вина и развлечений за доступные деньги.
Этих самых «развлечений» было больше чем достаточно – в ярких нарядах, раскрашенные, натертые сладкими, возбуждающими похоть благовониями. Каждый трактир, каждая харчевня – это не только место, где можно поесть и выпить, но еще и что-то вроде публичного дома для непритязательных клиентов. Те, у кого есть приличные деньги и кто не желает уединяться с первой попавшейся, часто больной дурными болезнями девкой, ищут развлечение в другом месте, в дорогих публичных домах, но там и цены другие, гораздо более высокие. Не для простого люда.
Ну и конечно, ни один трактир не обходится без тех, кому принадлежит ночной город, – разбойников всех мастей, воров, грабителей и… стражников, обязанных следить за порядком, но, как и всегда, не особо рвущих свои животы на службе, ведь жители города неблагодарны, от них не дождешься не то что медной монетки за обеспечение своей безопасности, простые слова благодарности незнакомы этому сброду, жадному, тупому, охочему до выпивки и бунтов.
Трактиры наполняются с заходом солнца и работают до самого восхода, на рассвете выпуская из своих недр помятых, бледных от пьянства, часто с разбитыми мордами посетителей, тоскливо сжимающих изрядно похудевшие за время попойки кошельки. За ночь случается всякое – кто-то зарабатывает столько, сколько обычный крестьянин может получить за месяц тяжелой работы, а кто-то теряет все свои деньги, а иногда и жизнь, не стоящую в грязных портовых заведениях и ломаного медяка. Здесь ценится только сила, да еще удача – ведь какой бы ты ни был сильный боец, если удача не с тобой, можешь остаться хладным трупом на загаженной мостовой, после того как мелкий, завшивленный юнец трясущейся рукой ткнет тебя в печень ржавым, заточенным о булыжники мостовой клинком. Удача, а еще – друзья, которые могут прикрыть тебе спину в недобрый час. Одиночке выжить на улицах столицы очень, очень трудно. Если, конечно, у тебя нет глаз по всей окружности головы, десятка ушей и ты не бегаешь, как зверь пардус, способный догнать любую лошадь этого мира.
Прежде всего Адрусу стоило позаботиться о крыше над головой. Хорошо, что сейчас нет дождя, а если хлынет ливень? Куда прятаться? Под навес на Привратной площади, стоять там среди нищих? Во-первых, вонь и вши, во-вторых, вот там его сразу и найдут. Нужно исключить все те места, где Адруса будут искать. Следуя логике, где он мог бы спрятаться? Первое, само собой, – в гостинице, трактире. Их не так много, можно обойти все, спросить: не видели ли золотоволосого парня, появившегося в такой-то день? Ну и все, готово. Попался!
Где бы еще мог спрятаться беглец? Вероятно, среди убогих попрошаек. Но только несведущий в нищенских делах мог бы подумать, что среди нищих столицы легко спрятаться. Все незнакомцы, примкнувшие к местным нищим, тут же брались на заметку старостой попрошаек и должны были сдавать деньги в казну общества. И горе тому, кто попытается обмануть, утаить свои доходы! Самое меньшее – продадут в рабство. А скорее всего показательно казнят.
Здесь дно общества ничем не отличалось от официальных структур – жесткая иерархия, поборы, казни. Так было тысячи лет, и будет тысячи лет. Стоит зверям собраться в стаю, тут же объявляется вожак, выстраивается иерархия. А чем люди отличаются от зверей? Адрус был уверен – ничем. Они хуже зверей. У зверей хотя бы нет рабства.
Если у государства имеется хорошая секретная служба, все основные устойчивые сообщества обязательно находятся под ее контролем – главари доносят обо всем подозрительном, что попало в их поле зрения, а попадает в поле зрения тех же нищих все что угодно – ну кто обращает внимание на жалкого человека, едва прикрытого вонючими тряпками? Кому в голову может прийти мысль, что под завшивленными волосами, под покрытой расчесами кожей головы таится цепкий мозг, обладающий хорошей памятью! Если за эту память еще и платить, то данное обстоятельство очень даже способствует запоминанию различных сценок из жизни столицы.
И старостам платили. Иногда деньгами, иногда своим благоволением. Информация – это деньги. И часто – жизнь. Можно шантажировать, можно устроить неприятности человеку, не подозревающему, что его жизнь зависит от какого-то уличного нищего, не в добрый час попавшегося на дороге.
Секретная служба Занусса в полной мере использовала все возможности держать руку на пульсе городской жизни. И Адрус знал это великолепно. И не обольщался на этот счет.
Итак, был только один верный способ спрятаться – уйти из города. Но тогда месть отложится на неопределенное время! И Адрус не хотел ждать. Он и так слишком долго ждал. Меч Создателя не может ждать. Он должен исполнить свое предназначение!
Тогда оставался еще один способ – изменить внешность. И первое, что сделал Звереныш, – забился в уголок за лавкой башмачника, стоявшей на перекрестке улиц возле порта, и, скинув с головы капюшон куртки, которым он благополучно прикрыл притягивающие взгляды волосы, занялся своей физиономией, используя зеркальце, оставленное Делией.
Зеркальце было небольшое, но стоило целого состояния, потому Адрус на секунду ощутил раскаяние. Мало того что он сбежал, подвел всех – Делию, Атрапа, так еще и прихватил зеркало девушки, а ведь цена ему не меньше двух золотых, а то и больше – зеркала на дороге не валяются! Сделать зеркало может только опытный мастер, коих можно пересчитать по пальцам одной руки. Простой люд довольствуется бронзовыми зеркалами, отполированными до блеска. Или же смотрится в кадку с водой.
Впрочем, крестьянину незачем рассматривать себя в отражении. Он же ведь не девица на выданье!
Из сумки, висящей на плече, появились ножницы, бритвенно отточенный нож, кусок мыла, бутылка с водой, а еще – кашица из растения гург, которую используют престарелые кавалеры, чтобы скрыть свою седину. Нужно лишь нанести ее на волосы, и через полчаса уже можно смывать – ни одного седого волоса. Ни одного золотого волоса…
Стричь самого себя было довольно-таки сложно, но не сложнее, чем убить пятерых вооруженных людей голыми руками. Локоны падали на землю, как листья осенью, и через час вместо блондина у задней стенки лавки башмачника стоял жгучий брюнет, отвратительно постриженный, злой, как десять демонов.
Злиться было на что – карьера цирюльника Адрусу явно не грозила. Казалось, деревенского паренька обкорнала подслеповатая бабушка, едва нащупывающая натруженными руками тупые ножницы.
После тренировок на открытом воздухе кожа Адруса была смуглой, так что наводить тон не пришлось. А вот возраст… пришлось навести тени под глазами, нарисовать мешки… и сделаться на десять лет старше. Теперь вряд ли кто-то узнал бы в этом побитом жизнью деревенском парне золотоволосого красавчика, фаворита принцессы!
Адрус достал из котомки капли, которые купил у травника, выбрал в полутьме еще один пузырек, заранее помеченный царапиной на крышке, отлил из обоих в пустую склянку. Добавил порошков из двух пробирок, тщательно взболтал, подождал, затем понюхал, удовлетворенно кивнул. Потом осторожно попробовал на язык, сплюнул – да, вкус правильный.
Их учили определять на вкус множество жидкостей. Вдруг придется предотвратить отравление, опять же – попробовав зелье, можно узнать стадию готовности снадобья. Если осторожно, конечно…
У Адруса тонкий вкус, юноша легко различал десятки различных снадобий, прикоснувшись к ним языком, чем немало удивлял своих преподавателей. Они не знали, что виртуозом в этом деле был не Адрус, а Звереныш, способности которого вернулись к изначальным умениям далеких диких предков, кочевавших некогда по лесам и степям.
Подождав еще минут десять, проследив, чтобы снадобье как следует перемешалось, Адрус осторожно закапал смесь себе в глаза, сжав зубы, ожидая знакомой боли. Глаза тут же начало резать, потекли слезы, казалось, что в глазницы залили раскаленный металл. Адрус сдержался, даже не скрипнув зубами, и через пять секунд боль прошла, прошло ощущение посторонних предметов под веками.
И мир вспыхнул! Тени убежали, испугавшись взгляда Звереныша, – стало светло, как днем!
Действия снадобья хватит на несколько часов, до самого рассвета – это Адрус знал наверняка. А еще он знал, что теперь ему нужно быть очень осторожным, когда войдет в трактир или иное освещенное место. Глаза приобрели невероятную чувствительность к свету – даже звезды, ранее казавшиеся серебряными гвоздиками на темном небесном своде, теперь сияли, будто фонари. Что говорить о луне, которая светила, как солнце!
Аккуратно сложив драгоценные пожитки на место, Звереныш повесил на плечо свою сумку со снадобьями, травами и отправился на «охоту».
Денег почти не было – если не считать двух золотых монет, спрятанных в поясе. На эти деньги долго прожить нельзя, особенно если ты скрываешься от зорких глаз Секретной службы. Как быстро добыть деньги? Только воровством или грабежом. Воровать ночью негде, для этого есть день и базарная площадь, а вот грабеж – это то, что нужно.
Звереныш медленно пошел по улице, прячась в тени домов и стараясь избавиться от ощущения, что виден на безлюдной мостовой, как вша на ладони. Однако он не может быть виден, никак не может. Он, Звереныш, всех видит, а для остальных его фигура теряется в темноте, растворяясь в ней, как муха на фоне темного ночного стекла. Ночь все-таки!
Поравнявшись с отверстием дождевого слива, осмотрелся по сторонам, сунул руку в водосток – сбоку от дыры была сухая площадка, как раз для сумки. Потом вернется – заберет, сейчас она ему только мешает. Зверь должен быть свободен во время охоты, ничто не должно стеснять движений.
Снова осмотрелся, принюхался, раздувая ноздри. Вдалеке послышалась разухабистая песня о красотке, которая не дождалась моряка и во время отсутствия оного творила различные непотребства. Эти самые непотребства были описаны со вкусом, во всех подробностях; у добропорядочной горожанки от такой песни уши бы скрутились в трубочку, а с лица лет десять не сошел бы яркий румянец. Куплеты выводил один, слегка дребезжащий голос, потом к нему присоединились еще голоса – Звереныш насчитал их пять или шесть. Его тонкий слух легко отделял один голос от другого.
У Адруса был музыкальный слух, он легко различал наигрыши и когда-то давно собирался учиться играть на кантуле у соседа Марцала. Но Марцал уже сгнил, убитый налетчиками, и само кантуле осталось где-то в другой жизни – убивать им нельзя, а все, что не служило убийствам, Зверя не интересовало. Впрочем, как и Адруса.
Отошел, спрятался под аркой, с отвращением прижался спиной к холодной стене. Камни, даже если они весь день были на солнцепеке, всегда вытягивали тепло – этому учили в Школе. Нельзя долго лежать на камнях, не положив между телом и скалой какой-нибудь подстилки. И не заметишь, как скала вытянет из тебя тепло и жизнь. Камень не любит человека. Лучше уж лежать на земле, а еще лучше – на дереве.
Шесть человек – здоровенные, вооруженные кинжалами, мечами, у двоих кольчуги. Можно убить, да, но зачем? Будет шум, по следам станет ясно, что действовал один человек. Кто может убить шестерых вояк в одиночку? Будут его искать… Прошли, горланя песни.
Поморщился – его и так ищут! Какая разница, если и узнают, что это он, Адрус, всех убил? Ну да ладно – пусть пока идут. Тем более что с одним небольшим ножичком положить шестерых все-таки сложновато. Можно, да, тем более в темноте, но… случайности бывают всякие. Нужно оружие получше – хороший меч, кинжал, а в идеале – арбалет. Из арбалета Адрус за пятьдесят шагов попадает в крыло бабочки. Талант у него такой. Как и к метанию ножей, кстати. Чувствует, куда попадет нож, – так чувствует, будто тот является продолжением его руки.
Кто бы мог подумать, что домашний мальчишка, которого отец и не выпорол-то ни разу, превратится в совершенный механизм для убийства, такой же совершенный и смертоносный, как арбалет со стальной тетивой, пробивающий навылет стальные доспехи! На беду привезли его в этот город, на беду! На их, горожан, беду!
Мрачные мысли овладели Зверем. Ненависть, злоба, ярость захватили его от пяток до макушки – разве он просил, чтобы его делали рабом?! Разве он хотел, чтобы были убиты односельчане, хорошие, трудолюбивые люди, всего лишь и мечтавшие о том, чтобы растить детей и умереть в своем доме, в глубокой старости, в окружении внуков и правнуков! За что им выпала такая судьба?! За что они погибли?! Нет, кто-то должен за это ответить! И ответит.
Нужная жертва появилась через час после того, как Зверь уселся в засаде. Долго никто не шел, другой человек уже устал бы ждать. Но Зверь умел ждать, в терпеливости ему не откажешь. И когда на улице появились две фигуры, цокающие каблуками по булыжной мостовой, Зверь напрягся, готовясь к прыжку, и…
Тут дело едва не испортил дюжий привратник – арка вела к воротам здоровенного дома, в котором жил один из градоначальников, ведающий канцелярией городского суда и одновременно являющийся его казначеем. И угораздило же добросовестного привратника выглянуть в самый неподходящий момент!
Заметив прижавшуюся к стене фигуру с тускло мерцающим в лунном свете клинком, зажатым в правой руке, привратник тут же все понял и принял единственно верное, с его точки зрения, решение – не поднимая тревоги, не пытаясь позвать на помощь, шагнул к грабителю и, подняв дубинку черного дерева, окованную медными кольцами, с силой опустил ее на голову незнакомца, решив, что, если тот ни в чем не виновен, Создатель сам определит, куда отправить несчастного, оказавшегося не в то время не в том месте. А если, как и думается, это ночной тать, разбойник, алкающий крови и кошелька несчастных прохожих, – так туда ему и дорога, пусть подыхает, проклятый гад, не достойный небесных чертогов!
Зверь мгновенно обернулся на легкий скрип калитки, хотя был слегка ослеплен светом фонаря, который сторож держал в левой руке, и заметил дубинку, опускающуюся на голову. Она просвистела мимо виска так, что смертельный ветер коснулся щеки и напомнил, что в жизни полно случайностей и нужно всегда быть настороже. А еще – хорошенько смотреть по сторонам, если хочешь оставить свою дурную башку на законном месте.
Дубинка со звоном полетела в сторону, выпав из ослабевшей руки привратника, фонарь гулко ударился о мостовую, сам же сторож хрипел, не в силах вдохнуть воздух разбитой вдребезги глоткой.
Сторож еще не успел упасть, когда Зверь подхватил дубинку, привычно легшую в его жесткую от тренировок ладонь и мягкими шагами пошел вперед, к двум мужчинам, настороженно вглядывающимся в приближающуюся к ним фигуру.
Это были обычные охранники одного из купцов, получившие расчет и намеревавшиеся обмыть данный факт в одной из таверн столицы. Опытные, умелые вояки, видевшие смерть и обманывавшие ее не раз и не два. Они отбивали нападение шайки Вады Темного, отбивались от диверсионного отряда на границе с Ангиром, дрались с пиратами в Зеленом море, но… сегодня им не повезло. Вот только пока они этого не знали.
Все, что видели перед собой эти мужчины, – сухая, невысокая фигура с дубинкой в руке. Вероятно, обкурившийся наркотического зелья отчаянный грабитель решил наброситься на двух вооруженных бойцов. Убить его мало чести, но почему бы не почистить улицы от всяческого отребья?
И бойцы потянули мечи из ножен. Впрочем, с таким же успехом они могли вытащить веера, украшенные перьями птицы ри.
Неуловимое движение кистью, и широкий клинок вошел в горло одному из мужчин. Второй все понял и мгновенно бросился на убийцу с кинжалом в одной руке и мечом в другой, рассекая воздух острыми, как бритва, клинками, выполняя стандартную боевую фигуру, именуемую в просторечии «сиськами демоницы». Откуда взялось такое название, никто не знал. Но всем было плевать. Какая разница, кто и когда назвал, – клинки метались в воздухе, закругляя движения, будто рассекая невидимого противника, не позволяя никому проникнуть в зону, опасную для бойца.
Этот мужчина великолепно владел фехтовальными приемами, и потому очень удивился, когда парень, худое лицо которого на миг осветилось лучами желтой луны, легко преодолел защиту и мгновенно ткнул дубинкой в солнечное сплетение с такой силой, что едва не выбил дух, заставив согнуться вдвое. Если бы в руках у парня была не дубинка, а меч, кончик его точно показался бы из спины, – мелькнуло в голове у мужчины. Но это была его последняя мысль.
Жестокий удар дубинки сломал запястье, второй, не менее страшный, переломил ключицу, третий удар раздробил висок несчастного, ставшего второй жертвой мстителя.
Как частенько это бывает, жертвами стали невинные: оба мужчины никаким боком не были причастны к работорговле и даже сочувствовали рабам, относясь к ним, как к обычным людям. Но это ничего не значило. Когда меч Создателя начинает свою страшную жатву, под его ударами гибнут и правые, и виноватые – такова правда жизни.
В жизни нет справедливости, есть только сила и удача. И плохо будет тем, у кого их не окажется в нужное время. По крайней мере, так думал Зверь.