Васильев Андрей А.

Двенадцатый принц

Двенадцатый принц

Славный король Теодор Четвертый пировал в большой тронной зале. Делал он это привычно широко, весело и в компании наиболее приближенных к себе царедворцев - загонщиков, псарей, оружейников и палача. Само собой, где-то на краю стола отирался и начальник королевской стражи. Он сидел там не потому что король не ценил его услуг, по привычке. Не любил этот человек быть на виду. Не его это было.

А повод выпить у короля был и даже не один.

Во-первых, он накануне загнал огромных размеров кабана. Зверюга была знатная, матерая и гонялся Теодор Четвертый за ней давно, но до вчерашнего дня ей удавалось оставлять короля с носом. Только вот - всему на свете выходят сроки.

Во-вторых, его жена, Элеонора, вот-вот должна была разродиться очередным ребятенком, двенадцатым по счету. Предыдущие одиннадцать были мальчишки, и король надеялся на то, что в этот раз она все-таки принесет девчонку. Дело было не в том, что ему хотелось с дочуркой понянькаться, просто королевство было и так невелико, а если за него сцепятся сразу двенадцать претендентов... Хотя, по сути, для того, чтобы разорвать его на куски и одиннадцати хватит, так что - кого родит, того и родит.

Да это и не главное. Главное - какую зверюгу вчера завалили.

- Хвала мне! - заорал король и поднял кубок, плеснув вином на скатерть, и без того заляпанную до невозможности - Хвала великому!

Скромность всегда была истинным украшением королевского рода, к которому принадлежал Теодор Четвертый. Это была их фамильная черта.

- Хвала! - согласились собутыльники и тоже подхватили кубки - Вздрогнем!

Звякнуло серебро и дружно заходили кадыки у двух десятков мужчин - вино с бульканьем переливалось в желудки.

Бааааамммм! - звякнул колокол на главной башне дворца.

- Эва! - король икнул и поднял указательный палец руки вверх - Родился кто-то!

- Мальчишка - со знанием дела сказал палач, неисправимый оптимист и записной острослов - Ты, король, у нас вхолостую не стреляешь!

Ему много сходило с рук, ибо без него жизнь в королевстве была бы куда скучнее. Да и народонаселение бы разбаловалось.

- Опять имя придумывать - проворчал король, сползая с трона и с трудом становясь на непослушные ноги - Такая это морока, если честно. С последним-то пацаном голову сломал всю.

- Так мы поможем - сообщил ему кравчий и икнул - Мы ж всегда готовы.

Его за стол никто не сажал, но это не помешало ему привычно надраться в лоскуты. Оно и понятно - у родника сидеть - и не напиться?

Король что-то проворчал и направился к выходу из залы - надо было навестить супругу. Он был тиран и невежа, но при этом отличался определенной сентиментальностью по отношению к своей семье. Супругу раз в год он баловал какой-нибудь безделушкой, как правило - на Новый Год, а мальчишкам по достижению ими семилетнего возраста справлял полный рыцарский доспех. Ибо - парень - значит воин.

- Снова мальчик - опечалила короля, через полчаса все-таки добредшего до покоев супруги повитуха, как раз выходившая оттуда - Ну да. Мальчик.

И как-то странно потупившись, она поспешила прочь, плюясь через правое плечо.

Это озадачило короля и он, потоптавшись у входа, все-таки вошел в опочивальню супруги.

- Я не знаю, как оно так вышло - пролепетала та, только завидев мужа - Меня должно быть сглазили! Давил ты колдунов - не додавил!

- Чего происходит-то? - проворчал король, вращая глазами. От удивления он даже маленько протрезвел - Вы все белены объелись, что ли?

- Муж мой, еще раз говорю - я не при чем - королева явно хотела, чтобы эти ее слова зафиксировались в пропитанном винными парами мозге супруга - Это все колдуны. Или ведьмы, что еще вероятнее. Я давно подозреваю твою сестрицу Гертруду...

- Женщина - рыкнул Теодор - Покажи мне дитя. Где там это карапуз?

- Смотри - обреченно вздохнула женщина и кивнула в сторону кулька рядом с собой - Если разглядишь.

- У меня со зрением все в порядке - заверил ее король - Характер и кулак - те тяжелые, есть такое. А зрение - в порядке.

Уже через минуту король засомневался в своих словах. Он долго разворачивал атласные пеленки с желтыми пятнами (чего тратиться, коли королева рожает как крольчиха? Вот всех принцев и заворачивали в одно и то же после родов, возведя эти замызганные тряпки в статус фамильной ценности королевской фамилии), а после долго сопел, пытаясь понять - это что такое вертится на них? Вроде как человек - но почему такой мелкий?

Все его сыновья рождались крепкими бутузами, доставляя королеве-матери немалые хлопоты в момент их появления на свет. Особенно отличился седьмой - придворный маг даже предсказал, что королева этих родов не переживет и отправится в мир иной. Ошибочка вышла, хотя и не полностью. Королева выжила, но мир иной ничего от этого не потерял - туда отправился придворный маг.

- Это что это? - потыкал король пальцем существо размером с его ладонь - Это ты чего такое родила? А?

- Мальчик это - пролепетала Элеонора, прикидывая свои шансы на то, чтобы избежать темницы в Черной Башне и искренне сожалея о том, что не послушала повитуху и не подменила этого уродца на дитя какой-нибудь простолюдинки. Демоны бы побрали этот материнский инстинкт!

- Это не мальчик - существо попыталось схватить палец короля, но не преуспело в этом - руки были коротки - Это даже не человек, по-моему. Знаешь, коли он родился бы чернявым или там рыжим - я бы мог заподозрить тебя в измене. Но глядя вот на это... Даже не знаю, стоит ли подобное делать.

- Ведьмы это - облегченно затараторила Элеонора - Все сестрица твоя. Я видела, как она посмотрела на меня через левое плечо в новолуние. Так знаешь, кто делает, знаешь?

- Цыц - король встопорщил бороду - Сестрицу мою не трожь, она хоть и пьющая, но кроме нее у меня никого не осталось из родни. Потому умрет она своей смертью, понятно?

Королева вздохнула и снова посмотрела на маленькое существо в пеленке.

- А с этим что делать будем? - спросила она у супруга.

- Не знаю - буркнул тот - Убивать - жалко, и так его жизнь вон как наказала. Наследником делать - глупо, кто такого слушать будет. Пусть живет пока. Вдруг вырастет еще?

Шли годы. Предсказание короля не сбылось - принц не вырос. Точнее - он вырос, но не настолько, чтобы не только не считаться принцем, но и просто человеком. Даже королевский шут, отвратного вида карлик-горбун и тот был выше его.

Король честно попробовал выполнить свой отцовский долг - лет через шесть после рождения уродца он выписал из другого королевства мага, известного своими знаниями и умениями. Убедившись же в том, что здесь бессилен даже такой матерый чародей, король с расстройства казнил оплошавшего мага и после этого окончательно плюнул на двенадцатого сына, здраво рассудив:

- Холера с ним. Пускай бегает, пока его собаки не съедят.

И забыл о нем, благо других дел у него было полно - охота, пьянки и новая фаворитка.

Собаки маленького принца есть не стали - напротив, они относились к нему очень дружелюбно, и даже самый злобный волкодав по кличке "Тубо" никогда на него не лаял.

Основные проблемы у бедолаги возникали от ближних своих, а если конкретнее - от родных братьев.

Вот они и в самом деле ему досаждали страшно. Пока ему не стукнуло четырнадцать - было еще ничего, но после этого великовозрастные балбесы как цепи сорвались.

То они его на шкаф закинут, то чуть в бочке не утопят, а то и под юбку фрейлине какой засунут. И ржут потом как лошади.

А главное - ничего бедолага-принц поделать не мог. Мать его видеть не желала, отец давно из головы выбросил, а придворные, желая угодить его братьям, среди которых несомненно был один из будущих самодержцев, сами изгалялись над малышом, как могли. Не так открыто, как родичи, намеками и шутками - но все равно обидно.

Кстати, кто-то из этих паразитов и придумал ему кличку "Мизинчик". Так его с тех пор и звали - "Принц-мизинчик". Хотя это была и неправда - он некоторым фрейлинам был по колено. Или даже выше.

Правда, это были совсем юные фрейлины, еще не вышедшие из соответствующего возраста.

Единственным из придворных, кто не шпынял маленького принца, был добряк-палач. Он то и дело угощал его сахаром, и, утешая, говорил -

- Зато тебя казнить будет затруднительно, твое высочество. Пока твою голову разглядишь... А если палач промахнулся - то приговоренного милуют, традиция такая.

Это не слишком утешало принца-Мизинчика, но согревал душу тот факт, что хоть кто-то находит что-то хорошее в его уродстве.

Так он и прожил четырнадцать лет - пусть невесело, но хоть под крышей. А в день пятнадцатилетия случилась неприятность.

Если быть более точным - она произошла с его отцом, королем Теодором. Выпивка, жирная еда и сомнительные удовольствия сделали свое дело - он собрался покинуть эту бренную землю, что вызвало немалый подъем духа у его сыновей.

- Папаша отходит - азартно говорил остальным, сверкая глазами Роланд, третий по счету сын - А завещания-то нет! Так что вопрос престолонаследия - он открытым остается.

- Чего это открытым? - возмутился Эммерих, первенец Теодора - Старший сын все наследует! И точка!

- Старший сын, если будет много говорить, то получит штук пять ножей под ребра - деловито сообщил Эммериху Фальк, седьмой по счету принц - Правда, братва?

И братья загомонили, подтверждая, что, мол - да, так оно и есть. Прирежем - и не пикнешь. И кто там потом считать будет - двенадцать нас было или одиннадцать?

Вот тут-то про Мизинчика и вспомнили.

- А ведь он тоже вроде как наследник - задумчиво посмотрел на братьев Фальк - Нет, к пилке земель мы его не допустим, но вот мировое сообщество... Начнутся пересуды, то, се - мол, у них все как у Макбетов, или того хуже - как в Штормфолде... Оно нам надо?

- Да клал я на это мировое сообщество - сплюнул Ательстан, десятый сын. Он был тугодум и обжора - С прибором.

- Ты на него - да - вкрадчиво сообщил Фальк - А оно на тебя? Нет, братва, тут надо тоньше сработать. И непременно до того, как папаша перекинется, во избежание кривотолков.

Сами принцы решили не мараться с братоубийством - больно примета поганая и наняли для этой цели бывшего кравчего короля, который к настоящему моменту окончательно спился, потерял человеческий облик и проживал под кухонной лестницей.

Дав ему бутылку старого тиверианского, и пообещав еще три после выполнения задания, братья стали ожидать того момента, когда им можно будет начать метаться по замку с воплями: "Братик! Ты где?".

И все бы ничего, но здесь они допустили серьезный просчет, даже два. Во-первых, не надо было кравчему давать вино до того, как он убьет принца, это было крайне неблагоразумно. Во-вторых, они не знали, что кравчий никогда не пьет один - не умеет он этого делать. Прежде чем он выпивал сам, ему жизненно необходимо было кому-то перед этим налить вина в чашу. Это было профессиональное требование организма, что тут поделаешь.

И кравчий пустился на поиски собутыльника, которым на этот раз оказался палач - он первый ему попался по дороге.

- Употребим? - показал кравчий пыльную бутылку работнику топора - За помин души?

- Да тьфу на тебя! - сплюнул палач и нехорошо глянул на кравчего - Он же не помер еще.

- Да я не про короля - хмыкнул кравчий, копаясь в карманах и пытаясь найти какую-никакую закуску - Я про принца. Ну, того, который от горшка два вершка. Вот мы сейчас бахнем, а потом я пойду к нему. На одну ладонь его положу, а другой - прихлопну. Как комара!

Палач был человеком добродушным, всегда жалел двенадцатого принца и даже периодически гонял придворных, которые слишком уж забывались, изощряясь в остроумии над малышом.

- Не очень хорошее дело ты задумал - проворчал он - Он же тебе ничего плохого не сделал?

- Не сделал - подтвердил кравчий, умелым ударом выбивая пробку из горлышка бутылки - Но мне за него еще вина дадут. Вино мне пригодится, а принц этот - нет.

- Тут согласен - не стал с ним спорить палач - Своя рубашка ближе к телу. Но вот так-то - зачем? Вон, в окно его выкинь, в реку, что под его комнатой протекает. А там как его удача распорядится - утонет - так утонет. А если нет - значит, не ссудили боги ему смерти. Не будь ты совсем-то скотиной?

Что принц в любом случае обречен, палач не сомневался. Если не этот ханыга его придушит - значит какой другой. А так... Хоть какой-то шанс на жизнь, пусть мизерный - но шанс. Нет, можно было бы вывести его из дворца - но это слишком рискованно. Малого жалко - но себя жальче.

Самое занятное, что именно этим своим решением палач и спас жизнь маленькому принцу. Он действительно выжил.

Когда пошатывающийся кравчий с беззубой улыбкой ввалился в каморку Мизинчика, тот сразу понял, что к чему.

- Вашество - прохрипел пьяный придворный и смачно рыгнул - Умирать, стало быть, подано. Сейчас будем учиться летать.

И захлопал в ладоши, негодяй эдакий, загоняя его в угол, как куренка. Да еще и напевал при этом на какой-то мерзкий мотив - "Мизинчик, Мизинчик, взлети выше солнца!".

Принц глубоко вздохнул, прощаясь с не самой лучшей, но все-таки такой прекрасной жизнью, ловко вскарабкался на подоконник и, задержав дыхание, сиганул вниз. Уж лучше сам, чем вот такое чучело им распорядится. А так - жил своим умом и ушел своей волей.

Вода приняла его тело, негромко плеснув, и секундой позже вытолкнула наверх.

- Я жив!? - поразился принц, осознал, что плывет и передумал умирать.

Чуть позже он оседлал какую-то деревяшку и заработал руками как веслами, стремясь отплыть куда подальше от своего бывшего дома.

Река эта пересекала все королевство, как уже говорилось - не такое уж большое. Уже довольно скоро, на следующий день, принц понял, что почти достиг границ державы своего папеньки. Он видел карту, слушал рассказы бывалых людей и помнил, что вот такие буковые леса, которые теснились слева и справа от реки - они растут на границе их державы и соседнего государства, больше таких нигде не было.

Теперь встала проблема другого порядка - становиться ему политическим эмигрантом или нет? Или лучше попробовать осесть в безлюдном лесу, окрепнуть физически, научиться стрелять из лука, найти лихих сподвижников и бороться с деспотией братьев (в том, что папаша даст дуба, Мизинчик не сомневался)?

Второй вариант был романтичней, но здравомыслящий принц понимал, что в сподвижники к нему пойдут в лучшем случае пара бурундуков и пара мышей, из лука он максимум только муху подстрелит, и, скорее всего, вся его борьба закончится ближайшей ночью, когда на охоту выйдут лисы и вылетят совы. Он и эту-то ночь провел в страхе - каждый плеск справа или слева заставлял его дрожать, опасаясь того, что это щука или сом его сожрать хотят.

Тогда - хана планам мести, и это очень жалко. Мизинчику крайне хотелось братьям нос на задницу натянуть. А в идеале - убить их всех, желательно - мучительно.

Как водится в таких случаях, за него все решила судьба.

Река дала неожиданный поворот и бревнышко с Мизинчиком вынесло на прибрежную косу.

- Знак свыше? - задумчиво пробормотал принц и глянул на небо.

Никаких небесных светил кроме солнышка там не было, и никто ему оттуда задорно не подмигнул. Значит - не предзнаменование, а просто причуды рельефа местности. Кстати - удачно его выбросило на берег, дальше река устремлялась в горный проход и там она текла куда быстрее, чем до этого. Эдак и утонуть недолго.

Мизинчик посидел маленько на теплом песочке, отогреваясь после многочасового плавания, потом решительно встал и пошел в лес. Никакого плана действий у него не было, но жутко хотелось есть, - а где искать летом провиант, как не в лесу?

Что примечательно - кто-то и впрямь ворожил беглому принцу на удачу. Мало того, что он наелся вкусной земляники (ради правды, он только ее и знал. Остальные ягоды ему были неизвестны, а незнакомую еду осторожный Мизинчик никогда в рот не совал), так еще через всего каких-то полчаса ходьбы по лесу наткнулся на хижину! Большую, с крышей, печной трубой и всем таким.

Правда, у нее была закрыта дверь - но это было не страшно. В любом случае, добрый лесник - а Мизинчик был уверен в том, что это хижина именно доброго лесника - не откажет ему в том, чтобы он провел тут сколько-то ночей, до тех пор, пока он не решит, что ему делать дальше.

Принц вскарабкался на высоченную лавочку, стоящую у дома, зевнул как котенок, пригревшись на солнышке - и уснул. Намаялся ведь, бедолага.

Пробуждение было ужасным. Мизинчик висел вниз головой, его кто-то держал за одну ногу и басил так, что перепонки в ушах лопались -

- Это что же такое творится? Это куда мы идем, а?

- Мы никуда не идем - затравленно пискнул Мизинчик - Я просто устал, прилег отдохнуть.

- Что? - и тут принц увидел сначала глаз, а потом и огромное лицо.... Людоеда!

Ну да, это был именно он. Родитель Теодор неоднократно показывал ему и братьям картины, демонстрирующие победу их деда (стало быть - отца короля) над зловредным племенем людоедов, которых одно время много развелось на востоке королевства. Со слов папаши дед Гейзерих устроил большую облаву, затравил десятка три этих верзил и повелел художникам создать серию картин под общим названием "Людоеды не пройдут!".

Пройти - они, может, и не прошли, но что остатки их племени выжили - это был свершившийся факт, и он держал принца за ногу.

Впрочем, любознательный Мизинчик уже давно знал, что Гейзерих был не такой смельчак, как его отец и если воевал, то только убедившись в том, что его силы превосходят противника минимум втрое.

Но о существовании людоедов принц даже не подозревал! Он вообще думал, что это все Гейзерих придумал.

- Ты говорящее? - уточнил людоед - Я-то думал ты какая колдовская штука, наводящая порчу, думал, что ведьма из Синего леса тебя ко мне отправила. Экая досада - мне же теперь ее и сожрать выходит не за что. Не по правилам выйдет.

- А я думал вы едите так, по желанию живота - удивленно пискнул Мизинчик - Как кушать захотите - так кого-нибудь и "ам".

- Глупости какие - заметил людоед, опуская маленького принца обратно на лавку - Повод всегда нужен. Вот мой дед без повода человеков ел - и чем дело кончилось? Тогдашний король рассерчал и устроил нашему племени веселую жизнь. Хорошо хоть не там нас искал, где надо и перебил всего-ничего народу. А если бы сюда дошел, к Снежным Горам?

- Не дошел бы - фыркнул Мизинчик - Он себе не враг.

- Да? - людоед почесал затылок - По рассказам - он лютый дядька был. И сын у него такой же вырос. И они очень порядок любят. Порядок - он должен быть.

Мизинчик, в голове которого как-то сам собой сложился неплохой план, с интересом глянул на людоеда, правда для этого ему пришлось задрать голову вверх так, что что-то в спине хрустнуло.

Тот был почти трехметровым верзилой, с простецким лицом и шапкой кудрявых русых волос. От мускулов у него трескалась рубаха, а кулаком, наверное, можно было пробить крепостную стену - так он был велик.

- Сын его помер - Мизинчик прищурился - Как раз вчера.

- Значит - внук есть - подал плечами людоед - Он, наверное, тоже порядок любит. А чтобы ели без спросу кого - не любит.

Судя по всему, основные критерии этого простака были "любит - не любит", "можно - нельзя" - рассудил принц. Это было отлично. Это упрощало выполнение плана.

- Я его сын - подбоченился Мизинчик - Один из.

- Эта... - верзила с подозрением посмотрел на малыша и зашаркал ножищами - Чего королевскому сыну тут делать-то? Врешь, поди? Врать - плохо. Это не по правилам.

- Не вру. Смотри - Мизинчик помахал рукой, на которую был надет золотой браслет - единственная вещь, которую ему выдали в подтверждение того, что он действительно относится к королевскому роду. Такой браслет был у каждого из принцев и по этому украшению их опознал бы любой подданный королевства.

Только не людоед. Он не знал о подобных нюансах.

Но зато он верил в то, что должен быть порядок.

- Эва - верзила нагнулся к Мизинчику и, прищурясь, рассмотрел украшение - Не врешь? Врать - плохо.

- Я? - ткнул себя пальчиком в грудь принц - Никогда. Скажи... мнээээ... А как тебя зовут?

- Окорок - пробасил людоед - Папа очень окорок любил кушать, там мясо с жирком, вот меня так и назвал. Я тоже его очень люблю поглощать, только кушаю редко. Без причины человеков есть - плохо. Причина нужна.

- Так вот, Окорок - принц даже встал на ножки, чтобы казаться выше - Ты сказал, что не всех из вашего племени тогда перебили. А сколько твоих сородичей уцелело? И где они живут сейчас?

- Так много нас - людоед высморкался на траву и махнул в сторону гор - Там все живут. А я - тут. Мне в пещерах не нравится, там сыро. И летучих мышей я не люблю кушать.

- Много - это хорошо - потер руки Мизинчик - Радостную весть я принес тебе, Окорок, и народу твоему тоже. Королевская семья в моем лице решила, что тогда она с вами поступила плохо, не по правилам, и решила вас простить. И даже поощрить. Но мои братья, люди плохие, злые и упитанные запретили мне это делать, мол, людоеды - это плохо. Вот я и сбежал от них, чтобы отыскать вас.

- Почти ничего не понял - жалобно сказал Окорок - Много слов.

- Да чтоб тебе! - топнул ножкой принц - Человека кушать по праву хочешь? С поводом? С причиной?

- Хочу! - с энтузиазмом ответил людоед - Еще как! А то совсем голодно последние лет двадцать стало. Мои дяди до того дошли, что гномов кушать стали. А они маленькие, волосатые и жилистые, их только в пирог можно класть, так не зажаришь.

- Ну так веди меня к своему народу - Мизинчик искренне надеялся на то, что остальные людоеды не умнее этого - Мне есть что им сказать и предложить!

А в королевском замке тем временем все шло своим чередом. Теодор не умер в тот же день, как предположил Мизинчик, не умер и на следующий. Он преставился только к концу недели, перед этим потребовав мяса пожирнее и чашу с вином.

Отдельно следует заметить, что у смертного одра стояло всего лишь семь принцев из двенадцати. Остальные, увы, опередили родителя на пути в чертоги Смерти.

Ательстан зачем-то решил пройтись по краю крепостной стены и свалился прямиком на подвесной мост.

Болдуин, пятый сын, сообщил всем в предсмертной записке о нежелании далее топтать эту землю без любимого папочки и повесился в своей комнате на шторе.

Тристана, второго принца, зарезал муж его любовницы, ни с того ни с сего вернувшийся с охоты. До этого подобных накладок не возникало, а вот тут - погляди-ка ты, как почуял прямо, что рога ему и без загнанного оленя перепали.

Ну и, наконец, девятый сын, любимец королевской гвардии Георг, скончался от экзотической болезни, которую просвещённый Фальк назвал "геморроидальными коликами". Что это такое - никто не знал, но насчет именно колик все было верно - грудь бедолаги была исколота кинжалами так сильно, что это почти не удалось скрыть от придворных.

Оставшиеся принцы совсем перестали доверять друг другу, и, не дожидаясь похорон отца, начали приводить в боевую готовность преданных людей. Вопросы интеграции в мировое сообщество больше никого не волновали, на них все плюнули. Когда идет пилка власти, то по сторонам не смотреть некогда.

По этой причине нормальная жизнь во дворце практически прекратилась, все сидели в своих углах и ждали - кто заявит о своих правах на престол первым? Кто-то ведь должен сначала умереть официально, чтобы потом началась большая резня под лозунгом "Смерть узурпатору"?

Вот потому-то никто даже не чухнулся, когда к стенам города подошли три сотни верзил-людоедов. Нет, мирный люд их приметил сразу, и даже было ударил в набат, но поскольку верзилы никого не трогали, уверенным шагом направившись прямиком к королевскому замку, другого шума и не было.

Тем более, что на плече того людоеда, что шел впереди, сидел маленький принц, которого в народе очень жалели и называли "принцик-с-пальчик" и пискляво орал -

- Горожане, не волнуйтесь, занимайтесь своими делами. У нас деловой визит к моей родне! Вас никто не тронет. Никакой паники!

- Раз так - то и ладно - рассудили горожане и успокоились.

Как же были удивлены оставшиеся принцы, когда их вытаскивали из покоев и убивали. Они ждали всего чего угодно - но никак не увидеть своего мелкого братца в компании с людоедами, который загибал пальцы, отсчитывая, сколько родни у него еще осталось на этом свете.

Но больше всех были довольны новые друзья маленького принца, предвкушавшие отменный ужин. Их новый повелитель отдал им не только мясистых братьев, он позволил им забить и всех остальных придворных, включая деликатесных женщин, сказав при этом что-то вроде - "А надо было думать раньше".

Пожалел он только свою мать, которую немедленно заточил в подземелье и палача, который вечером того же дня отыскал его в тронном зале.

- Всякое видел - сказал палач, войдя в помещение - Но никогда не думал, что в замковом дворе поставят коптильню.

- Так мясо же - равнодушно сказал двенадцатый принц, карабкаясь на высоченный трон, для этого он выстроил целую башню из книг - Испортиться может. Людоеды - они недалекие, но очень практичные. Не подсадишь, а? Высокий он какой, этот трон.

Палач помог Мизинчику взобраться на престол и вздохнул.

- А дальше-то что? Ну вот сожрут они королевский двор - а потом-то? Они - людоеды. Им человеческое мясо нужно. Они горожан есть начнут.

- Не начнут - Мизинчик повертел головой - Слушай, а приведи завтра ко мне кузнеца, а? Ты моих оглоедов не бойся, они тебя не тронут. И кузнеца не тронут. Зачем им кузнец, у них еды полно.

- Приведу - пообещал палач - А он тебе накой?

- Корону надо себе завести, папашина-то мне велика - Мизинчик достал из кармана веревку, на которой висели одиннадцать золотых браслетов - У меня материал есть, к слову. А за народонаселение ты не волнуйся, я же себе не враг, чтобы подданных лишаться?

- Так этих-то чем кормить будем? - палач махнул рукой в направлении выхода из дворца.

- Войну начну, с соседями - уселся поудобнее Мизинчик - Людоедам - пропитание, мне - новые территории. Это ведь не все их поголовье, в пещерах Снежных Гор еще пять сотен орясин вызова ждут, последних летучих мышей доедают. Земля - она большая, всем всего хватит. Кому - еды, кому - новых владений. Так сказать - каждому по потребностям. А когда до моря дойдем... Яд - это такая штука... Очень удобная. - Чего ждать-то? - палач склонил голову перед Мизинчиком - Пойду кузнеца разбужу. Нечего ему спать, коли его король кличет.