Глава XXII
На следующее утро Первый съел кукурузную кашу, встал из-за стола и пошел на улицу. Сюй Саньгуань и Сюй Юйлань оставались в комнате. Второй и Третий сидели на пороге. Первый пробрался между ними. Второй поинтересовался:
– Ты куда?
– К отцу.
Второй обернулся и посмотрел на Сюй Саньгуаня. Тот сидел за столом и вылизывал плошку. Второй захихикал:
– Он же в комнате, а этот типчик пошел искать его на улицу!
Третий тоже засмеялся:
– Он, наверное, слепой!
Но Первого это не смутило. Он решил, что будет жить у своего настоящего отца – Хэ Сяоюна. Нет у него больше братьев, а есть две сестры. А к Сюй Саньгуаню он не вернется, даже если тот каждый день будет угощать его лапшой. И фамилия у него теперь будет Хэ, а не Сюй.
Дочери Хэ Сяюона тоже сидели на пороге. Увидев Первого, они отвернулись и стали смотреть в комнату. Первый сказал:
– Я ваш брат.
Девочки повернулись к нему. Первый заметил в доме Хэ Сяоюна и обратился к нему:
– Папа, это я.
Хэ Сяоюн вышел, замахал руками и переспросил:
– Папа? Ну-ка убирайся.
– В прошлый раз меня мама прислала, а в этот я сам пришел. Мама с Сюй Саньгуанем ничего не знают. Тогда я не хотел идти, а теперь хочу. Отец, я буду жить у тебя.
– Какой я тебе отец? Твой отец – Сюй Саньгуань!
– Родной отец – это ты!
– Еще раз так скажешь – получишь.
– Не получу!
Собрались соседи:
– Хэ Сяоюн, сын он тебе или нет, а так говорить с ним – не дело.
Вышла жена Хэ Сяоюна:
– Опять Сюй Юйлань со своими штучками! С одним мужиком переспит, с другим переспит, а потом кукушат подсовывает. Мы уже месяц живем впроголодь, несколько дней вообще не ели, скоро живот с задом срастется!
Первый подождал, пока она договорит, и сказал:
– Папа, я хочу лапши, своди меня в «Победу»!
– Слышали? Мы уже месяц жуем мякину, а он в ресторан собрался!
– Папа, я знаю, у тебя сейчас нет денег. Ты сходи в больницу, сдай кровь, а потом пойдем есть лапшу.
– Ах, еще и кровь сдать! – закричала жена. – Хочет моего мужа извести. А ты что стоишь, пентюх? Почему его до сих пор не прогнал?
Хэ Сяоюн рявкнул:
– Пошел вон!
Первый не сдвинулся с места.
– Папа, я тут останусь.
Хэ Сяоюн схватил Первого за шиворот и несколько шагов протащил на весу. Но потом ему стало тяжело, и он поволок его уже по земле. Первый оттягивал обеими руками воротник и хрипел. В конце переулка Хэ Сяоюн отшвырнул Первого к стене и прошипел:
– Еще раз припрешься – убью.
Первый стоял у стены, пока Хэ Сяоюн не скрылся из виду. Потом отлепился от нее, вышел, озираясь, на большую улицу и, опустив голову, поплелся на запад.
Несколько человек его узнали. Фан-кузец спросил:
– Ты что ревешь?
– Сюй Саньгуань мне не отец, Хэ Сяоюн тоже. Поэтому я плачу.
– А почему идешь в противоположную сторону от дома?
– Я домой не пойду. Купи мне плошку лапши, и я буду твоим сыном.
– Что ты плетешь? Даже если я тебе куплю десять плошек, от этого ты мне сыном не станешь. А ну ступай домой!
Потом и другие прохожие стали так говорить. Но Первый всем отвечал:
– Я домой не пойду.
– А куда же ты пойдешь?
– Не знаю, но домой не пойду. Так Сюй Саньгуаню и передайте. Кто мне купит лапши, тот мне и отец.
* * *
Люди сказали Сюй Саньгуаню:
– Твой Первый идет на запад, плачет и всем рассказывает – мол, кто купит ему лапши, тот ему и отец. А ты все на лежанке валяешься.
Сюй Саньгуань поднялся:
– Ну и дурень! Шел бы сразу к Хэ Сяоюну, а не шлялся бы где ни попадя.
И снова завалился на лежанку.
– Ты что? Скорей иди за ним!
– Не хочу ему мешать. Пусть ищет!
Люди решили, что в этом что-то есть, и ушли. Но тут явились другие и сказали:
– Сюй Саньгуань, сегодня утром твой Первый ходил к Хэ Сяоюну, называл его отцом. А Хэ Сяоюн его вытолкал взашей. А его баба твоего Первого обзывала. А про Сюй Юйлань такое несла, что уши вянут.
– А меня обзывала?
– Тебя вроде нет…
– Ну, тогда меня это не касается.
День перевалил за половину, а Первого все не было. Сюй Юйлань испугалась:
– Сюй Саньгуань, все говорят, что Первый идет на запад. Он, наверное, уже до деревни дошел. Ему ведь всего двенадцатый. Вдруг он дорогу домой забудет? Поищи его!
– И не подумаю. Я его кормил, поил, одевал, а он пошел родного отца искать. Хэ Сяоюн его и бил, и обзывал, а он все равно отца ищет. Я понял: как чужого сына не корми, родным он не станет.
– Ты ему не родной отец, зато я родная мать. Значит, я за ним пойду.
Сюй Юйлань вернулась только под вечер и сразу спросила:
– Первый не приходил?
– Нет. Я лежу и на дверь смотрю. Только Второй и Третий туда-сюда ходят, а Первый не появлялся.
Сюй Юйлань заплакала:
– Я шла только на запад. В городе многие видели Первого, а за городом уже никто его не видел. А когда я еще дальше отошла, даже прохожие перестали попадаться, спрашивать было некого. Не знаю, где теперь его искать.
С этими словами Сюй Юйлань развернулась и пошла прочь. На этот раз Сюй Саньгуань дома не усидел: уже почти совсем стемнело, вдруг с Первым случилась беда? Он сказал Второму и Третьему:
– За ворота не ходите. Если вернется Первый, скажите ему, что мы с матерью пошли его искать.
Не прошел он и нескольких шагов, как увидел, что у соседской двери горько плачет мальчик. Сюй Саньгуань присел на корточки и всмотрелся в его лицо:
– Ты Первый?
Убедившись, что так оно и есть, он заругался:
– Мы с матерью с ума сходим, а ты у соседей сидишь?
– Папа, я проголодался, совсем сил нет.
– Так тебе и надо. Сам из дома ушел, да еще сказал, что не вернешься.
– Когда ты сказал, что я тебе не родной, я пошел к Хэ Сяоюну. Но он меня прогнал, и я решил не возвращаться.
– Зачем же вернулся? Если ты уйдешь навсегда, я только рад буду.
Тут Первый расплакался еще горше:
– Я есть хочу, спать хочу… Я думал, хоть я тебе не родной, но ты меня пожалеешь…
Он с трудом встал на ноги и пошел прочь, цепляясь за стенку.
Сюй Саньгуань крикнул:
– А ну стой!
Первый остановился. Сюй Саньгуань опустился на корточки и сказал:
– Залезай на спину!
Первый залез, и Сюй Саньгуань понес его на восток. Прошел мимо своего дома, потом через переулок и зашагал вдоль берега реки. И всю дорогу ругался:
– Ты, ублюдок, меня в могилу сведешь! Мало того что из дома сбежал, еще и всем разболтал. Люди думают, я тебя каждый день луплю! Я тебя одиннадцать лет кормлю, а ведь я тебе отчим! А Хэ Сяоюн, твой отец родной, ради тебя и пальцем не шевельнул! В следующей жизни ты будешь отчимом, а я пасынком. Вот уж когда я тебя помучаю!
И тут Первый увидел огни «Победы» и робко спросил:
– Папа, ты угостишь меня лапшой?
– Да, сынок.
