Глава пятая

Разбудил нас Петр — еще до завтрака он перегнал на площадку за нашим домом «Выстрел», заглянул в дверь…

— Привет, — приподнялся я на локте.

— Ага, привет, — кивнул он, не проходя в дом, — ну, я пригнал броневик, пойду к себе, дел много.

— Спасибо, — ответил я, опустился на подушку и уставился в потолок.

Лежал и думал о том, что вчера сказал Костя. Вот так, крепкий парень и телом и разумом, а надломила его все же вчерашняя поездка. Да что там, я и сам не знаю даже, насколько хватит моральных сил у меня заниматься мародеркой, тем самым добывая что-либо для обмена на еду; так мало того, я же еще вроде как командую нашей компанией, а это ответственность. А вдруг я в погоне за, как тут уже принято выражаться, хабаром заведу ребят в какую-нибудь безвылазную задницу, из которой путь только один — быть укушенным и начать новую мертвую жизнь.

Кот, увидев, что я уже проснулся, начал тереться о ножку кровати и настойчиво мяукать, выпрашивая завтрак.

— Встаю, встаю, — сказал я и начал одеваться.

— Вот же зануда этот… Слушай, а звать-то его как, — проснулся Костя.

– «Кот», — ответил я, — ну и на «бандит» тоже отзывается вроде.

— Он отзывается, только когда жрать хочет, а в другое время клал он на нас свой… э-м… пушистый хвост, — Иваныч тоже сел в кровати, — ну что, мародеры, возьмете пенсионера в свою компанию?

— А ты из неё и не выходил, считай, был временно в командировке, — ответил я, — давайте завтракать.

Иваныч заметно повеселел после моих слов и даже начал что-то напевать из репертуара Розенбаума.

После завтрака пошли внимательно и тщательно осматривать наше приобретение. Костя сразу полез за руль, как бы намекая, что он теперь из кабины ни ногой. Правда, когда открывал дверь в борту, чуть без зубов не остался — тяжелая дверь, толщиной шестнадцать миллиметров, расположенная под углом к земле, очень быстро пожелала открыться, и только благодаря реакции Костя успел убрать голову, а дверь повисла на массивных навесах. Я полез на крышу, отметив, что запашок от машины ужасный. Насчитал шесть люков, один из которых открылся, и показался Иваныч.

— Тут места под восемь человек десанта, может, открутим лишнее да лучше место под крепление канистр с топливом сделаем, ну или вон бочку закрепить.

— Да, согласен, только… Костя!

— Что? — ответил тот внимательно, изучая кабину.

— Есть возможность отличиться! То есть потренироваться.

— Чего?

— Воняет, говорю, ужасно, сгоняйте вот с Иванычем к броду, что у Северного, да покатайтесь через него, отмойте машину.

— А это я с удовольствием, — ответил Костя, — прямо сейчас?

— А что время терять? А мы с Виктором из «форда» пока все заберем да демонтируем.

— Все-таки решил отдать?

— Ну, а куда нам столько? Отдам Изосимову, пусть пользует, пока не сломает… Может, служба шерифа и подкинет нам несколько хороших наколок на объект мародерства. Кстати, Иваныч, а Изосимов не попал под сокращение?

— Нет, у него даже работы прибавится, вояки будут активно по зачисткам работать, а патрулирование и поддержание законности — это все на плечах шерифской службы.

Мужики уехали, при этом Костя, еще не чувствуя габаритов машины, чуть не снес угол соседнего домика. А мы с Виктором занялись «фордом», через час закончили, и я хотел уже вызвать Изосимова по рации, но увидел, как он почти бежит к нам…

— Ну, что решил? — даже не поздоровавшись, спросил он.

— И тебе доброе утро… Забирай!

— Я сейчас вернусь, — Изосимов прыгнул за руль и с пробуксовкой, забрызгав грязью борт «газели», рванул к КПП.

— Чего это он? — подошел Виктор, вытирая руки ветошью.

Причина такого поведения нашего шерифа стала понятна спустя десять минут, когда к нашему домику подошла целая делегация, Лукин собственной персоной и два сержанта.

— Доброе утро, Владислав… э-м…

— Можно просто Влад, — протянул я руку Лукину, — доброе утро, Анатолий Сергеевич. Что-то вы прям с утра и так официально?

— Григорий Иванович вам сообщил об изменениях?

— Да, сообщил.

— И что вы об этом думаете?

— Так вы же все равно уже все решили, и если для жителей форта нет никаких изменений, то в принципе я даже рад такому решению.

— Нет, принципиальных изменений не будет, только управление, оборона и содержание важных стратегических объектов, в новом смысле этого слова.

— Топливо, продукты, производство и сельское хозяйство?

— Верно мыслите, Владислав… Я, собственно, по такому делу, — Лукин покосился в сторону нашего автопарка, — поделитесь автотранспортом на взаимовыгодных условиях?

— Да запросто, — ответил я и увидел, как один из сержантов с удивлением смотрит мне за спину.

Я повернулся и увидел, как наш «Выстрел» вывернул на дорогу со стороны КПП и направился в сторону домика, из люка торчала довольная физиономия Иваныча.

— Не понял, они же в Кумертау выехали с утра, — нахмурился было Лукин.

— Так это не ваш, это наш «Выстрел». У нашего башни с КПВТ нет, к моему глубокому сожалению.

— И где вы его взяли?

— В Оренбурге…

— Понятно, — Лукин проводил взглядом броневик, — вот вы шустрые! Опасно же в городе.

— А что делать? — развел я руками, — Зато теперь есть правильный транспорт.

— Да, так я про транспорт… Так что?

— Мы себе оставим «техничку», а «газель» и «Ниву» забирайте.

— А где ваш «форд»?

— Мы его уже подарили хорошим людям.

— Ну, подарили, так подарили, — сказал Лукин и, кивнув на машины, скомандовал сержантам, — отогнать в гараж комендатуры.

— Есть, есть! — по очереди отозвались те и побежали к машинам.

— Что вы хотите в обмен?

— Как всегда — патроны, топливо… И нам бы хорошую радиостанцию на «Выстрел» поставить.

— Хорошо, подходите в комендатуру после обеда, решим… Только, Влад, вы бы как-нибудь более конкретно сформулировали свои запросы и желательно на бумаге.

— Договорились.

— После обеда жду, но не позже пятнадцати, — Лукин пожал мне руку, развернулся и, выбирая тропинку почище, пошел в сторону клуба.

Как нашкодивший ребенок, Изосимов выглядывал из-за угла соседнего домика и ждал, когда Лукин скроется за поворотом.

— Ну, что? — спросил Изосимов, когда Лукин исчез из виду.

— А чего ты так переживаешь-то?

— Да мало ли… Я просто был свидетелем разговора по вашему поводу, вот и примчался.

— Не волнуйся, Лукину просто нужен транспорт, который уже есть, у кого выменять, а не посылать бойцов заниматься его поиском по поселкам и трассам, тем более на трассах мало что путевого осталось.

— Ну и хорошо, — выдохнул Изосимов, — у меня, кстати, для тебя информация есть… Может, она тебе интересна… Разговор был в комендатуре, что в случае прибытия еще людей Северный заселять будут.

— О, как, а там я видел штуки три неплохих кирпичных дома, — задумался я, — так, а охрана там будет, или…

— Будет, мне приказано дежурную группу сформировать и присмотреть там помещение под участок.

— Влад, так может, в Северный? И от глаз начальства подальше, и жилье нормальное присмотрим, и чтоб надворные постройки побольше, ну, для хабара, — смешно подтянул штаны Виктор.

— Я бы туда съехал только из-за бани… В каждом дворе баня, — сказал Костя.

— Вот! — поднял палец Изосимов, — это аргумент! Только… Если решите, то поторопитесь, станет жарче, и те тушки, что остались после зачистки…

— Это понятно, придумаем что-нибудь, спасибо за информацию, буду сегодня у Лукина, поинтересуюсь.

До обеда возились с броневиком. Костя не вылезал из кабины, разбирался с управлением, к слову, не таким уж и сложным. Несколько раз заводил и глушил, радовался как ребенок, когда разобрался с подкачкой колес. Я, Иваныч и Виктор доводили до ума салон — придумали крепление для ящиков под патронные упаковки и цинки, а также закрепили у борта бочку и канистры. Запас провизии, воды и походное снаряжение сложили в два оружейных ящика, прикрутив их к полу на место демонтированных сидений по правому борту. Придумывать оружейную пирамиду и нечто вроде грузового отделения я оставил мужиков самостоятельно, а сам пошел покормить кота и написать заявку Лукину.

— Иваныч, будь на связи, — показал я ему рацию, заглянув в заднюю дверь «Выстрела», — я к Лукину.

Тот лишь кивнул, не отвлекаясь от работы.

Комендатурой называлась огороженная и охраняемая территория у вояк, на которой стояла армейская ПБ-20 и два штабных кунга-прицепа.

— Как доложить? — поинтересовался один из двух бойцов на импровизированном КП, состоящего из письменного стола, стула, наспех сколоченного навеса и шлагбаума из березового бревна.

— Влад, — пожал я плечами, — Влад из группы «Сваты»

— Сейчас, — боец потрусил к одному из кунгов.

Поднявшись по приставной металлической лестнице, я, пригнувшись, вошел в кунг. Лукин сидел за столом над картой, прикрыв один глаз от дыма папиросы.

— Давай список, — сказал он, не поднимая головы.

— Вот, — я положил сложенный вчетверо тетрадный листок.

Лукин пробежал глазами по списку, подписал его и вернул мне. В левом верхнем углу листа была резолюция «Срочно! Вне очереди! П-к Лукин», дата и подпись.

— В палатке майор Паншин, все вопросы решишь с ним… Что-то еще?

— Я вот думаю в Северный со всей группой переселиться…

Лукин внимательно на меня посмотрел, чуть наклонив голову, постучал карандашом по столу и сказал:

— И правильно, нечего здесь оптовую базу разводить, только с Изосимовым согласуй, спроси, когда он своих ребят там планирует разместить, а то мало ли… На днях конкурентов ваших на полста километров севернее Каргалы кто-то обстрелял.

— Далеко забрались.

— Не в этом дело, уродов много повылазило, их Бог пощадил, а они устроили тут дикий запад. И кстати, — Лукин наклонился над картой, — переселитесь, и, если будет желание, прокатитесь на север Васильевки, на восток идет проселок к Буланово и на Оренбургский тракт, так вы бы провели разведку по этому тракту… Там же мелких деревень — через каждые десять километров.

— Обещать не буду, но попробуем в свободное, так сказать, от основной работы время.

— Договорились.

— А с радиостанцией?

— Всё к майору, он обеспечит.

К майору Паншину оказалось не просто пробиться, в палатке было человек десять вояк, стоял забористый мат, слои сигаретного дыма перечерчивали лучи солнца из окошек. Раскрасневшийся, лысый майор невысокого роста что-то объяснял парню в «гражданке».

— А кто Паншин, — спросил я у лейтенанта, что сидел в углу за столом, на котором стояло три полевых телефона и радиостанция.

— Вон тот… Лысый.

— Спасибо, я так и понял.

Дождавшись, когда Паншин закончит с гражданским, я подошел к нему и протянул заявку, подписанную Лукиным.

— День добрый, у меня заявка за подписью Лукина, — протянул я ему лист.

Паншин посмотрел на меня, как на полоумного, и ответил, доставая из кармана стопку листков:

— У меня таких четыре десятка!

— На резолюцию обратите внимание, пожалуйста.

— Понятно… — засопел Паншин, наконец, заглянув в листок, — идем.

Выйдя из палатки, он остановился и закричал:

— Шафрай! Лейтенант Шафрай, ты где, твою мать?

Откуда-то из-за палатки выбежал жующий лейтенант.

— Вот, — Паншин протянул лейтенанту мою заявку, — все по списку выдать, на топливо заправочный лист оформишь, а потом к связистам человека отведешь, понял?

— Так точно!

— По исполнении доложить.

— Есть!

Склады были организованы вдоль восточной части форта, недалеко от дома деда Галима. Большая часть «добра» хранилась под открытым небом и была накрыта где кусками шифера, где рубероидом. Но зато низкие столбики и колючая проволока уже присутствовали, как и двое часовых под наспех сколоченным навесом. Под тем же навесом сидел и завскладом — старший прапорщик. Худощавый мужчина под пятьдесят, седые коротко стриженые волосы и глаза, раскрасневшиеся от недосыпа.

— Петрович, мы к тебе, — лейтенант подождал, когда боец размотает проволоку на калитке в заборе.

— Как ты мне дорог, Толя, — скривился прапорщик и, достав из футляра очки, взял мою заявку у лейтенанта.

— А я-то что, Петрович? Это по распоряжению Лукина.

— Что у вас тут… — прапорщик пробежался глазами по списку, а потом посмотрел на меня поверх очков, — В карманах, что ли, понесешь?

— Нет, — улыбнулся я, — сейчас вызову транспорт.

— Ну, вызывай, пусть вдоль забора проезжает и вон у тех штабелей, где брезент снят, встает.

Я вызвал по рации Костю, и попросил, чтобы он подъехал на «техничке» к складам. Дождавшись, пошли получать все согласно списку. Закончив с погрузкой нескольких патронных укупорок, я поинтересовался у прапорщика насчет машинки для снаряжения лент.

– «Раковскую» дам… Ржавенькая, разберете, почистите, смажете, соберете.

— А под 12,7?

— Эк… берешь стол, на длину стола рейку, ленту в рейку упер и ручками, ручками.

— Понятно, — вздохнул я.

— Пойдем, распишешься в журнале, — сказал прапорщик, и мы направились к выходу.

Отправил Костю домой разгружаться, а мы с лейтенантом вернулись в комендатуру, где мне была вручена картонка, разлинованная странным образом, с печатью и подписью. Вверху лейтенант от руки написал «Группа „СВАТ“». В крайней левой графе — «Топливо — Дизельное», в следующей графе — «К выдаче — 1,5 Т».

— Вот, держи и не теряй, проеб… эм… потеряешь, все, никто восстанавливать не будет. На складе ГСМ для гражданских заправка к концу смены, с восемнадцати до двадцати. Подъезжаешь, тебя дежурный заправляет, списывает литры и расписывается… И так, пока все топливо не спишется.

— Понятно.

— Ну что, к связистам?

— Да, пойдем.

Здоровенный кунг 543-го МАЗа связистов стоял на отшибе на территории комендатуры. Лейтенант хотел было меня представить Николаю, тому самому, которого мы с семьей первым привезли в форт от вояк. Николай стоял на улице рядом со своей гигантской КШМкой и руководил двумя бойцами, которые перебирали на предмет «живой-не живой» аккумуляторы каких-то древних радиостанций.

— Ну, раз вы знакомы, тогда я вас оставлю, — обрадовался лейтенант, вручил Николаю мою заявку и потрусил к палатке, откуда уже доносилось зычное «Шафрай, ты где, твою мать?»

— Чай будешь? — спросил Николай, почитав пункт в заявке в стиле «нам бы связи».

— Буду, что-то набегался уже.

— Ну, пойдем, — Николай кивнул на лестницу, — я так понимаю, ко мне за радиостанцией прислали.

— Да.

— А вот не обрадую я вас, мужики. И не в моём жлобстве дело.

— В чём же тогда?

— А в том, что если не хотите себе проблем, то с военной связью не связывайтесь, вот такой вот каламбур.

— С чего это вдруг?

— Вы ведь мародёры, в новом и хорошем смысле этого слова?

— Ну как бы…

— Тогда пей чай и слушай краткую лекцию, и заметь, бесплатную, по самым глубинным, так сказать, основам НЕВЗАИМОСВЯЗЫВАЕМОСТИ разных радиостанций. И после этого, я уверяю, военной связи тебе уже не захочется. Опять же… То, что я вам в «форд» поставил, это наименьшее из зол, так что ее и пользуйте, пока что-то другое не подвернется.

— Излагай, что там за невзаимосвязываемость такая.

— Начну с того, что загоризонтная связь за пределами воображаемой оптической видимости возможна лишь на коротких волнах, до 30 мегагерц, и с этим у военных как раз всё в порядке. Но да-альше-е-е…

— Что дальше?

— Дальше начинается полный разнобой. По порядку пойду, какие диапазоны использовались в нашей необъятной стране, и какие рации могут быть у ваших потенциальных противников и союзников.

Первое. Так называемый гражданский диапазон, он же СиБи. 27 мегагерц. Таких радиостанций ОЧЕНЬ МНОГО. В каждой фуре стоит, у половины таксистских машин да плюс разные прочие частники, на этот диапазон был упрощённый порядок регистрации, да и его не соблюдали, раций хватает. НО!!! Больше НИ С КЕМ эти рации связаться не могут, а этих многих больше, чем дохрена. И все разные.

Вторыми идём мы, военные. У нас диапазон Low-Band от 30 до 65, грубо говоря, мегагерц. Но и помимо нас в нём сидела скорая помощь, некоторые таксисты, в некоторых городах газовщики и электрики, плюс некоторые сельхозпредприятия.

— Ох, нифига!!!

— А ты думал. И это я ещё до середины даже не дошёл.

— Третье. Авиация. От 108 (на практике от 118) до 136 (у военной авиации и до 140 встречаются) мегагерц. Да, имейте в виду, что у лётчиков модуляция АМПЛИТУДНАЯ, учебники почитай про виды модуляции, пригодится.

— А лётчики нам зачем?

— Ну, самим вам болтать с ними, может, и не о чем, а наверх доложить, что слышали переговоры авиации, по нынешнему времени полезно. Тем более слышно их далеко, иной раз за 200 с лишним километров, они же выше любой телебашни летят и мощность раций у них приличная.

— Это ясно, а дальше.

— Четвёртое. Диапазон «двойка» от слова два метра, длина волны на нём примерно такая… Простирается от 136 до 173 мегагерца. И у кого только таких раций не было. Тут и радиолюбители на 144–146, и пожарники на 148, и железнодорожники на 151–154 примерно, и моряки на около 156, и наземные аэродромные службы с МЧС на около 165, и милиция на самой верхушке, выше 170…

— Уй, ё!..

— Пятое. Речной флот. 300–346 мегагерц. Ну, эти вам вряд ли понадобятся.

— Слава тебе, Господи.

— И, наконец, шестое. Семидесятка. От примерной длины волны в 70 сантиметров образовано это название. Простирается от 400 до 470 мегагерц. Ниже 430 кого-либо особо не сидело, зато выше… Магазинные ходиболтайки бывают 433–434 мегагерца, да плюс к этому 446 мегагерц. Радиолюбители сидели 430–440, милиция кое-какая выше 450. Но вообще радиостанции этого диапазона, если не совсем говно, обычно 420–470 мегагерц захватывали, а некоторые и от 400 начинались.

— Всё?

— Нет! Есть ещё двухдиапазонные радиостанции, и соответственно антенны к ним. Захватывали двойку и семидесятку.

— Теперь всё?

— Опять нет. К радиостанции каждого диапазона должна быть своя и настроенная антенна.

— Настроенная, это как?

— А вот так. Есть такой зверь — КСВ. Коэффициент стоячей волны. Если антенна не настроена, и КСВ выше трёх, то мощность передатчика не в эфир летит, а в антенне и кабеле отражается и возвращается на выходной каскад, грея его. В результате чего, он, каскад этот, выгорает, и рация на передачу работать перестаёт.

— И как её настраивать?

— По приборам, специалист нужен.

— Ну, и какой из всего этого вывод, — спросил я, поняв, что в голове полная каша.

— Нужна вам, братцы, ВСЕВОЛНОВАЯ радиостанция и ШИРОКОПОЛОСНАЯ антенна. Ну, или автоматически настраиваемая. Или несколько антенн через коммутатор или смеситель.

— А у вас…

— А у нас, военных, ничего этого нет. Один LOw-Band только.

— М-да…

— Ага, так что пользуйте то, что есть для связи с Фортом, Си-Би у вас есть, для связи меж собой да с другими мародерами. Вечером будет сеанс связи с Кумертау, я поинтересуюсь у коллег, может, они что подскажут.

— Хорошо, спасибо за чай.

— Будет если информация, я записку передам с посыльным.

— Спасибо, — я пожал руку Николая и побрел домой.

После ужина отправил Костю и Виктора на склад ГСМ с заправочным листом, забить под пробку «Выстрел» и наполнить все емкости. Спать легли пораньше и особо не засиживались, так как с рассветом решили поехать в Северный, присмотреть себе новое жилище.

— И куда вы в такую рань? — Изосимов, зябко кутаясь в бушлат, сидел за столом и записывал наш выезд в журнал.

— Поедем Северный осмотрим, как раз пока докатим, рассветет.

— Да? Ну, тогда мне для участка присмотрите «офис».

— Договорились…

Ехать в БМП-97, то есть в «Выстреле», было вполне комфортно, единственное — шум. Звукоизоляции, естественно, никакой, и чтобы что-то сказать, приходилось значительно повышать голос. Я впереди, рядом с Костей, а Виктор и Иваныч в «салоне», спинами к нам уселись в креслах. Находиться в этой бронированной капсуле было даже приятно, и пока доехали до брода, я уже начал строить планы на мародерку в Оренбурге. Что-то запал мне разговор со связистом, и я понял, что хорошая радиостанция будет неплохим товаром. Костя рулил уже очень даже уверенно, и с его лица не сходила едва заметная улыбка. Лед на Янгизе частично вскрылся, а на месте брода была уже открытая вода.

— Чего задумался? — спросил я Костю, когда он остановил машину.

— Щита нет на дереве.

— Хм… Витя, высунься с пулеметом в люк, я схожу, посмотрю.

Действительно, щит, который мы прибили на дерево после заселения лагеря, валялся у берега. Я присел у кромки воды, на песке следы… Резина внедорожная, УАЗ, похоже.

— Давай не слишком быстро, поехали в поселок, — сказал я Косте, когда вернулся на свое место, — мужики, внимательно.

Проехали по хорошо укатанной грунтовке до конца населенного пункта, а потом объехали его вокруг, снова вернулись на грунтовку и свернули на центральную улицу.

— Вроде никого, — сказал Костя, глядя по сторонам.

Я снял оружие с предохранителя, дослал патрон, открыл люк над головой и высунулся. Витя последовал моему примеру и вылез в свой люк, громыхнув сошками пулемета по броне.

— Ну что, Влад, какой выберем? — спросил он, оглядывая дома.

— Вон тот неплохой, из красного кирпича.

— Двухэтажный?

— Ага, и сараек много, прям как ты хотел, — ответил я и присел в люке, — Костя, вон к тому дому подъезжай.

— И река рядом… Интересно, а рыбы тоже становятся зомби?

— Не знаю, — ответил я и заметил краем глаза какое-то движение, — внимание, справа!

— Это собака, — навел на нее ствол Виктор, — только она какая-то…

— Мертвая?

— Похоже.

— Костя, стоп.

Из-за забора медленно вышла крупная дворняга, с одного бока мочалкой болталась содранная шкура, даже ребра видно, и лапу как-то волочит, прошла еще немого и встала метрах в двадцати.

— Видно, на звук нашего «трактора» выперлась, — сказал я Виктору, прицелился и выстрелил.

Собака-зомби рухнула у забора.

— И откуда она? Вроде же сюда постоянно кто-то гоняет из форта, — спросил Виктор, оглядываясь по сторонам.

— Может, забрела… Из соседней деревни, например. Диких и бездомных собак валом всегда было.

— Ну, не знаю, может, и забрела, конечно.

— Иваныч, ты вылезай на броню и смотри по сторонам, а мы пойдем двор и дом осмотрим, — сказал я, когда «Выстрел» остановился у приоткрытых ворот.

Плотнее прижав приклад автомата АКМ к плечу, одной рукой удерживал автомат за рукоять и поглаживал пальцем спусковой крючок, второй рукой потянул на себя ворота и сделал шаг назад. На бетонной отмостке дома лежал успокоенный мертвяк — грузный мужчина в трико и майке с обглоданным лицом. Следом за мной во двор прошел Костя и начал обходить двор справа, подходя к мертвяку.

— Витя, давай к гаражу пройди, видишь, ноги в калошах торчат?

— Понял…

Стекло на веранде разбито выстрелами, я подошел ближе и заглянул через раму внутрь — на полу лежала старуха, почти целая, только руки покусаны, и голова разнесена выстрелом. Больше хозяев не обнаружили. В доме было чисто, запах разложения, конечно, присутствовал. Я сразу сдернул со стены ковер, вышел во двор и бросил его на землю.

— Давайте хозяев завернем, — сказал я, поставив оружие на предохранитель и закинув за спину.

Накинув на мертвяков еще какое-то тряпье, чтобы сильно не воняли, стащили их на ковер, завернули и обмотали найденной в сарае проволокой, потом привязали «рулон» толстой веревкой к фаркопу.

— Костя, давайте с Иванычем вон к тем заброшенным коровникам, или что там… Оттащите, в общем.

«Выстрел» уехал, волоча за собой свернутый ковер с грузом, а мы с Виктором прошли в дом и распахнули все окна — пусть проветривается.

— Да, уборку тут сделать надо будет капитальную.

— Хлорки бы, — почесал я затылок.

— Я у Галима видел на складе, в бочонках таких картонных… Или это известь была.

— Известь тоже пойдет.

Обошли дом, на втором этаже были две маленькие комнатушки, кладовка и ниша, в которой под потолком располагался расходный бак для водяного отопления. На первом этаже, кроме просторной кухни, совмещенной с верандой, были еще две комнаты, побольше тех, что наверху, но не намного, и одна из комнат была проходной. В целом дом был чистый и светлый, благодаря большим окнам. В небольшом коридорчике обнаружили подвал, я поднял крышку и посветил фонарем вниз, пахнуло сыростью.

— О, глянь! — Витя показывал рукой в окно.

По забору, видно, уже привычным путем шла кошка, гладкошерстная, трехцветная и худая, как спортивный велосипед.

— Ну, вроде не зомби… Слышишь, мявкает?

Кошка прыгнула на крышу гаража, потом на поленницу, остановилась у ручной колонки, осмотрелась и понеслась, мяукая, к открытой двери веранды. Пройдя в дом, она, не боясь нас, стала с мяуканьем тереться то об мои ноги, то об ноги Виктора.

— Ты местная, что ли? — Виктор присел и погладил ее, а та, словно в ответ, потрусила на кухню и села у холодильника.

— Я бы его не стал открывать, — поморщился я, — сейчас подвал посмотрю, а ты по кухонным ящикам прошвырнись, может, есть там что-то.

Спускаясь в подвал, услышал, как во двор заехал «Выстрел». Подвал два на два метра, полки с соленьями, консервы, вдоль стены короб с начинающим прорастать картофелем.

— Ну что? — донесся сверху голос Кости.

— Кое-какие запасы, — ответил я, вылезая наружу, — дом хороший, проветрить только.

— И что, когда заселяемся?

— Точно не сегодня… Прибрать надо, хотя бы в соседних дворах и по улице. Когда еще люди, кроме нас, решат сюда селиться, а нам тут жить.

— Да, согласен, — кивнул Костя, — надо Лукину сказать, пусть экскаватор сюда направит, да вырыть за теми развалинами коровника могильник, всех туда и закопать.

— Верно.

Виктор обнаружил на кухне пакет с кошачьим кормом в одной из тумбочек, щедро насыпал его в миску и, наблюдая, как кошка хрустит едой, сказал:

— Основная бойня была в начале поселка, надо как в Кумертау, сгрести всех в кучу, в самосвал и в яму.

— Пойдем еще двор осмотрим и поедем, присмотрим Изосимову «офис».

Кроме гаража, бани и пристроенной к ней летней кухни, был сарай для скотины, которую уже давно угнали фермеры форта, и птичник с обезглавленными трупами кур и индеек.

— В общем да, заселяться рано, надо порядок навести, — резюмировал я, — Вить, ты что там делаешь?

Виктор нашел где-то в гараже краску и теперь старательно выводил буквы на воротах «С.В.А.Т.»

— Надо же как-то отметить, что дом уже занят, — выглянул из-за ворот Виктор.

Работы было много, хватило всем. Кроме нашей группы, нашлись еще люди, пожелавшие переехать из становившегося тесным форта и заняться каким-то своим делом. Петр, узнав, что на территории поселка есть старый механический участок, тоже засобирался переезжать со своей артелью автомехаников. И Володя Изосимов отправил четверых бойцов для развертывания постоянного поста шерифской службы. Полнедели чистили поселок от начавших разлагаться мертвяков. Теплело, и нужно было торопиться. За развалинами коровника с помощью экскаватора «беларуськи» была вырыта канава, все гнилье было перевезено туда и зарыто. Потом все занялись генеральной уборкой, а затем и переездом, кому-то комендатура помогла с транспортом, ну, а мы справились собственными силами. Андрей, отец Виктора, тоже переехал с сестрой и поселился в доме через дорогу. Всего в Северный заселилось около полста человек, в основном те, кто планировал на распаханных полях заняться сельским хозяйством и животноводством. Еще заметили, что котов и кошек в поселке очень много, почти в каждом дворе, и все задавались мыслью — как они выжили и не обратились. Несколько раз замечали, как какой-нибудь кот или кошка придавливали крысу-зомби и приносили их людям под ноги, потом сапогом крысе на голову и все… Очень как-то все странно с этими кошками. Наш Бандит, кстати, как только мы начали собирать все и готовить к переезду, забрался на штабель патронных укупорок и развалился на нем, чтобы, значит, не забыли и его прихватить… Ну и прихватили, конечно. С Ромашкой, как Витя назвал трехцветную кошку, вероятно, ранее принадлежавшую хозяевам дома, Бандит сразу нашел общий язык. Та уже, отъевшись, валялась на крыше гаража, греясь на солнце, а Бандит нарезал круги и урчал, но скромничал недолго, вторую ночь орут… И вообще, кошачий ор стоит по ночам приличный — весна все же.

— Чего задумался? — толкнул меня плечом Костя, когда мы завтракали в летней кухне, которую мы приспособили под столовую и продуктовый склад.

— Да все из головы не выходит совет связиста этого из Кумертау, что мне Николай передал.

— А может, ну ее, эту радиостанцию?

— Радиостанции, Костя, радиостанции! Их не менее семи таких по области было зарегистрировано. Ты представляешь, какой это ценный товар, кроме того, что она нам просто нужна?

— Так что, поедем опять в Оренбург? — спросил Виктор.

— Да, надо планировать поездку.

— Поедем только своей группой? Может быть опасно, — насупился Костя.

— Хочу с Изосимовым поговорить, может, подсобит в рейде броней и бойцами, ведь ему такая станция тоже нужна.

— А я знаете, мужики, что думаю? — задумчиво глядя в потолок, произнес Иваныч.

Все повернулись к нему и вопросительно посмотрели. Иваныч отвлекся от потолка:

— В аэропорт бы проскочить…

— Зачем?

— Ну, не за невостребованным багажом, конечно! АН-2…

— Я правильно понимаю, — начал я соображать, к чему клонит Иваныч, — ты хочешь поиметь в личное пользование самолет?

— А почему бы нет! Представляешь, какие перспективы?

— Представляю, — кивнул я, — а взлётно-посадочная полоса? А топливо? Да и кто обслуживать будет его, в конце концов… Иваныч, самолет — это не УАЗик!

— АН-2, молодой человек! В том-то и дело, что УАЗик, только воздушный, или, как его принято называть, «небесная полуторка».

— Хорошо, а ты на нем летать умеешь? И вопрос топлива остается открытым… Иваныч, ты не думай, идея заиметь самолет отличная, я всеми руками и ногами за, но представляешь, сколько геморроя мы вместе с этим самолетом приобретем? Не говоря уж о том риске, как его нам раздобыть.

— Да ладно, за какими-то гипотетическими радиостанциями не риск, а за самолетом риск. А летать на «Аннушке» умею… ИЛ-38, поверь, гораздо сложнее.

— Отец тоже рассказывал, как он в молодости на АН-2 летал, — оживился Виктор.

— Вот видишь, — развел руками Иваныч, — и второй пилот есть.

— Думать надо… Крепко думать, — встал я из-за стола и подошел к окну.

— Ты у нас голова, ты и думай, — ответил Иваныч, — а когда поедем за радиостанциями, то на обратном пути, может, крюк дадим через аэропорт, а?

Вообще-то Иваныч был прав — при наличии самолета наша группа может неплохо зарабатывать и на разведке, и на доставке чего-нибудь в другие сообщества выживших.

— Хорошо, а техник? Самолету ведь нужен техник и постоянное обслуживание, верно? — я снова сел за стол, налил кипятка в кружку с уже использованным чайным пакетиком, — потом эта, как её, диспетчерская служба…

— Техник согласен, нужен… Но можем и своими силами разобраться, а остальное… На хрена козе баян? У нас тут что, в посадочном эшелоне пробки будут?

— А полоса?

— Триста метров вон той грунтовки в поле более чем достаточно, — Иваныч махнул рукой себе за спину.

— Как-то все зыбко с этой идеей, — задумался я, — хотя мысль вообще хорошая. Ладно, после Оренбурга сгоняем в аэропорт.

— Служба поиска потихоньку начинает работать, — сказал Костя, — мне Изосимов на днях говорил, так что через нее можно объявление дать про техника, может, найдется.

— Да, об этом стоит подумать…

Вечером закончили оборудовать гараж под склад боеприпасов и оружия, выгнав оттуда хорошо сохранившийся жигуль-«четверку» ядовито-красного цвета; своим ходом, к слову. Отправил Костю и Виктора в форт на заправку, Иваныча топить баню, а сам пока уселся с картой Оренбурга искать улицу Просторную и варианты проезда к ней. На этой улице располагался радиочастотный центр, который мне посоветовал посетить Николай, чтобы выяснить, кому выдаивались разрешения на всеволновые станции. Только сначала взялся за рацию:

— Пост Северный, ответь «Сватам»…

— На связи.

— Передай шерифу, что мы сегодня баню топим… И разговор есть.

— Принял, передам.

С ребятами из службы Изосимова сложились неплохие отношения, и в благодарность за бронированный «форд», и вообще — нашли общий язык.

Пар был отличный, и ужин тоже — нажарили картошки на большом противне, отец Виктора наловчился в запруде Янгиза ставить сетку и поделился весенним карасиком, соленья из подвала и последняя упаковка намародеренного баночного пива, которую Виктор припрятал, как выяснилось, в «техничке». Приехал и Изосимов… Я рассказал ему о цели нашего рейда и попросил о помощи в виде брони и бойцов, минимум трое из которых могут водить грузовики. Володя заинтересовался всеволновой радиостанцией, посетовав на то, что приходится сажать троих человек дежурить на эфир на разное оборудование.

— Когда едете? — спросил он, когда мы сидели на веранде и пили пиво.

— Вообще, завтра с утра собирались.

— Давай не с утра, мне согласовать надо с комендатурой, обосновать выезд бэтээра… Да я бы и сам съездил город посмотреть, а для этого мне с утра инструктаж надо провести и проверить службу.

— Хорошо, тогда после обеда?

— Да так будет лучше.

— Договорились…