Эпилог

– Макаров, это просто дурдом какой-то! Ты не представляешь, что происходит!

Истеричные нотки в голосе Ирины ранним утром воскресного дня заставили его поморщиться. Он приоткрыл глаза, глянул на будильник. Девять. В принципе, пора было подниматься. Готовить себе холостяцкий завтрак из кофе, яиц и замороженной творожной запеканки. Мыться, бриться, собираться. Он сегодня с Василиской в полдень должен встречать в аэропорту ее благоверного.

Почему-то ей было важно, чтобы папа был рядом. Он не против, он даже рад. Хотя обнимать при встрече ее Олега и изображать радость не очень-то Макарову хотелось. Но ради дочки потерпеть он готов.

– Что за шум? – Он протяжно зевнул в телефон.

– Спишь, что ли? – Ирина подозрительно притихла и вдруг спросила со странным придыханием: – Один?

– Что – «один»?

– Спишь один?

– Тебе-то что, Ир? – Макаров весело рассмеялся. – Замуж за меня не пошла, хотя я твою подругу вызволил из тюремных застенков. А моя интимная жизнь не дает тебе покоя! Это как понимать?

– Никак, – огрызнулась Ирина и забубнила: – Замуж ты меня не особенно-то и звал.

– Нашлись более энергичные, – поддел он.

– Это ты про Виталика, что ли? – фыркнула она. – Ой, я тебя умоляю! Нашел конкурента!

– Но за него ты все-таки выходишь, Ир, – упрекнул Макаров.

И тут же вдогонку подумал, что не женится, наверное, уже никогда.

Она помолчала, тяжело повздыхала, потом ответила:

– За него выхожу, потому что ты плохо звал.

– Я понял, – снова рассмеялся он. – Но тем не менее, Ир, совет вам да любовь.

– Спасибо, – фыркнула она. – Благодетель!

– Так ты чего орала-то, Ир? Что-то с бизнесом опять не так? Я вроде с твоим Борисом Ивановичем все решил. Бузит?

– Да ничего он не бузит, Макаров. Все у нас с ним решено, спасибо. Я выкупаю у него контрольный пакет акций, он рад, что все мирно устаканилось. Я тоже рада. Бизнес ни при чем, Макаров. Кира!

– Что опять?

Вот сам не понял, чего так внутри все оборвалось. Выскочил из кровати и в одних трусах заметался по комнате. Рванул штору в сторону, распахнул балконную дверь и босиком вышел под мартовский пронзительный ветер. Немного остудило и утихомирило неожиданное смятение, схожее со страхом. Он попятился в комнату, запер балконную дверь. Вернул штору на место.

– Чего молчишь? Куда она вляпалась на этот раз?

– Все туда же, Макаров. Все туда же. – Ирина даже всхлипнула.

– То есть? Ее снова нашли рядом с трупом?

Черт побери, он аж осип на последнем слове. Кира умрет, но в камеру больше не вернется. Так она сказала, когда ее выпустили и она в слезах благодарила Макарова.

– Тьфу-тьфу-тьфу! Ты чего, сдурел? – прикрикнула на него Ирина.

– Так что тогда?

– Она снова выходит замуж!

– И что в этом плохого? – не понял он и с облегчением рассмеялся. – Ты-то выходишь, а ей что, нельзя?

– Так она снова за Илью выходит, Макаров! За Степанова Илью! Он уже продал дом своей покойной невесты, ее бизнес и переезжает за границу. Куда-то там уже вложился, по слухам. И Кира, дурочка, едет с ним. В качестве жены! Так же нельзя, Макаров!

– Чего нельзя? – Ему вдруг сделалось грустно и чуточку завидно. – Так любить нельзя, как она?

– При чем тут любовь, Макаров? – Ирина оторопело помолчала. – При чем тут любовь?

– А чего тогда нельзя? Так прощать нельзя?

– Как – так?

– Так, как Кира. Не оглядываясь на прошлое, не вспоминая боль. Знаешь, я ей даже немного завидую. Я бы тоже так хотел.

И он взял и отключился. Пошел на кухню, поставил сковороду на огонь. Налил масла. Разбил в сковороду три яйца. Присыпал солью. И замер.

А ведь и правда хотел бы. И любить так уметь, и прощать. Но на это ведь особый талант нужен. Особый! Он в этом отношении бездарен, н-да…

Снова телефон позвонил, когда Макаров уже посуду всю перемыл после завтрака.

– Позавтракал, побрился, Дима? – ядовито поинтересовался капитан Смотров.

После того как Лапина арестовали, он неожиданно перевелся к ним в управление и запросился к Макарову в отдел. И они теперь работали вместе. Собачились всласть!

– Ну, – отозвался настороженно Макаров.

– Тогда выходи, дружище, я под твоими окнами.

– С гитарой?

– Нет, с опергруппой, дружище. Выходи, ждем.

– Что опять? – притворно заныл Макаров, хотя почувствовал неожиданное облегчение.

Не придется теперь изображать радость при встрече с зятем, не придется жать его руку и приветливо хлопать по плечу. Василиска? Василиска переживет. Она забудет о папе через три минуты после того, как муж выйдет к ней с багажом. Там, по слухам, пода-а-арков!

– У нас опять дело, Макаров. Срочное, важное дело.

– Без меня никак? – Он уже тянул свитер за рукав из шкафа.

– Без тебя, может, и как, но вот без твоего таланта…

– Пф-фф, – фыркнул он. – В чем же ты считаешь меня талантливым, если не секрет?

– Ты их видишь, Дима. Ты их насквозь видишь!

– Кого, Гена?

Носки попались разные, и хрен с ними, черные и черные. Джинсы, ремень, куртка. Телефон в руке возле уха. Ключи. Где чертовы ключи?

– Кого я насквозь вижу, Гена?

– Благословленных злом мерзавцев, – без тени пафоса или юмора ответил Гена. – А этот особенный, тут без твоего таланта никак.

– И кто же он?

– Воронов! Господин Воронов Игнат Валентинович. Он все же попался на собственной алчности, Дима. Но, – Смотров сделал паузу, – это не имеет к тройному убийству, которое мы с тобой расследовали, никакого отношения, майор. Это уже совсем другая история.