Поезд на Московский вокзал Петербурга прибывал утром. До прибытия оставалось еще минут сорок, а Кирилл Анатольевич в купе СВ ехал один. Поэтому спокойно сидел в трико и майке и делал одновременно два дела: пил чай и брился.

В эту командировку он отпросился у Ванина с трудом. На семинар по теме «Деятельность таможенных органов в условиях международных портов России» съезжались таможенные начальники со всех концов страны.

– Кирилл, у нас в регионе вроде еще нет международных портов, – произнес Ванин, когда Кирилл Анатольевич положил ему на подпись командировочное удостоверение.

– Александр Алексеевич, – солидно заметил Кирилл Анатольевич, – во-первых, на таких мероприятиях всегда доводится какая-то интересная информация по оперативной обстановке, во-вторых, вы сами как-то говорили, старые связи надо периодически подогревать.

– У тебя что, там много связей? – Ванин подозрительно посмотрел на подчиненного.

– Не много, но есть. Старые друзья по Таможенной академии.

– Ладно. Только на три дня, – начальник управления подписал командировочное, – привезешь мне набор открыток по Русскому музею.

– Привезу, – пообещал Кирилл Анатольевич.

Истинная же причина его поездки в Северную столицу была совсем другой – начальник северо-западного таможенного управления. О ней он не говорил никому, даже «соратникам». Хомяков Константин Дмитриевич его старинный друг. Они вместе учились в Плехановском институте, потом их пути разошлись. Хомяков после института сразу ушел в таможенную систему, поступив в Таможенную академию, а Ивашов пришел туда только после службы в армии. Они лишь изредка встречались на служебных перекрестках, но личные отношения старались поддерживать.

Это была мужская дружба, проверенная временем. Когда в стране начали создаваться внутренние таможни, Хомяков через свои связи в Москве помог Кириллу Анатольевичу занять место начальника таможни в его городе. Ивашов, в свою очередь, иногда выполнял просьбы друга. Мужчин сближали и личные качества: реалистичная оценка происходящих в стране событий, деловая хватка, холодный и циничный расчет в отношениях с людьми. Вот только личная жизнь у них сложилась по-разному. У Константина было трое детей и уже куча внуков. У Кирилла Анатольевича семейная жизнь практически развалилась. Втайне Ивашов немного даже завидовал другу по этому поводу.

Была и деловая причина для встречи. В голове Кирилла Анатольевича созрела новая хитроумная комбинация, осуществление которой он и хотел предложить Хомякову. Даже если он и не согласится, то риска никакого: не продаст.

Друг встретил его при выходе из вагона.

– А ты забурел, Кирилл, – воскликнул Константин Дмитриевич после крепкого мужского объятия, – приезжаешь ко мне только по делам, а вот чтобы просто так, по-дружески – «Пока не могу, подъеду в следующем году…».

– Да ты тоже недалеко от меня ушел, – усмехнулся Кирилл Анатольевич. – «В этом году никак, внук пошел в первый класс», потом «устраиваю в институт», потом женить будешь…

– Ладно, не ворчи, – примирительно согласился Константин Дмитриевич, – пошли.

Он подхватил сумку гостя и повел его на привокзальную площадь.

– Куда едем, Костя? – поинтересовался Кирилл Анатольевич в машине.

– В баню.

– А как же семинар?

– Успеем, – небрежно махнул рукой Хомяков, – все доклады я тебе дам. Даже твой доклад, если его у тебя нет.

– Хорошо, в баню так в баню. – Кирилл Анатольевич не возражал против такого начала научно-практического семинара.

Люкс в частной сауне был отделан в стиле ретро: у входа плюшевый медведь с подносом, в зале пузатые кадушки с фикусами, на полу ковровые дорожки, на окнах тяжелые малиновые шторы, у бассейна статуя девушки с веслом.

– Извини, Кирилл, только такая, – сообщил Константин Дмитриевич, кивнув на нее, – но ты сам сказал, что встреча деловая.

– А у нас с тобой других и не бывает, – грустно улыбнулся Кирилл Анатольевич.

– Вот это и плохо, Кирилл, жизнь-то проходит.

– Проходит. Ты ведь старше меня, Костя?

– На два года.

– Мне один бизнесмен как-то сказал: у всякого мужика бывает три периода в жизни. Первый – это когда женщины интересуются тобой, а ты ими. Второй – когда женщины тобой уже не интересуются, а ты на них еще поглядываешь. А третий – это когда все женщины для тебя одинаковы и возбуждают тебя так же, как вот эта, с веслом.

– Дай бог, чтобы третий период был для нас с тобой как можно короче, – усмехнулся Константин Дмитриевич, – а ты неплохо выглядишь, Кирилл, – он оценивающе посмотрел на крепко сбитую фигуру голого друга, – качаешься, что ли?

– Немножко. Веники-то там есть? – кивнул в сторону парной.

– Да все готово, пошли. – Друзья прошли в парную.

После двух заходов, разместившись на диване, открыли пиво.

– Как у тебя с Лизаветой? – поинтересовался Константин Дмитриевич.

– Разведемся, наверное, – тяжело вздохнул Кирилл Анатольевич.

– Что, совсем плохо?

– Плохо, – уныло сообщил Кирилл Анатольевич. – Все настолько разбито, что склеить уже невозможно.

– Ну… тогда надо обрубать. И чем быстрее, тем лучше. Замена-то есть?

– Да есть….

– А чего тянешь?

– Семь раз отмеряю, чтобы потом не жалеть. В нашем возрасте уже нельзя в омут с головой. Костя, вопрос тебе. – Кирилл Анатольевич резко повернул беседу в другом направлении, чтобы уйти от болезненной темы. – Ты в курсе истории с рекламациями американцев по автомобилям «Фольксваген»?

– Да-а, скандал оглушительный. Такой удар немцам под дых! Штрафы на крутые миллиарды.

– И причина, заметь, смехотворная. Во всяком случае, по нашим российским меркам. Якобы немцы нахимичили что-то с показаниями газоанализаторов.

– Да-да, я читал об этом. Слушай, а что это ты меня об этом спрашиваешь? Проверка моей осведомленности в рамках экономического ликбеза?

– Нет, Костя. Хочу провернуть одну комбинацию. Приглашаю поучаствовать. Надо протянуть руку помощи нашим немецким «товарищам».

– Та-ак, начало интересное… – Константин Дмитриевич отставил бутылку пива, вытер полотенцем пот с лица и шеи. Выжидающе посмотрел на друга.

– А конец будет захватывающим. Вкратце суть дела. У «Фольксвагена» сейчас убийственные проблемы с реализацией автомашин. И не только в Америке, но и в Европе. Англия уже предъявила немцам требования на возврат уже проданных автомобилей с приложением нехилых компенсаций. Ряд европейских стран приостановил закупки по уже заключенным контрактам до момента разрешения ситуации. На складах автомобильного гиганта скопилось огромное количество авто. По грубым прикидкам, около ста тысяч машин. Склады забиты, реализации нет. В общем, полная жопа. Поползли слухи о банкротстве «Фольксвагена».

– М-м-да, жаль! Машина-то хорошая.

– Так вот. Ты же помнишь, что моя таможня специализируется на импорте иномарок известных брендов.

– Знаю.

– У меня есть кое-какие связи на «Фольксвагене». Недавно закинул удочку: мол, можем помочь – размещать неликвид на нашем рынке. Их коммерческий ухватился: «На каких условиях?» Я сейчас разрабатываю контракт, перетираю тему с нашими дилерами. Те тоже навострились: перспектива солидного дисконта. Короче, гоним весь их неликвид через наши с тобой таможни по режиму свободного выпуска. Никакой химии, все законно.

– А нам-то что с тобой от этого, Кирилл?

– А нам с тобой комиссионные. Мы их откусим из дисконта, который они предоставят. Я думаю, миллиончиков по десять евро на нос выйдет.

– Кирилл, – Константин Дмитриевич скептически посмотрел на друга, – нам вдвоем это не осилить. Без Гудина не обойтись.

– Согласен. Мы его поставим только в известность, чтобы он не мешал нам. А мешать он нам не будет: есть у него ахиллесова пята, на которую я могу надавить.

– Интересно, какая же? – удивился Константин Дмитриевич. – Хотя… если не хочешь, не говори.

– Скажу. Со временем.

– Но объем очень большой. – Таможенник озабоченно помотал головой. – Лоббисты АвтоВАЗа могут возбухнуть.

– А я так составлю контракт, что поставки будут идти достаточно долгий период, скажем, года два.

– Думаешь, наш рынок проглотит?

– А куда он денется, – усмехнулся Кирилл Анатольевич.

– Ладно, я в теме. Потом ее прокачаем. – Константин Дмитриевич встал с дивана. – Пошли еще разок зайдем, – скинув с себя простынь, направился в сторону парной.