Глава 21
Новое обвинение

В этот раз с Парсеком говорили в другой комнате. Более того, теперь он сидел в клетке из толстых прутьев, в которой нельзя было выпрямиться в полный рост. Серые стены и потолок. Бетонный пол. Парсек с трудом держался, чтобы не свалиться с подобия табурета. Небольшая металлическая площадка, на которую могла поместиться лишь одна ягодица, была приварена к трубе, которую вмонтировали в пол. Голова гудела, все куда-то плыло, не проходила тошнота.

— А ведь я уже подготовил документы, чтобы тебя отпустить, — с деланым сожалением проговорил Булут, разглядывая опухшее лицо Парсека.

Он сидел за столом, установленным по центру этого склепа, и пил кофе из пластикового стаканчика. Аромат напитка казался здесь чем-то фантастическим и неуместным.

— Что теперь мешает? — спросил Парсек, с трудом шевеля губами.

Образовавшаяся на них короста при любом движении трескалась, было больно. Оставшиеся на ногах турки еще долго избивали его. Нет, он не помнил этого, все было ясно и так, по следам побоев — нос, пара ребер и палец на левой руке были сломаны. Передний зуб выбит, отчего при вдохе казалось, будто его обломка касаются проводом под напряжением. Нос распух. Удивительно, как еще не повредили челюсть. Но и без этого, казалось, будто боль отдает даже в кончики волос.

— Теперь ты убийца, — констатировал Булут. — И тебя будут судить.

— Я никого не убивал, — выдавил Парсек, глядя перед собой. — И ты это прекрасно знаешь.

— Я не был в камере, когда вы сцепились, — возразил Булут. — Пусть разбирается суд.

— Все было подстроено, — стоял на своем Парсек.

— Ты отправил на больничную койку пять человек и теперь хочешь убедить меня в своей невиновности? — Булут округлил глаза.

— Я защищался.

— От людей, которые хотели защитить бедного Коркюта? — Булут наседал.

— Мы оба прекрасно знаем, как все было на самом деле. — Парсек с трудом повернул голову в сторону, чтобы не видеть это самодовольное лицо. — Лучше скажи, зачем со мной так обошлись?

— Поверь, будет еще хуже, если ты не станешь с нами сотрудничать, — откровенно сказал Булут. — До суда мы поместим тебя в точно такую же камеру. Теперь все в тюрьме будут знать, что ты убил турка и выкрикивал лозунги, позорящие нашу нацию. Например, обзывал грязными свиньями. После таких оскорблений охранники вряд ли будут спешить тебе на помощь.

— Как будто они вчера спешили, — язвительно проговорил Парсек.

— По крайней мере, они не дали тебя убить, — оправдался Булут.

— Ты мне угрожаешь? — зачем-то спросил Парсек, хотя и так было понятно, что на него давят изо всех сил.

— Называй это как хочешь, — разрешил Булут. — Моя задача добиться от тебя правды.

— Какой? — недоумевал Парсек. — До сих пор я честно отвечал на все твои вопросы.

— А вот и не так! — Булут подался вперед: — Наши источники в России сообщили, что ты совсем не тот человек, за которого себя выдаешь.

Парсека обдало жаром, но он тут же взял себя в руки:

— Странно.

— Ничего странного, — турок вздохнул. — Ты был внедрен в ячейку ИГИЛ с целью проникнуть на территорию нашей страны и уже здесь сдаться своим же спецслужбам!

— Не понимаю, — на полном серьезе признался Парсек.

— Чего тут непонятного? — Булут вскинул брови. — Разве не могут сотрудники ФСБ арестовать тебя в Стамбуле, а потом тайно вывезти в Россию? Американцы по всему миру так поступают. Вот и ваше руководство решило разыграть подобную карту.

— Зачем меня арестовывать в Стамбуле, если это можно было сделать в России? — возразил Парсек.

— Для большего эффекта! — повысил голос Булут. — Со стороны красиво получается. Почти всю вашу банду арестовали в России перед самым вылетом, а тех, кто успел улизнуть в Турцию, нагнали там.

— И что? — Парсек подался вперед.

— Тебе предложили сыграть роль завербованного спецслужбами Турции летчика, который собирался подготовить террористический акт с захватом самолета. Если бы мы тебя не задержали и не поместили в тюрьму, ты бы сейчас врал журналистам о том, как работал на нашу разведку и какие деньги получал от моей страны.

— То есть ты считаешь, что вся эта история с арестами и моим приездом в Турцию, — не что иное, как масштабная акция России по дискредитации вашей страны? — Парсек начал кое-что понимать и даже облегченно вздохнул. Тяжело, можно сказать, мучительно давался ему сейчас мыслительный процесс.

— В нашей стране я считаюсь неплохим специалистом, я на хорошем счету у своего начальства, — похвастался Булут. — Мало кто лучше меня знает, как действует ФСБ. Поэтому уверен, что тебе предложили посидеть после шумного процесса год, может, два, пока все уляжется, а потом получить свои миллионы, поменять имя и уехать, например, в Сибирь, где легко потеряться.

— Чушь собачья! — возмутился Парсек нелепости обвинения, но одновременно почувствовал облегчение. Словно гора свалилась с плеч. Едва турок упомянул ФСБ, как стало ясно, что никакой информацией о его настоящей задаче они не располагают, равно, как не знают, кем он, Парсек, на самом деле является.

— Я не могу поверить, что ты, русский летчик, решился готовить пилотов для террористических актов, — напрямую заявил Булут.

— Так я об этом и не говорил! — возмутился Парсек.

— Но ведь ты член ячейки Исламского государства в России! — Булут поднял руки над столом, повернул их ладонями вверх, словно что-то взвешивая, покачал ими. — Летчик и террорист! Зачем?

— Хочу уточнить, что я невостребованный летчик, — устало проговорил Парсек. — А связь с террористами еще доказать надо.

— Это у себя на родине ты невостребованный, а вот террористам можешь очень даже пригодиться. Что касается твоих увлечений радикальным исламом, а я знаю, у русских сейчас это в моде, то мне достаточно вот этого, — с этими словами Булут постучал пальцем по планшетнику, намекая на фотографии и газетные статьи, которые показал Парсеку при первом разговоре.

— Вы очень хорошо говорите на русском языке, — похвалил Парсек, растягивая слова. Он с трудом держался на своем табурете и мечтал, чтобы этот кошмар побыстрее закончился.

— Моя мать русская, — на секунду задумавшись, ответил Булут. — К тому же в девяностых я работал переводчиком в строительной компании, которая возводила жилье для военных, выведенных из Германии.

«Так ты разведчик со стажем», — зло подумал Парсек, а вслух сказал:

— Я не нахожусь в сговоре с сотрудниками ФСБ России и никакого ареста в Турции со мной никто не обсуждал.

— Хорошо, — задумчиво проговорил Булут. — Но вы могли устроить провокацию по-другому. Взять и сделать заявление для прессы.

— Журналистов, которые решились бы опубликовать такое интервью, вы упрятали бы за решетку. — Парсек пожал плечами. — Или я не прав?

— А как ты объяснишь, что всех членов организации арестовали при попытке покинуть страну?

— Почему всех? — удивился Парсек. — А я?

— Ты ускользнул не потому, что повезло, а потому, что сдал настоящих террористов российским спецслужбам.

— Для чего? — Парсек не мог взять в толк, к чему клонит турок.

— Россия сейчас обвиняет нашу страну в пособничестве террористам, — высказал турок очевидную и не являющуюся ни для кого секретом новость. — А после претворения ваших планов в жизнь можно было бы показать мировому сообществу масштабы этой самой помощи. В вашей команде были пилоты и химики. Это то, что так необходимо сейчас Исламскому государству. Турцию могли обвинить в содействии подготовке террористических актов, подобных тем, что произошли одиннадцатого сентября в Америке.

— Ну, вы, блин, даете! — восхитился Парсек.

— Никакая это не чушь, — турок как будто обиделся. — Вы сработали очень профессионально. Нам, например, давно были известны Доку Гаджиев и его помощник Иса Исхатов. Они чудом ускользнули из-под нашего носа, когда возвращались в Россию через нашу страну из Сирии. Потом мы узнали, что Ису Исхатова схватили и поместили в тюрьму, где он был убит.

— И что из этого? — спросил Парсек, про себя посмеявшись над утверждением турка, будто бы они пытались задержать террористов.

— Все очень просто, одного убили, второму дали уйти, — заявил турок. — Не имевший опыта оперативной работы Доку Гаджиев наверняка считал, будто спасся благодаря провидению.

— Почему вы так думаете? — спросил Парсек, ловя себя на мысли, что Булут, сам того не подозревая, практически пересказал начало операции.

— Да потому, что мы знаем, какого уровня достигла Россия в борьбе с террористами. Оказавшись в поле зрения ФСБ, Доку Гаджиев мог уйти только в том случае, если бы этого пожелали руководители операции.

— Вы переоцениваете профессионализм наших силовиков, — лениво возразил Парсек, уже уверенный, что суд ему если и грозит, то уже точно не земной. Его просто проверяют. Наверняка сейчас за разговором, происходящим в допросной комнате, наблюдает не одна пара глаз психологов, аналитиков и сотрудников специальных служб. Каждое его слово, каждый ответ оцифровывается и укладывается в определенную ячейку памяти суперкомпьютера, чтобы потом его еще не один раз можно было заново прослушать, законспектировать, разобрать по буквам, а потом отправить кодированным сигналом заокеанским партнерам.

— Скорее, наоборот, — уже вяло, без особого энтузиазма, парировал Булут. — Недооцениваем.

— Давайте вернемся к сути нашего разговора, — попросил Парсек уже с трудом воспринимавший слова. — После избиения мне даже думать больно.

Говоря это, разведчик не кривил душой. Он действительно держался из последних сил. Парсек больше всего боялся свалиться на пол и еще раз разбить себе голову. Казалось, мозги стали жидкими и при любом движении плескались в голове, причиняя боль.

— Может, перенесем разговор на завтра? — предложил Булут и зловеще улыбнулся: — Конечно, если в камере ничего не произойдет.

— А что может со мной произойти? — удивился Парсек.

Сейчас, когда с ним мог справиться даже ребенок, не хотелось повторения того, что случилось накануне. Ночь он провел в больнице, куда его доставили охранники, и сейчас он надеялся вернуться туда же. Однако турок развеял мечты о кровати с чистыми простынями и большим окном, пусть и с решеткой.

Испуг сейчас был как раз кстати. Парсек планировал его имитировать, но оказалось, что он не разучился бояться, как обычный человек. Да и как не бояться? Сказки, что есть бесстрашные люди. Еще больше врут, когда говорят, будто офицеру спецназа неведом страх. Если это так, то у него не все в порядке с головой, а такие попросту не пройдут медицинскую комиссию. Страх — это неотъемлемая часть инстинкта самосохранения. У офицера спецназа он вдвойне сильнее. К страху за собственную жизнь прибавляется страх за невыполнение задачи. Вся разница между обычным человеком и Парсеком заключается в том, что последний умеет управлять страхом и делает его буквально ручным. Но иногда может выпустить и показать. Как, например, сейчас.

Перемены в настроении не ускользнули и от внимания турка. Он вышел из-за стола, подошел к клетке и взялся за прутья. Парсек увидел запонки на его сорочке. Поблескивающие желтым металлом, они имели нефритовые вставки.

— Мы все решим быстро, — тихо сказал Булут.

— Что именно? — одними губами спросил Парсек. — Осудить меня? Кстати, а сколько дают за убийство?

— Пожизненное. — Булут выдержал паузу, давая переварить услышанное, и приблизил свое лицо к решетке. — Но мы вас отпустим.

— Как это?

— Просто, — продолжал интриговать Булут.

— Что я должен для этого сделать?

— Для начала рассказать правду, зачем вы направляетесь в Сирию.

— Но уж точно не Асаду помогать, — усмехнулся Парсек и скривился от боли в зубах.

— И еще ты должен согласиться на наши условия, — добавил Булут. — Но это позже…