ГЛАВА 16
В начале собрания директриса миссис Абрахамс предупредила, что у нее есть важная информация. После исполнения межконфессионального гимна, чтения Тони Моррисон и стандартных объявлений миссис Абрахамс сказала:
— В школе появились крысы. — Директриса подождала, пока смешки в дальнем конце зала утихнут. — Крыс немного, но сами они не уйдут. Мы вызвали службу по борьбе с вредителями. Против крыс они используют яд. Ловушки с ядом отмечены черно-желтыми квадратами. Ни в коем случае не прикасайтесь к ним и не берите в рот. А также не приближайтесь к живым и мертвым крысам. Особенно к живым. Крысы не безобидные пушистые создания. У крыс нет мочевого пузыря, поэтому они постоянно мочатся. Крысиная моча является разносчиком лептоспироза — болезни, которая поражает почки, мозг и может привести к летальному исходу.
В зале зафыркали и заурчали. «Как будто бы в обычное время опасность заразиться меньше», — подумал Эверетт Л.
— Напоминаю еще раз, крысы — паразиты, и школа собирается избавиться от них раз и навсегда, так что массовые протесты, сбор подписей в Фейсбуке, петиции в общество по защите прав животных и прочие акции защитников маленьких пушистых созданий будут проигнорированы. Направьте вашу энергию на отборочные тесты.
Миссис Абрахамс покинула сцену, школьники разбрелись по классам.
Нуми перехватила его у кабинки. У нее была прическа, как у героини манги.
— У тебя прическа, как у героини манги, — сказал Эверетт Л.
— Плюс за наблюдательность. — Нуми провела рукой по скульптурному гелевому завитку.
В конце коридора торчали готка Эмма и ее эмо-подруги, изо всех сил делавшие вид, будто гуляют сами по себе. Эверетт Л махнул им рукой. Они захихикали, но, кажется, не смутились.
— Мне нравится, — сказал Эверетт Л.
— Трюк с машиной, — спросила Нуми. — Было клево. Но как?
— Быстрота реакции, — ответил Эверетт Л. — Точный расчет.
Ее способ выражаться был заразителен. Нуми закивала, словно он сообщил ей ключ к тайнам Вселенной, и пошла рядом, прижимая рюкзак к груди. Эверетт Л заметил, что на ней снова были гольфы выше колен. Он всегда хотел, чтобы у его девушки были гольфы выше колен. Что-то щелкнуло в сердце, но это были не тринские механизмы. Внезапно Нуми остановилась. Эверетт Л чуть в нее не врезался. Нуми протянула ему жестянку с колой:
— Давай еще раз.
— Нет, — ответил он, но, когда ее губы разочарованно поджались, его сердце остановилось. — Ладно, только не здесь.
Они пересекли крытый коридор и встали у запасного класса. Подружки-эмо следовали сзади на приличном расстоянии.
— Давай сюда.
Нуми протянула ему жестянку.
— Это быстро.
— А ты не против? — Нуми показала на телефон.
— Против.
Мгновение спустя Эверетт Л расплющил жестянку в металлический диск толщиной с монету. Все вокруг было залито колой. Нуми отпрыгнула в сторону, но ее глаза сияли.
— Ну, ты даешь, Эверетт!
Он был на седьмом небе. Сейчас Эверетт Л легко перемахнул бы не только через автомобиль, но через континенты, планеты, галактики. Ему начинало нравиться это ощущение.
— Мы опоздаем к первому уроку, — сказал он.
— Да-да-да. — Нуми была словно в трансе. — Офигеть! Вот так круть! — Она отвернулась и пошла к подругам. — Это было клево, Эверетт!
Нуми училась в художественном классе, поэтому их расписания никогда не совпадали. Девчонки из десятого художественного класса считались чудачками и славились независимостью суждений. От них вечно пахло краской и глиной.
— Уроки делаем вместе, — бросила Нуми через плечо.
— Что?
— Искусство плюс наука. Я скину эсэмэску.
На первый урок Эверетт Л опоздал, за что удостоился насмешливого комментария от учителя, но ему было все равно. Он все еще парил между мирами. Нуми роняла слова, словно купюры в пятьдесят фунтов. Эверетт Л помнил каждое. До сих пор девушки редко вступали с ним в разговор.
Однако главной его задачей было по-прежнему избегать Рюна. На уроках не особенно пристанешь с расспросами, или Рюн узнал все, что хотел, но его поведение изменилось. Нельзя сказать, что Рюн чурался старого приятеля, но держался он холодно и неуверенно. Совсем как Нуми. Словно Эверетт Л в одночасье стал рок-звездой. Однако с Рюном он хотя бы догадывался, в чем дело. Не успел Эверетт Л выйти за ворота как пришла эсэмэска от Нуми: «Уроки делаем вместе».
Стрелка на карте упиралась в кафе на Грин-лейнз. Эверетт Л знал это место. Там стояли диваны с благотворительной распродажи, а на стенах висела беспомощная мазня с абсурдно дорогими ценниками. Раньше Эверетт Л никогда не замечал там Нуми. Впрочем, раньше он вообще ее не замечал, пока Нуми не сделала снимок его задницы в воротах.
Нуми ждала его на потрескавшемся кожаном диване. Она успела переодеться: башмаки, длинные гольфы. Ему нравились ее гольфы. Крохотный клетчатый килт, жакетик в тон. Нуми даже накрасилась, совсем чуть-чуть. Эверетт Л не любил размалеванных девушек, ему казалось, избыток косметики придает им испуганный вид. Но у Нуми косметики было в меру, только глаза стали глубже и таинственнее.
— Отлично выглядишь, — заметил он, плюхаясь на соседний диван.
— Плюс за наблюдательность, — сказала Нуми. — За прикид минус.
Эверетгу Л было самому неуютно в школьной форме, но, сняв пиджак, развязав галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, он почувствовал себя вполне сносно. Обычно он не вылезал из толстовки и узких джинсов — та еще униформа. Хорошо девчонкам говорить, им проще выглядеть стильно.
Нуми попросила официанта с дредами принести вьетнамский кофе. Эверетт Л впервые о таком слышал, но название показалось ему изысканным, и он заказал себе такой же. Разлитый по высоким бокалам кофе оказался очень сладким и с привкусом кардамона. Нуми поджала под себя ноги.
— Двигай сюда! — Она похлопала по дивану рядом с собой.
— Займемся домашним заданием? — Эверетт Л уселся рядом и открыл планшетник. Нуми захлопнула крышку:
— Потом.
Он ощущал, как колотится сердце. Мышцам и нервам в его теле хотелось выскочить вон из кафе и пулей рвануть по Стоук-Ньюингтону, используя каждый джоуль тринской энергии.
— Расслабься. — Нуми положила ладонь на грудь Эверетту А и толкнула его на спинку дивана. — А теперь говори: ты — супергерой?
— Тебе правда интересно?
Нуми подалась вперед. От нее приятно пахло.
— Говори.
— Я — киборг, двойной агент из параллельного мира, занял место настоящего Эверетта Сингха.
— Вранье! — Нуми с силой толкнула Эверетта Л в грудь.
— Вранье. Я тренировался.
— Научи меня. Нет, серьезно. Я тоже хочу стать сильной. — Нуми взяла его руку и заставила пощупать свой бицепс. — Цыплячья коленка
— Мне нравится.
— Правда?
Из-за косметики ее глаза казались очень большими.
— Правда.
Эверетта Л забросили на Луну, переделали в киборга, превратили в секретного агента и оставили один на один с Нано, но никогда еще он не ощущал себя таким беспомощным, как сейчас на диване рядом с Нуми Вонг. Какие уроки — это было настоящее свидание!
В кафе заиграли «Little Lion Man».
— Эту я слышал, — сказал Эверетт Л.
Нуми кивала и стучала ногой в такт каждой песне.
— Нравится «Мамфорд энд Сане»?
— Я не сказал «нравится», сказал «слышал».
— А что тебе нравится?
— То, что обычно нравится парням.
И Эверетт Л пустился в долгий рассказ о группах, которые любил. О некоторых Нуми слышала впервые в жизни — в этом мире их либо не существовало, либо они давно распались. О том, за что он их любит, как слушает, слушает, слушает некоторые песни снова, снова и снова ради того незабываемого чувства, когда музыка начинает вести тебя за собой, поднимает вверх, и ты становишься равен богам. Так же и с классикой. Только кажется, будто классика — беспорядочное нагромождение нот. В самый важный момент ты начинаешь различать мелодию, и если слушаешь снова, снова и снова, она уже не кажется тебе бессмысленным набором звуков.
Стереосистема словно подключилась к его голове, потому что теперь в кафе играли те песни, о которых он говорил (не классику — это было бы слишком), а потом Эверетт Л заметил, что официант с дредами прислушивается к их разговору и ставит нужные треки. Ему было хорошо с Нуми, к которой в иные времена и в иных обстоятельствах он не осмелился бы даже приблизиться. В тепле, с чашкой горячего вьетнамского кофе (когда уже принесут вторую?), слушая, как дождь стучит в окно. Он говорил, говорил, говорил, как не говорил никогда в жизни и ни с кем в этом мире, и опомнился, только когда понял, что Нуми свернулась калачиком на диване и давно молчит. «Прости, я тебя заболтал». Она кивнула; все вы, парни, одинаковые.
Резкий вопль разрушил идиллию. Парень с дредами с криком вылетел из кухни:
— А ну, вон отсюда!
Эверетт Л увидел, как крыса прошмыгнула под диванами и выскочила под дождь, в дверь, открытую очередными посетителями.
— Чертова тварь! Простите за беспокойство. Кофе за счет заведения.
* * *
Вьетнамский кофе и воспоминания о том, как Нуми помахала ему кошачьей лапкой на прощание, вдохнули в него новые силы. На Барма-роуд он остановился проверить Фейсбук. Тысяча двести лайков. А затем прочел последние комментарии:
«Эй, придурок, ты точно гомик!»
«Мы еще доберемся до тебя и твоей семьи, паки. Слава Британской национальной партии!»
«Можешь читать себя крутым, Эверетт Сингх, а по мне, никакой ты не крутой. Если бы на свете не осталось парней кроме тебя, я бы и тогда с тобой не пошла»
«Голкипер хренов».
«И трусы у него с барахолки».
«А его папашка сбежал в Далстон к своему голубому дружку-турку».
Эверетту Л показалось, что его с размаху ударили в живот. Он похолодел, но не от страха — от злости. Холод стал жаром, жарче, чем все тринские механизмы. Он размахнулся, чтобы швырнуть телефон в стену, разбить, растоптать, не оставить мокрого места, но вовремя одумался. Это хороший телефон, и другого у него нет. И дело не в телефонах, а в людях. В людях, которые прячутся под никами и плюются ядом. Любого из них он победил бы в честном бою, заставил бы корчиться от боли и страха. Но все его уникальные способности были бесполезны. Прикрывшись псевдонимами, эти люди говорили, что хотели, не боясь расплаты.
Этот мир был похож на Фейсбук. Несмотря на все свои таланты, Эверетт Л был бессилен против тех, кто сломал ему жизнь. Шарлотта Вильерс и ее гнусный двойник были далеко, но даже через миры дергали за ниточки. У Шарлотты Вильерс была его семья, его настоящая семья. Настоящая власть — это не лазеры и пушки. Настоящая власть — возможность манипулировать людьми.
Эверетт Л вспомнил о Нуми. О меховой шапке с ушками, которую она натянула, выйдя из кафе. О прощальном взмахе ладошкой с поджатыми, словно кошачьи коготки, пальцами. Мяу-мяу.
На душе стало теплее.
* * *
Он услышал его, как только открыл дверь. Плач. Плакал взрослый. Страшный звук. Эверетт Л заглянул в гостиную. Мама сидела на диване перед телевизором. Там шло вечернее игровое шоу. Лора притворялась, что увлечена происходящим на экране, но Эверетт Л видел, как вздрагивают ее плечи.
— Как ты?
Лора обернулась, изобразила на лице удивление:
— А, это ты, Эверетт. Как тихо ты вошел!
Эверетт Л включил свой тринский радар: ни следа Виктории-Роуз.
— А где Виктория-Роуз?
— Кормит уток с наной Брейден. — Лора взглянула на Эверетта Л, шмыгнула носом, и ее лицо просветлело. — Все в порядке, Эвви.
— Что случилось?
Он помнил, как его настоящая мама сдерживала рыдания, потому что знала, что если расплачется, то уже никогда не остановится. Помнил, как на похоронах Лора все-таки не выдержала и разрыдалась. Он стоял рядом с Колеттой, читавшей из Бхагавадгиты. Стоял и не знал, должен ли обнять маму, и если обнимет, не разрыдается ли сам. Боялся, что люди начнут перешептываться. Прилично ли четырнадцатилетнему сыну обниматься с матерью? Осудят ли его, если он так и будет стоять столбом? Эверетт Л жалел, что тогда у него не хватило духу обнять Лору. Жалел не меньше, чем о злополучном решении отца в то утро поехать в университет на велосипеде.
— Ничего, просто навалилось. Посиди со мной, Эверетт, милый.
Лора похлопала по дивану ладонью, Эверетт Л присел на краешек.
— Мне не хватает его, Эверетт. Глупо, правда? Мы давно не живем вместе, но это ощущение, что его нигде нет... Я все время спрашиваю себя, что я сделала не так?
Эверетт Л тихонько взял пульт и выключил звук телевизора.
— Это грех, но знаешь, иногда мне кажется, что лучше бы он умер. По крайней мере, я знала бы наверняка. Но думать, что его нет... был и вдруг не стало. Понимаешь, я не могу перестать надеяться. Нет ничего хуже надежды.
— Я знаю, что он жив, — сказал Эверетт Л.
— Твои слова да Богу в уши. Хотелось бы мне быть такой уверенной.
На самом деле он не знал наверняка. Шарлотта Вильерс рассказала ему все про Теджендру из этого мира: про то, как он изобрел Инфундибулум, как его похитили, как полицейские выставили его сына лжецом. Про то, как Теджендра оттолкнул сына из-под дула прыгольвера и вместо него перенесся в случайную Вселенную. Случайную — вот в чем суть. Миллионы миллионов случайностей подстерегали Теджендру в параллельных мирах. Миллионы миллионов случайностей могли погубить его. Но могли ведь и спасти!
Он подвинулся ближе к Лоре.
— А когда пропал ты... Прости, Эвви, все говорят, что не надо тебя торопить, что со временем ты сам все расскажешь. Но никто не спросил, каково тогда пришлось мне. Потерять двух близких людей, одного за другим! Ты просто пошел в гости к Рюну и не вернулся... Поневоле задашься вопросом, что ты сделала не так, если такое случилось с тобой?
— Но я же вернулся, — сказал Эверетт Л.
— Вернулся, — улыбнулась Лора.
Она положила руку ему на плечо. Он придвинулся ближе. Яркие фигуры двигались по яркому экрану.
«Вернулся? Как бы не так. Я — фальшивка. Кукушонок в чужом гнезде. Я — не твой сын и теперь даже не сын собственной матери. Порой я боюсь задумываться о том, что со мной сделали. И я знаю, как бывает, когда обычный день превращается в худший день твоей жизни. Без спросу, без предупреждения».
— А еще этот ужасный январь никак не кончится, — сказала Лора. — Эта бесконечная темень. Ты хороший мальчик, Эверетт.
«Если бы», — подумал Эверетт Л.
— Когда нана приведет Ви-Эр?
— Они еще собирались заскочить в «Макдоналдс».
— Хочешь, я что-нибудь приготовлю, а ты просто посидишь тут?
— Правда? Ты готовишь лучше меня, Эверетт.
«Мой двойник, не я».
— Сиди здесь и никуда не уходи.
По пути на кухню Эверетт снова услышал за спиной плач. «Вы мне больше не враги, — внезапно подумал он. — Лора и Виктория-Роуз. И даже ты, мой двойник, другой Эверетт».
На подоконнике сидела крыса. От неожиданности Эверетт Л отпрыгнул от холодильника. Крыса сверлила его взглядом Он ударил по стакану. Крыса сидела на подоконнике и смотрела на него как ни в чем не бывало.
— Вот нахалка...
Эверетт Л открыл заднюю дверь и замахнулся на крысу. Та спрыгнула с подоконника и, отбежав на несколько метров, обернулась и снова уставилась на него. Эверетт Л рванулся к ней — крыса юркнула в дверь и уселась на траве, буравя его черными бусинами глазок.
— Что за ерунда? — пробормотал Эверетт Л и с воплем кинулся на крысу. Та юркнула в дверцу для кошки. Эверетт выбежал вслед за ней, но внезапно встал как вкопанный.
Крысы. В урнах, на стенах, в сломанных стиральных машинах и гниющих диванах, которые жильцы выбрасывали на помойку. В разбитых цветочных горшках и кадках, на треснувшем бетоне. Дюжины черных глазок, следящих за Эвереттом Л... Он включил тринский радар, испытывая уже знакомое чувство, будто распадаешься на части, сжал кулаки, готовясь активировать оружие. В мгновение ока серые твари исчезли, как умеют исчезать только крысы.
