95
Копенгаген
Суббота, 6 июня
19.45
Малоун сидел на втором этаже кафе «Норд» и поглощал фирменное блюдо заведения — томатный суп-пюре. Нигде его не готовили так вкусно, как здесь. Торвальдсен расположился напротив него. Окна второго этажа были раскрыты настежь, и теплый летний воздух ласкал их лица. В это время года погода в Копенгагене — само совершенство, и это было еще одной причиной, по которой ему нравилось здесь жить.
— Сегодня я получил весточку от Эли, — сказал Торвальдсен.
Интересно, подумалось Малоуну, что происходит в Центральной Азии? Они вернулись оттуда полтора месяца назад, и все это время он был занят тем, что продавал книги. В этом преимущество оперативного агента: сделал дело и уехал. Никакого постанализа и последующего контроля. Этим занимаются другие люди.
— Он раскапывает могилу Александра. Новое правительство Федерации сотрудничает в этой области с греками.
Малоун знал, что благодаря хлопотам Торвальдсена Эли получил весьма заметную должность в Национальном археологическом музее Афин. Безусловно, на руководство музея произвел большое впечатление тот факт, что ему известно местонахождение могилы Александра Великого.
Зовастину на ее посту сменил умеренный заместитель министра, которому, в соответствии с конституцией Федерации, были временно переданы властные полномочия — вплоть до того момента, когда в стране состоятся выборы нового лидера. Вашингтон, не поднимая шума, позаботился о том, чтобы все запасы биологического оружия Федерации были уничтожены. Вопрос был поставлен так: либо сотрудничайте, либо соседи Федерации узнают о том, какие планы вынашивала Зовастина и ее генералы, — и тогда уж пеняйте на себя. К счастью, возобладала точка зрения умеренных, и Соединенные Штаты отправили в Федерацию группу специалистов, в задачу которых входило следить за уничтожением смертоносных вирусов. Разумеется, при том что теперь антиген находился в руках Запада, азиатам не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Если бы Федерация начала убивать, остановить этот конвейер смерти она бы не смогла. Ненадежный союз между Зовастиной и Винченти сменился столь же хрупким альянсом между двумя не доверяющими друг другу странами.
— Эли получил полный контроль над могилой и потихоньку работает с ней, — рассказывал Торвальдсен. — Он говорит, что в результате этой работы могут быть переписаны целые главы истории. Там — множество надписей, произведений искусства и даже одна или две карты.
— А как поживают Эдвин Дэвис и Дэнни Дэниелс? Они довольны?
Торвальдсен улыбнулся.
— Я говорил с Эдвином пару дней назад. Дэниелс благодарен за все, что мы сделали. Особенно ему понравилось то, как Кассиопея взорвала вертолет. А этот человек обычно не склонен к сантиментам. Он жесткий парень.
— Рад, что мы смогли помочь президенту еще раз. — Малоун помолчал. — Что с Венецианской лигой?
— Залегла на дно. Они не совершили никаких преступлений, которые можно было бы доказать.
— Если не считать убийства Наоми Джонс.
— Ее убил Винченти, и он уже заплатил за это.
Датчанин был прав.
— Знаешь, было бы замечательно, если бы Дэниелс хоть раз просто попросил о помощи, а не втравливал меня в очередной кошмар с помощью обходных маневров.
— Такого не будет никогда. Этого он не сделает.
— И ты тоже?
Торвальдсен кивнул.
— И я тоже.
Малоун разделался с супом и смотрел в окно на Хьёбропладс. Площадь была полна людей, вышедших погулять теплым вечером. Такие вечера для Копенгагена большая редкость. Его книжный магазин на противоположной стороне площади был закрыт. В последнее время бизнес шел блестяще, и на следующей неделе Малоун собирался купить тур в Лондон. Нужно успеть вернуться до приезда на летние каникулы Гари. Малоуну не терпелось увидеть своего пятнадцатилетнего сына.
А еще он испытывал грусть, и продолжалось это с того самого дня, когда он вернулся из Азии. Они с Торвальдсеном ужинали вместе как минимум раз в неделю, но никогда не говорили о том, что лежало на душе у Малоуна. Есть двери, которые не нужно открывать. Если только тебя не пригласили. Поэтому он спросил:
— Как Кассиопея?
— А я все думал, когда ты спросишь об этом?
— Именно ты втянул меня в это.
— Я лишь сказал, что ей, возможно, нужна твоя помощь.
— Хочется верить: если помощь понадобится мне, она тоже поможет.
— В этом можешь не сомневаться. Но, отвечая на твой вопрос, хочу сообщить тебе, что и она, и Эли полностью излечились от вируса. Эдвин также сообщил мне, что ученые подтвердили эффективность бактерии. Дэниелс объявит о создании лекарства сразу же после того, как правительство США организует систему его распределения, контролировать которую будет оно же. Президент хочет, чтобы лекарство было доступно для всех, причем по минимальной цене.
— Это принесет облегчение многим людям.
— Благодаря тебе. Ведь это ты разгадал загадку и нашел могилу.
Ему не хотелось это слышать.
— Мы все делали то, что должны были делать. И между прочим, я слышал, что ты, оказывается, мастерски стреляешь. Стефани говорила, что там, в доме, ты устроил настоящий ад.
— Я не так уж беззащитен.
Торвальдсен рассказал ему о Стефани и о перестрелке. Он разговаривал с ней перед отъездом из Азии и звонил ей на прошлой неделе.
— Теперь Стефани знает, как непросто быть оперативным агентом, — сказал он.
— Я сам разговаривал с ней несколько дней назад.
— Вы, как я погляжу, успели подружиться?
Его друг улыбнулся.
— Мы во многом похожи, хотя ни один из нас не признается в этом другому.
— Убивать всегда непросто, и не имеет значения, по какой причине ты это делаешь.
— В том доме я убил троих, и ты прав, это действительно непросто.
Малоун до сих пор не получил ответа на свой вопрос, и Торвальдсен, словно почувствовав нетерпение друга, заговорил о том, что его действительно волновало.
— Я не разговаривал с Кассиопеей с тех пор, как мы уехали из Федерации. Она вернулась домой, во Францию. Я не знаю, как обстоят дела у них с Эли. Она предпочитает об этом не распространяться. Если тебя это интересует, спроси у нее самой.
Малоун решил пройтись. Ему нравилось шататься по Строгет — самой длинной в Европе пешеходной улице. Он спросил Торвальдсена, не хочет ли тот прогуляться с ним, но датчанин отказался. Малоун встал. Торвальдсен сунул ему какую-то бумагу, сложенную вчетверо.
— Дарственная на участок, где стоял сгоревший дом. Мне он не нужен.
Малоун развернул бумагу и в графе, озаглавленной «ВЛАДЕЛЕЦ», увидел свое имя.
— Я хочу, чтобы ты принял этот подарок.
— Но участок стоит кучу денег. Он ведь находится прямо на берегу океана.
— Отстрой дом заново и получай удовольствие. Считай, что это компенсация за то, что я втянул тебя в эту историю.
— Ты же знаешь, я помог бы в любом случае.
— Это хотя бы немного успокоит мою совесть или, по крайней мере, то, что от нее осталось.
За годы их дружбы Малоун усвоил одно: если Хенрик Торвальдсен что-то вбил себе в голову, переубедить его нет никакой возможности. Поэтому он сунул дарственную в карман и спустился по лестнице. Выйдя на улицу, он окунулся в теплый датский вечер. Столики стояли прямо на тротуаре, и сидящие за ними люди оживленно переговаривались.
— Эй, Малоун!
Он обернулся.
За одним из столиков сидела Кассиопея.
Она встала и направилась к нему. На ней был синий жакет с белой оторочкой и такие же брюки, на плече висела кожаная сумка, а на ногах были сандалии с тонкими ремешками в форме буквы «Т». Темные волосы завивались тяжелыми локонами. А он до сих пор видел ее в кожаных штанах и спортивном лифчике, в которых она была, когда они плыли по туннелю. И помнил те короткие минуты, когда они разделись до нижнего белья, чтобы выжать мокрую одежду.
— Что ты делаешь в городе? — спросил он.
Она весело пожала плечами.
— Ты часто рассказывал мне, как вкусно кормят в этом кафе, вот я и решила попробовать.
— Долгий ты проделала путь, чтобы перекусить.
— Не такой уж долгий, если сам не умеешь готовить.
— Мне сказали, что ты вылечилась. Я очень рад за тебя.
— Да уж, непросто жить, если постоянно просыпаешься с мыслью: не настал ли тот день, когда ты начинаешь умирать.
Малоун помнил ее мрачное настроение в тот день, когда она помогла ему спастись из греко-римского музея. Сейчас от прежней меланхолии не осталось и следа.
— Куда ты собрался? — спросила она.
— Просто захотелось прогуляться, — ответил Малоун, окинув взглядом площадь.
— Не будешь возражать против компании?
Он оглянулся на кафе и посмотрел на окно второго этажа, за которым сидел Торвальдсен. Тот смотрел на них и довольно ухмылялся. Старикашка наверняка все знал заранее.
Малоун повернулся к Кассиопее и спросил:
— Вы с этим типом всегда интригуете на пару?
— Ты не ответил на мой вопрос относительно прогулки.
Какого черта?
— Конечно, я не против.
Кассиопея взяла его под руку и увлекла вперед.
Он не удержался и спросил:
— А что у вас с Эли? Я думал…
— Малоун!
Он знал, что последует дальше, и избавил ее от необходимости говорить это.
— Знаю, знаю: «Заткнись и получай удовольствие от прогулки». Пошли.
notes