Глава тридцать девятая
СВАДЕБНОЕ ТОРЖЕСТВО
Влад прекратил кромсать Илону, распрямился, сорвал с алтаря белоснежную ткань и набросил ее на женщину. На полотнище немедленно проступили кровавые полосы, изображающие распятие. Несколько мгновений князь неотрывно смотрел на них, потом медленно обернулся и, не выпуская кинжала, взглянул на перепуганных бояр, которые толпились у дверей.
— Ко мне! — скомандовал он как во время сражения.
Двадцать гвардейцев немедленно бросились на его зов, оттерев бояр в сторону. Дракула наклонился к Стойке и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул, наклонился, легко поднял тело, завернутое в окровавленную ткань, и отнес его в комнату священника, расположенную за алтарем.
— Теперь займемся другими делами, — громко сказал Влад и направился к дверям. — Ведь мы собрались здесь ради свадьбы!
Две сотни людей безмолвно взирали на него, застыв от ужаса. Не все присутствующие видели то, что случилось, но страшные крики были прекрасно слышны. Те же, кто видел это, в страхе бросились прочь. Они побледнели, их мутило.
— Подойдите! — И Влад сам сделал шаг к боярам. — Мне нужна невеста. Разве вы не хотели, чтобы я женился на одной из ваших дочерей? Так вот, я здесь. — Он широко раскинул руки и рассмеялся. — Кто желает получить меня в мужья?
Все знатные персоны старались смотреть куда угодно, только не на князя, который спустился в неф.
— Вы, красавица? — Он указал на одну из дам окровавленным кинжалом, который все еще сжимал в руке. — Нет, вы уже замужем. А кто прячется за вашей спиной? Да это же ваш муж, он же мой ревизор. Выходи-ка, любезнейший! Может быть, мне сначала сделать твою жену вдовой, а потом уже — своей невестой? Ты возражаешь? Очень хорошо.
Дракула прошелся по нефу, где столпились бояре.
— Ты? — Влад остановился перед другой дамой. — Нет, слишком стара. Мне нужны сыновья, чтобы род Дракулести вечно правил в Валахии. Ты? — Он обратил взор на боярскую дочь, которая вскрикнула от страха и уткнулась лицом в плечо своего отца. — Нет, слишком молода. У меня есть некоторые запросы, привычки и совершенно нет времени на твое обучение.
Он дошел до конца нефа, остановился, потом резко повернулся. Взгляд Дракулы перескакивал с одного боярина на другого, пока не уперся в человека, который стоял в самом центре этой группы.
— Жупан Туркул!.. Что ж, ты добился того, чего хотел. Я не женился на моей возлюбленной. Ты должен радоваться, но я хотел бы сделать тебя совершенно счастливым. Ты не подскажешь мне, как этого добиться? — Влад неторопливо подошел к боярину. — Кто это там прячется у тебя под боком? Возможно, это… — Он наклонился и заглянул за плечо жупана. — Так это Елизавета! Конечно, та самая прислужница Илоны, которая всей душой ненавидела свою госпожу. Отлично.
Он схватил девицу за руку и рванул к себе.
— Мой князь, пожалуйста!.. — Туркул вцепился в другую руку дочери. — Вы не можете…
— Я показал тебе, что могу, жупан, — ответил Влад ледяным голосом. — Ты видел, как я приносил жертву Молоху. Теперь любовь мертва, остаются только обязанности. Твои — по отношению ко мне. Мои — по отношению к Господу. Ты хочешь встать между ним и мной?
— Князь!.. — судорожно произнес Туркул, но отпустил руку дочери.
Влад подтащил рыдающую девицу к алтарю и бросил ее на пол, прямо под ноги архиепископу.
— Венчайте нас, — приказал он.
— Я не могу. — Старик-первосвященник выставил вперед руку, сжимающую распятие, словно старался защититься им от дьявола. — После этого осквернения!..
Он указал на алтарь, на лужи крови, которые все еще темнели на красном ковре.
— Что? — вскричал Влад. — Вас смущают эти капельки? А вы не забыли о крови, страданиях и самопожертвовании Христа? Господь знал про Молоха все.
Князь опустился перед архиепископом на колени и заставил Елизавету встать с ним рядом.
— Вы теперь тоже знаете, — добавил он. — Ничуть не хуже.
— Князь, я не имею права…
— Венчайте нас! — ответил Влад, и его сильный, низкий голос был хорошо слышен в каждом уголке собора. — Иначе я просто прикажу спалить этот собор вместе со всеми вами и стану тем, кем вы и так меня называете, то есть сыном дьявола. Немедленно венчайте нас! — Последние слова он выкрикнул.
Вся церемония не заняла много времени. Влад велел архиепископу отказаться от долгих обрядов и ограничиться короткой молитвой и благословением, то есть тем немногим, без чего никак нельзя было обойтись. Он произнес свою клятву и принял ее от Елизаветы, которая едва могла говорить и рыдала взахлеб.
Когда архиепископ возложил на голову князя венок из золотых листьев, символ брачующегося, тот повернулся к боярам.
— Турки стоят всего в одном переходе от Тырговиште. Я должен остановить их. Нет, мы должны. Потому что мы теперь все заодно, все едины. Разве не так, дорогой тесть?
Туркул медленно, словно в оцепенении, опустил голову, потом поднял ее. Это означало согласие.
— Так что облачайтесь в доспехи, собирайте своих воинов.
Послышался испуганный ропот.
— Не бойтесь! — Влад повысил голос. — Я не собираюсь вести вас еще в одну ночную атаку. Теперь у меня готов совсем другой план. Молох вдохновил меня!
Дракула повернулся к Елизавете, которая сидела на полу и все еще плакала. Он положил руки на ее волосы, уже и так замаранные кровью.
— Теперь пора устроить свадебное торжество. Моя жена должна получить подарок. — Его глаза блеснул и. — Пять тысяч подарков!
Влад выпрямился, громко крикнул:
— Ион! — но никто не откликнулся на его зов, не подошел к нему.
Потом шаг вперед сделал Илья Черный.
— Ворник уехал, князь, — негромко сказал он.
Влад покачнулся. Елизавета пронзительно закричала, потому что он схватил ее за волосы, чтобы удержать равновесие.
— Тогда это должен сделать ты, Илья. Таков мой приказ. Бери солдат, ступайте в тюрьму и возьмите всех, кто там есть, — пленных турок, дезертиров, преступников, без различия, мужчина это или женщина. Всех!
— Куда мы должны доставить их?
— На Воронье поле, — ответил Влад.
— Слушаю, мой князь.
Черный Илья поклонился, повернулся, приказал десятку витязей следовать за ним и вышел из собора.
Влад обнял Елизавету за плечи, поднял и улыбнулся, глядя сверху вниз в ее заплаканное лицо.
Потом он обернулся к толпе и крикнул:
— Идемте! Я приглашаю всех на свадебное торжество! Нас ждет большое веселье!
На Воронье поле, раскинувшееся прямо за воротами Тырговиште, слуги притащили столы. Влад распорядился расставить их по примеру дорог, рассекающих турецкий лагерь, в форме креста — распятия, если угодно. Стол для высоких гостей стоял в самом центре, там, где должен был бы располагаться алтарь, если бы все это происходило в церкви. Между столами были оставлены свободные промежутки.
Угощение приготовили роскошное. Гостей, среди которых были все свидетели венчания, потчевали свининой, любой частью, на выбор и на любой вкус — вареной, жареной, тушеной, в виде фарша или студня. Огромная свиная голова, запеченная и сдобренная пряностями, возвышалась там, где перекрещивались воображаемые линии креста. Ее водрузили на кол, чтобы каждый желающий мог отрезать себе кусочек от ее аппетитных жирных щечек.
Изобилие свадебного угощения совсем не радовало приглашенных вельмож. Только сам жених и его витязи ели то, что было на столах. Они уминали все подряд с аппетитом людей, которые долго были в походе и соскучились по вкусной пище. Остальные гости сидели почти неподвижно, сжимая ножи, которыми не пользовались, и неотрывно смотрели друг на друга. Каждый из них словно искал надежду в лице кого-то другого.
Так продолжалось, пока не послышались стенания и крики узников, которых привел Илья.
Первыми шли турки, по большей части солдаты, захваченные в сражениях, засадах и партизанских рейдах, начиная с того дня, когда пала Джурджу. Эти гордые воины Аллаха пытались двигаться строем и даже осыпали бранью своих охранников, пока не увидели, для чего их доставили сюда. Тогда проклятия и ругань сменились молитвами.
За турками шли валахи и цыгане — мужчины и женщины, крестьяне и рабы. Все они были преступниками, давно сидели в тюремных камерах, страдали, но все-таки лелеяли надежду на спасение. С тех пор как князь Дракула занял трон, суд всегда был скорым. Виновных наказывали быстро, в тот же день, когда выносили приговор, но за семь месяцев войны не был казнен ни один человек. Потому теперь надежды заключенных усилились. Они мечтали о свободе и молились о самом обычном — о еде, запах которой эти люди чувствовали издалека, о воде, которой давно не пили вдоволь.
Однако мольбы сменились стонами, когда арестанты увидели колья. Эти деревяшки лежали рядами, конец каждой соприкасался с ямой. Они были вырыты в три ряда позади свадебных столов, по всей длине перекладин воображаемого креста.
Гости, приглашенные на свадьбу, могли закрыть глаза, чтобы ничего не видеть, и даже пытались заткнуть себе уши, но пронзительные крики, полные страха и отчаяния, все равно прорывались в их сознание.
Их дополнил голос князя Дракулы, который поднялся из-за стола, держа в руке вертел с куском мяса.
— Есть два способа посадить на кол, — провозгласил он. — Некоторые утверждают, что я использую только один, и лгут. Лишь мои враги могут верить в это и заставляют верить других, распространяя подобные слухи. Действительность же состоит в том, что настоящее насаживание на кол, так называемый «трусус ин анум», как, впрочем, и любое иное трудное дело, занимает много времени, требует затраты человеческих сил, особых знаний. Этим хорошо заниматься, когда все вокруг спокойно, нет никаких угроз. Но турецкую армию отделяет от Тырговиште всего лишь один переход…
Князь высоко поднял вертел, обвел взглядом распятие, вдоль воображаемых перекладин которого были расставлены столы, взглянул на людей, стоящих за спинами гостей и готовых приступить к своей работе. Прислужники были разделены на группы, по четыре человека в каждой. Двое держали узника за руки, двое других должны были вот-вот взяться за кол. Все они смотрели на князя, ожидая его команды. Позади них солдаты с пиками охраняли заключенных, рыдающих и шепчущих молитвы.
— Что ж, — произнес Влад. — Нам придется сделать это. Приступим. — Он опустил руку, и прислужники начали протыкать кольями тела узников. — Трудность такого метода заключается в двух вещах. Первая — это то, что многие умирают мгновенно, как вы сами теперь можете видеть. А вторая — это когда колья уже будут установлены в ямах, предназначенных для них… Да, вон как тот, первый. Кувшин вина тебе, Черный Илья, за то, что ты быстрее всех справился с задачей! Так вот, тела начинают скользить вниз. Если шест гладкий, то тело уже через час окажется на земле, а это значительно портит впечатление.
Влад поднял кубок, отпил вина, а потом продолжил как ни в чем не бывало:
— Однако наши плотники решили эту задачу. Они теперь отрубают ветки только на той части шеста, которая соответствует высоте человеческого тела. Смотрите, как такой кол хорошо держит грешника. Взгляни, моя женушка, вон на того, который извивается, корчится. Сколько еще он будет биться в судорогах? Нет, ты посмотри, не отворачивайся.
Дракула наклонился, одной рукой взял ладони Елизаветы, которые она прижимала к лицу, и отвел их в сторону, другой же с силой повернул ее голову. Женщина всхлипнула, взглянула на казненных и рванулась из-за стола, захлебываясь рвотой.
Она была далеко не одинока. Повсюду происходило то же самое, как с женщинами, так и с мужчинами.
— Да, — произнес Дракула, взглянув направо и налево. — Вы все, конечно, благодарны мне за то, что я восстановил в Валахии законность. Дороги очистились от бродяг и разбойников, и вы можете беспрепятственно ездить по ним от холмов Фагараса до самой Дунайской равнины. Но никто из вас до сегодняшнего дня не задумывался о том, какова цена такого достижения.
Еще одну группу заключенных, третью по счету, подвели к столам и распределили между экзекуторами. На поле уже вырос целый лес кольев, на которых торчали безжизненные человеческие тела, залитые кровью.
Влад опустился в кресло. Теперь он молчал, задумчиво глядя перед собой, в никуда. Крики нарастали, достигали пика, превращались в стон, становились слабее и прерывались.
Повсюду слышались стенания и молитвы, но все почти стихло к тому моменту, когда Черный Илья подошел к князю, наклонился и что-то прошептал ему на ухо.
Дракула кивнул, поднялся и начал говорить так, словно и не переставал:
— Я не мог отказать вам в удовольствии взглянуть на то, что сделало меня таким знаменитым. Именно за это вы дали мне прозвище Цепеш и называете меня так, когда я не слышу, за моей спиной. За такие дела турки прозвали меня Казиклу-бей. — Он улыбнулся. — У меня есть в запасе три совершенно особенных узника. Они будут размещены здесь, в самом центре нашего распятия.
Влад подал знак. Слуги подошли к гостям и стали поднимать их, убирать столы и стулья. Зрители отступили на шаг, но убежать не могли. Им не давал этого сделать лес кольев, выросший за их спинами. Теперь все участники свадебного застолья стояли тесной группой, окруженные витязями Дракулы. Только сам князь остался там, где и был.
У основания креста был оставлен проход. Воины протащили по нему какого-то человека и бросили его под ноги князя. Дракула наклонился и приподнял голову узника. Гости увидели его и ахнули.
Это был боярин Галес.
— Да, это твой брат, жупан Туркул, — проговорил Влад. — Ты говорил, что и понятия не имеешь о том, где он находится. Мои люди узнали об этом и вытащили его из одной дыры, чтобы закопать в другую. — Он указал в ту сторону, где трое слуг спешно готовили яму.
— Князь, я молю тебя о милости, — простонал Галес, стоя на коленях, но Дракула даже не взглянул на него.
— Этот человек сбежал с поля боя, — продолжал он. — Он вырвал из моих рук победу, предал не только свою страну, своего воеводу, но и самого Господа нашего, помазанником которого я являюсь, чей крест несу в борьбе против неверных.
Влад обвел взглядом длинную череду бояр и их домочадцев, которые выстроились вдоль креста, ясно обозначенного теперь множеством кольев, на которые были нанизаны тела казненных.
— Некоторые из вас видели, какая судьба постигла Албу, который называл себя великим. Оказывается, вы не выучили тот урок. Придется его повторить.
Галес зарыдал.
Его брат шагнул вперед и опустился на колени перед Дракулой.
— Князь, я умоляю…
— О чем, дорогой тесть? О местечке рядом? Конечно, оно найдется, если тебе так хочется.
Туркул поднялся и резво отскочил назад, вырвав полу кафтана из рук брата, который в отчаянии схватился за нее.
Дракула подал знак Илье. Шесть человек, все как один в черных доспехах, вышли вперед. Это были хорошо обученные люди. Они припасли длинный шест, веревки и ворот. Один из них вел под уздцы ослепленную крестьянскую лошадь.
Влад повысил голос. Ему пришлось говорить громче, чтобы заглушить Галеса, который начал вопить, когда прислужники стали приводить приговор в исполнение.
— Знаете ли вы, как много времени занимает эта процедура? Сколько сил она требует?
Он снова окинул взглядом поникших бояр, потом продолжил:
— Я приказываю вам смотреть. Сейчас вы узнаете, какова цена справедливости.
Лица, испуганные, бледные и влажные от пота, поднимались одно за другим. Бояре смотрели на князя. Он показал им на узника, и все как один перевели взгляд.
— Хорошо. — Влад кивнул, но сам не повернулся.
Дракула поднял голову и посмотрел на Галеса только тогда, когда толстый конец шеста поднялся, а затем опустился в яму и ноги казненного прибили гвоздями к толстому концу кола.
— Мертв, — констатировал он. — Свершилось.
Князь повернулся к помощнику, голос его смягчился:
— Илья, пожалуйста, постарайся в следующий раз сделать все аккуратнее.
— Слушаю, мой князь.
К Дракуле подтащили второго узника. Волосы Фомы Катаволиноса, прежде коричневые с красноватым отливом и всегда тщательно уложенные, теперь представляли собой бесформенную, спутанную массу весьма сомнительного цвета. К ним прилипли куски нечистот. Этого добра скопилось немало на полу камеры грека за семь месяцев заключения. Его богатая одежда разорвалась и превратилась в лохмотья. Однако глаза на запачканном, осунувшемся лице смотрели с вызовом, без страха.
— Ты хочешь что-то сказать мне, посол султана? — Влад внимательно посмотрел на него.
— Только одно, Цепеш. — Грек наклонился и как-то наигранно втянул в себя воздух. — Здесь очень дурно пахнет. Мне кажется, что этот отвратительный запах исходит от тебя.
Все ахнули.
Дракула едва заметно наклонил голову.
— Я понимаю, что тебе очень трудно привыкнуть к этому. Ты избалован самыми изысканными восточными ароматами. Но там, наверху… — Дракула поднял руку, указывая на солнце. — Там воздух гораздо свежее. Я в этом уверен. Илья! — Он обернулся к витязям, ожидавшим его приказаний. — Возьмите кол подлиннее.
Его распоряжение было исполнено. Слуги Дракулы теперь действовали с большей аккуратностью, чем прежде, и глаза Фомы были открыты в тот момент, когда шест вознесся вверх. Осталось неизвестным, ощутил ли грек порыв свежего ветра. Он уже не мог сказать об этом. Острый конец шеста торчал из его рта.
— Теперь самое последнее, — сказал князь и медленно повернулся.
Все это время с Хамзой обращались лучше, чем с другими узниками. Такова была воля князя. Ион присматривал за тем, чтобы это приказание в точности выполнялось. Он нередко посещал бывшего учителя, разговаривал, приносил ему свежую еду и чистую воду. Одежда, которую Хамза носил с того времени, как его захватили в Джурджу, конечно, потрепалась, но оказалась чистой. Борода паши была коротко подстрижена, бледно-голубые глаза смотрели с прежней ясностью. Он обвел взглядом валахов, которые так же неотрывно смотрели на него с затаенным страхом и любопытством, потом перевел взор на колья с мертвыми телами. Эти мученики, конечно, давно уже не могли его видеть.
В конце концов турок взглянул на своего бывшего ученика.
— Что, Влад, пора?
Среди зрителей пронесся испуганный шепот.
— Да, пора, Хамза-ага. — Дракула кивнул в ответ.
— Но послушай. — Хамза нервно облизал губы. — Я не могу, не должен умереть сегодня. — Он снова взглянул на Фому Катаволиноса, потом поспешно отвел взор. — Ты знаешь, как и для чего устраиваются подобные казни. Какая польза, какой смысл в этом… примере, если о нем никто не узнает? Позволь мне вернуться к моему господину. Он прислушивается к моим советам. Может быть, я смогу убедить его окончить войну, оставить тебя в покое. Султан слушает то, что я ему советую, — повторил паша, и голос его дрогнул. — Пожалуйста, Влад, отпусти меня к Мехмету.
Повисло молчание. Поднялся ветер, но в нем не чувствовалось ни сырости, ни прохлады. Он трепал одежды, намокшие от крови, развевал спутанные, слипшиеся волосы.
Молчание нарушила ворона. Она уселась на тот самый шест, на котором погиб Фома, и громко, пронзительно каркнула.
Влад поднял голову на этот крик, мгновение смотрел на птицу, потом снова перевел взор на Хамзу.
— Нет, старый друг, — ответил он, отступив на шаг. — Будет лучше, если Мехмет сам явится сюда и посмотрит на тебя.
Витязи подошли к турку, сорвали с него одежду и бросили его наземь, лицом вниз.
— Там, за моим ремнем! — крикнул Хамза. — Там, князь! Она там!
Влад поднял руку, и его люди мгновенно остановились. Князь наклонился, ощупал сброшенные одежды, потом выпрямился. В руке он держал охотничью перчатку.
— Ты помнишь, что когда-то сам сделал ее для меня? — спросил Хамза и повернулся, сколько было возможно, стараясь заглянуть Владу в глаза.
— Да. — Дракула несколько раз повернул перчатку, разглядывая ее. — В своем ремесле я достиг кое-каких успехов. Так это или нет?
— Конечно так. А помнишь ли ты стихотворные строки, которые вышиты на ней?
— Помню. «Я в западне, я заключен в темницу тела. Но я хотел бы быть ястребом, который свободно парит».
Князь улыбнулся, потом опустился на колени рядом с турком, распростертым на земле.
— Джалаладдин был нашим любимым поэтом, мы оба восхищались им. Это поэт мистиков, тех, кто верит в сверхъестественные свершения и знает толк в охоте с соколами.
— Таких, как мы с тобой.
Прислужник, который держал Хамзу, слегка ослабил хватку. Турок смог полностью обернуться и взглянуть в зеленые глаза своего бывшего ученика.
— Освободи меня, Влад. — В голосе паши прозвучала мольба.
Он ждал ответа, но князь не пошевелился, даже не моргнул.
Тогда турок потянулся к нему и прошептал:
— Однажды ты сказал, что любишь меня.
Влад помолчал еще мгновение, неотрывно глядя на Хамзу, потом взгляд его стал сосредоточенным.
Дракула холодно произнес:
— Да, я любил и сейчас люблю. Умри с миром.
Он наклонился и натянул перчатку на заостренный конец шеста.
