Солнце садилось за горизонт, но его яркий свет все еще слепил глаза Иона. Всякий раз, когда он смотрел на кого-то из своих товарищей, ему казалось, что человеческое лицо словно колышется, расплывается, сливается с другими. Вот здесь, совсем рядом, должен сидеть Черный Илья, но его темное, загорелое лицо потеряло ясность очертаний, сильно изменилось. Нос удлинился, глаза провалились, даже волосы вдруг стали другими, как будто посветлели.

Теперь рядом с Ионом сидел вовсе не Илья. На его месте каким-то непонятным образом очутился Георгий, которому стрелой пробило легкое, когда валахи пытались удержать наступление противника, рвавшегося к важной переправе. Три ночи он страдал, кашлял кровью. Витязи уходили от врага и несли товарища с собой, надеясь, что Господь помилует его и он останется жив.

На четвертую ночь всем стало ясно, что от Господа ждать нечего. Ион уступил молитвам воина, обливающегося кровью, принял его исповедь и перерезал ему горло. Дальше нести Георгия было нельзя, а на милость турок валахи не рассчитывали и никого не оставляли им.

Георгий никак не мог появиться здесь, хотя, возможно, теперь он стал одним из бессмертных героев, восставших из мертвых и называемых в Валахии варколачи, а его черный плащ со знаком Дракона превратился в волчью шкуру. На бледном лице витязя легко можно было прочесть самое горячее его желание — отомстить тому, кто убил его.

Ион схватился рукой за пояс, но не почувствовал там, как обычно, рукоятку меча. Его ладонь наткнулась на распятие.

«Что это? Отчего это все?»

Он внимательно вглядывался в пространство. Человеческие черты в потемках снова переменились. Теперь Тремблак ясно видел Черного Илью, который сидел напротив него.

— Все в порядке, ворник? — спросил тот Иона, упомянув его новую должность блюстителя законности.

Друг князя кивнул, опустил голову на колени, закрыл глаза. Когда он в последний раз спал по-настоящему? Когда все они, каждый из них, отдыхали? Ночи напролет люди Дракулы пытались замедлить наступление турок. Они сжигали урожай, который в июле уже вызрел на полях, опустошали жилища, не разбирая, крестьянское ли это хозяйство или помещичья усадьба, уничтожали все, что захватчики могли бы использовать для еды или питья. Витязи уводили людей подальше от турок, позволяя им собрать в дорогу только самое необходимое, заставляли забивать животных, которых селяне не могли увести с собой, бросали их гниющие тела в колодца и в реки, чтобы отравить воду. Если они и не спали, то, по крайней мере, хорошо питались и много пили, прежде чем бросить в воду яд.

Турки же в это лето, которое выдалось настолько жарким, что и старожилы не могли такого упомнить, вынуждены были забивать собак и верблюдов, а также боевых лошадей, страдавших от жажды. Они жарили мясо на собственных доспехах. Солнце палило так, что для этого даже не требовалось огня.

Это было ночью. Днем дружинники сражались. Нет, уже не в открытом бою, как на Дунае, когда они впервые попытались остановить врага и от крови тех, кто там полег, вода в реке стала красной. Валахи перешли к партизанской тактике. Их отряды совершали набеги, вырывались из зарослей бука или дубовых рощ и атаковали всякого, кто отбился от основной колонны в безнадежных поисках воды. Витязи поджидали противника в засаде, подкарауливали в ущельях, сбрасывали турок на камни, стреляли из аркебуз, взрывали порох, пугая людей и животных. Валахи боролись с врагом даже при помощи болезней. Заразные больные, одетые турками, отправлялись в неприятельский лагерь. Если они умирали, то их ожидал ореол мученичества, если же выживали, то получали вознаграждение золотом. Влад благословлял их и крепко целовал в губы перед тем, как они уходили исполнить его задание.

Когда Ион попытался убедить его в том, что этого не нужно делать, князь произнес в ответ только одно слово:

— Кисмет.

Но сколько витязи Дракулы ни сражались, скольких ни убивали, а турок все равно было слишком много, поэтому они продвигались вперед. По слухам, которые доходили до воеводы, через Дунай переправилась неприятельская армия, насчитывающая примерно девяносто тысяч человек. Валахов в самом лучшем случае набралось бы тысяч двадцать. Даже если учесть, что численность врага сократилась после сражений, в результате болезней, голода и партизанских действий, никак не меньше сорока пяти тысяч турок двигались бесконечным потоком по направлению к Тырговиште. Иону же было хорошо известно, что отступающая валашская армия теперь состояла примерно из пяти тысяч человек.

Тремблак видел офицеров поредевшей валашской армии. Они находились в небольшой долине, освещенной слабым светом, пробивающимся между густыми облаками. Где-то на окраинах этой долины в мрачной темноте сгрудились остатки войска. Здесь собрались все, как приказал Влад три дня назад, перед тем как уехать.

— Ион, я вернусь, когда солнце сядет, на третью ночь, — говорил он. — Пусть все ждут меня здесь.

Он уехал, одевшись турком, в сопровождении Стойки.

Его друг не смыкая глаз удерживал на этом месте остатки армии. Он действовал уговорами, обещаниями, угрозами, одних призывал к верности князю, другим напоминал о любви к Христу и православной вере. Но Тремблак знал, что если Влад не приедет сегодня, то даже Всевышний не поможет удержать армию.

— Ворник!.. — Чей-то голос заставил Иона встрепенуться. — Солнце село. Он не приехал.

Эти слова были сказаны негромко, но все, кто находился вокруг, услышали их и подняли головы. Две сотни офицеров повернулись к Иону.

— Ночь пока не наступила, — ответил Тремблак. — Небо еще светлое, жупан Галес. Можно подождать еще немного. Наш воевода вполне заслужил это.

— Не слишком-то он что-то заслужил, — проговорил Галес недовольно.

Ион внимательно посмотрел на него. Этот человек был коротеньким и толстым. Превратности войны не сильно сказались на его дородности. Один глаз у него был вставной, сделанный из дерева и размалеванный краской. Галес утверждал, что потерял его в сражении много лет назад, еще при отце Влада, но люди говорили, что он просто наткнулся на забор, изрядно выпив. Ион часто удивлялся, отчего двое бояр вообще остались с разгромленной армией.

Вторым был Казан, канцлер убитого князя Дракула. Он так же верно служил теперь сыну, как когда-то отцу. Остальные же пятеро вельмож просто уехали, оставив записки с выдуманными причинами, и забрали с собой своих людей.

Однако этот Галес был братом Степана Туркула, который получил это прозвище за то, что некоторое время провел в османском плену, а теперь фактически был вторым человеком в княжестве. Ион подозревал, что ни один из братьев не отважится явно предать Влада, пока тот не будет окончательно разбит.

Однако было похоже на то, что Галес готовился ретироваться. Тремблак знал, что если он не остановит боярина, то по крайней мере половина офицеров последует за ним, но усталость сковывала его силы. Он не мог найти подходящих слов.

Но говорить ему и не пришлось, потому что Черный Илья, сидевший справа от боярина, наклонился, схватил руку Галеса и крепко сжал ее. Тот негромко вскрикнул, в его единственном глазу мелькнуло выражение боли и заметное возмущение. Зато он замолчал и больше не произнес ни слова.

Ион улыбнулся. Еще несколько лет назад любой крестьянин, который позволил бы себе дотронуться до хозяина, был бы повешен на первом же суку. Однако Илья носил черную форму, на которой был вышит серебряный дракон. Он принадлежал к числу витязей Дракулы, его гвардейцев, избранных людей. Они беспрекословно выполняли любые приказания князя. Галес собственными глазами видел, что это означает, поэтому и решил теперь подчиниться.

Ион взглянул на запад. Пожалуй, впервые ему не пришлось щуриться или прикрывать глаза рукой. Солнце наполовину опустилось за край долины. Скоро наступит ночь, будет совсем темно, а Влад так и не появился.

Последние блики солнечных лучей скользнули по долине, и почти сразу же рядом послышалось какое-то движение. Ион быстро разглядел знакомые очертания турецкого тюрбана. Он уже готов был выкрикнуть, что их обнаружил противник, когда с холма, все еще залитого золотистым светом, спустился какой-то человек. Сердце Иона дрогнуло от радости, когда он узнал его.

— Всем приветствовать князя! — скомандовал он.

Люди стали быстро подниматься, отряхивать пыль с одежды, оглядываться по сторонам. Каждый хотел разглядеть своего воеводу. Валахи ожидали увидеть Влада, одетого, как обычно, в черное, и не замечали самого обычного человека, который шел уже совсем рядом с ними. Воины не сразу узнали князя, которого так изменила простая турецкая одежда. Нет, он не был в костюме спага, благородного воина, и даже не походил на акинчи, легко экипированного всадника, участвующего в набегах. Дракула выглядел как ремесленник, далекий от боевых действий. На нем были широкий серый тюрбан, желтый халат, испачканный в пути, просторные, мешковатые шаровары и сандалии, привязанные к ногам ремешками. За ним неотступной тенью следовал Стойка, одетый, как и положено, в черное. Он нес меч князя, Коготь дракона. Люди узнавали своего господина по его слуге и по оружию.

Когда Влад приблизился, Ион низко поклонился. Все последовали его примеру, осознав, кто перед ними.

Князь протянул руку, ворник сжал ее, и друзья обнялись.

— Что, все здесь? — тихо спросил Дракула, потом взял из рук старого товарища кожаную флягу с водой и жадно припал к ней.

— Пока да, — ответил Тремблак.

— Отлично, — проговорил воевода, отошел на несколько шагов и снял тюрбан.

Длинные черные волосы каскадом упали на его плечи, рассыпались по спине. Он широко раскинул руки и прошел по кругу, чтобы все могли хорошо видеть его.

— Соотечественники! — возвестил князь. — Я привез хорошие новости из турецкого лагеря. Они все хотят поскорее убраться отсюда и вернуться домой.

Послышались крики удивления, радости.

— Нам надо только слегка подтолкнуть их, — добавил Влад так же громко.

— Слегка — это как, воевода? — спросил кто-то со склона холма.

— Не очень сильно, — ответил князь. — Нам необходимо всего лишь убить их султана.

Послышались радостные возгласы, смех, потом тот же голос продолжил:

— Но как же мы доставим его сюда? Моя лошадь захромала!..

Вокруг засмеялись еще громче.

— Тебе придется раздобыть другую. Потому что за султаном пешком идти неприлично. Мы поедем за ним верхом.

— У тебя есть какой-то план, воевода? — серьезно спросил Галес, явно не расположенный к шуткам.

Не отвечая, Дракула повернулся к Стойке, передал ему тюрбан, взял из рук слуги меч, вытащил его из ножен и высоко поднял. Боярин резво отскочил, но Влад и не думал нападать на него.

— Подойдите ближе, — приказал князь. — Чтобы все могли видеть.

Он острием меча нарисовал на песке, оставшемся на месте пересохшего ручья, круг диаметром в два человеческих роста, напоминающий колесо. В нем Влад изобразил четыре спицы. Люди стали подходить, их становилось все больше. Скоро они стояли уже плотным кольцом. Ближе всех к князю располагались его витязи и два боярина.

Когда все собрались, Влад закончил свою работу и вошел в самый центр фигуры, начерченной на песке.

— Мехмет, — негромко произнес он, воткнул меч в землю, потом отступил на несколько шагов.

Затухающий свет падал на покачивающийся Коготь дракона, очень похожий на распятие.

— Мой меч — это бунчук с шестью хвостами, — продолжал Влад. — Его устанавливают перед шатром султана, в самом центре огромного лагеря. Именно здесь, в шатре, отмеченном тугом, и находится Мехмет, окруженный своей огромной армией. Здесь он пьет шербет, пока его солдаты томятся от жажды, развлекается со своими… близкими друзьями. Он абсолютно уверен в собственной безопасности и думает, что у него на это есть сорок тысяч веских причин. — Влад поднял голову. — Но султан ошибается!

Князь подошел к краю круга, наклонился и подобрал несколько камушков.

— Линии, которые я нарисовал, показывают четыре главные дороги, перерезающие лагерь. Беспорядочное нагромождение палаток и шатров напоминает муравейник, но эти пути всегда свободны. За ними особо следят, потому что по ним ездят важные посланники, курьеры и даже сам Мехмет, если он вдруг решит прокатиться верхом или поохотиться с ястребом. Никто не должен препятствовать ему. Эти дороги предназначены для его выезда. — Влад улыбнулся. — И вполне может статься, что для нашего въезда.

Он медленно двигался по краю окружности, нарисованной на песке, и подбирал камушки под ногами.

— На самом краю лагеря располагаются те, кто мобилизован в турецкую армию, для кого война вовсе не является ремеслом. Эти бывшие крестьяне теперь составляют анатолийскую пехоту. С ними легкая татарская конница, акинчи, которая обычно движется впереди армии и ведет разведку. Все они нам известны. — Дракула снова улыбнулся. — Мы уже расправлялись с ними, валили тысячами.

Князь повернулся и направился к центру окружности, по-прежнему подбирая камушки.

— Вот здесь ставят свои шатры белер-беи, губернаторы провинций. Они окружены личными гвардейцами, спагами, которых привозят из Анатолии, Палестины, Египта, с берегов Красного моря.

Воевода один за другим клал камушки в каждую из четырех частей круга, указывая местоположение того или иного губернатора.

Ион заметил, что камушки у Влада закончились, и протянул ему еще несколько штук. Тот взял их и продолжал бросать на песок, изображая устройство турецкого лагеря.

— Ближе всего к султанскому шатру стоят отряды янычаров, отборные части. С правой стороны от логова Мехмета, вход в которое находится со стороны Мекки, рядом с тугом, начинаются султанские конюшни. Они обозначаются красным штандартом. Конюшни слева отмечает желтый штандарт.

Влад наклонил Коготь дракона. Одна из дужек на гарде меча до сих пор была погнута. Каждый мог взглянуть на нее и вспомнить победу Дракулы над двоюродным братом Владиславом в памятном поединке.

Князь помолчал и бросил в круг еще пару камушков.

— Здесь, в самом сердце лагеря, стоят два шатра. В одном султан спит, в другом заседает его совет, ближайшие помощники Мехмета.

Он бросал камушки и пояснял:

— Здесь люди с алебардами, те самые, у которых нет селезенки. Рядом гвардейские лучники, солаки. С одной стороны от шатра Мехмета стоят те, которые натягивают лук правой рукой, с другой — левой, чтобы султан все время был защищен. Он вот здесь, в самом центре. — Влад положил камушек на лезвие меча, и тот сам скатился вниз. — Один человек.

Князь отошел, протянул руку и указал на южную дорогу.

— Мы въедем здесь, — продолжил он. — Когда полная луна будет светить нам в спину. Я знаю, что в этом месте стоят акинчи. Они устали от войны и уже не очень-то горят желанием нести свою службу. Спаги, которые расположились за ними, не турки. Они с востока, и им немало досталось в последней войне, когда Мехмет подавлял восстание узбеков. Не все спокойно и под желтым штандартом, в левом крыле. Мехмет в прошлом году приказал задушить своего прежнего командующего кавалерией. Его преемник стремится покупать любовь своих подчиненных при помощи ракии. Теперь все турецкие всадники пьют ее, потому что воду они оставляют лошадям.

Когда Влад произнес эти слова, послышался ропот, гул удивления.

Князь поднял руку, чтобы успокоить людей.

— Дальше шатры пейков, — произнес он, повысив голос. — То, что у них отсутствует селезенка, конечно, сделало их послушными, но лишило ярости. Именно они будут последним препятствием на пути к Мехмету.

Дракула сжал рукоятку меча, потом поинтересовался:

— Может, кто-то хочет задать мне вопрос?

Вперед вышел Галес, один из двух бояр, но не успел он раскрыть рот, как его опередил зычный голос Черного Ильи:

— Воевода, кое-кому из нас приходилось бывать в турецком лагере, а некоторым случалось даже пожить с турками. Но каким образом, при помощи какого черта ты узнал обо всем этом?

Снова послышался смех.

Когда он стих, Влад улыбнулся.

— На твой вопрос легко ответить, Илья. Шатер Мехмета прохудился, и я ездил, чтобы зашить его.

Кто-то засмеялся снова, кто-то ахнул в изумлении.

— Вы все знаете, что турки разбивают два лагеря, — продолжил Дракула, дождавшись тишины. — Один настоящий, другой фальшивый, который отвлекает внимание. Так вот, сегодняшнее утро я провел в самом что ни на есть настоящем. Я слонялся между палатками, притворяясь ремесленником, разговаривал со слугами, рабами, таскал бревна, из которых турки строили стену вокруг ставки Мехмета. Потом меня позвали заштопать его шатер. Ты знаешь, — он повернулся к Иону, — я сам не ожидал, но похоже, не потерял навыков, которые приобрел в Эдирне на черный день, хотя свою работу сделал вовсе не безукоризненно. Разве угадаешь, когда султану еще раз захочется покинуть шатер через стену, а не через дверь или он решит выбросить через эту дырку какого-то нерадивого слугу. Так чего стараться?

Дракула снова обвел взглядом воинов и громко спросил:

— Есть еще вопросы?

Теперь, дождавшись своей очереди, заговорил Галес:

— Я не уверен в том, что все понял точно, воевода. Сколько же людей в турецком лагере?

— Они довольно широко расставили свои силы, разделились на отряды, чтобы контролировать как можно большую территорию. Я думаю, что вокруг султанского штандарта сейчас около тридцати тысяч. Чуть больше, чуть меньше — не имеет значения.

Боярин остолбенел.

— И вы, князь, собираетесь сунуться в самое логово, имея при себе всего четыре тысячи воинов?

— Нет, — невозмутимо ответил Влад. — При мне будет только две тысячи. Мы атакуем с юга. Еще две тысячи войдут в лагерь с севера, чуть позже, и поведешь их ты, Галес.

— Я? — Галес был явно ошарашен. — Но, воевода, даже если на нашем пути к султану будут стоять только ленивые, пьяные и те, у которых нет селезенки, их все равно получается никак не меньше десяти тысяч на каждый отрезок.

Он указал в круг, потом успокоился и спросил уже твердо:

— Вы, наверное, потеряли рассудок, князь?

Кое-кто свистнул, на Галеса зашикали, но Влад не выказал никакого раздражения.

— А ты утратил мужество, — ответил он и подошел к боярину.

Они были примерно одного роста, их взгляды скрестились. Мужчины неотрывно смотрели друг на друга.

— Видел ли ты, Галес, что уже натворил Мехмет на нашей земле? — жестко продолжал Влад. — Видел. Думаю, ты знаешь, что он еще сделает, если мы не остановим его. Турок нельзя одолеть в открытом бою. Мы можем только постепенно разрушать их армию партизанскими наскоками. — Глаза Влада блеснули. — Но этого недостаточно. Врага надо ударить в самое сердце. В суматохе, которая возникнет в лагере, среди ужаса и страха, станет действовать горстка людей. Они точно будут знать, что и как надо делать, чтобы спасти свою страну, возможно, и весь христианский мир.

Дракула говорил это, обращаясь к боярину, но его слушали все.

— Рыцари христианства, крестоносцы! — решительно произнес он, и голос его прозвенел над долиной, достигая ушей воинов, которые находились на самых дальних склонах. — Наша судьба теперь только в наших руках. Она — на острие наших мечей, осененных крестом Господним. Если мы погибнем в этой священной войне, то уйдем к нашему Небесному Отцу, станем святыми мучениками и будем восседать по правую руку от Его священного престола. Все наши грехи забудутся, будут прощены. Если мы победим, то вернем христианскому миру Константинополь. Мы опрокинем Завоевателя! — Князь крепко сжал рукоять меча и поднял его перед собой. — Пойдете ли вы за сыном Дракона по пути славы? — крикнул он. — К победе или в рай?!

Этот крик был услышан в самых отдаленных концах ущелья.

Именно оттуда, издалека, из-за спин старших офицеров, пока еще молчащих, покатился крик:

— Победа! Победа!

Влад позволил этим голосам звучать некоторое время, потом властно поднял руку.

— Идите к кострам, — распорядился князь. — Точите мечи, кормите лошадей, собирайтесь с силами, ешьте то, что у вас есть, спите, если сможете сомкнуть глаза. Используйте это время, чтобы поговорить с Господом и с теми, кто вам дорог. Мы собираемся на восточной окраине леса за два часа до полуночи. Приготовьтесь к тому, что дорога приведет нас к славе, здесь, на земле, или там, на небесах.

И снова послышался многоголосый крик:

— Победа! Победа!

Офицеры постепенно стали расходиться. Каждый из них направлялся к своим солдатам.

Рядом с кругом, начерченным на песке, остался боярин Галес. Его единственный глаз был широко раскрыт и с удивлением взирал на Влада.

— Вы собираетесь атаковать сегодня ночью, мой князь?

— Да, мы атакуем сегодня ночью, жупан. Мы, ты и я. Или войска Амласа и Фагараса должен вести в бой кто-то другой?

— Я поведу их. — Единственный глаз боярина неотрывно смотрел на князя. — Как и всегда.

Он повернулся и направился по склону.

Влад и Ион смотрели ему вслед.

— Он не придет на опушку леса, — сказал ворник.

— А я думаю, что придет, — возразил ему князь. — Он знает, что случится с его семьей и с ним самим, если я добьюсь успеха и смогу покарать предателей. Но если он не придет…

Влад повернулся и отдал Стойке меч. Тот вложил его в ножны, поклонился и быстро пошел вверх по склону. Дракула двинулся за ним, сначала медленно, потом ускорил шаг. Они направлялись к княжеским палаткам. Теперь, когда все было решено и появилась возможность чуть расслабиться, Ион хорошо видел, как устал его князь.

— Что ж, если он не придет, то мы поступим вот как, — продолжил воевода. — Ты останешься здесь, убьешь его и сам поведешь людей.

— Я? — Ион остановился. — А если боярин будет командовать сам, то мне придется, как обычно, прикрывать твою спину?

Влад тоже остановился, обернулся.

— Не в этот раз, мой старый друг, — негромко произнес он. — Я хочу, чтобы твой меч упирался в спину Галеса или перерезал ему глотку. Мне очень нужна вторая атака. Очень!

— Тогда почему ты не велишь мне сразу возглавить ее?

— Надо, чтобы все видели, что ее возглавляет Галес. Многие бояре напуганы, они колеблются, особенно те, которые сидят в Тырговиште. Если жупан Туркул увидит, что его брат все еще сражается на моей стороне, то он сможет удержать от измены всех остальных. Тогда я буду избавлен от удара в спину.

Они дошли до вершины. Тропки терялись в темном густом лесу, состоящем по большей части из дубов и буков. Он надежно скрывал небольшую валашскую армию от глаз турок.

До палатки Влада оставалось всего несколько шагов. Перед ней стояли два человека. Ион поначалу не разглядел их лиц, так как в лесу быстро стемнело. Он поспешил вперед, чтобы прогнать их. Какие бы новости они ни привезли, но князь сначала должен отдохнуть. Ведь ему предстоит вести свою армию в сражение всего через несколько коротких часов.

Тремблак приблизился, разглядел, кто это, и не смог вымолвить ни слова.