Глава седьмая
ПОХИЩЕНИЕ
Он не знал, заметила ли она его.
Влад шел по улице впереди паланкина и улыбался. Конечно, в прямом смысле слова он ее пока еще ни разу не видел. Когда они разговаривали, девушка находилась в резной деревянной кабинке, теперь ее лицо закрывала завеса из металлических монет. Влад спрашивал себя, как она выглядит там, за покровом.
«Вдруг она отвратительна? Что, если этот глубокий, прекрасный голос исходит от особы, чье лицо испещрено морщинами, как кора дерева?»
Он мотнул головой.
«Нет, этого не может быть. Не похоже».
Влад знал, что вкусы у Мехмета были весьма странными, но никогда не слышал ничего о том, чтобы его привлекало уродство. Кроме того, внешность Илоны вообще не имела для него никакого значения. Эта девушка была его землячкой, ей грозила опасность. Дракула слышал немало прекрасных сказок о турецких землях, но гораздо больше любил легенды, которые в детстве отец рассказывал ему у костра. Его вдохновляли куртуазные истории христианского мира, особенно легенда о короле Артуре и его рыцарях. Теперь он воображал себя Ланселотом, который дал клятву верности королеве Гиневере.
Изменилась бы эта история, если бы Гиневера оказалась злой и уродливой старухой? Пала бы Троя, если бы на носу у Елены Спартанской торчала бородавка? Это не имело никакого значения. Важным было только его обещание и то, как он выполнит его. Больше ничего.
Во дворец Мехмета вело два пути. Один — тот, которым пользовались все, другой — только для избранных. Влад шел за паланкином, охраняемым пейками, которые двигались именно по этому второму пути.
Длинная, извилистая улица Нектар заканчивалась развилкой у фонтана. Относительно широкая аллея сворачивала налево. На ней стояли торговые ряды, вокруг них теснились люди, покупающие продукты к ужину. Другая дорога, которая была гораздо уже, вела на холм, мимо мескиды, то есть небольшой мечети, и таверн, расположенных неподалеку от нее вопреки всем правилам.
Влад взглянул на эту аллею и скользнул в гущу людей, толпящихся вокруг ларьков. У него не было никакого плана. Он хотел лишь создать беспорядок и панику. Но что могло бы послужить их причиной?
Небольшой ларек принадлежал торговцу арбузами, который продавал их целиком и частями. Рядом с этим заведением стоял ослик, привязанный к нему веревкой. Он приподнял одно заднее копыто, глаза на опущенной морде, не моргая, смотрели в одну точку, челюсти двигались так, словно осел что-то жевал, хотя он этого и не делал.
«Очень скучное животное», — подумал Влад и тут, за спорами торгующихся людей и перезвоном монет, услышал топот сапог.
— Посторонись! — крикнул кто-то совсем близко.
Он обернулся и сразу увидел серебряный головной убор офицера пейков, украшенный пером цапли. Люди с алебардами находились в двадцати шагах от него. Закусив губу, Влад сосредоточенно смотрел перед собой, размышляя о чем-то, потом сорвал с пояса дубинку, протянул руку, поднял животному хвост и ударил его под зад.
Он достиг того, чего желал. Хаос возник немедленно. Осел бросился на Влада. Его копыто пролетело над головой Дракулы как крыло птицы. Он отшатнулся и спрятался в дверном проеме какого-то дома, так что стал недосягаем для разъяренного животного, которое отчаянно колотило копытами куда ни попадя. Кое-что угодило и в него. Это оказались куски сломанного ларька хозяина осла и кусок арбуза. Животина рванулась, вытащила остатки ларька на середину дороги, и весь товар разлетелся.
Пыль мешала, но все-таки Влад разглядел гвардейцев. Они остановились в десяти шагах от места происшествия, на развилке.
Болук-баши старался перекрыть визг взбесившегося осла, надрывный крик хозяина и возмущенные вопли торговцев.
Он голосил что было мочи:
— Немедленно очистите дорогу, дурни!
Продавец арбузов, пожилой мужчина с сутулой спиной, подошел к нему, поклонился, сложил руки на груди и жалобно произнес:
— Я постараюсь, эфенди, но это животное — проклятие Аллаха!..
Тут осел ударил его и отбросил на противоположный ларек, который наполовину развалился. Собственный же сарайчик торговца с шумом волочился по улице за разъяренным ишаком, пока тот не освободился от привязи и не понесся галопом прочь, кусая и сбивая с ног прохожих.
Болук-баши оглядел последствия ослиного бешенства, покачал головой, отдал приказ идти по другой дороге и повел своих людей на холм мимо мечети.
Влад подождал, пока люди с паланкином не удалились шагов на двадцать, затем последовал за ними.
— Вы готовы? — спросил он шепотом.
— Как? Ничего?
Раду покачал головой. Он уже в четвертый раз бегал к развилке.
Мальчишка уселся на табурет рядом с Ионом и прошептал:
— Может быть, они уже прошли другой дорогой?
— Нет, Влад обязательно появился бы, чтобы предупредить нас. Он знает, что времени мало.
Ион снова взглянул на мечеть, стоявшую рядом с таверной. Муэдзин только что закончил созывать правоверных на молитву. Была пятница, и заложникам разрешалось оставаться в городе, пока не закончатся богослужения. Но если бы они задержались чуть дольше, то их ждало бы куда более суровое наказание, чем несколько ударов палкой аги.
Ион не мог сидеть спокойно. Он постоянно ерзал на табурете, и не только потому, что тот был довольно жестким и неудобным. Тремблак все время поворачивался и поверх остриженных голов посетителей таверны поглядывал на чернобровую Айшу. Завитки ее коричневых волос прилипли к влажному лбу. Парень очень надеялся когда-нибудь заслужить благосклонность этой девушки. Он наблюдал, как она вытирает лицо красным платком, видел, как какой-то мужчина взял у нее этот платок и картинно сделал вид, что выпивает из него все содержимое до последней капли, чем вызвал веселый смех Айши и всех завсегдатаев этого заведения.
Ион негромко застонал от ревности, но Раду неправильно понял его.
— Я знаю! Если Влад до сих пор не появился, то, наверное, он ждет, пока эти люди не услышат призыв муэдзина и не уйдут на молитву.
— Эти? Кто? — Ион с трудом оторвал взгляд от возлюбленной и взглянул на посетителей таверны. — Бекташи? У них другие обряды и молитвы.
— Я думал, что они янычары.
— Да, янычары.
— Но все янычары мусульмане, разве не так?
— Так. Но они распределяются по отрядам, как мы в школе по классам, в зависимости от того, какую ветвь ислама исповедуют.
Раду нахмурился, пристально разглядывая посетителей таверны.
— А разве Коран не запрещает правоверным пить горячительные напитки?
— Запрещает. Твой брат даже может процитировать стих по этому поводу. Но жаждущих это особо не останавливает. Говорят, что даже султан Мурад страдает невоздержанностью. Многие янычары исповедуют учение бекташи. Мусульмане бывают разные. Эти… — Он указал взглядом на голую ногу одного из посетителей, у которого на икре была сделана татуировка, изображающая слона. — Да, эти из семьдесят девятой роты, они точно бекташи. У них женщины не закрывают лица. — Он снова мрачно взглянул на смеющуюся Айшу. — Им можно носить распущенные волосы и пить вино.
— Но…
Ион поднял руку. Если позволить Раду спрашивать все, что ему придет в голову, то этот поток уже никогда не остановишь.
— Сходи-ка лучше еще раз на перекресток.
— Но я же только что оттуда.
— Сходи!
— Кто здесь сын князя, позвольте спросить? — буркнул Раду, но все-таки поднялся.
Ион снова взглянул в глубь таверны, но не увидел Айшу.
«Наверное, она пошла, чтобы принести еще ракии, здешней водки», — подумал он.
Ион уже купил и выпил изрядную дозу — для поддержания настроения, как выразился бы Влад, у которого на все был готов план, начиная с того, как быстрее похитить на спор птенцов из гнезда ястреба.
Но наложница Мехмета — это совсем другое дело. Иону оставалось надеяться на то, что вся эта история закончится еще до того, как завершатся молитвы, доносящиеся из раскрытых дверей мечети, и им не придется подставлять свои христианские спины под палки.
Он обернулся и увидел Раду. Тот бежал по улице, а за его спиной покачивалось перо на серебряном шлеме болук-баши.
Мальчишка сделал все именно так, как приказал ему Влад.
— Смотрите! — прокричал он. — Сюда идут какие-то прихвостни Мехмета!
Влад держался за паланкином, услышал крики, увидел, как посетители таверны высыпали из-под навеса, и улыбнулся. Соперничество между янычарами и дворцовой охраной было весьма напряженным. Об этом знали все. Те и другие считались элитой, избранными воинами султана. Но пейки, вооруженные алебардами, почти все были турками и свободными людьми, тогда как в янычары по большей части набирали новообращенных христиан и рабов. Это служило источником постоянной вражды между двумя отрядами и, по мысли Влада, должно было помочь его задумке.
Он приблизился к паланкину и оказался всего в одном шаге от него. Лицо юноши закрывал шарф, но сквозь его складки он мог хорошо видеть предводителя пейков.
Этот человек выглядел напряженным. Он явно собрался с духом и пытался не реагировать на язвительные замечания, касающиеся его мужских достоинств, происхождения и склонности к разврату всякого рода.
Влад знал, что болук-баши сейчас находился при исполнении, поэтому не мог позволить себе ввязаться в громкий скандал, который был так нужен. Но он также хорошо отдавал себе отчет в том, что если командир пейков не начнет ссору, то какой-нибудь другой человек обязательно это сделает.
Гвардейцы медленно продвигались по улице, по команде опустив алебарды.
У Влада даже мелькнула мысль о том, что дело так и закончится насмешками и оскорблениями, но вдруг какой-то мужчина внушительных размеров вышел вперед и… вздернул рубаху.
— Посмотрите, какая гладкая у меня кожа! — прокричал он. — Какая роскошная растительность!
Здоровяк провел пальцами по спутанным светлым волосам, покрывавшим его тело от самого низа живота до груди.
— А теперь покажи нам, что есть у тебя, эфенди. Давай сравним, у кого красивее!
Влад знал этого мужчину. Это был невольник по имени Абдулкарим, что означало «слуга всесильного». Но всем было известно его настоящее имя — Свейн и прозвище — Швед, данное по месту рождения. Никто не знал, каким образом он попал на службу к султану и потерял свободу, но все присутствующие хорошо понимали, что означал этот жест.
За те два года, что Мехмет успел поцарствовать, он ввел некоторые греческие обычаи, равно как и одежду. Чтобы окружить себя людьми, которые постоянно пребывают в хорошем настроении, он приказал вырезать им селезенку, источник желчи. Те, кто пережил эту операцию, (а таковых оказалось немало, так как персидские хирурги действовали весьма искусно), перестали испытывать злобу и недовольство.
Дракуле показалось, что насмешка Шведа не произвела на болук-баши особого впечатления.
— Прочь с дороги, пьяная собака! — грубо прокричал предводитель пейков и взялся за рукоять меча, висевшего у него на боку. — Уйди, пока я собственноручно не вырезал тебе селезенку, а заодно не вывернул наизнанку твои поганые кишки!
— Ох, как страшно! — захохотал Швед, обмахивая себя подолом задранной рубахи. — Послушай, а почему бы тебе заодно не поковыряться у меня в заднице и не заняться моим геморроем?
Он повернулся, наклонился, сдернул штаны и показал болук-баши голый зад.
Послышались оскорбительные замечания, потом смех. Влад было подумал, что офицер вот-вот воткнет меч в задницу обидчику, но ничего такого не произошло. Швед выпрямился, натянул штаны и под язвительные смешки убрался с дороги. Командир пейков отвернулся и приказал своим людям следовать дальше.
Влад огляделся, в отчаянии отыскивая взглядом хоть что-то такое, что могло бы ему помочь. Он заметил, что несколько янычаров помоложе все еще держат в руках трехногие табуретки, желая сразиться.
Дракула сообразил, что надо делать, наклонился, схватил табуретку и поднял ее над головой. Он давно уже разглядел татуировку, которая служила отличительным знаком отряда, собравшегося в таверне.
— Воины слона! — крикнул он и бросил табуретку прямо в голову болук-баши.
Она пролетела над дорогой и ударила в цель, к счастью, попав в шлем предводителя пейков, а не ему в лицо. Эта выходка послужила своеобразным сигналом к нападению. В болук-баши и его гвардейцев полетели еще несколько табуреток, кружки, кувшины. Кое-что попало в паланкин, который носильщики поспешно опустили на землю, чтобы иметь возможность защищать себя. Из кабинки послышались испуганные крики.
— Ко мне! — завопил болук-баши.
От удара в голову у него по щеке сочилась кровь. Гвардейцы окружили его, отбиваясь от летевших в них предметов и направив оружие на янычаров.
Влад бросился вперед и спрятался за паланкином. Ион и Раду присоединились к нему.
— Что теперь? — перебивая шум, громко спросил Тремблак.
Дверца находилась с другой стороны кабины. Влад прижался лицом к деревянной решетке и увидел двух женщин.
— Здесь! — резко сказал Дракула, вытащил кинжал и просунул его под крышу кабины.
Одна женщина снова вскрикнула, но быстро затихла. Ион принялся резать кинжалом тонкие деревянные прутья решетки с другой стороны. Они быстро отделили стенку кабинки, втроем просунули пальцы в образовавшийся проем и потянули на себя.
Стенка паланкина поддалась с громким треском. Парни увидели женщину, закрытую накидкой. Рукой она зажимала рот своей товарки. Глаза ее сверкали сквозь завесу из монет.
— Идем, — проговорил Влад, обращаясь к ней по-турецки. — Теперь надо торопиться. А ты должна молчать, или умрешь! — добавил он, взглянув на бедняжку, лежащую ничком.
Дракула пригрозил кинжалом, спрятал его в ножны, взял Илону за руку и помог ей выйти из разломанного паланкина.
Пейки по приказу болук-баши начали продвигаться в сторону таверны. Металл теперь заменил дерево, а кровь — синяки и ссадины. Всеобщее внимание сосредоточилось на баталии, которая разгоралась на улице, и на том, чтобы как-то пережить ее. Никто не обратил внимания на четыре склоненные фигуры, которые быстро ускользнули прочь.
Рядом с новым каменным мостом, построенным Мурадом через реку Эргене, у пристаней, тянувшихся друг за дружкой, теснились плоскодонные барки. Опустился вечер, работники стали расходиться, кто в мечеть на молитву, кто в таверну.
Несколько человек появились на пирсе и приблизились к трапу, ведущему на небольшое судно.
— Вы едва не опоздали! — сказал им раздраженно Александр, капитан этой посудины. — Я сейчас отплываю! Это она? — Он взглянул на женщину, закрытую покрывалом.
— Да.
— Если взять ее на борт, то мы можем попасть в неприятную историю. Твоя затея очень опасна, Влад Дракула.
— Вот то, что я обещал.
— Что-то легковато. — Капитан взвесил мешок на ладони.
— Хватит. Это лишь половина обещанного.
— Половина? Но подожди-ка…
— Мой отец отдаст тебе остальное, когда ты доставишь девушку на место. Вот письмо. — Он протянул капитану запечатанный свиток. — Кроме того, разве не ты говорил, что готов сделать это не только ради серебра?!
Капитан перевел взгляд на крыши города Эдирне, беспорядочно возвышающиеся в отдалении.
— Пять лет я провел в цепях на одной из их галер и хотел бы рассчитаться с этими сволочами!.. — Он снова взглянул на Влада. — Ты говоришь, что это сильно заденет их?
— Да, — уверенно заявил тот. — Они здорово разозлятся.
— Хорошо. Тогда заводи ее на борт. Вторую часть платежа я возьму с Дьявола или с тебя, когда вернусь сюда.
Капитан снова поднялся на палубу и отдал приказ команде занять места.
Все это время Влад держал Илону за руку и теперь потянул ее за собой к трапу.
Сначала она сопротивлялась.
— Ведь ты не отправишься со мной? — спросила девушка.
Влад помолчал, очарованный близостью, голосом, словами, которые она произнесла в первый раз после того, как он похитил ее, потом сказал:
— Не могу. Я ведь заложник, дал слово туркам и отцу. К тому же с султаном шутки плохи. — От волнения Дракула проглотил слюну. — Несколько лет назад другие заложники, сыновья сербского предводителя Георгиса Бранковича, попробовали передать своему отцу сведения о подготовке турок к войне. Мурад приказал выжечь им глаза каленым железом в страшном замке Токат. Так что, пожалуйста…
Он снова потянул ее за собой, но она опять не послушалась.
— Но разве тебя и без того не накажут за то, что ты сделал сегодня?
— Вряд ли нас опознали. Мы были в турецкой одежде, с закрытыми лицами. Лишь капитану и тебе известно, кто мы. Этот Александр — добрый валах, хотя внешне угрюмый и сердитый. Он доставит свою соотечественницу домой.
— А что потом?
Влад достал из кармана еще один свиток.
— Вот письмо, которое я написал отцу. О тебе позаботятся.
— Я вовсе не о том, — заметила Илона. — Я имею в виду… мы снова увидимся с тобой?
— Как будет угодно Аллаху. Богу, я хотел сказать, — добавил Влад с улыбкой. — Похоже, я слишком долго прожил здесь. Да, думаю, что увидимся. Моя судьба, кисмет, состоит в том, чтобы вернуться когда-нибудь на родную землю.
— Кисмет, судьба, — словно эхо повторила Илона и ступила на трап. — А моя судьба изменилась, как только я впервые увидела тебя.
— Кисмет не может измениться, — уверенно ответил Дракула. — Значит, все это было предписано.
Он помог ей взойти на палубу, потом повернулся и быстро сошел вниз.
Как только Влад оказался на пристани, моряки убрали настил и сбросили причальные канаты. Весла опустились в воду. Барка стала медленно выходить из дока.
Расстояние между ними все еще было невелико, и Илоне вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Ведь этот юноша так и не видел ее лица! Девушка провела немало времени под покрывалом и привыкла к тому, что она рассматривает мужчин, а не они ее.
«Но ведь он не сумеет меня найти!»
— Влад! — крикнула Илона, подалась вперед и подняла вуаль.
Монеты звякнули и стукнули ее по лицу. Она решительно сорвала головной убор и бросила его на палубу. Девушка смогла увидеть перемену, мелькнувшую во взоре зеленых глаз.
— Да, — произнес Влад мягко. — Я вижу.
Ион невольно сделал шаг вперед и застыл, ошеломленный. Все прежние мысли о девицах из таверны мгновенно улетучились у него из головы, едва он взглянул на эту красавицу.
Но Илона смотрела только на Влада, видела только его глаза, когда барка увозила ее все дальше и дальше. Она не отрывала от него взгляда даже тогда, когда лицо Дракулы стало таять вдалеке. Он так же неотрывно смотрел только на нее. Его занимало лишь то, что было связано с ней, и больше ничего.
