2

На рынке Кармель кипела жизнь. Торговцы специями из Йемена спорили с канадскими сионистами, израильские домохозяйки изучали бараньи ребра, сирийские евреи рядами выкладывали диски с записями ливанских исполнителей песен о неразделенной любви. Народ шатался между прилавками со жгучими пряностями, штабелями консервных банок с оливковым маслом и огромным ларьком, в котором торговали добрым вином с Голанских высот.

Латрелл пробирался сквозь толпу на противоположный край рынка, в «Бик-Бик — пиво и сосиски» — самое любимое его место в Тель-Авиве. Робу нравилось наблюдать за израильскими знаменитостями, прячущимися от папарацци за огромными черными очками. Несколько дней назад одна чрезвычайно милая «восходящая звезда» даже улыбнулась ему. Может, догадалась, что он журналист.

Робу пришлось по душе в «Бик-Бике» и чешское пиво, подаваемое в глиняных кружках; оно прекрасно шло с салями домашнего приготовления и кусочками лаваша с острым кебабом.

— Шолом, — приветствовал его Самсон, бармен «Бик-Бика», турок по национальности.

Роб тут же заказал пиво, но потом вспомнил о хороших манерах и добавил «спасибо» и «пожалуйста». Может, начинает сказываться скука? Он приехал шесть недель назад, после того как полгода мотался по Ираку. Не слишком ли надолго он застрял?

Да, перерыв был необходим. Он любил Тель-Авив с его жизнерадостностью и драматизмом. И лондонский редактор проявил щедрость, предоставив ему время «прийти в себя». Но теперь он снова готов работать. Может, еще раз отправиться в Багдад? Или в Газу — там все бурлит и кипит. В Газе всегда бурлит и кипит.

Роб отхлебнул из кружки и вышел на веранду бара, откуда открывался вид на широкую дорогу и лежавшее за ней внизу сине-серое Средиземное море. Холодное золотое пиво было как всегда превосходным. Роб задумчиво следил за лавировавшим по волнам серфингистом.

Позвонит ли редактор хоть когда-нибудь? Роб проверил свой мобильный телефон. С экрана на него смотрел портрет маленькой дочери. Роб почувствовал угрызения совести. Он не видел ее с… с января или февраля? С тех пор, как в последний раз был в Лондоне. Но что он мог поделать? Бывшая жена продолжала менять свои планы, как будто стремилась полностью отрезать Робу доступ к дочери. Острое желание видеть Лиззи было сравнимо с голодом, с жаждой. Роба не оставляло ощущение того, что в его жизни чего-то — кого-то — катастрофически не хватает. Время от времени он ловил себя на том, что с улыбкой оборачивается к дочери, хотя ее, конечно же, не было здесь.

Латрелл вернул бармену пустую кружку.

— До завтра, Сэм. Смотри, не съешь все кебабы.

Самсон расхохотался. Роб выложил на стойку шекели и направился к морю. Как и полагалось в обычный будний день — в четверг, — движение на многорядном шоссе было очень напряженным, но он пересек дорожное полотно бегом, надеясь, что никто из безалаберных израильских водителей, как будто задавшихся целью скинуть друг друга в океан, не собьет случайного пешехода.

Тель-авивский пляж прекрасно подходил для размышлений. За спиной возвышались небоскребы, а с моря дул теплый ласковый ветерок, и бились о берег волны. Роб подумал о жене и дочери. О бывшей жене и пятилетней малышке.

Он хотел вылететь в Лондон, как только газета отозвала его из Багдада, но Салли неожиданно завела нового дружка и заявила Робу, что «места» для него нет. Ну, он и решил остаться в Тель-Авиве. Находиться в Англии и не иметь возможности видеть Лиззи совершенно не хотелось. Это было бы слишком мучительно.

Но кто на самом деле во всем этом виноват? Роб спрашивал себя, какова его доля вины в случившемся. Да, у жены бывали романы… но ведь он почти все время отсутствовал. Что же, такая у него работа! Он зарубежный корреспондент; он в Лондоне десять лет этого добивался. Журналистика приносила ему деньги на жизнь. И в свои тридцать пять он немало помотался по Ближнему Востоку — и сюжетов накопил гораздо больше, чем сумел использовать.

Роб подумал, не вернуться ли в «Бик-Бик», не выпить ли еще пива. Он посмотрел налево. Отель «Дан панорама» отчетливо вырисовывался на фоне синего неба — бетонная громада с вульгарным остекленным атриумом. За гостиницей располагалась стоянка, несколько акров отведенного под автомобили пустого пространства диковато смотрелись в центре густонаселенного города. Он вспомнил историю возникновения этой стоянки: когда в 1948 году началась первая арабо-израильская война, здесь, между еврейским Тель-Авивом и арабской Яффой, проходил передний край уличных боев. Одержав победу, Израиль снес остатки располагавшихся на этом месте трущоб, превратив его в просторную автостоянку.

Он принял решение. Если уж никак нельзя видеться с Лиззи, он может, по крайней мере, зарабатывать деньги, чтобы она была сыта и ни в чем не нуждалась. Пока же он решил вернуться в свою квартирку в Яффе и кое-чем заняться. Прояснить для себя некоторые аспекты ливанской истории. Или отыскать мальчишек из ХАМАСа, которые прятались в той церкви.

Роб направился туда, где берег плавно поворачивал, открывая вид на древние строения порта старой Яффы. В мозгу бурлили идеи.

Зазвонил мобильник. Роб с надеждой взглянул на экран. Номер оказался британским, но звонила не Салли, не Лиззи и не кто-либо из его друзей.

Звонил его лондонский редактор.

Латрелл почувствовал прилив адреналина. Вот оно! Именно это он больше всего любил в своей работе: неожиданные звонки редактора. Отправляйся в Багдад, отправляйся в Каир, отправляйся в Газу, отправляйся рисковать жизнью. Роб обожал такие мгновения. Вечную неизвестность грядущих дел. Тревожное ощущение сценической импровизации: как будто он существует в «живой» телевизионной передаче. Неудивительно, что он не смог сохранить семью. Он нажал на кнопку телефона.

— Робби!

— Стив?

— Здорово!

Ярко выраженный акцент кокни, звучавший в речи редактора, как всегда покоробил Роба. В нем еще были живы представления среднего американца, согласно которым редактор «Таймс» должен вещать на безупречном оксфордском английском. Но редактор иностранного отдела говорил точь-в-точь как докер из Тильбюри — а ругался еще похлеще. Иногда Роб подозревал, что Стив специально так делает, чтобы выделяться среди своих оксфордских и кембриджских сотоварищей. В журналистике дух соперничества очень силен.

— Робби, дружище, чем ты сейчас занят?

— Стою на пляже, разговариваю с тобой.

— Мать твою!.. Мне бы такую работенку!

— Она была у тебя. Но ты пошел на повышение.

— Ну, как же, как же. — Стив рассмеялся. — Так я ж не о том. Дальше-то что будешь делать? В смысле, задание у тебя есть?

— Нет.

— Верно, верно. Оклемался уже после приключений с бомбежкой?

— Я в полном порядке.

— Да уж, Багдад… Та еще была заваруха.

О бомбежках Робу совершенно не хотелось вспоминать.

— Так что у тебя? Куда?

— В Курдистан.

— Что?!

Его охватило возбуждение. Стало даже чуть страшновато. Иракский Курдистан. Мосул! Там он никогда еще не бывал, и можно не сомневаться — сюжетов хватит выше крыши. Иракский Курдистан!

Но потом Стив сказал:

— Эй, не разгоняйся слишком…

Возбуждение Роба пошло на убыль. Что-то такое послышалось ему в голосе Стива… Похоже, дело не касалось войны.

— Стив?..

— Роб, дружище, что ты знаешь об археологии?

Роб перевел взгляд на море. Над волнами парил дельтаплан.

— Об археологии? Ничего. А что?

— Там, понимаешь… раскопки… на юго-востоке Турции. В Турецком Курдистане.

— Раскопки?

— Угу. Чертовски интересно. Немецкие археологи нашли…

— Пещерная живопись? Старые кости? Мать твою!..

Роб даже не пытался скрыть разочарования.

Стив хохотнул.

— Успокойся. Перестань!

— Что?

— Хватит тебе торчать в Газе. Я и не хочу, чтобы ты лез в опасные места. По крайней мере, сейчас, — он говорил заботливым тоном, почти как… старший брат. Что было совсем на него не похоже. — Ты у меня один из лучших репортеров. В Багдаде пришлось нахлебаться дерьма, ну и хватит, передохни маленько. Или не согласен?

Роб промолчал. Он знал, что Стив еще не закончил.

И естественно, оказался прав.

— Так что обращаюсь к тебе с нижайшей просьбой: поезжай в Турцию и взгляни на эти гребаные раскопки. Ну что, лады?

Не распознать иронии было невозможно. Роб засмеялся.

— Хорошо, Стив, лады. Ведь ты же босс! Я поеду и взгляну на эти каменюки. Когда выезжать?

— Завтра. Инструкции пришлю по имейлу.

Завтра? Времени в обрез. Роб сразу задумался о сборах и авиабилетах.

— Что ж, Стив, берусь за это дело. Спасибо.

Редактор немного помолчал, но не отключился.

— Только, Роб…

— Что?

— Насчет этого задания… Я говорю очень серьезно. Это не просто… никчемные пыльные каменюки.

— Прости, не понял.

— Об этом уже сообщали в новостях. Ты, наверно, пропустил.

— Я не читаю археологическую прессу.

— Зато я читаю. Это очень модно.

— Так что ты хотел сказать?

С моря веял теплый ветерок.

— То, что сказал. Это место в Турции… которое отыскали немцы…

Роб терпеливо ждал, пока Стив подберет нужные слова.

Редактор долго молчал. Потом наконец выпалил:

— Так вот, Робби, это не просто кости и всякая прочая дрянь. Там есть еще что-то реально странное.