26
Хьюго де Савари выглядел слишком элегантно для профессора. Форрестер ожидал увидеть кого-то с более ординарной, даже неряшливой внешностью: с кожаными заплатками на локтях, обильной перхотью на плечах. Но кембриджский преподаватель оказался бодрым, веселым, моложавым, подтянутым, стройным и излучал ауру несомненного преуспеяния.
Каковым он был обязан, вне всякого сомнения, своим книгам — популярные описания сатанизма, различных культов, каннибализма и целой кучи готических изысков имели большой коммерческий успех. Что, в свою очередь, навлекло на автора серьезную немилость не столь удачливых членов академического сообщества. По крайней мере, такое предположение родилось у Форрестера после изучения нескольких критических статей.
Именно де Савари предложил побеседовать за обедом в чрезвычайно фешенебельном японском ресторане близ Сохо. Форрестер связался с ним по электронной почте и попросил о встрече, когда профессор в следующий раз окажется в городе. Де Савари с готовностью согласился и даже сам вызвался заплатить за обед, что было хорошо, поскольку выбранный им ресторан отнюдь не относился к числу тех мест, которые детектив обычно посещал, когда ему требовалась информация, и цены там были раз в пять выше.
Де Савари с огромным энтузиазмом поедал мисо из угольной рыбы. Они сидели на дубовой скамейке перед стойкой, окружавшей расположенную посреди зала кухню с большой черной плитой, вокруг которой хмурые и сосредоточенные повара-японцы жестоко крошили какие-то непонятные овощи громадными ножами устрашающего вида. Профессор взглянул на Форрестера.
— Как ваши криминалисты выяснили, что эта жидкость — даму?
Профессор говорил о содержимом флакона, найденного в Каслриге. Форрестер попытался подцепить кусок сырого кальмара палочками. Безуспешно.
— В Лондоне случилось несколько мути — ритуальных убийств. Приносили в жертву ребятишек-африканцев. Так что наши эксперты в лабораториях уже сталкивались с даму.
— Вы о том случае, когда из Темзы выловили обезглавленный труп несчастного мальчишки?
— Угу. — Форрестер пригубил теплое саке. — Даму, по-видимому, концентрированная кровь жертв. Так мне объяснили патологоанатомы.
— Что ж, они совершенно правы. — Прямо перед ними могучий повар-японец с непостижимой быстротой разделывал ослепительно розовую рыбу. — Мути, несомненно, ужасная вещь. В черной Африке ежегодно погибают сотни детей. Вы имеете представление о том, что с ними делают?
— Насколько я знаю, отрезают различные части тела.
— Да. Но известно ли вам, что это делают заживо? И заодно отрезают гениталии. — Де Савари отхлебнул пива. — Считается, будто вопли живых жертв усиливают могущество мути. Как насчет жареного желтоперого тунца?
— Простите?..
Идея посещения фешенебельного ресторана, похоже, состояла в том, чтобы есть блюда крохотными порциями. К тому же здесь не заказывали все сразу — посетитель вновь и вновь подзывал официанта, пока не наедался. Забавно. Форрестер никогда не бывал в подобных местах. И сейчас гадал, кому по карману такие цены. Нежное суши из крабов, доставленных с Аляски. Каранг с аспарагусом и севрюжьей икрой. Что такое каранг?
— Здесь замечательно готовят темпуру из скальных креветок, — сообщил де Савари.
— Знаете что? — сказал Форрестер. — Заказывайте на свой вкус. И расскажите, что вы думаете об этой банде.
— Конечно, — с серьезной улыбкой ответил де Савари. — Лекция у меня в три. Давайте перейдем к делу.
— Итак, ваши соображения?
— Данной бандой, похоже, владеет идея человеческих жертвоприношений.
— Это нам известно.
— Но у них, я бы сказал, эксцентричная атрибутика.
— Что вы имеете в виду?
— Элементы акта жертвоприношения, которые они используют, относятся к нескольким различным культурам. Отрезать язык — это, по всей видимости, что-то нордическое, закапывание головы — японское или израильское. Бритье головы, бесспорно, ацтекское. Звезда Давида, как вы сами сказали, имеет отношение к Соломону.
К ним подошла молодая тайская официантка, и де Савари сделал заказ. Официантка присела в коротком реверансе и удалилась. Профессор вновь повернулся к Форрестеру.
— А теперь еще и даму, захороненное в месте, издавна предназначенном для жертвоприношений. Именно так поступают африканские знахари перед массовым убийством мути. Закапывают даму в священной земле.
— А потом приступают к жертвоприношению.
— Значит… значит, вы считаете, что они планируют новые убийства?
— Естественно. А вы сомневаетесь?
Форрестер вздохнул. Хочешь не хочешь, приходилось согласиться. Конечно, банда намерена убивать и дальше.
— Так… А при чем тут «Клуб адского огня»? Он-то каким боком причастен?
— Я не могу ничего утверждать. Но очевидно, они ищут что-то, имеющее отношение к клубу. А вот что именно — это не столь ясно.
На дубовой столешнице перед ними возникли три тарелки. Запах от блюд исходил изумительный. Форрестер с тоской подумал о ложке.
Де Савари между тем продолжал.
— Пожалуй, имеет смысл объяснить вам, как эти сатанинские культы действуют, в чем особенности их групповой психологии. Они, как правило, объединяют представителей среднего и даже высшего класса. Мэнсон и его последователи вовсе не бездомные бродяги — все они выросли в богатых семьях. Самые ужасные преступления совершают богатые, пресытившиеся жизнью интеллектуалы. Можно, кстати, провести параллель с немецкой террористической группой Баадера и Мейнхоф. Она состояла из сыновей и дочерей миллионеров, банкиров, бизнесменов. Дети элиты.
— Тогда и Бен-Ладен?..
— Вот-вот. В самую точку! Бен-Ладен — умный, образованный, уважаемый сын знаменитого миллиардера — оказался втянутым в самое человеконенавистническое, безумное ответвление ислама.
— Значит, вы видите здесь параллель с «Клубом адского огня»?
Де Савари ловко отделил палочками кусочек тунца. Форрестер не без труда последовал его примеру. Блюдо оказалось чрезвычайно вкусным.
— И опять вы совершенно правы. «Клуб адского огня» являлся образчиком для bon chic bon genre, респектабельных культов смерти сегодняшнего дня. Группа английских аристократов, среди которых очень талантливые люди — писатели, ученые, государственные деятели, — оказалась втянута в безусловно греховные деяния. Возможно, чтобы épater les bourgeois?
— Но ведь существует мнение, что «Клуб адского огня» был всего лишь кружком любителей выпить. Иначе говоря, сборищем бездельников.
Де Савари покачал головой.
— Сэр Френсис Дэшвуд был одним из виднейших богословов того времени. Ради удовлетворения своего тайного интереса к религиозной эзотерике он даже ездил на Ближний Восток. Отнюдь не дилетантский поступок. Ну а Бенджамин Франклин относится к числу самых блестящих умов своей эпохи.
— Выходит, вряд ли они собирались вместе, просто чтобы пить джин. И нагишом танцевать твист.
— Да, я тоже думаю, не для этого. — Де Савари усмехнулся.
Повар-японец перед ними ловко орудовал двумя ножами сразу. Он разделывал и резал на порции длиннющего скользкого угря. Тело извивалось на доске, как будто рыба была еще жива. Может, впрямь так и было.
— Чем занимались в английском «Клубе адского огня» — вопрос до сих пор спорный. Зато известно, что ирландские поклонники были ужасными садистами. Они, например, поливали кошек спиртом и поджигали. Вопли горевших заживо животных будили половину георгианского Дублина. Больше того, они как-то раз и слугу убили точно так же. На пари. — Ученый немного помолчал. — Думаю, история «Клуба адского огня» и других сатанинских культов в Европе поможет нам понять, что представляет собой ваша банда. Иерархически. Мотивационно. Психологически. У нее должен быть единоличный лидер, наделенный харизмой и выдающимся умом. Вероятно, из высших слоев общества.
— А его последователи?
— Близкие друзья с несколько менее яркой индивидуальностью. Но тоже неглупые. Совращенные личным обаянием предводителя сатанинского культа. Они тоже относятся к привилегированным кругам.
— Это соответствует описаниям — правильный выговор и все такое.
Де Савари взял со стойки тарелку. Несколько секунд он думал, глядя на еду, а потом продолжил:
— Однако я считаю, предводитель вашей банды полностью безумен.
— Простите?
— Вспомните, что именно он делает? Это же совершенно внеисторическая мешанина разнородных элементов жертвоприношений. Притом что идея жертвоприношения сама по себе форменное безумство. Если он ищет что-либо, связанное с «Клубом адского огня», то мог бы заниматься этим намного осторожнее, а не разъезжать по Британским островам и резать людей. Да, банда готовит убийства и осуществляет их с известной ловкостью. Вы сами сказали: им удается хорошо заметать следы. Но зачем вообще нужно убивать, если у тебя цель что-то найти? — Де Савари пожал плечами. — Et voilà, это не пользовавшийся дурной славой, но логичный Френсис Дэшвуд, нет, это, скорее, Чарльз Мэнсон. Психопат. Возможно, гениальный, но психопат.
— И это означает?
— Кто из нас детектив, я или вы? Я думаю, он может зайти сколь угодно далеко. В своем безумии преступники совершат ошибку. Единственный вопрос…
— … Сколько народу они успеют убить до того?
— Именно так. А теперь попробуйте вот это. Дайкон. Что-то вроде редьки. Вкус райский!
На обратном пути в Скотленд-Ярд Форрестер вспоминал изумительный обед с его новым приятелем Хьюго, не единожды довольно рыгнув. У себя в кабинете он уселся во вращающееся кресло и совсем по-детски закрутился на нем. От саке он немного опьянел, но вполне контролировал себя. Форрестер снял телефонную трубку и позвонил Бойжеру.
— Слушаю, сэр.
— Мне нужно кое-что выяснить. Протралить, так сказать.
— Что именно?
— Обзвони все самые роскошные школы.
— Хорошо…
— Начни с Итона. Винчестер. Вестминстер. Ниже Милфилда не опускайся. Не забудь Харроу. Составь список и сверь его с Ассоциацией директоров.
— Хорошо. И… что я у них должен спрашивать?
— О прогульщиках. Об отсутствующих учениках. И пройдись заодно по лучшим университетам. Оксбридж. Сент-Эндрю. Дарем. Ну, ты понимаешь.
— Бристоль.
— Почему бы и нет? И Эксетер. И сельскохозяйственный колледж в Сайренкестере. Необходимо найти студентов, которые в последнее время начали вдруг помногу прогуливать. Золотую молодежь. С проблемами.
