ГЛАВА 41
Происходящее напоминало детектив Агаты Кристи, когда все подозреваемые собираются в гостиной.
Мы набились в маленькую кухню гринвичской квартиры Зоулы. Сэр Джозеф, со стаканом молока в руке, уселся на высокий стул. Дебби, в темной юбке и свитере, сидела на шкафчике рядом с кухонной раковиной.
Ее лицо так и горело. Долтон, Зоула и я заняли стулья вокруг маленького круглого стола. Моя огнестрельная рана более или менее зажила, и я надел рубашку с коротким рукавами, показывая всем «дуэльный» шрам: он будил во мне чтото героическое. В ведерке со льдом ждала нераспечатанная бутылка с шампанским. Были приготовлены бокалы. Подлинный Крест ненадолго забрали из хранилища Английского банка. Зоула, Долтон и я отщепили от него по кусочку, после чего вернули предмет на место.
- Меня проконсультировали по вопросам собственности, - объявил сэр Джозеф. - Хотите послушать?
Все одобрительно зашумели.
- Все очень непросто. Имеет значение, как давно вещь утеряна, искали ли ее последующие поколения, и если искали, то как.
- Как можно искать что бы то ни было, если не знаешь даже, где начать? - спросила Дебби.
- Однозначного ответа тут дать нельзя. Важно, как действовали предыдущие поколения. Если, скажем, пара поколений - или даже одно - прекратило поиски, хотя бы лет на десять, то потомку могут отказать в праве на собственность. Если же ктото еще нашел эту вещь, то он вполне может заявить на нее права.
- Подлинный Крест, гдето спрятанный, передавался в нашей семье из поколения в поколение. Икона всегда рассматривалась как часть наследства. Мои пикардийские предки лишь укрыли ее… Она была спрятана, а не утеряна. То, что Мармадьюк СентКлер взял ее с собой на Ямайку, подтверждает мою правоту. А Мармадьюк - мой предок.
Сэр Джозеф кивнул:
- В точку! И еще одно очко в вашу пользу. Указания, где его искать, были переданы вашему отцу - пусть и косвенные, но прямым потомком Мармадьюка.
- Значит, икона принадлежит Теббитам.
- Но если вы передаете чтолибо по наследству, недостаточно сказать: «Я все завещаю тебе». Вы должны упомянуть конкретный предмет. Огилви простонапросто закопал Крест и оставил зашифрованное сообщение для потомков. Нам совершенно ясно, что последующие поколения не смогли его расшифровать, и поэтому у ваших противников есть основания утверждать, что Крест был семьей утерян.
- Почему вы так решили? - возразила Дебби. - Они могли держать его в тайнике. А если он и был утерян - все равно, вы можете не сомневаться, что сообщение пытались расшифровать. Это ведь и называется «искать Крест», не так ли?
- Тем не менее Крест не упомянут ни в одном завещании. Кроме того, существуют другие претенденты.
- Ямайский бедняк?
- Например. Откуда у него икона? Он и вправду ее выкопал? Она действительно принадлежала его семье не одно поколение? Тогда он может заявить на нее свои права. Кроме того, если икона была закопана в ямайской земле, особенно на территории, принадлежащей государству, - а именно так нынче обстоят дела с «СевильялаНуэвой», - то правительство Ямайки вправе объявить ее «кладом, переходящим в собственность государства». Если в действие вступят законы, регулирующие отношения отдельных граждан и государства, то сложности вас ждут, уж вы извините, поистине византийские.
- Дебби ее купила, - напомнил я.
- Значит, икона ей, возможно, вообще не принадлежит.
- Однако это лишает прав на нее того парня. Он ее продал.
- Вас могут обвинить в мошенничестве. Вы предложили ему триста долларов за вещь, которая стоит тридцать миллионов.
- Это ровно на триста долларов больше, чем ему причиталось, - решительно сказала Дебби.
- Возможно. Если он выкопал икону, усиливаются позиции ямайского правительства. Впрочем, есть еще одна сложность.
- Еще одна? - воскликнула Дебби.
- Кто сказал, что крест принадлежал Де Клери по праву? В конце концов, он выкрал его во время одного из Крестовых походов. Кража не дает права на владение.
Церковь может заявить, что Крест принадлежит ей.
- Какая именно церковь? - спросила Зоула.
Сэр Джозеф нахмурился:
- Мы ступаем на опасную почву. Константин (или один из его фаворитов) обнаружил Крест в Иерусалиме в триста двадцать седьмом году и забрал его в Византию. Следовательно, Крест может принадлежать Греческой православной церкви, чем она тогда и воспользуется.
- Джо, неужели Хондрос и Кассандра претендовали на эту икону по праву?! - спросила Зоула, широко раскрыв глаза от удивления.
- Я лишь предполагаю, что заявят дорогостоящие юристы. С другой стороны, католическая церковь может выстроить свою стратегию в деле, опираясь на апостольское преемство. Не хотел бы я быть тем судьей, которому придется выбирать между столь могучими соперниками.
- Я сомневаюсь, что какаялибо из церквей имеет здесь какието права, - сказал я. - В конце концов Крест был захвачен мусульманами и удерживался у них веками, а церкви прекратили поиски. Так что, по вашим же словам выходит, что они отказались от своих прав.
- Но католическая церковь не оставляла попыток вернуть Крест. Пятый крестовый поход был предпринят именно с этой целью.
- Это было лишь поводом для грабежа, а не попыткой вернуть Крест!
Сэр Джозеф пригубил молоко.
- Откуда нам знать, что происходило в голове у того или иного папы римского, жившего восемьсот лет назад?
- И к чему же мы пришли? - спросила Зоула.
- Вернемся к нашему договору. Мои юристы выясняют вопрос с собственностью. Если ктолибо предъявит права на икону, суды будут длиться месяцами, и траты нас ждут огромные. Не забывайте также и о том, что после освобождения рабов людям пришлось кормиться самим. Многие ушли в глубь острова и жили, как могли, на той земле, что была. Ни о границах, ни о юристах речи тогда не шло. По договору я убеждаю Дебби дать вам право преимущественной покупки, предварительно оценив Крест у независимых экспертов.
- Верно. Я оцениваю Крест в двадцать миллионов долларов.
- По оценке моих людей, он стоит на сорок миллионов больше. Я не могу советовать Дебби соглашаться на меньшее.
Сэр Джозеф махнул рукой:
- Дебби, я предлагаю вам за эту икону десять миллионов долларов - в том случае, если она и вправду относится ко времени Христа. Другими словами, в обмен на десять миллионов вы отказываетесь от всяких прав на нее. Юридические процедуры я беру на себя. Если выясняется, что икона ваша, вы берете деньги и отдаете мне икону. Если она вам не принадлежит, вы просто берете деньги.
- А если икона окажется средневековой подделкой?
- Мисс Теббит не получает ничего.
Дебби повернулась ко мне:
- Гарри?
- Дебби, надо поговорить.
Мы сидели в противоположных концах дивана в гостиной Зоулы. На лице Дебби читалось смятение.
- Так нельзя… Реликвия веками принадлежала моей семье…
- Хорошо, Дебби. А если суд постановит, что икона тебе не принадлежит, и ты потеряешь дватри миллиона фунтов? У тебя есть такие деньги?
- ПикардиХаус, возможно, столько и стоит. Все очень непросто, и дядя Роберт обязательно вмешается… Игра не стоит свеч.
- Если икона окажется подделкой, ты и здесь ничего не получаешь. Думаю, предложение сэра Джозефа вполне разумно. Я бы посоветовал принять его - при условии, что оно будет заверено юристом. Однако решать не мне, не дяде Роберту и не юристу. Решать тебе.
- Гарри, посмотри на меня. Я похожа на женщину в жемчужном ожерелье и кашемировом свитере? Женщину, которая выйдет замуж за жизнерадостного самодовольного болвана из «правильной» семьи, в чьей голове помещаются лишь светские новости из «Кантри лайф» да цены на силос? Не думаешь ли ты, что я проведу остаток дней, затерявшись в великолепии родных анфилад? - Она решительно помотала головой. - Папы больше нет. Пора сниматься с места. Я больше не хочу жить в ПикардиХаус. И я хочу избавиться от иконы.
- Это непростое решение, Дебби. Она хранилась в твоей семье со времени Крестовых походов. Фрагмент того Креста, ты только представь…
- И какая была от этого фрагмента польза - нам или кому бы то ни было еще? Я все обдумала, Гарри. Лучшее, что я могу сделать для своих шести детей (когда они у меня будут) и для всех будущих Теббитов, - это отправить Крест в музей, где ему и место.
- Проклятие иконы… - тупо сказал я.
- Продай этот чертов триптих! А я продам ПикардиХаус, куплю по берлоге в Лондоне, Париже и МонтеКарло и буду наслаждаться жизнью. С ямайским дедом я все улажу, а тебе, как моему агенту, причитается десять процентов. Как и Зоуле с Долтоном.
- Долтон - государственный служащий, так что он ничего не возьмет.
Дебби фыркнула:
- Десять миллионов - большие деньги. После того как вы с Зоулой получите свою долю, останется восемь. Вперед!
- Окончательное решение?
Дебби ответила не сразу. Она взвешивала варианты. Вокруг ее рта возникли морщинки.
- Окончательное.
Она слегка улыбнулась.
Сэр Джозеф допил молоко и старательно изображал полную невозмутимость.
- Я отсоветовал Дебби принимать ваше предложение.
- Вы сделали глупость.
- Икона, возможно, принадлежит ей, и ее стоимость превышает сорок миллионов долларов. Я не могу, находясь в здравом уме и доброй памяти, советовать клиенту удовольствоваться четвертью цены.
- Но по силам ли Дебби принять на себя судебные расходы, если до них дойдет? А они будут астрономическими.
- Мы найдем юридическую фирму, не берущую гонорара и готовую идти на не окупающиеся траты.
К нам выстроиться очередь. Мне очень жаль, сэр Джозеф…
- Пятнадцать.
- Двадцать.
- Пятнадцать - мой предел. Принимайте, или я отказываюсь от всех своих предложений.
- Двадцать миллионов долларов - и она ваша.
- Блефовать изволите?
- Ага. Ваш музей - не единственный во вселенной.
Сэр Джозеф задумчиво меня разглядывал. На протяжении нескольких секунд самым громким звуком было тиканье часов на кухонной стене. Потом ухмылка и…
- По лезвию ножа вы ходите неподражаемо, Гарри. Поздравляю! Если будете искать работу…
Мы обменялись рукопожатиями. Дебби обменялась рукопожатиями с сэром Джозефом. Все обменялись друг с другом рукопожатиями.
«Двадцать миллионов долларов. Пятнадцать миллионов фунтов стерлингов. Дебби хватит на целый табун.
Минус полтора миллиона комиссионных мне и столько же - Зоуле. Хорошее рабочее утро!»
Сэр Джозеф чтото говорил. Я с трудом отвлекся от идиотских мечтаний о бассейнах и «астонмартинах».
- Мои люди подготовят бумаги. Теперь все зависит от правильной даты. Две тысячи лет назад или всетаки тысяча.
Правильная дата. Ответ должен был дать углерод14. Каждый из нас отщепил от Креста по кусочку и отправил в свою лабораторию. Моя щепка досталась той, что в ИстКилбрайте. Долтон и Зоула не сказали, куда послали свои образцы, а я не спрашивал. Три образца, три независимые лаборатории. Подлинность Креста все еще была под сомнением.
В ИстКилбрайте мне объяснили, что к чему. Там было очень много технических подробностей. Радиоактивный углерод или, как его еще называют, углерод14, возникает из атомов обычного углерода под воздействием космических лучей (углерод входит в углекислый газ, который составляет часть атмосферы). Период полураспада углерода14 - пять с половиной тысяч лет. Между возникновением радиоактивного углерода и распадом уже имеющегося установилось равновесие. Углерод14 попадает в пищевую цепочку. Когда растение погибает, или съевшее его травоядное погибает, или погибает хищник, съевший то травоядное, - тогда это растение перестает поглощать углерод14.
Оставшийся в костях животного или в древесине радиоактивный углерод начинает убывать, а пополняться ему неоткуда. Найдя, какая часть содержащегося в материи углерода радиоактивна, вы можете определить время, прошедшее с момента гибели животного или растения. Большое количество углерода14 - это когда счетчик Гейгера громко стрекочет, а смерть наступила недавно. Если наоборот - смерть наступила давнымдавно, а счетчик едва потрескивает.
Есть еще одна сложность. (Без сложностей дел вообще не бывает). Иногда космическое излучение сильнее, иногда слабее. Источником его является Солнце, а у Солнца наблюдается - неважно почему - двухсотлетний цикл активности. В диаграмме возникают отклонения, которые разделяет период в двести лет. Если их не учесть, то можно на векдругой промахнуться.
Но мои находчивые ребята учитывают эти маленькие отклонения. Они заверили меня, что могут определить возраст щепки, которой предположительно две тысячи лет, с точностью до века, а то и пятидесяти лет.
Самые отважные говорили даже о большей точности. Разница в возрасте у Подлинного Креста и средневековой подделки - тысяча лет. Они сказали, что я прошу их попасть в дверь сарая с шести дюймов.
Я улыбнулся Долтону поверх непочатой бутылки с шампанским. Улыбка получилась вымученной.
- Что это значит для тебя? Самое главное? - спросил я.
- Главное - поймать этих негодяев.
Ничего особенного. Хондрос общался с членами «Византийского круга» через Интернет, посредством видеопосланий. В каждом кадре - миллион пикселей, и, если знать алгоритм, какой пиксель проверять следующим (темный - 0, светлый - 1 или еще какнибудь), то вы можете пересылать сообщения в двоичной записи, которая не поддаются расшифровке. Да, много воды утекло со времен Бабингтона и его замен одной буквы на другую… Но в «Лего»доме они нашли диск, управление национальной безопасности за пару недель взломало код, и с этого мгновения домашняя фильмотека Хондроса превратилась в пещеру Аладдина. Крупномасштабная операция идет полным ходом, мерзкие маленькие террористические ячейки - в Греции, Турции, Италии - уничтожаются одна за другой. Вы можете следить за этим по вечерним новостям Сиэнэн. Обычный отдых папы в КастельГандольфо был отменен без объяснения причин, а слухи о неудавшемся покушении расползлись «подобно чуме», как выразился бы Огилви. Эти события должны стать самой яркой полосой в ранней карьере Долтона.
- А ты, Зоула?
- Я выросла как профессионал и притронулась к истории. Дневник Огилви наполнил ее жизнью… А еще я бы хотела сходить в плавание на Кубу. Я куплю яхту и назову ее «Альдебаран». Или проще - «Дебби».
Я посмотрел на Дебби, постукивающую каблуками о дверцу кухонного шкафчика.
- Папа был бы доволен.
Я понимал ее. Да, она отказывалась от ПикардиХаус и от семейной реликвии, но жизнь строила по семейным традициям, оставаясь Деборой Инесой Теббит. А пережитые впечатления сохранятся в ее памяти на всю жизнь.
Мой взгляд упал на сэра Джозефа. Тот сказал:
- Помоему, со мной все ясно. Я получил для своего музея Подлинный Крест. А вы, Гарри?
- Если Крест не окажется подделкой?
Я не стал маскироваться:
- Для начала я погашу банковскую задолженность и раздам долги. А потом сойду с ума. Куплю дом с садом в несколько акров и бассейном, перед которым будет стоять «порше» или «астонмартин». Затем в одночасье выброшу все это из головы, остепенюсь и посвящу остаток жизни предмету моей страсти.
- Предмету вашей страсти?
- Буду искать карты и рукописи на базарах, разбросанных по всему миру.
- Звучит заманчиво, - откликнулась Зоула. - Возможно, я время от времени буду составлять тебе компанию. Мы можем пойти на «Альдебаране» к Босфору и прочесать книжный рынок в Стамбуле.
Весьма беспечное заявление. Или она подразумевает чтото еще?
На ее губах застыла полуулыбка: она читала мои мысли.
Я сказал:
- Только не проси меня помогать делать паэлью.
Сэр Джозеф озадаченно на меня посмотрел.
- Ответ даст датировка, - сказала Дебби. - Ведь без нее все эти мечты - ничто, верно?
Она приехала накануне вечером. Две дамы и я взяли себе по спальному мешку и расползлись по разным углам квартиры. Сэр Джозеф объявился на рассвете, Долтон - час назад. Все три лаборатории обещали дать ответ к полудню. Полдень наступил.
- Чаю ктонибудь хочет? - спросила Зоула.
Никто не ответил.
Зазвонил телефон. Ко второму звонку Зоула встала и подняла трубку. Все вскочили. Сэр Джозеф с грохотом уронил стул. Я осознал, что изо всех сил сжимаю кулаки и не разожму их ни за какие блага. Послышалось неразборчивое бормотание, после чего Зоула передала трубку мне:
- Это из ИстКилбрайта.
- Гарри Блейк слушает. Доброе утро, Джим. Я передаю трубку третьей стороне. Расскажи все ей.
Я повернулся к Дебби:
- Икона твоя.
Дебби стала слушать. Бормотание продолжалось около минуты. Потом она заговорила:
- Вы совершенно уверены?… Плюсминус пятьдесят лет… Большое вам спасибо… До свидания.
Она положила трубку и, прислонившись головой к висящему на стене телефону, повернулась к нам. В ее широко открытых глазах читалось удивление: откуда это мы тут взялись?
«Ну же!» - хотел крикнуть я.
Дебби посмотрела на меня и улыбнулась. Затем улыбка стала шире. Она прикрыла рот ладонью и хихикнула, а потом прислонилась к стене и захохотала.
Потом смех, в котором было чтото заразное, стал похож на истерику. Дебби медленно сползала по стене, а мы, вопреки собственной воле, смеялись над ее бессилием.
- Побойся же Бога, женщина! - выдавил я из себя.
Дебби замолкла, посмотрела на меня и опять откинулась назад - на этот раз ненадолго. Наконец она пришла в себя и сказала:
- Этим ты обязан доктору Ди, Гарри. «Агенту нольнольсемь» елизаветинских времен.
- То есть…
Ее лицо просияло ласковой, счастливой улыбкой.
- Можешь отправляться за своим «астонмартином».
