Леди Николсон первой заметила Дойла, стоявшего в дверном проеме. Дойл понял, что она узнала его. Леди Николсон постаралась скрыть это, хотя по ее щекам разлился легкий румянец и с губ слетел вздох облегчения. У Дойла мелькнула мысль, что более красивого лица он в жизни не видел. Взглянув на леди Николсон, он подумал, что она не только красива, но и умна.

Посередине комнаты стоял круглый стол, покрытый светлой скатертью. Свет струился справа и слева, но стены комнаты тонули в темноте. Воздух, как бы насыщенный электричеством, источал густой аромат пачулей. Когда глаза Дойла привыкли к темноте, он обратил внимание на плотные парчовые шторы, а затем смог разглядеть фигуры шестерых человек, сидевших вокруг стола и державших друг друга за руки. Справа от леди Николсон расположился ее брат, по правую руку от него сидела беременная женщина; рядом с ней — мужчина, которого Дойл посчитал за ее мужа, дальше сидел человек, одетый в черное, силуэт которого Дойл видел в окне. Замыкала круг женщина-медиум, державшая руку леди Николсон.

Уместно отметить, что большинство медиумов заимствовали обстановку и ритуал проведения сеансов непосредственно из церковной литургии: тот же полумрак, ароматические курения, торжественные интонации в голосе медиума, бормочущего что-то неразборчивое. Собравшиеся за столом подхватывали невнятные слова, вылетавшие из уст медиума и служившие своеобразным прологом к тому, чтобы создать соответствующую атмосферу пугающего таинства. Именно это своеобразное пение слышал Дойл, стоя за дверью.

Глаза медиума были закрыты, голова откинута назад. Дойл решил, что это та тучная дама в новеньких ботинках. За годы наблюдений он составил каталог практикующих медиумов Лондона, в который он включил как настоящих мастеров своего дела, так и разных шарлатанов. Но эта дама-медиум была ему незнакома. Она была в черном шерстяном платье, не дешевом, но и не экстравагантном, с белым жабо. В лице женщины, усыпанном родинками, не было ни кровинки. Она прерывисто дышала, и было похоже, что она вот-вот впадет в транс.

На щеках леди Николсон пылал румянец, крепко сжатые пальцы побелели, она вздрагивала как бы в ответ на прикосновение руки медиума. Брат леди Николсон часто и обеспокоенно посматривал на нее. Это подтверждало, что он воспринимает разворачивающийся на его глазах спектакль с крайним недоумением. Беременная женщина напряженно вскинула голову, словно отказываясь безропотно подчиниться магической силе медиума. А вот ее супруг, чей профиль был хорошо виден Дойлу, тупо взирал на толстуху, ожесточенно поскрипывая зубами.

Следующим Дойла заметил Черный человек. Его глубоко посаженные глаза сверкнули, словно два горящих уголька, впалые щеки со следами оспы судорожно дернулись, тонкие губы сжались еще плотнее. Дойлу показалось, что взгляд этого человека словно прожигает его насквозь, но выражения глаз он не мог уловить. Мужчина отпустил руку сидевшего слева от него человека и махнул Дойлу.

— Присоединяйтесь к нам, — произнес он шепотом, но голоса его Дойл не услышал.

Переведя взгляд с Дойла на мальчика, Черный человек как будто отдал приказ. Мальчик послушно направился к доктору и взял его за руку. Прикосновение шершавых пальцев словно встряхнуло Дойла. Он позволил подвести себя к столу; в висках стучало: «За всем этим что-то кроется».

Дойла усадили на свободный стул между двумя мужчинами. Брат леди Николсон озадаченно уставился на него, как будто само появление Дойла требовало дополнительных пояснений.

Пожав протянутую Черным человеком руку, Дойл сел на указанный стул, и мужчина слева от него тут же схватил его за руку. Взглянув на леди Николсон, сидевшую напротив, Дойл встретил горячий взгляд женщины, по которому без труда можно было понять, что надежда возвращается к ней после столкновения с чем-то непостижимым и страшным. Ее красивое лицо сияло от возбуждения, в зеленых глазах сверкали искорки. Дойл с удивлением отметил про себя, что лицо леди Николсон покрыто тонким слоем грима. Губы женщины беззвучно прошептали: «Спасибо». Дойл чувствовал, что сердце его бешено колотится. Избыток адреналина в крови…

Их короткий безмолвный диалог нарушил резкий голос:

— У нас сегодня незваный гость.

Это был явно мужской голос. Глубокий, проникновенный и вместе с тем до странности холодный, словно струя ледяной воды.

— Мы приветствуем всех присутствующих.

Дойл перевел взгляд на медиума. Глаза женщины были широко раскрыты, говорила именно она. Она совершенно преобразилась, расплывчатые черты лица заострились, оно стало похоже на посмертную маску. Глаза засверкали странным хищным блеском, губы искривила улыбка сладострастия.

Удивительное дело: в своих исследованиях Дойл дважды зафиксировал подобное явление. Он назвал его физиологической трансмогрификацией, но никогда раньше ему не приходилось видеть это воочию.

Пронзительный взгляд медиума скользил по лицам сидевших за столом, но избегал Дойла. Рука мужчины слева от Дойла нервно подергивалась, словно под действием слабого тока. Брат леди Николсон не выдержал взгляда, отвернулся и посмотрел на сестру.

— Вы просили меня о помощи.

Губы леди Николсон дрогнули. Дойл усомнился, найдет ли она в себе силы ответить медиуму… Но неожиданно заговорил Черный человек:

— Мы все смиренно ждем твоей помощи и выражаем глубочайшую признательность за сегодняшний визит.

Слова, произнесенные Черным человеком, вырвались из его горла с тяжелым хрипом, как будто грудь говорившего сдавливало что-то. Он говорил с акцентом, свойственным скорее всего жителям Средиземноморья; впрочем, Дойл не стал бы это утверждать безоговорочно.

Итак, говоривший был связующим звеном между медиумом и обратившимся к нему за помощью клиентом. В нем чувствовался высокий артистизм, и свою роль человека, непоколебимо верившего в возможности спиритизма, он исполнял отменно. Но вот тут-то обычно и начиналось мошенничество, отметил Дойл. Клиента, как неразумного ребенка, заставляют принимать абсолютную чушь за чистую монету. Это и приносит участникам подобного спектакля приличный доход. Один знакомый Дойла, сын которого попал в весьма щекотливую ситуацию, так сформулировал этот феномен: «Когда вам дают уникальную возможность заглянуть за пределы реального мира, вы соглашаетесь на убытки, забыв обо всем на свете».

В данном случае налицо сплоченная команда актеров: медиум, ее помощник, мальчишка, беременная женщина, ее муж, этакий мускулистый здоровяк. Других пока не видно, но в такой темноте может притаиться кто угодно. Совершенно очевидно, что они собрались здесь из-за леди Николсон, которая, конечно, далеко не глупа, если решилась пригласить на этот сеанс Дойла. Ее опасения могли оказаться вполне оправданными. Любопытно узнать, как все-таки эта компания станет действовать в связи с неожиданным приходом Дойла? Впрочем, не так уж все было неожиданно.

— Мы все суть свет и дух как по эту сторону мира, так и в запределье. Жизнь есть выражение жизни, жизнь — смысл творения. Мы чтим свет жизни в тебе, как и ты чтишь его в нас. По эту сторону мы все едины, и тебе в твоей жизни по другую сторону мира желаем добра, благословения и вечного мира.

Речь медиума была плавной и прочувствованной и походила на многократно исполнявшуюся прелюдию. Женщина-медиум обернулась к Черному человеку и благосклонно кивнула, будто позволяя перейти к тому главному, ради чего все собрались здесь.

— Дух приветствует тебя. Дух знает о твоей печали и желает помочь тебе, если это в его силах. Ты можешь обратиться к Нему, — проговорил Черный человек, обернувшись к леди Николсон.

Охваченная глубочайшим волнением, леди Николсон ничего не ответила, как бы подтверждая, что сбывается все, во что она всю жизнь верила.

— Мы готовы, да, вполне, — охрипшим голосом подхватил ее брат.

— Начните с сына, — произнесла медиум.

Леди Николсон вскинула глаза, в которых промелькнуло искреннее изумление.

— Ты ведь пришла, чтобы спросить о сыне, разве не так?

— О господи, — дрожащим голосом прошептала леди Николсон.

— О чем ты хочешь спросить духа? — На губах медиума появилась натянутая улыбка.

По щекам леди Николсон заструились слезы.

— Откуда вы узнали?

— Твой сын ушел в мир иной? — спросила медиум все с той же улыбкой.

Молодая женщина неуверенно покачала головой.

— Ты видела его смерть? — спросил Черный человек.

— Я не знаю. То есть, в общем…

Леди Николсон запнулась.

— Видите ли, он исчез. Ему всего три года. Он пропал четыре дня назад, — пришел на помощь брат леди Николсон.

— Его зовут Уильям, — уверенно изрекла медиум.

«Наверняка имя ребенка разузнал Черный человек», — решил Дойл.

— Билли, — сдавленным голосом повторила мать малыша.

Легко же она проглотила наживку!

Дойл исподволь разглядывал комнату, надеясь заметить какие-нибудь приспособления: тщательно спрятанные провода или что-то вроде этого. Однако ничего подозрительного он не заметил.

— Ты уже обращалась в полицию. Это нехорошо…

— Но мы не знаем, жив он или мертв! — воскликнула леди Николсон. Долго сдерживаемые чувства выплеснулись наконец наружу. — Ради всего святого, вам известно так много, вы знаете, для чего я пришла сюда.

На какой-то краткий миг ее взгляд остановился на Дойле, словно ища поддержки.

— Умоляю вас, скажите, что с ним! Иначе я сойду с ума.

Улыбка слетела с губ медиума. Она понимающе кивнула.

— Мне необходимо время, — сказала она, закрыв глаза и откинув голову назад.

В комнате воцарилось гнетущее молчание.

Беременная женщина тягостно застонала. Широко раскрытыми глазами она с изумлением смотрела на клубившийся над столом густой белый дым. Он расходился кругами, постепенно приобретая очертания какой-то местности, — это был гористый полуостров, его границы были отчетливо видны.

Что это? Карта? Дым неподвижно повис в воздухе, и картинка стала проявляться все яснее. «Чисто сработано», — подумал Дойл, завороженный игрой света и тени на дымчатой картинке, чуть более размытой, чем фотография. И все же она была живой, полной движения и каких-то приглушенных звуков. Казалось, что видишь эту картинку в подзорную трубу с большого расстояния.

Видна была фигурка ребенка, свернувшегося калачиком под деревом. Он был в коротких штанишках, свободной рубашке и чулочках. Его руки и ноги были крепко связаны веревкой. На первый взгляд казалось, что мальчик спит, но при внимательном рассмотрении стало видно, что он тяжело дышит. Определить, задыхается малыш или плачет, было очень трудно… Тишину комнаты взорвал душераздирающий крик.

— Боже милостивый! Это он, он! — воскликнула леди Николсон. Увидев сына, она вскочила на ноги, тело ее дрожало как в лихорадке.

Перед собравшимися возникла новая картинка: теперь мальчик лежал на покрытой инеем опавшей листве, у ног его протекал ручеек. Веревка, которой были связаны его руки и ноги, тянулась к нижней ветке дерева. Позади малыша сплошной стеной стояли деревья. Рядом с ним можно было разглядеть какой-то предмет: это была маленькая коробочка с надписью «Мам…».

— Билли! — снова вскрикнула леди Николсон.

— Где он? Где? — настойчиво спрашивал ее брат, но осекся, смущенный общим молчанием.

Погруженная в транс женщина-медиум была безмолвна.

— Скажите же! — Молодой человек обрел дар речи и был готов снова и снова повторять свой вопрос.

Неожиданно раздался оглушительный рев труб, беспорядочный, без всякого строя. Потрясенный, Дойл не смел шелохнуться, словно пригвожденный к месту.

— Архангел Гавриил! — завопил сидевший слева от Дойла мужчина.

Расплывчатая картина перед глазами собравшихся стала внезапно чернеть, от нее повеяло чем-то жутким. Грозная тень надвигалась на беззащитного ребенка из призрачного леса, она источала отвратительное зловоние. Было странно, что присутствующие почувствовали смрад раньше, чем успели разглядеть эту зловещую тень.

Неожиданная мысль, что он уже видел эту тень накануне вечером у себя в холле, заставила Дойла прийти в себя и задуматься о рациональном объяснении всего происходящего. В голове возникла прочитанная где-то фраза: «Это не смерть, а уничтожение».

От безудержной какофонии у Дойла невыносимо разболелась голова. Прямо перед ним, как бы из воздуха, возник раструб медного горна, трубившего не переставая. «А вот это их первая грубая ошибка», — сказал себе Дойл, увидев тонкую нить, привязанную к горну. Возможно, ему это только показалось?

Свернувшись тугой спиралью вокруг малыша, черная тень заполнила собой всю картинку, фигурка мальчика должна была вот-вот исчезнуть в страшном объятии. Леди Николсон пронзительно закричала.

Дойл вскочил, резким движением высвободив обе руки, схватил стул и запустил им в расползающуюся тень. Покачнувшись в сторону, призрак с шипением рассеялся в воздухе. Державшие горн нити оборвались, и медный инструмент с грохотом упал на стол.

Дойл пригнулся, словно опасаясь удара. И все-таки удар настиг его. Чем-то тяжелым его огрели по спине. Он вскрикнул от боли, стремительно обернулся, схватил со стола горн и обрушил его на голову нападавшего. Из раны хлынула кровь, человек покачнулся, схватившись за лицо.

— Мерзкие злодеи! — заорал Дойл и решил пустить в ход револьвер. Однако удар по шее помешал ему сделать это.

Оглянувшись, он едва успел увернуться от нового удара палкой, которую занес над ним Черный человек.

— Болван!

Голос принадлежал медиуму. Со злобной ухмылкой, сверкая глазами, она вдруг распрямилась над столом.

Черный человек на мгновение замер, но палку из рук не выпустил. В ту же секунду Дойла крепко ухватил за ноги раненный им мужчина.

— Вообразил себя поборником истины? — зловещим тоном прошипела медиум.

Она вытянула перед собой руки ладонями кверху. Кожа на них вспучивалась, лопаясь с устрашающим треском. Из открытого рта вырвались серые клочья дыма, на мгновение скрывшие лицо злобной твари. Повиснув в воздухе, дым заструился вокруг возникшего из темноты зеркала, в котором появилось отражение женщины-медиума, поднявшейся во весь рост.

— Взгляни на мое истинное лицо!

Из пустоты всплыли неясные очертания фигуры, постепенно стиравшие отражение медиума. В зеркале появился мертвец с полуобнажившимся серым черепом, из черных провалов глазниц которого струилась красная жидкость, похожая на кровь. Клочья черных волос вздыбились на его черепе. Мертвец уставился на Дойла, словно собираясь ему что-то сказать. Медиум отстранилась, и из зеркала раздался глухой голос, который они слышали на протяжении всего вечера:

— Решил творить добро? Ну так полюбуйся, чем это кончится.

Из-за ширмы вдруг вынырнули две фигуры в капюшонах, двигавшиеся столь стремительно, что Дойл не успел отреагировать на их появление. Один из них занес кинжал над головой брата леди Николсон, и через секунду молодой человек рухнул на пол, обливаясь кровью. Другой схватил онемевшую от ужаса леди Николсон и тонким лезвием полоснул по шее — из рассеченной артерии хлынула кровь.

Слабый крик женщины замер у нее в горле, и она упала на стол.

— Боже! Нет! Нет! Нет! — не своим голосом заорал Дойл.

Раздался торжествующий рев обезумевшего чудовища; эктоплазматическое зеркало, неестественно ярко вспыхнув, взорвалось и исчезло.

Один из убийц переключил внимание на Дойла. Легко вспрыгнув на стол, он выставил вперед кинжал, которым только что убил брата леди Николсон, готовый перерезать глотку новому врагу. В этот миг Дойлу показалось, что над его головой просвистела стрела. Мелькнула черная тень, и в горло убийцы по самую рукоятку вонзился кинжал. Тот судорожно схватился за горло, вокруг которого обмотался капюшон, пришпиленный кинжалом. Пошатнувшись, убийца замертво рухнул на крышку стола.

Неожиданный спаситель Дойла отпрянул от стола и настойчиво потянул доктора за собой. Незнакомый голос проговорил:

— Доставайте наконец ваш револьвер, Дойл.

Заметив, что на него надвигается Черный человек, Дойл выхватил из кармана револьвер и выстрелил. Черный человек упал как подкошенный.

Дойл почувствовал какое-то движение у себя за спиной и услышал, как падает канделябр; в комнате стало совсем темно. Дойл успел заметить, что женщина-медиум исчезла, а к нему устремился второй убийца в сером капюшоне. По-прежнему невидимый спаситель Дойла рывком опрокинул стол, отбросив убийцу к стене. Он с силой потянул Дойла за рукав.

— Следуйте за мной, — сказал тот же незнакомый голос.

— Но леди Николсон…

— Слишком поздно…

Дойл последовал за своим спасителем в полной темноте. Они вышли через какую-то дверь и миновали длинный коридор. Дойл понял, что они направляются к заднему выходу. Ударом ноги мужчина распахнул дверь в конце коридора, и сумрачный свет проник в помещение. Они все еще находились в доме. Теперь наконец Дойл смог рассмотреть высокого мужчину с четко очерченным профилем.

— Сюда, — проговорил незнакомец.

Они собирались выйти, когда из темноты с глухим рычанием на них бросилось какое-то животное. Оно вцепилось в ногу незнакомца, и он пошатнулся. Не медля ни секунды, Дойл выстрелил несколько раз. Раненое животное отступило, завыв от боли. Дойл выстрелил еще раз, и вой прекратился.

Спаситель Дойла высадил дверь плечом. В лунном свете они увидели, что нападавшее на них животное — мальчишка-эпилептик. На его одежде расплывались темные пятна крови; острые зубы маленького хищника были стиснуты, на них тоже виднелась кровь.

— Ну что же, он получил по заслугам, — пробормотал мужчина, и они наконец покинули этот страшный дом.