Глава двадцать пятая
Август услышал голоса.
Он дошел до самого конца коридора, осторожно высунулся из-за угла. Всего в нескольких ярдах стояли у стальной двери двое мужчин. Один из них откинул панель в стене, открылась выемка с каким-то цифровым устройством. Наверняка замок. Август слышал, как второй мужчина диктовал своему напарнику семизначный цифровой код, а тот послушно нажимал на кнопки.
— Слышал?
Адамс тут же втянул голову обратно.
— Тсс! Ты слышал или нет?
— Да это у меня в животе бурчит. Ладно, идем отсюда.
Август прислушался к звуку шагов — мужчины уходили в противоположном направлении. Когда шаги стихли окончательно, он выбрался из своего укрытия и подошел к двери. Открыл панель, набрал цифровой код. В приборной доске зажглась зеленая лампочка. Потом послышался щелчок. Дверь открылась. Джекпот!
Он вошел и ахнул при виде представшего перед ним зрелища. Это была не комната… нет, скорее пещера, более подходящего слова не подберешь. Не слишком большая, но все же пещера. Стены освещают горящие факелы. Поверх каменного пола постелены толстые дубовые доски. А самый любопытный предмет находился в дальнем конце этого странного помещения — позолоченная статуя Девы Марии высотой футов десять.
«Должно быть, это и есть зал, где правит суд Штульгерр», — подумал Август. Устроивший здесь помещение в точности скопировал его с древних планов. Нет ничего лишнего, каждый предмет, каждая деталь, — все на месте и служит своей цели.
Из коридора донеслись чьи-то голоса. Адамс чертыхнулся и оглядел комнату в поисках места, где можно спрятаться. Особенно некуда… И тогда он бросился к статуе, заметив в передней ее части длинную трещину. Он положил книгу на пол, взялся обеими руками и раздвинул эту своеобразную «дверцу». Внутри тускло и зловеще поблескивали в свете факелов треугольные шипы. Август удрученно покачал головой. Место для укрытия подходящим не назовешь. Тогда он закрыл статую, обежал ее и укрылся позади. Темновато, но ничего, его не видно. А потом вдруг с ужасом вспомнил: «Книга! „Евангелие“ осталось лежать на полу!»
Дверь отворилась. Вошли двое мужчин, они волокли женщину и всеми силами пытались заставить ее замолчать. Это была Эйприл…
Сердце у Августа забилось как бешеное. Взыграли все темные инстинкты, он был готов наброситься на негодяев, задушить их голыми руками, разорвать на мелкие кусочки. Но он понимал, что не успеет преодолеть и половину разделявшего их расстояния, как они застрелят его. Если и есть хоть какой-то шанс спасти ее, нужно дождаться более удобного момента.
— Я скажу вам, где карта, — произнесла Эйприл. — Но за это вы должны меня отпустить.
Карта? Зачем «Черным Фемам» понадобилась какая-то карта? Разве они охотятся не за книгой?
— Надо дождаться Штульгерра, — пробасил первый мужчина. — А уж потом примем решение.
Август немного высунулся из-за статуи и увидел, что голос принадлежит мускулистому приземистому мужчине, который, казалось, с трудом мог втиснуться в костюм. И лицо помятое, все в каких-то складках и бородавках — ну в точности как у бульдога.
Напарник же его являл собой полный контраст — тощий, как палка, и на целый фут, если не больше, выше ростом. Костюм висел на нем, как на вешалке. Изможденное лицо исказила гримаса.
— Надо заняться этим сейчас, прежде чем Штульгерр появится, — сказал он «Бульдогу». — Кроме того, может, дамочка лжет. Может, карта до сих пор при ней.
Тут тощий почему-то глянул в его направлении, и Август тотчас убрал голову.
— Тогда ее надо обыскать, — сказал «Бульдог».
Август слышал, как Эйприл возмущенно закричала. Очевидно, «Бульдог» не привык церемониться с жертвами даже во время обыска.
— Уберите руки! — крикнула Эйприл.
— Эй… а у нее тут что-то вроде бы есть, — пробормотал здоровяк.
Август услышал шелест разворачиваемого пергамента. Сделке Эйприл не суждено состояться. Теперь, когда карта у них, нет причин оставлять ее в живых. Август планировал свой следующий ход, но тут за него это сделали другие.
— А чего это там, а? — спросил тощий.
— Вроде как книжка какая-то, — ответил напарник.
И вот послышались тяжелые шаги, мужчина направлялся прямо к Августу. Тот сжал кулаки, весь напрягся в ожидании нападения. И тут вдруг его осенило.
«Бульдог» наклонился.
— Послушай-ка, а не та ли это книга, о которой говорил Штульгерр?
— Быть того не может, — пробурчал в ответ тощий.
Август прижался к стене затылком и начал толкать статую, вкладывая в эти движения всю свою силу. На миг показалось, что вот-вот лопнут все мышцы и сухожилия, виски снова пронзила невыносимая боль. И вот он заметил, что золотая голова статуи, отливающая в свете факелов оранжевым мерцанием, слегка качнулась.
— Я серьезно, — сказал «Бульдог». Он подходил все ближе. — Ты посмотри, тут нарисованы два маленьких ангелочка и крест посередине. Ну в точности как он говорил.
Тут уже и основание статуи затрещало и пошло трещинами; а потом все сооружение сорвалось с пьедестала, резко накренилось вперед и рухнуло, точно опрокинутый вандалами надгробный камень. Толстяк взвизгнул и вскинул перед собой руки, но было уже поздно. Золотая Дева Мария наклонилась и «поцеловала» его прямо в лоб, сломав при этом позвоночник. Он распростерся на полу, статуя — рядом. Вся пещера так и содрогнулась от мощного удара.
Лишившись укрытия, Август был теперь беззащитен. И беспомощно наблюдал за тем, как тощий мужчина выхватил пистолет и спустил курок. Пуля срикошетила от стены всего в нескольких дюймах от его головы. Он понимал: в следующий раз так не повезет. Но второго выстрела не последовало. Эйприл бросилась на его защиту, ударила тощего в челюсть, затем впилась в руку, стараясь вырвать пистолет.
Август перепрыгнул через дыру, образовавшуюся в том месте, где стояла статуя, и подбежал к дерущимся. Как раз в этот момент Эйприл получила сильнейший удар по голове. Мужчина поднялся на ноги, отирая кровь с разбитых губ. Пистолет был при нем, и он навел ствол на Августа.
— Не двигаться! — скомандовал он.
Эйприл лежала на полу. Она была без сознания.
Август вскинул руки.
— Чего вы хотите? Мы все отдадим. Только не делайте глупостей!
— Глупость совершила девчонка и вот валяется теперь на полу, — сказал тощий, облизывая верхнюю губу. — Ей это с рук не сойдет, будьте уверены.
Август крепко зажмурился и взмолился, чтобы дорога от земной жизни к загробной оказалась как можно короче.
