43

Как только двери лифта расползлись, Донован выскочил из-за угла с огнетушителем наперевес и направленным прямо перед собой раструбом. Отлично видя Квятковски, Донован повернул рычаг (чеку он выдернул заранее) и направил струю фосфата аммония прямо ему в лицо.

Ошеломленный киллер буквально на мгновение припозднился с реакцией — руки его взметнулись к лицу уже после того, как химикаты въелись в глаза. С криком он повалился на пол, одновременно вытолкнув парусиновый тюк на Донована и сбив его с ног.

Донован отбросил огнетушитель и потянулся за пожарным топором. Вскочив на ноги, он обежал тюк, сунул свободную руку в лифт и, не глядя, ударил по щитку с кнопками. Квятковски уже поднимался на ноги и тер глаза, отчаянно пытаясь хоть что-то рассмотреть.

Как только Квятковски дернулся к закрывающимся дверям, Донован рубанул по его вытянутой руке: лезвие топора с противным чавкающим звуком рассекло толстое предплечье, и тотчас потоком хлынула кровь. Убийца взвыл от боли, а Донован крепко пнул его — он отлетел к задней стенке лифта и сполз по ней на пол. Еще один пинок по панели с кнопками закрыл двери и отправил скованного шоком киллера на пятый этаж.

Весь дрожа, Донован стянул простынку, прикрывавшую то, что находилось в тюке. Шарлотта, свернувшаяся калачиком, без сознания… Но еще дышавшая.

— Слава богу! — вскричал Донован.

Он шагнул к выключателю пожарной тревоги у выхода на лестницу, но сигнал подать не успел: на лестнице послышался шум. Опрометью вниз, к нему, бежал мужчина, и Донован узнал его. Это был партнер Квятковски.

Патрик дернул за ручку пожарной сигнализации и пробежал мимо тюка. Времени оттащить Шарлотту в безопасное место уже не оставалось, но, по крайней мере, сигнализация сработала. Ревун пожарной тревоги запульсировал с частыми интервалами и так оглушительно, что звука выстрела Донован не услышал.

Однако почувствовал силу его удара, когда пуля врезалась в левое плечо и вышла через грудь. Тело сильно дернуло вперед, развернуло и швырнуло на мраморный пол.

Последнее, что почувствовал Донован, — это лед, сковывавший все тело. Невыносимо пронзительный рев тревоги становился тише и замер где-то вдали.