ГЛАВА 33
Когда Джош вышел из ванной, телефон звонил снова, и на этот раз он снял трубку.
Малахай извинился, спросил, не разбудил ли его, а затем предложил через полчаса позавтракать в ресторане гостиницы.
— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал он.
Эти же слова в грезах Джоша произнес верховный понтифик.
«Кое-что обсудить».
— Джош? Вы меня слышите?
На столике стояла корзинка с булочками, совершенно свежими, только что из пекарни. Ее окружали крохотные блюдечки с джемами и желе, похожие на перстни с драгоценными камнями, и тарелки, наполненные сливочными пирожными.
Но Джош даже не притронулся к еде. Он рассказал Малахаю о событиях прошлой ночи, о том, как его преследовали, как вор был убит, как человек, стрелявший из пистолета, скрылся в ночи. Райдер упомянул и про неуловимые видения, пришедшие из Древнего Рима и дополнившие кошмарный сон, пережитый наяву.
Малахай сурово наморщил лоб и спросил у Джоша, как тот себя чувствует.
Хорошо.
Точно ли он не хочет показаться врачу?
Точно не хочет.
Сообщил ли он в полицию о случившемся?
Да, сообщил, как только вернулся в гостиницу.
Спал ли он сегодня ночью? Нет, почти не спал.
За всем этим последовал еще десяток уточняющих вопросов.
Джош ответил на все, упомянул про очередной провал в прошлое и про то, как Юлий помогал ему найти укрытие.
Потом у него тоже возник вопрос:
— Я хочу знать, как вы с Берил проверяете достоверность тех случаев перевоплощения, которые изучает ваш фонд.
— Зачем вам это понадобилось?
— Я не могу бесконечно гадать, существовали ли Юлий и Сабина на самом деле. Мне нужно выяснить это наверняка.
Малахай отложил булочку, которую намазывал маслом, и откинулся на спинку стула.
— Мы используем все доступные данные исторического характера. Если у нас их нет, то мы делаем все возможное, чтобы убедиться в том, что ребенок не подвергся внушению, что его родители не преследуют каких-то корыстных целей. Тут очень кстати приходится тот факт, что мы являемся профессиональными психологами.
— И все же как именно вы узнаете, что дети не восприняли эти истории вместе с материнским молоком? Может, они сами выдумали их под влиянием того, что увидели по телевизору? Дети понимают то, что слышат, задолго до того, как могут говорить сами. Может, их родители верили в переселение душ и обсуждали это в присутствии своих детей, когда те были еще совсем маленькими, даже грудными?
— Может быть. Мы не имеем дела с материальными объектами, которые поддаются точной оценке. Иногда нам приходится полагаться лишь на нашу подготовку и опыт.
Малахай взял чашку, отпил глоток кофе и поставил ее на место.
— Вы еще не удовлетворены, правда? У вас всегда больше вопросов, чем у меня ответов.
— Берил описала случай, когда мать была убеждена в том, что ее вторая дочь являлась перевоплощением первого ребенка, умершего в раннем возрасте.
— Помню.
— Может, мать просто обезумела от горя и вообразила, что в новорожденного малыша вселилась душа ее дочери?..
Малахай чуть заметно поджал губы, и от Джоша это не укрылось.
— В чем дело?
— Ничего-ничего. Продолжайте, — предложил психолог.
У Джоша мелькнула мысль о том, не связаны ли с этим делом какие-нибудь неприятные воспоминания Малахая, но он прогнал ее.
— А что, если мать рассказывала дочери о том, что у нее был другой ребенок? Та интуитивно почувствовала, что матери будет приятно, если она переймет привычки своей старшей сестры и заново переживет все рассказы о ней. Всегда существуют другие способы, благодаря которым дети могли узнать… благодаря которым я узнал о том, что теперь является мне в видениях.
— Разумеется, существуют и другие способы.
— Может, вы просто принимаете желаемое за действительное?
— Такое возможно, — подтвердил Малахай.
— Вы больше ничего не хотите мне сказать?
— Пока что не хочу. Если понадобится, то мы еще к этому вернемся. Каков ваш следующий вопрос?
— Большинство случаев, которыми занимается ваш фонд, связано с детьми из стран, где перевоплощение является неотъемлемой частью общепринятой системы верований. Чем это объясняется?
— Людям гораздо проще говорить, когда они знают, что над ними не станут смеяться. В Индии серьезно отнесутся к ребенку, который рассказывает о своей прошлой жизни. В Америке тому же самому ребенку скажут, что он все выдумал. В нашей стране большинство людей не может и не хочет признавать воспоминания о прошлой жизни. Они еще не отдают себе отчет в том, что это может быть правдой. — Малахай подался вперед. — Если обсуждать все эти возможности, то нам также нужно принять в расчет и ту, которая утверждает, что перевоплощение существует. Позвольте задать вам один вопрос. В Ветхом Завете говорится, что Моисей услышал голос, указавший ему, что нужно сделать. Если речь идет не об образном выражении — а многие уверены, что это именно так, — то Моисей был сумасшедшим или обладал некими сверхъестественными способностями. Приведу еще один пример. Христианство основано на том, что Иисус воскрес из мертвых. Миллионы людей верят в это, как — прошу прощения за игру слов, — как в Священное Писание. Но как быть с апостолами, которые были свидетелями этого? Неужели перед ними действительно предстал человек, который умер, или же это было какое-то мистическое явление и эти люди приняли желаемое за действительное? Может быть, это произошло на самом деле? Я могу продолжать и продолжать, Джош. Практически все религии основываются на явлениях, не поддающихся научному описанию. Неужели все верующие ошибаются?
— Нет, но, возможно, вера является панацеей.
— Разумеется, это тоже имеет место. Вы не первый, кто в данном вопросе прибегает к помощи «бритвы Оккама». Имея дело с двумя теоретическими гипотезами, надо выбирать самую простую. Да, конечно, это тоже один из способов.
— Я просто хочу получить объективные доказательства.
— Я вас прекрасно понимаю. Вам нужны фотографии ауры. Вы хотите своими собственными глазами увидеть ангелов, танцующих на острие иглы.
— Не издевайтесь надо мной.
Малахай откинулся назад.
— Извините, если у вас создалось такое впечатление. Для меня это так же болезненно, как и для вас. Я полагал, что у вас уже достаточно опыта и вы невосприимчивы к подобным словесным уколам.
Прежде чем Джош успел ответить, к их столику подошел следователь Татти. Он никому не звонил, просто подошел, отодвинул стул, махнул рукой, подзывая официанта, и заказал чашку черного кофе без сахара.
— Чему мы обязаны счастьем видеть вас? — спросил Малахай таким тоном, который для Джоша явился полной неожиданностью. — Как вы узнали, где нас найти?
— Я позвонил в гостиницу. Дежурный сказал, что никто из вас не покидал ее. Он любезно согласился позвонить в ресторан и выяснил, что вы здесь завтракаете. Еще очень рано, так что подобное предположение было логичным.
Татти отпил глоток из чашки, которую поставил перед ним официант. Он был весьма доволен собой.
— Сегодня утром умер профессор Рудольфо.
Реакция Джоша была мгновенной. Он сразу же подумал о том, что Габриэлла узнает эту новость. С большим трудом ему удалось подавить желание вскочить, спуститься вниз, поймать такси и поспешить к ней домой.
«Сейчас она не должна быть одна. Ей будет очень тяжело. Естественно, она обвинит во всем меня. Может, я это и заслужил. Я ведь действительно виновен в гибели профессора, потому что действовал недостаточно быстро, застрял в этом проклятом тоннеле, когда должен был бы быть в гробнице».
Малахай сказал следователю, что он очень опечален этим известием. У Райдера не было никаких сомнений в том, что его горе было искренним. Он показался Джошу каким-то измученным, опустошенным. Смерть профессора Рудольфо явилась серьезным ударом по всей деятельности фонда.
«Кому же из нас сейчас хуже? — подумал фотограф. — Кому больше нужны доказательства существования перевоплощения? Камни давали надежду, которую уничтожили сначала ограбление, а затем убийство профессора. Они снова превратились в легенду, в призрачный миф, какими и были всегда».
— Вы ведь пришли сюда не только для того, чтобы сообщить нам это печальное известие, так? В чем дело, господин следователь? Что еще вам от нас нужно? — спросил Джош.
Его уже тошнило от разговоров с полицией.
Прошлой ночью он вернулся в гостиницу и позвонил Татти. Тот направил к нему двух следователей, сносно владеющих английским, чтобы взять у него показания. В это же время отряд карабинеров отправился на поиски трупа.
— Нервы мистера Райдера на пределе, он не может следовать правилам приличия, — извинился за Джоша Малахай. — Прошлая ночь явилась для него ужасным испытанием. Полагаю, вы и сами должны это понимать. Что вам удалось узнать о том человеке, который преследовал мистера Райдера?
Татти прищурился и уставился на Джоша из-под опущенных ресниц. Теперь он играл роль вовсе не инспектора Клузо, а крутого полицейского, одного из героев Аль Пачино.
— Пока что ничего определенного сказать нельзя. Теперь мы уже имеем дело с тремя убийствами, а нам до сих пор недостает жизненно важной информации.
— Разумеется. — Голос Малахая снова стал увещевательным.
Джош больше ничего не слышал. Он снова находился в гробнице, видел, как профессор Рудольфо падает на землю, чувствовал запах бездымного пороха, крови, пальцами ощущал, какая же она мокрая и липкая. Затем он увидел, как человек, стрелявший в профессора, сам упал вперед и пролил собственную кровь.
— Мистер Райдер?
Джош поднял взгляд.
— Да?
— Вы больше ничего не можете добавить относительно того, что произошло в гробнице?
— Разве мы уже не говорили об этом?
— Говорили. Но теперь нам нужно повторить все еще раз. Вы не расскажете мне, где находились, что видели, что было похищено?
Джон повторил еще раз все то, что уже говорил Татти два дня назад.
— Вы не видели эти бусы?
— Нет, но их видела профессор Чейз. По-моему, она сможет вам помочь больше меня. Разве не так?
Татти пропустил его вопрос мимо ушей.
— Откуда вам известно, что похищенные предметы находились в деревянной шкатулке?
— Потому что я увидел на полу обломки шкатулки и сделал вполне естественное предположение.
— Но сами вы не видели, что было в шкатулке?
— Не видел.
Это была сущая правда, черт побери. Теперь Джош сожалел о том, что не видел камни.
Следователь умолк, взял булочку, разломил ее пополам, насадил на нож шарик масла, аккуратно размазал его, зачерпнул ложкой джем, сперва положил его в блюдце, а затем намазал на булочку.
Он завершил этот процесс, откусил кусочек, медленно прожевал его, запил кофе, после чего продолжил допрос:
— Вы оба работаете в одном нью-йоркском фонде. Это так?
Джош молча кивнул, Малахай сказал «да».
— Во время нашего первого разговора вы, мистер Райдер, сказали мне, что вы фотограф, а вы, мистер Самюэльс, — психолог. Однако этим ваши рассказы о себе и ограничились, поэтому мне пришлось попросить одного из своих сотрудников навести кое-какие справки и выяснить, что именно вы фотографируете и на кого работаете. — У него сверкнули глаза.
Татти явно гордился тем, какой он искусный следователь. Джошу страшно захотелось порвать этот пузырь тщеславия и сказать, что кто угодно мог выяснить все это в Интернете меньше чем за пару минут.
— Теперь я уверен вот в чем, — многозначительно промолвил Татти и подался вперед. — Существует связь между тем, на кого вы работаете, и тем, что было похищено в гробнице. В противном случае чем объясняется ваше появление в Риме? Почему сообщение о находке привело вас сюда, если только это не имеет какого-то отношения к сфере ваших исследований?
Джош ничего не ответил. Вопрос был риторическим, а ему меньше всего хотелось снабжать следователя дополнительной информацией. Судя по всему, Малахай подумал то же самое, потому что тоже промолчал.
— Скажите, не противоречат ли христианскому вероучению те перевоплощения, которыми вы занимаетесь?
— Едва ли, — возразил Малахай. — Главы всех западных религий очень кстати забыли, что еще тысячу шестьсот лет назад проблема перевоплощения являлась составной частью всех вероучений, в том числе иудаизма и христианства. Для иудеев эта проблема не представляет особой угрозы, поэтому они и не выступают против нее. Но для христианской церкви перевоплощение является смертельной опасностью, потому что понятие кармы подрывает ее устои. Христианство создало догму о том, что лишь духовенство может давать отпущение грехов и обеспечивать путь в рай. Для христианских священников немыслимо представление о том, что человек способен сам повелевать собственной душой, без их помощи переходить от одной жизни к другой и достигать нирваны.
Джош заводился все больше и больше. Разговор тянулся слишком долго, а ему нужно встретиться с Габриэллой.
— Господин следователь, какое отношение предмет перевоплощения имеет к вашему расследованию? — довольно резко вмешался он.
— На мой взгляд, перевоплощение имеет какое-то отношение к тому, что вы ожидали увидеть в гробнице. Мистер Самюэльс, вы не желаете объяснить все сами? Я больше не хочу играть в игры. Зачем вы приехали в Рим? Что вы ожидали здесь увидеть?
Малахай обладал фотографической памятью. Он уже более пятнадцати лет занимался проблемой перевоплощения, был одержим вопросами смерти, погребальных ритуалов, легендами, мифами, религиозными верованиями и обрядами. В течение следующих нескольких минут Малахай засыпал следователя рассказами о телах, погребенных без бальзамирования, однако сохранившихся более или менее нетронутыми. Он объяснил значение подобных нетленных останков для определенных религий, в которых такие случаи рассматриваются как чудо.
— Вам известно, что католическая церковь считает такое тело одним из свидетельств святости умершего человека?
— Разумеется, известно. Я живу в Риме. Я католик. — Татти кивал, но его терпение подходило к концу. — Как это связано с вашим приездом сюда?
Малахай удивленно посмотрел на него.
— Естественно, мы приехали, чтобы посмотреть на тело. — Он произнес это так, словно в гробнице ничего, кроме тела, не было. — Для тех, кто занимается проблемами связи с прошлой жизнью, такие тела представляют небывалый интерес.
Следователь, похоже, был разочарован.
— Только поэтому вы сюда и прилетели?
— Да. Нас интересовало состояние останков этой женщины.
— Вы не знали, что еще было обнаружено в гробнице?
Малахай покачал головой, и Татти повернулся к Джошу.
— Вы уверены в том, что не видели в склепе ничего такого, ради чего можно было бы убить человека?
— Уверен.
Джош понимал, что отвечает слишком резко. Но ему было все равно. Пусть Малахай разыгрывает роль дипломата. Сам он был уже сыт по горло допросами.
— Господин следователь, честное слово, вы должны говорить об этом с профессором Чейз, а не с нами.
— Полностью с вами согласен. Однако я больше не могу обращаться за помощью к профессору Чейз.
— Это еще почему?
Мысли вихрем пронеслись в голове у Джоша.
«Камни пропали. Профессор Рудольфо умер. Если с Габриэллой что-то произошло…»
Следователь взял из корзинки вторую булочку и снова проделал бесконечную процедуру намазывания ее сначала маслом, затем джемом. Он тянул время, желая посмотреть, какое действие возымели эти слова на его собеседников. Татти откусил кусок, не спеша прожевал его, проглотил, затем откусил еще один. Капелька рубиново-красного джема упала на белое фарфоровое блюдце.
Джош сделал над собой усилие, чтобы сохранить внешнее спокойствие, не повторить вопрос, не вскочить с места и не схватить следователя за грудки, требуя от него ответа.
— Пока что у нас нет никаких данных относительно того, по своей ли воле профессор Чейз покинула Рим или же с ней что-то случилось. В настоящий момент мы проверяем все авиалинии.
— Вы хотите сказать, она исчезла? — спросил Джош.
Татти откусил еще один кусок булочки, прожевал его, проглотил и запил глотком кофе.
— До тех пор, пока мы ее не найдем, мы вынуждены считать именно так. Она исчезла.
