Книга: Золотой город
Назад: 30
Дальше: 32

31

Спалось ей плохо, и пробудилась она еще затемно. Стоило открыть глаза, воспоминание о кошмарах, терзавших ее всю ночь, сразу улетучилось. В небе появился лишь слабый намек на рассвет, и луна, висевшая над самым горизонтом, наполняла долину причудливыми тенями. Нора села, окончательно прогнав остатки сна. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды в ручье. Она огляделась по сторонам. Свайр в лагере отсутствовал. Наверняка ковбой уже поднялся и отправился в ежедневное путешествие по каньону-щели проведать лошадей, оставленных на той стороне. Все остальные мирно спали. Фонарь, почти всю ночь горевший в палатке Арагона, погас.
Дрожа от утренней прохлады, Нора быстро оделась, сунула в задний карман фонарь и направилась к костру. Разворошив угли, она бросила на них несколько сухих веток. Огонь заполыхал. Начальница экспедиции взяла голубую эмалированную кастрюльку для кофе, специально оставленную поваром возле кострища, наполнила водой и водрузила на решетку.
Из предрассветного мрака возник неясный силуэт, по мере приближения к костру принявший очертания Слоан. В руках девушка несла свернутый спальный мешок. Дочь профессора, как и сама Нора, предпочитала ночевать не в палатке, а под открытым небом.
— Хорошо спали? — Она уселась рядом.
— Не особенно. — Начальница экспедиции уставилась в огонь. — А вы?
— А я, как всегда, отлично, — улыбнулась Слоан и тоже погрузилась в созерцание танцующего пламени. — Я понимаю, почему древние обожествляли его, — негромко заметила она. — Огонь обладает настоящей магией. Ничто так не приковывает взор. Телевизор не идет с этим зрелищем ни в какое сравнение.
Судя по всему, дочь профессора Годдара, в отличие от нее, пребывала в превосходном настроении.
Нора рассеянно улыбнулась и расстегнула молнию на куртке. Вода в кастрюльке закипела. Она сняла ее с решетки, насыпала в воду молотый кофе и размешала ножом.
— Хорошо, Бонаротти не видит, каким варварским способом вы готовите благородный напиток, — хохотнула Слоан. — Бедняга скончался бы от ужаса. Или проломил бы вам голову этой кастрюлькой.
— Согласна, у него кофе получается несравненно лучше, — ответила Нора. — Но ждать, пока он поднимется и приступит к священнодействию, все равно что томиться в ожидании Годо.
В пути повар неизменно вставал раньше всех и готовил завтрак к подъему, однако теперь, когда они раскинули постоянный лагерь и вели относительно размеренную жизнь, Бонаротти решительно отказался покидать палатку до восхода солнца.
Нора вновь поставила кастрюльку на огонь, дала ей вскипеть и налила себе и Слоан по кружке кофе. Несмотря на варварский способ приготовления, напиток испускал соблазнительный аромат, приятно щекотавший ноздри.
— Мне кажется, я догадываюсь, о чем вы думаете, — произнесла девушка.
— Очень может быть, — пожала плечами начальница экспедиции.
Некоторое время они молча смаковали кофе.
— Все это так странно, — внезапно заговорила Нора, словно продолжая давным-давно начатую беседу. — Мы нашли это место, этот дивный, восхитительный город. Он наполнен ценнейшими артефактами, каждый из которых — настоящий кладезь информации. Мы и надеяться не могли на подобную удачу. Казалось, вот-вот появятся ответы на все вопросы. — Она задумчиво посмотрела в огонь. — А в результате мы столкнулись лишь с новыми загадками, тревожными и пугающими. В киве множество прекрасно сохранившихся черепов. Каково их назначение? Церемонии какого рода здесь проводились?
Слоан, поставив кружку на землю, вопросительно уставилась на нее.
— Уверена, со временем мы получим ответы на все загадки, — произнесла она. — Только это будут совсем не те ответы, которых мы ожидаем. Так и совершаются научные открытия.
— Надеюсь, вы правы. Я не в первый раз на раскопках, и никогда у меня не было подобного ощущения. Интуиция подсказывает мне — что-то здесь не так. Я почувствовала это, как только увидела груды костей, обнаруженные Арагоном в склепе за амбарами. Представляете, они валяются там, как мусор.
Нора вновь смолкла и уставилась в огонь. Из темноты появилось еще два силуэта — Смитбэк и Холройд. Вскоре к костру подошел Блейк. С каждой минутой становилось светлее, деревья, совсем недавно казавшиеся темной массой, теперь четко обрисовывались на фоне неба.
— Бр-р, ну и холод, — пожаловался журналист. — Земля холодная, как яйца товарища Ленина. В довершение ко всему мой бездельник-дворецкий не соизволил почистить мне ботинки, хотя я специально оставил их у дверей.
— Да, теперь трудно отыскать хорошую прислугу, — изрек Блейк, слегка подражая голосу Смитбэка, и налил себе кофе. — Что за бурда, — недовольно пробормотал он, поднеся чашку к носу. — И о завтраке никто не побеспокоился. Наш дражайший повар взял за правило нежиться в постели до полудня. Может, стоит посоветовать ему оставить эти роскошные привычки, столь неуместные в походных условиях?
— Ладно, не будем хаять старину Бонаротти, — миролюбиво заметил Смитбэк. — Надо отдать ему должное, у него бездна достоинств. В конце концов, яства, которыми он нас балует, тоже не слишком соответствуют походным условиям. А о такой прихоти, как завтрак, нам, похоже, сегодня придется забыть.
Участники экспедиции сидели вокруг костра, грея пальцы о чашки с кофе и время от времени перебрасываясь словами. Все, кроме Слоан, ежились от утреннего холода. Похоже, изобилие волнующих открытий утомило не только меня одну, решила Нора. Солнце поднималось все выше, и окрестности, недавно тонувшие в серой дымке, окрасились разноцветными бликами.
— Какое пиршество для глаз, не правда ли? — произнес Смитбэк, заметив, как начальница экспедиции скользит взглядом по скалам.
— Сказано весьма поэтично, — усмехнулась она.
— Вы имеете дело с выдающимся художником слова, — провозгласил журналист, ковыряя ложкой кофейную гущу.
Со стороны палатки антрополога прошуршали торопливые шаги. Не сказав ни слова, Арагон опустился на землю, налил себе кофе и с поразительной быстротой опорожнил кружку. Когда он наливал себе вторую, Нора заметила, как дрожат его руки.
— Вчера вы опять допоздна не спали, Энрике?
Тот, казалось, не расслышал вопроса. Он прихлебывал кофе, сосредоточенно глядя в огонь.
— Да, вчера я долго не ложился. — Антрополог наконец устремил на Нору взгляд темных непроницаемых глаз. — Надеюсь, я никого не побеспокоил?
— Конечно нет, — поспешно заверила она.
— Вы что, рассматривали свои находки при свете лампы? — осведомился Блейк.
Арагон сделал последний глоток и наполнил кружку в третий раз.
— Да, — буркнул он.
— Удалось выяснить что-нибудь интересное?
Последовала долгая пауза.
— Да.
Голос его заставил сидевших у костра настороженно примолкнуть.
— Поделитесь же с нами дарованным вам откровением, брат наш, — прогнусавил Смитбэк в обычной дурашливой манере.
Арагон отставил кружку в сторону и заговорил — неторопливо, но уверенно. Судя по всему, он продумал речь заранее.
— Я уже говорил мисс Келли по поводу огромного склепа за амбарами, что это место производит чрезвычайно странное впечатление.
Профессор бережно вынул из кармана маленький пластиковый контейнер, поставил его на землю и снял крышку. Внутри лежали три обломка кости и фрагмент черепа.
— Наверху той груды я обнаружил примерно пятьдесят — шестьдесят скелетов, — продолжил он. — На некоторых даже сохранились остатки одежды и украшения. Как специалист-антрополог, могу сказать, что все эти скелеты принадлежали здоровым людям, хорошо питавшимся при жизни. В большинстве своем они пребывали во цвете лет и умерли в одно и то же время. Однако мне не удалось выявить никаких признаков насилия.
— И как же вы объяснили это загадочное явление? — подала голос Нора.
— Какая бы катастрофа ни повлекла за собой смерть этих людей, катастрофа эта разразилась внезапно. У тех, кто выжил, не было времени похоронить умерших должным образом. Я провел кое-какие исследования и не обнаружил никаких признаков массовых болезней. Впрочем, многие заболевания никак не сказываются на состоянии костей. Так или иначе, тела умерших просто-напросто перенесли в пещеру за амбарами и бросили поверх огромной груды костей, скопившихся там ранее. Что касается нижних, разрозненных скелетов, это, как говорится, совсем другая история, — с непроницаемым лицом продолжал Арагон. — Кости их по большей части сломаны, и в отличие от тел, брошенных сверху, они принадлежат людям, несомненно, умершим насильственной смертью. Речь идет о сотнях, а может быть, о тысячах убитых. Их останки накапливались годами. И, должен сказать, всех их умерщвляли весьма жестоким способом.
Арагон обвел сидевших у костра взглядом темных глаз. Сердце Норы бешено колотилось.
— Итак, — антрополог вытер лицо грязной банданой, — кости, находящиеся снизу, обладают несколькими необычными характеристиками. — Пинцетом с резиновыми кончиками он указал на фрагмент, лежавший в контейнере. — Первое — среди них много длинных, сломанных особым образом. Как вот эта.
— И в чем же состоит их особенность? — спросил Смитбэк.
— В том, что кости были сломаны в момент смерти. Не до и не после.
— Вы только это имели в виду? — осведомился Блейк.
— Не только. Кости сломаны в точности так, как анасази ломали кости лосей и оленей, добывая костный мозг. Видите вот этот фрагмент плечевой кости? Из него тоже…
— Подождите, подождите! — возбужденно перебил Смитбэк. — А для чего им был нужен костный мозг? Для того чтобы…
— Дайте мне закончить. Я также обратил внимание на то, что почти на всех костях имеются небольшие отметины. Исследовав эти отметины под микроскопом, я выяснил, что они сделаны каким-то каменным орудием в процессе расчленения скелета. Вне всякого сомнения, с трупов срезали плоть, как на скотобойне. Еще одна особенность состоит в огромном количестве раздробленных черепов, принадлежавших детям. Судя по отметкам в теменной и затылочной частях, с них были срезаны скальпы, в точности так, как с черепа девочки, обнаруженного в пуэбло Пита. Почти все детские черепа имеют явные признаки так называемого вскрытия на наковальне. Подобные признаки я выявил и на черепе из пуэбло Пита. К тому же многие просверлены и из них удалены круглые куски кости.
— А в чем состоят признаки «вскрытия на наковальне»? — спросила Нора.
— Это весьма специфические параллельные отметины, которые остаются лишь в одном случае — когда голову жертвы кладут на плоский камень и бросают сверху другой, чтобы вскрыть черепную коробку. Подобные отметины часто встречаются на черепах животных, мозг которых употреблялся в пищу.
Краешком глаза Нора заметила Смитбэка, усердно строчащего в блокноте.
— Это еще не все, — продолжал Арагон. — На многих костях я заметил еще один необычный признак.
Он поднял пинцетом самый маленький фрагмент и продемонстрировал остальным.
— Посмотрите на концы через лупу.
— Я не вижу ничего необычного. — Нора взглянула первой. — Разве только легкий блеск на местах излома. Похоже, кости использовали для выделывания шкур.
— Нет, для других целей. Подобный блеск — верный признак кипячения в горшке.
— Их варили? — По ее спине пробежал неприятный холодок.
— Да, блеск появляется, если кости долгое время кипятятся в грубой керамической посуде, при этом все время подвергаясь помешиванию, — пояснил антрополог. — Как при варке супа. — Последнее замечание придало его рассказу особо зловещий оттенок.
Арагон потянулся за своей чашкой и допил кофе.
— Насколько я понял, жители этого города готовили себе пищу из человеческого мяса? — уточнил Холройд.
— Разумеется, мой коллега ведет именно к этому, — поспешил вставить свое слово Блейк. — Но, как ни странно, в мусорной яме я не обнаружил ни единого фрагмента человеческой кости. А вот костей животных, которых явно употребляли в пищу, там полным-полно.
Арагон хранил молчание.
Нора обвела глазами долину. Солнце уже вознеслось над скалами, позолотив их верхушки. Однако теперь вся дивная картина дышала не покоем, а тревогой и опасностью.
— Я должен сообщить вам еще кое-что, — едва слышно произнес антрополог.
— Что?
Арагон посмотрел на Слоан.
— Я не думаю, что склеп, который вы обнаружили, является захоронением.
— Скорее всего, это место жертвоприношения, — помимо собственной воли изрекла Нора.
— Вы правы. Несомненно, речь идет о ритуальном жертвоприношении. Осмотрев скелеты, я пришел к выводу, что они принадлежат людям, подвергнутым расчленению, упомянутому мной ранее. Затем плоть их отделили от костей, сварили или поджарили. Скорее всего, мясо находилось в сосудах, вокруг которых были уложены кости. Я обнаружил там остатки некоего коричневого вещества. Скорее всего, это высохшая плоть.
— Господи, меня сейчас вырвет, — не поднимая глаз от блокнота, пробормотал Смитбэк.
— Убитых также оскальпировали. Мозги их извлечены, и из них — как бы это сказать? — приготовлено нечто вроде желе, приправленного острым перцем. Я нашел остатки… этого блюда… внутри каждого черепа.
Повар, словно привлеченный разговором о кулинарии, появился из палатки, закрыл вход на молнию и приблизился к костру.
— Раньше вы не были любителем сенсационных заявлений, Энрике, — заявил Блейк. — Поцарапанные и отполированные кости вовсе не обязательно свидетельствуют о каннибализме.
— Я не употреблял термина «каннибализм», — возразил Арагон. — И пока что воздерживался от каких-либо заключений. Я просто сообщил вам о результатах собственных наблюдений.
— Из которых можно сделать лишь один вывод — анасази занимались каннибализмом, — процедил Блейк. — Но это противоречит всему, что мы о них знаем. Они были мирным народом и добывали пищу земледелием. До сих пор у нас не было ни единого свидетельства, позволяющего предположить, что они ели людей.
— Это не совсем так, — подавшись вперед, негромко произнесла Слоан. — Некоторые археологи придерживаются теории, согласно которой коренное население Северной Америки в древности занималось каннибализмом. Речь идет не только об анасази. Как, например, вы объясните такое явление, как Аватови?
— Аватови? — повторил Блейк. — Вы имеете в виду деревню племени хопи, уничтоженную в самом начале восемнадцатого века?
— Да, — кивнула Слоан. — После того как испанцы обратили жителей деревни в христианство, индейцы из окрестных поселений устроили там настоящую бойню. Тридцать лет спустя были обнаружены кости убитых. Все они имели те же признаки, о которых нам только что рассказал доктор Арагон.
— По всей видимости, каннибализм получал распространение в периоды, когда индейцы страдали от голода, — заметила Нора. — В нашей собственной культуре достаточно подобных примеров. И все же Квивира находится далеко от Аватови. Жители ее не принадлежали к племени хопи. Если они занимались каннибализмом, скорее всего, это был ритуальный каннибализм. Так сказать, узаконенный обычаями и традициями. Такой …
Она осеклась, глядя на Арагона.
— Такой же, какой бытовал среди ацтеков, — подхватил антрополог. — Доктор Блейк, вы уверены, будто анасази не могли заниматься каннибализмом. Но каннибализм ацтеков ни для кого не является тайной. Они поедали людей вовсе не для того, чтобы спастись от голода. Каннибализм был для них средством устрашения и социального контроля.
— Ну и что с того? — пожал плечами Блейк. — Мы же в Штатах, а не в Мексике. И исследуем город анасази, а не поселение ацтеков.
— Город анасази, где царила строгая классовая иерархия? Город анасази, где сохранились роскошные усыпальницы, некогда наполненные цветами? Город анасази, где, нравится вам это или нет, обнаружены признаки ритуального каннибализма? — Арагон задумчиво покачал головой. — Я подверг ряду анализов, применяемых в судебной медицине, черепа из верхнего и нижнего слоев. Различие в строении лицевых костей и челюстей доказывает, что эти останки принадлежат представителям двух разных народностей. Снизу — кости рабов анасази, сверху — правителей ацтеков. Все находки, сделанные мной в Квивире, наводят на следующее предположение: племя ацтеков или, возможно, их древние предки, тольтеки, примерно во второй половине десятого века подчинили себе цивилизацию анасази. С тех пор они превратились в правящий класс, обладавший неограниченной властью. Возможно, именно ацтеки стали инициаторами возведения огромных поселений в каньоне Чако и других местах.
— Вот уж не думал, что вы такой шутник, — саркастически изрек Блейк. — Воспринимать вашу теорию всерьез невозможно. Мы не располагаем свидетельствами, подтверждающими, что ацтеки оказывали на анасази какое-либо влияние, не говоря уж о рабстве. А науке об этих цивилизациях известно немало.
— Подождите, — вступила в разговор Нора. — Давайте не будем спешить с опровержениями. Никому и никогда не удавалось обнаружить город, подобный Квивире. И теория доктора Арагона многое объясняет. Во-первых, необычное расположение города. Во-вторых, сезонное паломничество, о котором вы, Арон, сами упоминали.
— А также собранные здесь огромные богатства, — добавила Слоан. — Вполне возможно, анасази вовсе не торговали с ацтеками, как мы предполагали раньше. Ацтеки поработили их, подчинили своей власти, которую укрепляли устрашающими религиозными обрядами и ритуальным каннибализмом.
Смитбэк собрался задать какой-то вопрос, но тут издалека донесся крик. Все, как по команде, повернули голову. К лагерю, не разбирая пути, мчался Свайр.
Добежав до костра, он согнулся пополам, с трудом переводя дыхание. Нора в ужасе уставилась на него. Одежда ковбоя промокла насквозь. Для человека, преодолевшего каньон-щель, в этом не было ничего странного. Однако рубашка его потемнела не только от воды, но и от крови, а с волос падали розоватые капли.
— Что случилось? — одними губами произнесла она.
— Лошади, — выдохнул Свайр. — Они убиты. Кто-то выпустил им кишки.
Назад: 30
Дальше: 32