Профессор Елон достал из папки два листа бумаги и протянул их Рэнду.

— Первый, как вы видите, распечатка фотографии свитка. Написано на арамейском, очень разборчиво.

Рэнд кивнул. Он держал лист перед собой так, чтобы его смогла разглядеть и Трейси, стоявшая от него по левую руку. Поверх первого листа лег второй.

— Здесь перевод текста на английский, — объяснил Елон.

У Рэнда внезапно пересохло во рту, он облизнул губы и стал медленно читать вслух.

— «Никодим, слуга Иисуса Христа и член Совета, Иосифу, сыну Каиафы, священнику Всевышнего.

Мир тебе, друг мой, и да благоволит к тебе Господь наш Иисус Христос. Молюсь о твоем скорейшем телесном и душевном выздоровлении.

Отягощены мы грузом прожитых лет, и не хочу оставлять тебя в неведении, что без задержки пришел бы к тебе, если бы не был прикован к постели уже некоторое время. Но, пусть телесное мое здоровье убывает, дух же мой становится сильнее с каждым днем, в чем укрепляет его и твое последнее письмо.

Истинно, велика ноша твоя, которую несешь ты с той горестной Пасхи, когда Господь был приговорен к смерти. Но возрадовался я, услышав, что давно уже ты познал правду, „после донесения от солдат“, как ты сам писал мне, а еще более — тому, что желаешь ты стать на Путь наш. Даже в плохом здравии твое признание в вере в истину Воскресения, свидетельство саддукея и первосвященника Израилева, может оказать большее влияние, чем проповеди брата нашего Павла.

Как ты и подтверждаешь в письме твоем, следует соблюдать предельную осторожность. Среди противников Пути есть такие, которые ни перед чем не остановятся, чтобы заставить замолчать человека столь влиятельного, как ты. Поэтому советую тебе быть осмотрительным во всех беседах и в переписке, ничем не выдавая грядущего. Уместно же и правильно будет тебе заявить о своем мнении неожиданно и публично, насколько это будет возможно. До той поры же, ради своей безопасности, храни все в тайне.

Посылаю письмо это с моим верным другом Юнием, который может лучше объяснить тебе Путь наш и помолиться за здравие твое, чтобы Слово Истины и далее исходило от тебя, во славу Богу и во спасение многих.

Мир тебе и дому твоему».

В комнате воцарилось молчание. Его нарушал только шорох вентиляции в коробе над их головами.

Рэнд потряс головой, как боксер, пропустивший удар. Еще раз просмотрел перевод. Трейси тоже глядела на лист через его плечо. Рэнду это было очень кстати, ему было нужно, чтобы кто-то подтвердил, что все, что он видел своими глазами и прочел вслух, ему не привиделось. Это трудно представить, и все-таки есть вероятность, что Каиафа, первосвященник, принимавший участие в судилище над Иисусом, уверовал в него и его воскресение. Рэнд откашлялся.

— Да, — еле слышно сказал он. — Вот это сюрприз.

Рэнд посмотрел на Трейси. Ее глаза были расширены, но она молчала.

— У вас больше ничего нет от палеографа? — спросил Рэнд профессора Елона.

Тот достал из папки еще одну страницу, но не отдал ее Рэнду. Только мельком просмотрел и заговорил.

— Палеограф сообщает, что характер букв и грамматика вполне соответствуют нашим данным о периоде Второго Храма. Стиль скорее возвышенный, если сравнивать с большинством дошедших до нас документов на арамейском.

— Вполне логично, — заметил Рэнд. — Учитывая, кто автор письма.

— В каком смысле? — не поняла Трейси.

Рэнд пожал плечами.

— Если автор действительно Никодим, то он был очень образованный человек. Фарисей. Еще и член Синедриона. Человек, скорее всего, привыкший к возвышенной манере речи и письма.

— А имело ли какое-то значение, что он писал это письмо первосвященнику? — спросила Трейси.

— Хорошо подмечено, — похвалил Рэнд, и в его взгляде на дочь читалась смесь удивления и одобрения. — Возможно, он и правда тщательно подбирал слова и старался быть подчеркнуто вежливым, ведь он обращался к человеку, занимавшему верхнюю ступень в духовной и светской иерархии.

— Но Никодим был еврей, так почему он не писал на древнееврейском?

— Это вовсе не обязательно. — Рэнд покачал головой. — Арамейский в те времена был повседневным языком евреев. Что касается личной переписки, то я не вижу ничего необычного в том, что она ведется на арамейском.

— Но разве Новый Завет не был написан на греческом?

Рэнд опять улыбнулся, радуясь, какие знания она выказывает, задавая такие вопросы. И задумался.

— Да, но это было сделано специально, чтобы христианское учение распространялось как можно шире. А арамейский, я думаю, был привычнее для частной переписки людей, живших в Иерусалиме и его окрестностях.

Рэнд повернулся к Елону.

— Палеограф написал что-нибудь еще?

— Сравнения слов, употребляемых в данном тексте, как внутри его, так и с другими документами, показали соответствие грамматики и написания арамейскому языку первого века новой эры. Проще говоря, сомнений в аутентичности текста не возникает.

Рэнд провел рукой по волосам и выдохнул. Его сердце билось как бешеное с того самого момента, как он начал читать перевод. Рэнд попытался упорядочить мысли. Открытия оказались просто поразительными. Не только найти кости первосвященника, возглавлявшего судилище, на котором Иисуса приговорили к смерти, но и обнаружить его переписку с Никодимом, который, насколько помнил Рэнд из Евангелий, по крайней мере один раз лично встречался с Иисусом. Не говоря уже о совершенно невероятной возможности того, что первосвященник иудеев, самый главный среди них в то время, когда был распят Иисус, стал верить в Него и Его воскресение!

Рэнд вспомнил о знаменитом оссуарии Иакова, найденном несколько лет назад. Сначала поднялся крик, что это гроб с костями Иакова, брата Иисуса, но позднее Департамент древностей в официальном докладе подверг эти выводы сомнению. Оссуарий нашли на Кипре, а не в Иерусалиме, и часть надписи, касающаяся Иисуса, оказалась поддельной. Но и поныне, как было хорошо известно Рэнду, одни ученые считали, что оссуарий и надпись на нем подлинные, а другие с ними не соглашались. Однозначный ответ на вопрос так до сих пор и не найден, хотя было немало споров среди ученых и разночтений в докладах.

«Конечно, — убеждал себя Рэнд, — между оссуарием Иакова и оссуарием Каиафы со свитком есть существенная разница».

Владельцем оссуария Иакова был частный коллекционер. Будь тот оссуарий настоящим, его цена составила бы миллионы долларов. Но оссуарий Каиафы и свиток были найдены в Иерусалиме, в присутствии официальных лиц, и они станут собственностью государства Израиль. В силу этого происхождение находки не вызывает сомнений, а возможность подделки или неправильной интерпретации сводится к минимуму. Поскольку за исследования взялся профессор Елон из Центра консервации и реставрации и до сих пор не выявлено каких-либо вопиющих несоответствий, велика вероятность того, что Рэнд действительно нашел первое археологическое свидетельство не только реального существования Каиафы и Никодима, но и воскресения Иисуса Христа из мертвых.