Книга: Кровь избранных
Назад: 20 Из дневников Генриха Хофштадтера Том IV, страница 204
Дальше: 22 Польверилла, Аргентина — Тупица, Боливия, май 1948

21
Берлин, Германия, 1930

Просторный кабинет фамильной резиденции в Берлине освещали только два канделябра на мраморной каминной полке. Дитрих долго вглядывался в четкий почерк барона Генриха Т. Хофштадтера и наконец захлопнул тетрадь. Сын прочитал уже третий дневник отца. Он обернулся к трем мужчинам, которые, тихо переговариваясь, сидели в креслах вокруг маленького персидского коврика.
— Мы желаем убедиться, что не впустую потратим время, — произнес коренастый и приземистый фон Растембург. Ему было около пятидесяти, но горделивая осанка, результат прусского военного воспитания, молодила его на несколько лет.
— Господа, вы все хорошо знали моего отца. Он не тот человек, который потратил бы последний, наиболее насыщенный отрезок жизни на бесформенные фантазии…
Вайсман его перебил:
— Никто подобного не говорил, Дитрих. Уверяю тебя, что и «Ложа Света», и нарождающаяся политическая сила в лице фон Растембурга очень заинтересовались проектом. Мы только хотим получить научно обоснованные подтверждения.
Хофштадтер-младший предвидел возражения, направленные на самую слабую сторону его плана. Насколько мог, Дитрих продолжил отцовские изыскания, но искусство общественных интриг он знал лучше, чем химию. Кроме того, ему недоставало основы, чтобы развернуть широкомасштабные исследования, которые могли бы дать ожидаемые результаты. Поэтому сын профессора и обратился к масонам.
Два компонента Аль-Харифа, которые отец достал со дна Восточно-Китайского моря, пропали с его кончиной, что создавало серьезную проблему. Первый ингредиент — обыкновенная плесень, второй — бактерии, но соединить обе части состава в правильной пропорции оказалось задачей трудноразрешимой. Предстояли долгие эксперименты с участием опытных специалистов и достаточным количеством испытуемых.
— Господа, будь у меня возможность предоставить результаты полных и достоверных научных исследований, я не обращался бы к вам за помощью. Сейчас настал ответственный момент в истории нашего отечества. Экономический и социальный кризис последних лет повлек за собой падение морали. Думаю, что мы сможем плодотворно сотрудничать, если основой наших отношений станет доверие. То, что находится у нас в руках, стоит гораздо больше потерянного в Версале. Надеюсь, что вы и представляемые вами силы достаточно быстро это поймете.
Когда гости откланялись, Дитрих приготовил себе «Сингапурский слинг», достойный искусного бармена из «Рафль-отеля», и усмехнулся про себя. Ему довольно быстро удалось расположить к себе и людей из «Врила» со всеми их мистическими штучками, и практичных националистов из «Туле». Вдруг снова вошел один из приглашенных. Увидев его, Хофштадтер улыбнулся и произнес:
— Я полагаю, герр Мориц, вы вернулись не потому, что забыли зонтик.
Гость промолчал весь вечер, давая высказаться более молодому Вайсману. Он снял серую шляпу и, держа ее в руке, подошел к Дитриху:
— Да будет вам известно, барон…
Хофштадтер, удивленный, что его назвали по титулу, поставил бокал на каминную полку.
— Ваш отец был моим близким другом. По возможности он держал меня в курсе своих исследований и время от времени посылал мне письма, как, кстати, и Оллрою из «Золотой зари». Мы состояли в одном братстве и разделяли идеалы высшего знания, которых вы, как мне кажется, не разумеете или не желаете осмыслить. — В глазах гостя отражалось пламя камина. — Я знаю, что Генрих всегда находился вдалеке, даже в тяжелые моменты…
Мориц, желая предупредить возражения, продолжил:
— Поверьте, он страдал от этого, и немало. Но я пришел не для того, чтобы рассказывать о вашем отце, а предупредить вас.
На миг наступило молчание, оба пристально смотрели друг другу в глаза.
— Фон Растембург человек могущественный. Скептик, как и вы, но, в отличие от вас, человек малоинтеллигентный. За его спиной люди из «Германского ордена» и из «Туле», которые рвутся к политической власти. Очень скоро они ее добьются, поверьте мне. Когда ваш отец искал средства на исследования, те вызвались ему помочь. Но настал момент, и они оказались у него на пути и у вас встанут, если сочтут нужным.
— Я не такой, как отец.
Мориц надел шляпу, разгладил усы и направился к выходу:
— Это вы так думаете. Мое почтение, герр барон.

 

Едва выйдя из дверей берлинского особняка, где поселился вместе с хозяином, Шань Фен быстрым шагом направился к южной стороне площади Савиньи. По сравнению с просторной виллой в Любеке их теперешнее жилище выглядело крошечным, хотя и более элегантным. На сегодняшний вечер Дитрих назначил особое собрание, где будут вестись разговоры, не предназначенные для ушей китайца, а посему тот получил выходной.
В столицу они перебрались недавно, поэтому парень еще не знал города. Шань Фен вышел на обсаженную деревьями улицу Ку'Дамм, решив двигаться по ней. Ему почему-то стало уютно на просторных бульварах, среди строгой геометрии улиц. Китаец не сознавал, чего ищет и куда идет. На Фазаненштрассе юноша услышал какие-то смешки и из любопытства пошел в глубь улицы. Сразу за синагогой, прислонившись к стене, курили две молодые женщины. От сигарет поднимались голубоватые дымки. Шань Фен замедлил шаг.
— Не хочешь составить компанию бедной девушке? Я, дружочек, разделяю несчастную судьбу моего великого древнего народа. Попросту говоря, недорого стою. — Девица засмеялась.
Подруга ткнула ее локтем в бок:
— Ты что, перебрала? Не видишь, он какой-то странный.
— Почему? А мы что, не такие?
Волнистые немытые черные волосы незнакомки спадали до лопаток. Не по погоде легкое платье красиво обтягивало роскошные формы. Симпатичное лицо портили слишком глубокие морщины — следы ночных трудов.
— Ну и стой тут, дожидайся, пока арийки придут с тобой разбираться.
Девица взяла китайца под руку, ничего не спросив, и они ушли.
Назад: 20 Из дневников Генриха Хофштадтера Том IV, страница 204
Дальше: 22 Польверилла, Аргентина — Тупица, Боливия, май 1948