– Похоже на марсианский ландшафт.

Дженна Бек мысленно усмехнулась, услышав это расхожее описание озера Моно еще от одного туриста. Пока последняя на сегодняшний день группа посетителей делала фотографии, она ждала у своего белого пикапа «Форд Ф-150» со звездой службы охраны национальных парков штата Калифорния на передней двери.

Потянув за твердые поля форменной шляпы, Дженна надвинула ее ниже на лоб и посмотрела на солнце. Хотя до наступления темноты оставался еще целый час, косые лучи клонящегося к горизонту светила превратили водную гладь озера в перламутровое зеркало синих и зеленых оттенков. Высокие сталагмиты остроконечных скал из известняка, называющиеся туфами, тянулись вдоль южной оконечности озера подобно окаменевшему лесу и спускались в воду.

Определенно, этот ландшафт казался неземным – но только никак не марсианским. Дженна хлопнула себя по руке, убивая москита, свидетельствовавшего о том, что среди этой пустынной красоты по-прежнему есть жизнь.

Услышав шлепок, экскурсовод группы, пожилая женщина по имени Хэтти, оглянулась на Дженну и сочувственно улыбнулась. Однако она также восприняла это как сигнал заканчивать свой рассказ. Хэтти была из племени катцадика, относящегося к северной ветви пайютов. В свои семьдесят с лишним она знала об озере и его истории больше, чем кто бы то ни было.

– Считается, – продолжала Хэтти, – что возраст озера составляет семьсот шестьдесят тысяч лет, однако некоторые ученые предполагают, что на самом деле ему больше трех миллионов лет, и, следовательно, оно является древнейшим озером на территории Соединенных Штатов. И хотя площадь поверхности озера составляет семьдесят квадратных миль, в самом глубоком месте его глубина чуть больше ста футов. Оно питается несколькими ручейками и источниками, но не имеет внешнего стока и полностью зависит от испарения с поверхности в летний период. Вот почему озеро в три раза более соленое, чем океан, и имеет коэффициент кислотности плюс десять, почти такой же, как у щелока, применяемого в быту.

Один испанский турист спросил на ломаном английском:

– Кто-то есть живет в это lago… в это озеро?

– Конечно, никакой рыбы в нем нет, если вы имели в виду это, но жизнь есть. – Хэтти указала на Дженну, понимая, что та лучше разбирается в этом вопросе.

Смущенно кашлянув, Дженна подошла к группе из десяти туристов, одна половина из которых была американцами, а другая – из разных стран Европы. Расположенное между Йосемитским национальным парком и заброшенными поселками исторического заповедника Боуди озеро привлекало большое количество иностранных туристов.

– Жизнь всегда находит способ заполнить любую нишу в окружающей среде, – начала Дженна. – И озеро Моно не является исключением. Несмотря на негостеприимную смесь таких химических веществ, как хлориды, сульфаты и мышьяк, в нем очень богатая и сложная экосистема, и мы предпринимаем усилия, чтобы ее сохранить. – Она опустилась на корточки у кромки воды. – Жизнь в озере начинается с зимнего размножения уникальных водорослей, способных существовать в соленом растворе. Если вы приедете сюда в марте, вы увидите, что вода в озере зеленая, словно гороховый суп.

– Почему же она сейчас не зеленая? – спросил молодой мужчина, обнимая за плечо свою дочь.

– Из-за обитающих в озере крошечных креветок. Эти существа, размером чуть больше рисового зернышка, и поедают все водоросли. Ну, а сами креветки, в свою очередь, служат пищей самому распространенному хищнику озера.

Сидя у кромки воды, Дженна провела рукой вдоль берега, потревожив мошкару, покрывшую водную поверхность сплошным слоем. С недовольным жужжанием насекомые поднялись в воздух черным облаком.

– Какая мерзость! – пробормотал угрюмый рыжеволосый подросток, подходя ближе к воде, чтобы лучше видеть.

– Не беспокойтесь, эти мухи не кусаются. – Дженни знаком подозвала к себе мальчишку лет восьми-девяти. – Но эти маленькие охотники очень изобретательны. Подойди сюда, посмотри.

Мальчишка робко шагнул вперед, за ним последовали его отец и остальные туристы. Дженни похлопала по земле рядом с собой, приглашая мальчишку присесть, после чего указала на мелководье у берега, где по дну ползали мухи, облаченные в маленькие серебристые пузырьки воздуха.

– Они словно в водолазных костюмах, – широко улыбнулся мальчишка.

Дженна улыбнулась в ответ, радуясь детскому восторгу по поводу этого простого чуда природы. В ее работе это было самым приятным: дарить радость и удивление.

– Как я уже сказала, эти маленькие охотники очень изобретательны. – Встав, Дженна отошла в сторону, давая возможность остальным заглянуть в озеро. – Ну, а креветками и мошкарой, в свою очередь, питаются тысячи ласточек, птицы-поганки, журавли и чайки, посещающие эти места во время перелетов. – Она указала вдоль берега. – Посмотрите вон туда, и вы увидите в том высоком туфе гнездо скопы.

И снова защелкали фотоаппараты.

При желании Дженна могла бы еще долго распространяться об уникальной жизни в озере Моно. Она лишь едва прикоснулась к поверхности сложной неповторимой экосистемы соленого озера. Здесь можно было встретить самые странные существа, приспособившиеся к жизни в такой неблагоприятной среде, особенно в иле на дне озера, где экзотические бактерии процветали в условиях, опровергающих всякую логику, в токсичной среде, лишенной кислорода, казалось, совершенно непригодной для жизни.

Однако жизнь была и там.

«Жизнь всегда что-нибудь придумает».

Хотя это была цитата из фильма «Парк юрского периода», ту же самую мысль вдалбливал в Дженну ее профессор биологии в Калифорнийском университете. Дженна собиралась защитить диссертацию по экологии, однако затем ее привлекла работа в национальном парке, возможность быть рядом с природой, реально помогать в сохранении хрупкой паутины жизни, которая с каждым годом становилась еще более тонкой.

Вернувшись к своему пикапу, Дженна прислонилась к двери, дожидаясь, когда экскурсия закончится. Хэтти доставит группу на автобусе в расположенный неподалеку поселок Ли-Вайнинг, а она, Дженна, поедет следом на своей машине. Она уже мысленно представляла себе жареные оленьи ребра в заведении Майка.

Из открытого окна у нее за спиной затылок ей лизнул влажный шершавый язык. Не оборачиваясь, Дженна протянула руку и почесала Никко за ухом. Похоже, проголодалась не только она одна.

– Малыш, мы уже почти закончили.

Ответом ей стало постукивание хвоста по сиденью. Четырехлетняя сибирская лайка, обученная поисково-спасательной работе, была постоянным спутником Дженны. Высунув голову в открытое окно, Никко уткнулся мордой хозяйке в плечо и тяжело вздохнул. Его глаза – один бело-голубой, другой карий – с тоской уставились на отдаленные горы. Хэтти как-то рассказала, что, согласно индейским поверьям, собаки с глазами разного цвета могут одновременно видеть и небеса, и землю.

Правда это или нет, в настоящий момент взгляд Никко был более приземленным. По склону, заросшему чахлым кустарником, пробежал чернохвостый заяц, и лайка порывисто вскочила.

Заяц быстро скрылся в густеющих тенях. Дженна улыбнулась.

– Как-нибудь в следующий раз, Никко. В следующий раз ты его обязательно поймаешь.

Хотя лайка была обученной служебной собакой, она все равно оставалась собакой.

Собрав свою группу, Хэтти повела ее к автобусу, поторапливая отстающих.

– И в прошлом индейцы ели личинок этих мух? – спросил рыжеволосый подросток.

– Мы называем их «куцави». Женщины и дети собирали личинки с камней в плетеные корзины, после чего жарили. Такое по-прежнему происходит – изредка, по особо торжественным случаям. Жареные личинки считаются лакомством.

Хэтти подмигнула проходившей мимо Дженне. Та едва сдержала улыбку при виде шокированного выражения на лице подростка. Этот момент Дженна предпочитала оставлять пожилой индианке.

Когда автобус был готов тронуться в обратный путь, Дженна села в свой пикап рядом с Никко. Когда она пристегивалась ремнем безопасности, громко запищала рация.

«Ну что еще?..»

Дженна сняла микрофон с рычажков.

– В чем дело, Билл?

Билл Говард, диспетчер службы охраны парка, был близким другом Дженны. Несмотря на то, что ему было уже далеко за шестьдесят, он взял Дженну под свое крыло, когда та только начинала работать здесь. С тех пор прошло уже больше трех лет. Теперь Дженне было двадцать четыре года, и она в свободное время – то немногое, которое у нее оставалось, – заканчивала работу над диссертацией по охране окружающей среды. Людей в службе охраны парка не хватало, работы было по горло, но за эти годы Дженна успела полюбить озеро, животных и даже своих коллег.

– Я точно не могу сказать, Джен, но, надеюсь, ты сможешь сделать крюк на север. Экстренные службы передали нам срочный вызов.

– Выкладывайте детали.

Помимо наблюдения за окружающей средой, сотрудники службы выполняли все функции правоохранительных органов. Им приходилось брать на себя самую разную работу, от расследования преступлений до оказания первой медицинской помощи.

– Вызов поступил из окрестностей Боуди, – объяснил Билл.

Дженна нахмурилась. В окрестностях Боуди не было ничего, кроме горстки давным-давно опустевших поселков-призраков времен золотой лихорадки да старых заброшенных приисков. Ну, и, разумеется…

– Он поступил из военного научно-исследовательского центра, – подтвердил ее худшие опасения Билл.

«Проклятье…»

– Что там стряслось? – спросила Дженна.

– Я лично прослушал запись. На ней были слышны только крики. Мы не смогли разобрать ни одного слова. После чего связь оборвалась.

– То есть это может быть все что угодно, в том числе и ничего.

– Совершенно верно. Быть может, вызов был сделан ошибочно, но все-таки кто-то должен постучать в ворота и проверить, все ли в порядке.

– И, по-видимому, этим кем-то должна стать я.

– Тони и Кейт под Йосемитом, утихомиривают пьяницу, устроившего дебош.

– Ладно, Билл, я туда съезжу. Свяжусь с вами, как только подъеду к воротам базы. Если что-нибудь услышите оттуда, дайте мне знать.

Пообещав ей это, диспетчер окончил связь.

Дженна повернулась к Никко.

– Дружище, похоже, оленьим ребрышкам придется подождать.

– Поторопитесь!

Находясь на четвертом подземном уровне, доктор Кендолл Хесс бежал вверх по лестнице. Системный аналитик Ирен Макинтайр не отставала от него. На каждой лестничной площадке их встречали мигающие красные лампочки аварийной сигнализации. По всему центру раздавался тревожный вой сирены.

– Нарушены уровни защиты четыре и пять, – задыхаясь, выдавила Ирен, отслеживая по портативному биодатчику распространение опасности.

Однако достаточным свидетельством степени угрозы были гнавшиеся по пятам крики.

– Судя по всему, теперь это уже попало в воздуховод, – пробормотала Ирен.

– Как такое могло случиться?

Вопрос доктора Хесса был чисто риторическим, однако Ирен все равно ответила на него.

– Не могло. Если только в лаборатории не произошел серьезный сбой. Но я проверяла…

– Это не сбой, – оборвал ее доктор Хесс резче, чем намеревался.

Он знал наиболее вероятную причину случившегося.

«Диверсия».

Отказ многочисленных уровней защиты однозначно говорил о том, что все это подстроено сознательно. Кто-то умышленно взломал систему защиты.

– Что нам делать? – с отчаянием в голосе спросила Ирен.

Для борьбы с разрастающимся пожаром оставалось только одно последнее средство, последний рубеж. Но не будет ли от него вреда больше, чем пользы? Прислушавшись к сдавленным крикам, доносящимся снизу, доктор Хесс понял ответ на этот вопрос.

Наконец они с Ирен добрались до последнего этажа. Не зная, с чем им придется иметь дело, – особенно если его предположение о диверсии было верно, – доктор Хесс остановился сам и остановил Ирен, тронув ее за руку. Только сейчас он заметил, что кожа у нее на тыльной стороне ладони уже покрылась волдырями – как и на затылке.

– Вы должны добраться до рации. Подать сигнал бедствия. На тот случай, если у меня ничего не получится.

«Или, Боже упаси, если у меня дрогнут нервы».

Ирен молча кивнула, стараясь не выдать взглядом свою боль. То, о чем просил ее сейчас доктор Хесс, скорее всего, будет означать для нее смерть.

– Я постараюсь, – пробормотала она.

Сгорая со стыда, доктор Хесс распахнул дверь и толкнул Ирен в сторону радиорубки.

– Бегите!

Пикап свернул с асфальтовой дороги на грунтовку, и его сразу же затрясло на рытвинах и ухабах.

Нажимая что есть силы на педаль газа, Дженна потратила меньше двадцати минут, чтобы подняться от озера Моно на восемь тысяч футов к историческому заповеднику Боуди. Однако она направлялась не в сам парк. Ее цель находилась еще выше, еще дальше.

От солнца осталась только мерцающая полоска света над горизонтом. Дженна неслась вверх по погрузившейся в темноту дороге под грохот щебня, летящего в колесные арки. Помимо сотрудников правоохранительных органов, лишь считаным единицам было известно об этой военной базе. База была оборудована очень быстро, в обстановке строжайшей секретности. Даже строительные материалы и рабочие доставлялись на место военными вертолетами; все работы осуществлялись подрядчиками Министерства обороны.

И тем не менее кое-какая информация просочилась.

Этот научно-исследовательский центр принадлежал Управлению тестирования США. Каким-то образом он был связан с испытательным полигоном Дагуэй, расположенным неподалеку от Солт-Лейк-Сити. Дженна навела в Интернете справки об этом заведении, и то, что она обнаружила, ей совсем не понравилось. В прошлом на полигоне Дагуэй испытывалось ядерное, химическое и биологическое оружие. В 60-х годах прошлого века тысячи овец в тех краях умерли, отравившись нервно-паралитическим газом. С тех пор полигон только расширял свои владения. Теперь он уже занимал территорию площадью почти миллион акров, вдвое больше, чем Лос-Анджелес.

«Так почему военным понадобился еще один центр, у черта на куличках?»

Разумеется, все это были одни предположения: военным ученым будто бы понадобились глубокие заброшенные шахты, расположенные в здешних местах, их исследования будто бы слишком опасные, чтобы заниматься ими вблизи такого крупного мегаполиса, как Солт-Лейк-Сити. Кое-кто выдвигал еще более безумные теории – якобы центр занимается секретными изучениями внеземных цивилизаций, а перенести его сюда пришлось после того, как «Зона 51» стала привлекать к себе слишком большое внимание.

К сожалению, последнее предположение получило подтверждение, когда группа ученых из центра спустилась к озеру Моно, чтобы взять образцы грунта с его дна. Это были астробиологи из Национального центра космических технологий и наук при НАСА.

Однако искали эти ученые совсем не внеземное; наоборот, то, что их интересовало, было сугубо земным. Дженне удалось поговорить в ресторане Майка с одним из ученых, доктором Кендоллом Хессом, вежливым седовласым биологом. Похоже, среди тех, кто приезжал на озеро Моно, не было такого, кто хотя бы раз не насладился ужином в этом заведении. За чашкой кофе доктор Хесс рассказал Дженне о том, что его группу интересуют обитающие в озере экстремофилы, редкие виды бактерий, процветающие в ядовитой, враждебной среде.

«Подобные исследования помогают лучше понять, как может существовать жизнь в чужих мирах», – объяснил он.

Однако даже тогда Дженна почувствовала, что доктор Хесс недоговаривает. Она увидела это у него на лице, настороженном и возбужденном.

Впрочем, это был не первый военный центр, устроенный на озере Моно. В эпоху холодной войны Министерство обороны разместило в окрестностях несколько закрытых баз для испытания новых систем оружия и проведения различных исследований. Даже самый знаменитый берег озера, Военно-морской пляж, получил свое название по военной части, которая в прошлом располагалась на его южной оконечности.

«Так что какая разница – одной секретной лабораторией больше, одной меньше?»

После еще нескольких зубодробительных минут Дженна наконец увидела забор, пересекающий склон горы. И тут же ее фары выхватили в темноте дорожный знак, выцветший и покрытый оспинками отверстий от пуль. Он гласил:

Путь дальше обычно преграждали запертые ворота, однако сейчас они стояли нараспашку. Дженна нерешительно сбросила скорость и остановилась перед самыми воротами. К этому времени солнце уже полностью скрылось за горами, и на пологие склоны опустились угрюмые сумерки.

– Ну, что ты думаешь, Никко? Мы ведь ничего не нарушим, раз ворота оставили настежь?

Склонив голову набок, лайка вопросительно подняла уши.

Взяв микрофон, Дженна связалась с диспетчерской.

– Билл, я подъехала к воротам базы.

– Что-нибудь указывает на неприятности?

– Пока что я ничего не вижу. Вот только ворота оставлены открытыми. Как вы думаете, что мне делать?

– Пока ты была в пути, я связался с военным начальством. До сих пор никакого ответа нет.

– Так что решать мне.

– У нас нет полномочий…

– Извините. – Дженна выдернула антенну. – Билл, не могу разобрать ваш ответ.

Отключив рацию, она повесила микрофон на рычажки.

– Я просто хотела сказать… раз уж мы приехали в эту даль, да, Никко?

«Давай уж посмотрим, что это еще за ерунда».

Надавив на педаль газа, Дженна въехала в ворота и направилась к скоплению освещенных зданий, венчающих погруженный в темноту холм впереди. Небольшая база состояла из нескольких ангаров из гофрированной стали и возведенных наспех приземистых зданий из шлакоблоков. У Дженны мелькнула мысль, что на самом деле эти здания были лишь верхушками погребенного под землей комплекса, особенно если учесть целый лес поднимающихся над ними антенн и спутниковых тарелок.

Никко зарычал. Только теперь и Дженна услышала низкий рокот.

Резко затормозив, она непроизвольно погасила свет фар, полагаясь не только на лайку, но и на собственную интуицию.

Из-за ближайшего ангара показался маленький черный вертолет.

Поднявшись высоко вверх, винтокрылая машина поймала последние лучи заходящего солнца. Дженна затаила дыхание, надеясь на то, что солнечные блики и густые тени внизу скроют ее присутствие. Волосы у нее на затылке встали дыбом – в первую очередь потому, что она не увидела на вертолете никаких опознавательных знаков. Судя по обтекаемым хищным обводам, это определенно была не армейская «вертушка».

Увидев, как вертолет развернулся и полетел прочь, скрываясь за холмами, Дженна медленно выпустила задержанный воздух.

Она вздрогнула от неожиданности, услышав писк рации.

– Дженна! – Голос Билла был проникнут тревогой. – Ты уже возвращаешься?

Взяв микрофон, Дженна вздохнула.

– Еще нет. Я решила немного покараулить у ворот, вдруг кто-нибудь выглянет поздороваться со мной.

Это была ложь, в данных обстоятельствах более предпочтительная, чем правда.

– Немедленно убирайся оттуда ко всем чертям!

– Почему?

– Я получил еще один вызов, перенаправленный через военных. Его сделал кто-то из находящихся на базе. Слушай…

После короткой паузы донесся слабый женский голос, однако в нем явственно прозвучала паника.

«Говорит «сьерра-виктор-браво». У нас чрезвычайная ситуация. Нарушены все уровни защиты. Активирована система ликвидации. Уничтожьте нас… не думайте о последствиях, уничтожьте нас всех!»

Дженна перевела взгляд на скопление строений – и тут у нее на глазах вся вершила холма взорвалась облаком пламени и дыма. Земля содрогнулась, пикап затрясся на рессорах.

«О Господи…»

С трудом сглотнув подкативший к горлу клубок, Дженна включила заднюю передачу и втопила акселератор в пол.

Стена бурлящего дыма устремилась вниз по склону вслед за несущейся задом машиной.

Даже вне себя от отчаяния, Дженна поняла, что ни в коем случае нельзя попасть в это облако. Ей вспомнились овцы, погибшие под Дагуэем. В том, что ее осторожность вовсе не лишняя, она убедилась буквально через мгновение, увидев, как заяц выскочил из ядовитого облака, сделал пару обессиленных прыжков и, упав набок, забился в предсмертных судорогах.

– Никко, держись!

Развить большую скорость задом было невозможно, поэтому Дженна развернула пикап на месте, разбрасывая в стороны щебенку, после чего дала полный газ и вырвалась в распахнутые ворота. В зеркало заднего обозрения было видно несущееся следом облако.

Что-то черное упало на капот пикапа, и Дженна ахнула от неожиданности.

Ворона.

Беспомощно взмахнув черными крыльями, черный комок скатился прочь.

С неба посыпались другие дохлые птицы, проливаясь дождем на придорожный кустарник.

Никко жалобно заскулил.

Дженне захотелось последовать его примеру, но у нее в ушах звучали последние слова незнакомой женщины.

«Уничтожьте нас… уничтожьте нас всех…»