Глава 71
Рыболовное судно Джиана Белиана рассекало воды розовеющего в вечернем солнце моря. Это был первый и единственный раз в жизни корсиканского рыбака, когда он сдал свое судно в аренду. Он и в мыслях не допускал, чтобы нога постороннего ступила на источник его существования, и сначала на просьбу Майкла сдать судно ответил категорическим отказом. Однако предложенная Сьюзен сумма в сто двадцать тысяч евро не только превышала его годовой доход, но и давала возможность купить второе судно, так что в итоге он сможет называть себя капитаном флота из двух кораблей.
Это был шестидесятивосьмифутовый двухдизельный баркас «Гаттерас» с двигателями, спрятанными в специальном машинном отделении. Вдоль бортов крепились сети и удилища. Все было готово для пятидесятимильного путешествия по океану. Майкл стоял у руля. Ветер трепал его густые каштановые волосы. В глазах Сент-Пьера читалась усталость, лицо осунулось, но он чувствовал одну лишь решимость, держась курса, который Джулиан указал Сьюзен.
Джулиан захватил Стефана и Сьюзен врасплох. Внезапно они оказались под прицелом пистолетов, взятых у Речина. Девушка была безутешна. Она упрекала себя, что не сумела защитить Стефана, не выстрелила сразу, а замешкалась, сжимая пистолет Майкла. Джулиан воспользовался моментом и выхватил у нее оружие. А дальше она лишь беспомощно наблюдала, как адвоката уводят, связывают и заталкивают в вертолет. Джулиан бросил ей записку с указанием широты и долготы и короткой фразой: «Привози шкатулку, приезжай один. Или отец погибнет».
Майкл старался отстраниться от всех эмоций: он знал, что они могут повредить его способности трезво оценивать ситуацию, не дадут сосредоточиться на текущей задаче. Он не затем зашел так далеко, чтобы потерять Стефана Келли, отца, которого только что обрел.
Перед ним на приборном щитке стояла золотая шкатулка «Альберо делла вита», «Дерево жизни». Теперь уже все знали, каким могуществом она обладает. От сознания, что он собирается вручить шкатулку человеку, которому ни в коем случае нельзя ее отдавать, Майкла пробирала дрожь.
Поднявшись по лесенке, Буш встал рядом с Майклом. Его белокурые волосы тут же взметнул ветер.
— Итак?
— Осталось двадцать миль; прибудем на место сразу после того, как стемнеет.
— Ты уверен, что поступаешь правильно?
Бросив быстрый взгляд на Буша, Майкл опять уставился на горизонт.
— Прости.
Симон, на носу корабля, производил ревизию вооружения. Винтовки, пистолеты, оставшиеся зажигательные бомбы, три куска «семтекса». Проверив и зарядив оружие, он уложил все в водонепроницаемую сумку.
— Как мы узнаем, где Джулиан его держит? — спросил Буш.
— Никак.
— А может, его вообще нет на борту?
— Может, и нет.
— Так что же нам известно?
— Немногое.
— Отлично. — Буш кивнул. — Я просто хотел убедиться, что мы понимаем, во что ввязываемся.
Солнце давно ушло за горизонт, в ночное небо поднималась луна. Ее призрачное белое сияние отражалось в волнах, рисуя для Майкла бледную дорогу. Вот показалась яхта Джулиана. Точнее, не яхта — «Божий глас» был в полном смысле слова кораблем. Гигантское судно, больше трехсот пятидесяти футов в длину. Над морем возвышался его темно-синий корпус в пять этажей, ярко-оранжевый свет озарял трапы и мостки, струился из иллюминаторов. Корабль представлял собой нарочитую демонстрацию богатства. Со своими многочисленными каютами и палубами он служил человеку, у которого не было ни друзей, ни семьи, чтобы разделить с ним эти дорогостоящие удовольствия. По оценке Майкла, стоимость корабля составляла более двухсот миллионов долларов, и это без учета разнообразных обслуживающих плавучих баз и вертолета на передней палубе, похожего на огромного спящего жука.
У Майкла упало сердце; он не был готов к тому, что корабль так огромен. Можно потратить добрую неделю, разыскивая среди бесчисленных кают ту, в которой находится его отец.
И тут на плечо ему легла рука.
— Не беспокойся.
Майкл повернулся к Симону.
— Неважно, что он большой. План все равно сработает.
Когда Майкл подвел «Гаттерас» к кораблю, Буш и Симон спустились в камбуз.
Майкл замедлил ход у правого борта корабля, в котором открылся большой, десять на двадцать футов, люк. Из него показались двое вооруженных людей. Заглушив мотор «Гаттераса», Майкл, не поднимая волн, абсолютно бесшумно завел судно в люк. Бросил канат охраннику, тот притянул им баркас, так что судно плотно прижалось к стенке. Сунув шкатулку в сумку на плече, Майкл перешел к левому борту.
Охранники вспрыгнули на борт и, не произнося ни слова, тычками винтовок вынудили его встать к стене и обыскали. Хотели отнять сумку, но он не дал.
— Нам нужно видеть, что там, или вы не подниметесь на борт, — произнес с французским акцентом тощий охранник.
Майкл открыл сумку и на расстоянии показал единственный находящийся в ней предмет. Оторвавшись от созерцания шкатулки, охранники кивнули, и Майкл направился к трапу. Но солдаты с ним не пошли. Вместо этого по центральному трапу они спустились в камбуз. Майкл старался успокоить нервы. Он слышал, как открываются и хлопают двери, как двое обмениваются громкими замечаниями. А потом они вернулись, ни слова не говоря и не глядя на Майкла.
Майкл ступил на борт корабля, костлявый охранник — сразу за ним. Но его напарник задержался на рыболовном судне. Поднявшись к штурвалу, он запустил мотор «Гаттераса». Тот был еще теплый и завелся сразу. Повернув штурвал на сорок пять градусов, охранник прибавил газу и, когда судно устремилось в открытое море, в три прыжка преодолел расстояние до борта и прыгнул на палубу «Божьего гласа». Майкл беспомощно следил за удаляющимся баркасом, но был рад, что Симона и Буша не обнаружили.
Вскоре, правда, от его облегчения не осталось и следа: он заметил, что люди Джулиана в большом возбуждении следят за отдаляющимся «Гаттерасом», как будто чего-то ждут. В воздухе витало нетерпение. И вдруг баркас взорвался. Над морем поднялся гигантский огненный шар, корпус разорвало, как бумажный пакет. Майкл от неожиданности подскочил и расширившимися от ужаса глазами смотрел, как судно быстро исчезает под водой. Густой дым рассеивался на глазах, щепки, осколки частью носило по волнам, частью прибило к берегу. Как ни вглядывался Майкл, он нигде не увидел ни Буша, ни Симона.
Охранники, скалясь во весь рот, повернулись к Майклу. Главный взял его за руку и повел внутрь корабля.
На самый верхний уровень корабля можно было попасть и лифтом, и по лестнице. Салон, главная развлекательная зона, плавно переходил в открытую палубу со звездным небом в качестве фона. Обстановка была как на горном курорте, что резко контрастировало с морским пейзажем. У задней стены располагались просторные, комфортные кресла, обитые темной тканью, и барная стойка белой сосны с такими же стульями. Эту почти нордическую атмосферу дополняли светильники из оленьих рогов, медные бра по стенам и камин. При создании интерьера на расходы не поскупились.
Джулиан расположился в открытом участке салона, в просторном адирондакском кресле. Палуба была уставлена многочисленными шезлонгами и столиками. В углу лежала бухта свернутого каната.
Майкл вошел в просторный салон. К боку он прижимал сумку, стражник следовал за ним по пятам.
— Итак, с какой же шкатулкой вы пожаловали на этот раз? — осведомился Джулиан.
Восседая в своем величественном кресле на палубе, он выглядел уверенным и дерзким.
— Где мой отец?
— А, уже называете его отцом?
— Где он?
— Покажите мне шкатулку.
— Когда увижу моего отца.
— Майкл. — Джулиан улыбнулся. — Мне не кажется, что в вашей ситуации вы можете командовать. Я бы хотел увидеть шкатулку.
— Что за спешка? Куда, по-вашему, я денусь? У вас ведь, если я не ошибаюсь, двадцать человек охраны.
— Если быть точным, пятнадцать. Двое управляют кораблем. Этого достаточно, потому что все компьютеризировано.
— Пятнадцать защищают вас, — произнес Майкл, покосившись на своих сопровождающих.
Улыбка не сходила с лица Джулиана.
— Умный вы человек. Я вас недооценил, но и вы глубоко недооценили меня.
— Что вы намерены с этим делать? — произнес Майкл, поднимая сумку.
Он двинулся по палубе в сторону Джулиана и перешел в открытую часть салона, откуда было видно небо, от горизонта до горизонта усеянное звездами. Перегнувшись через перила, Майкл посмотрел на темные воды в пяти этажах под собой. Он очень надеялся, что его друзья смогли воспользоваться единственным доступным им способом скрыться.
— Покажите шкатулку, — повторил Джулиан.
На секунду приоткрыв сумку, Майкл позволил Джулиану краем глаза взглянуть на единственную вещь внутри.
— Я хочу увидеть отца, хочу убедиться, что он жив.
Джулиан рассмеялся.
— Не стоит предъявлять мне требования.
Майкл схватился за перила, повернувшись к ним спиной, чувствуя спиной прохладу металла. Потом, в упор глядя на Джулиана, вытянул руку с сумкой над перилами.
— Вы этого не сделаете, — улыбнулся Джулиан.
— Сделаю, если не увижу отца. Откуда мне знать, что вы его уже не убили?
— Вы не сбросите шкатулку.
— Тут глубина тринадцать тысяч футов, более двух миль. Вам ее никогда не найти.
Взгляды противников скрестились. Оба были упрямы, оба не хотели сдаваться, обоих переполняла ненависть. Каждый обладал предметом исканий другого, и каждому было под силу уничтожить то, что желал другой. Это было столкновение воль. Кто сломается первым?
Наконец Джулиан повернулся к охраннику и кивнул.
Костлявый охранник, стоя на краю открытого люка в правом борту, наблюдал, как последние останки рыболовецкого судна уходят под воду. Когда все затихло, он, с винтовкой, перекинутой через левое плечо, стал смотреть на луну.
Вдруг из моря показалась черная фигура, схватила его за ноги и утащила в темную воду. Он, как мог, задерживал дыхание, но вода все равно хлынула ему в легкие; а против ножевого ранения в горло он и вовсе был бессилен.
Забравшись на откидной борт люка, Симон втащил туда же свою водонепроницаемую сумку, извлек из нее оружие и закрепил на теле. После этого достал из сумки большой серый ящик. Закрепив магнитную прокладку на внутренней стороне борта корабля, в задней части помещения, он повернул выключатель. Частотный скремблер немедленно послал в эфир неопределяемый сигнал, шифруя все входящие и исходящие радиосигналы. В результате корабль исчез для пеленгаторов и в целом — для внешнего мира.
Ранее, спустившись в камбуз рыболовецкого судна, Симон и Буш добрались до люка в носовой части правого борта и спрыгнули в воду. В водонепроницаемых костюмах и с воздушными баллонами, они под водой достигли «Божьего гласа» и во время взрыва скрывались у него под днищем.
Симон распрямился во весь рост и осмотрел просторное помещение; его внимание привлекла двадцатифутовая лодка на потолочных сланях. Белое судно, снабженное большим сверкающим подвесным мотором, предназначалось для транспортировки пассажиров на корабль или на берег. Потянув за рычаг, Симон наблюдал, как лодка по сланям съезжает к бортовому люку. Когда она достигла люка, слани под углом выдвинулись вперед, обеспечивая лодке мягкий спуск. Сняв ее с потолочного крепления, Симон вернул слани на место. Толчком отправил лодку на волны, проверил оружие и направился в недра корабля.
Буш плыл в темных водах Средиземного моря. Здесь, под гигантским корпусом «Божьего гласа», налобный фонарь ничуть его не успокаивал. Он ненавидел нырять в одиночку. В последний раз он делал это еще мальчишкой. Правда, дело было не только в одиночестве, но и в полном мраке вокруг, в том, что не знаешь ни что позади, ни что под тобой. В страхе от осознания, что между тобой и океанским дном две мили пустоты. В чувстве, что тебя заперли в промозглый ад на одного, где на каждом шагу поджидает смерть. Буш всегда следовал главному правилу ныряльщика: не нырять в одиночку. Но если они хотят спасти отца Майкла, надо забыть о правилах; сейчас надо меньше всего о них думать.
Буш плыл вдоль темного корпуса, освещая себе путь фонарем. Он трижды проверил корпус от носа до кормы. Отец Поля был рыбаком и, как и его отец до него, ловил на блесну и на сети в Атлантике. И Буш, как сын и внук рыбака, разбирался в лодках и кораблях и, что самое главное, знал их слабые места. Он искал целенаправленно и в конце концов нашел нужное место. Закрепив фонарь на жилете, Буш извлек из заплечной сумки большое устройство конической формы. Осветив фонариком поперечный дуговой шов на днище гигантского судна, с помощью магнитного крепления он установил прибор точно на центральном сочленении. Заряд сконструировал Майкл. Из кусков чугуна он смастерил три получаши и набил их «семтексом». Благодаря конструкции заряда вся сила взрыва направится внутрь и, почти удвоенная, произведет максимум повреждений.
Второй такой же прибор Буш установил на кормовом шве, после чего вернулся к центру и последнюю бомбу пристроил в шве по правому борту. Расположение каждой бомбы было тщательно продумано, чтобы нанести корпусу как можно более тяжелые повреждения. И если имеются на корабле помещения, которые в случае единичного нарушения целостности обшивки можно было бы задраить и в них спастись, при взрыве в трех точках одновременно они все равно будут бесполезны.
Буш посмотрел на часы: через пять минут надо плыть в укрытие. Остается надеяться, что Майкл нашел отца, потому что, когда заряды сработают, никто их тех, кто к этому моменту останется на «Божьем гласе», не уцелеет.
Симон, обходя самый нижний уровень корабля, завернул за угол. Двое охранников двигались навстречу, по направлению к холлу. Погруженные в разговор, они не замечали Симона, не заметили и тогда, когда его пули вонзились им в мозг, кладя конец их земному существованию. Затащив тела в кладовку, Симон продолжил обход. Натолкнувшись на металлическую дверь, открыл ее. За ней оказалось помещение для команды. В темноте спали пятеро охранников, у каждого рядом, как гарантия безопасности, лежала винтовка.
Осторожно выйдя, Симон достал из сумки короткую цепь и обмотал ею засов снаружи так, что выбраться изнутри стало невозможно. Затем направился к кормовой части корабля. Обнаружив машинное отделение, медленно отворил тяжелую дверь и проскользнул внутрь.
Размеры спаренных моторов поражали воображение — каждый с небольшой грузовик. Помещение было безупречным в своей нетронутости; голубовато-серый пол сиял, как свежевыкрашенный. Двигатели, хотя в данный момент и не использовались, негромко гудели. Хвостовые стабилизаторы, попеременно включаясь и выключаясь и работая в тандеме с кормовыми, удерживали корабль в его нынешнем положении. При этом якорь был не нужен. Зал пустовал. В эпоху автоматизации команда не нужна. За всем следил большой компьютер на стене. Но Симон знал, что не может быть такого, чтобы автоматике было доверено абсолютно все. И его подозрения подтвердились, когда он затылком почувствовал прикосновение холодной стали.
Нападающий ничего не приказывал и не спрашивал, он просто плотно прижимал пистолет к голове Симона. Симон услышал, как тот достает рацию и пытается связаться с капитаном, но тщетно, потому что его радиочастотный скремблер препятствует прохождению радиосигналов.
Казалось, в машинном зале время остановилось. Симон знал, что им не уцелеть; когда прогремит взрыв, этот отсек затопит в первую очередь. И они умрут первыми.
Через салон Стефан Келли прошел на носовую палубу. Упирающийся в спину «Магнум-357» охранника служил напоминанием, что бежать нет смысла. Майкл, все еще держа сумку над морем, смотрел на отца, радуясь, что тот жив, но не испытывая облегчения. Плечо Стефана было по-прежнему иммобилизовано. Наложенная Сьюзен импровизированная шина держалась лучше, чем он ожидал. Глаза отца горели гневом, тем самым чувством, на которое Майкл надеялся.
— Майкл, только не говори, что ты принес эту штуку на борт, — начал Стефан.
Майкл молча смотрел на отца.
— Мне не жаль себя. Но поверь мне, ни моя жизнь, ни жизнь кого-либо другого не стоит того, чтобы обменивать ее на эту вещь.
— Очевидно, он считает иначе. — Джулиан приблизился к боковому ограждению, возле которого стоял Майкл, удерживая сумку над водами Средиземного моря. — А теперь отдайте мне шкатулку.
Не отвечая, Майкл продолжал держать сумку над темнеющими далеко внизу волнами.
— Кадрим, — подозвал Джулиан.
Охранник, словно следуя сценарию, прижал дуло пистолета к голове Стефана.
— Три секунды.
Майкл посмотрел на Стефана. Тот едва заметно качал головой. И, глядя на него, Майкл понял, что у него нет выбора.
Он отдал сумку Джулиану.
Итальянец зарылся в нее, как ребенок в мешок с подарками в рождественское утро, и извлек из нее шкатулку. Подняв ее в воздух, победоносно, от уха до уха, улыбнулся.
— Кадрим, — снова произнес Джулиан.
Охранник опустил оружие.
— Нет, нет, нет, ты меня не понял. Пожалуйста, убей обоих.
Майкл смотрел на отца; их взгляды встретились, они безмолвно обменивались целым миром чувств. Чужие друг другу и все же отец и сын; оба сумели выжить в эту безумную неделю только затем, чтобы сейчас лишиться последней надежды.
Майкл бросил взгляд на Джулиана, упоенного, в экстазе удовлетворенной алчности забывшего обо всем, кроме золотой шкатулки «Альберо делла вита». Майкл обводил взглядом палубу в поисках оружия, но все было слишком далеко; до свернутого каната — двадцать футов. Поглядел на дверь: вдруг оттуда появится Симон и спасет их, но куда бы он ни смотрел, везде его встречала одна безнадежность. Его план, наспех состряпанный, разваливался на глазах. Кадрим в трех футах от его отца; пистолет охранника у виска Стефана. Бежать некуда. Майкл загнал себя — и всех остальных — в угол, в буквальном и переносном смысле. И теперь в результате его ошибки отец умрет у него на глазах.
Капитан Бертрам, стоя у штурвала, смотрел на открытое водное пространство. Сбылась его мечта: он командует самым роскошным судном в мире. Прошло уже два года с тех пор, как он начал работать на Джулиана Зиверу, и ни разу об этом не пожалел. Это было гораздо интереснее и гораздо лучше оплачивалось, чем служба в жалком морском флоте Франции. А через три года он сможет выйти в отставку, имея на счету достаточную сумму, чтобы купить корабль и путешествовать по миру.
Достав рацию, он щелкнул выключателем.
— Жан Клод! — позвал Бертрам корабельного инженера.
Меньше чем через час им предстояло пуститься в плавание, и он хотел получить полную сводку о состоянии судна. Ответа не последовало. Это не встревожило Бертрама; его главный инженер — лучший из лучших и отлучается с поста только в случае крайней необходимости. Взяв чашку остывшего бельгийского кофе, Бертрам неспешно отхлебнул и стал любоваться на мирную ночь.
Когда к голове прижимают дуло револьвера, то это страшно и, как ничто другое, способствует осознанию собственной уязвимости. Но только не для Симона, который расценил такое положение вещей как преимущество. Если нападающий в трех футах от тебя, можно уложить его, не сходя с места. Однако при текущей мизансцене, когда бортовой инженер прижимал дуло ему к затылку, имелись варианты, и Симон ими воспользовался. Он пригнулся в развороте, схватил дуло и направил его вверх, одновременно кулаком ударив человека в горло.
Неподготовленный противник выпустил оружие и рухнул навзничь, хватаясь руками за шею в тщетной попытке задержать смерть: через разбитую трахею воздух не поступал. Выстрелом из пистолета Симон положил конец его страданиям.
До того момента, как сработают заряды под машинным залом, остались секунды. Предоставив мертвому лежать на полу, Симон бросился прочь, отодвинул задвижки на двери машинного зала, распахнул дверь и помчался по коридору.
В этот момент грянул первый взрыв.
Три взрыва последовали один за другим. Металлическая обшивка корабля визжала, как будто ее раздирали по швам. Корабль трижды тряхнуло, вслед за чем раздался страшный рев хлынувшей на борт воды. «Божий глас» немедленно потерял равновесие и, подобно пьяному на гимнастическом бревне, кренился то в одну, то в другую сторону. Вода стремительно заполняла нижние палубы.
Кадрим не удержался на ногах и упал.
Когда Джулиан понял скрытый расчет Майкла и осознал неминуемость разрушения, глаза у него расширились от ярости. Ударившись о стенку, он рухнул на колени; золотая шкатулка выскользнула у него из рук и полетела через зал.
Корабль сильно накренило вправо; стаканы, картины, все, что не было закреплено, падало со своих мест и разбивалось.
Майкл кинулся к отцу, но замер на месте, когда Кадрим прыгнул на Стефана и схватил его за горло, а в бок ему ткнул дуло «магнума». Майкл все же продолжал потихоньку подползать к ним, но тут Кадрим сделал два предупредительных выстрела в потолок, и Майкл застыл на месте.
Свет погас, салон погрузился во мрак, контуры корабля слились с ночью. И тут зажглись аварийные огни. Хоть и помаргивая, они худо-бедно осветили палубу. Поднявшись на ноги, Джулиан неверным шагом двинулся по наклонному полу. Он чуть не упал, но успел ухватиться за бра на стене.
— Чего ты дожидаешься? — заорал он на Кадрима. — Убей его!
Сбитый взрывной волной со своего места, капитан Бертрам мгновенно понял, что на корабль совершено нападение. Звук пробитого корпуса нельзя было спутать ни с чем. Он не нуждался в дополнительных проверках, чтобы понять, что судну до полного затопления остались минуты. Капитан попробовал связаться по рации с землей, но, кроме статики, ничего не было слышно; нажал кнопку подачи автоматического сигнала «SOS», но и этот сигнал глушился. Он нажал клаксон, с помощью этого звукового сигнала приказывая всем покинуть корабль. После этого, выдвинув центральный ящик на панели управления, достал пистолет и стал спускаться по лестнице.
Симон мчался по коридору нижнего уровня, когда взрывной волной его сбило с ног. Не успел он подняться, как корабль потрясли еще два взрыва, в результате которых судно приподнялось над водой на несколько футов.
Море, словно прорвав плотину, уже бушевало внутри. Симон бежал, а по пятам за ним следовала прозрачная стена. Его едва не смыло, но он успел ухватиться за перила лестницы; подтянувшись, Симон оказался на лестнице, но и здесь вода наступала, поднимаясь. Перепрыгивая через три ступеньки, он в мгновение ока преодолел шесть этажей. Аварийное освещение едва мерцало. Охранники не препятствовали его продвижению: одних он запер, других устранил из этой жизни.
На верхнем уровне Симон двинулся по подвесному переходу. С трудом сохраняя равновесие на наклонном полу, он приближался к салону. Видя движение теней, слыша голоса Джулиана и Майкла, он прильнул к стене, осторожно высунулся и увидел, что передвижениям Майкла и его отца препятствует здоровый охранник, держа Стефана на мушке.
Медленно подняв пистолет, Симон прицелился Кадриму в голову. Уравновесив движением тела крен корабля, уперся ногами в стенки, заклинив себя, и тихонько спустил курок.
Голову охраннику разорвало, его пистолет выстрелил в стенку, мертвое тело рухнуло на пол. Симон направил пистолет на Джулиана. Впервые он в упор смотрел на этого человека. Ухоженный и красивый, обаятельный и лощеный; идеальный фасад для человека, воплощающего в себе антитезу всему, за что боролся Симон. Ибо он являл собой то, против чего выступал священник; он облекался в одеянье божьего пастыря, скрывая под ним свое истинное «я», пряча обитающего в себе дьявола. Перед ним был человек, который убивал без сожалений, за доллар обещал рай и расправился с собственной матерью, с восторгом наблюдая, как из нее уходит жизнь. Но Симон увидел в нем и кое-что еще.
И за это мгновение гнева, при всей его краткости, отцу Беллатори пришлось расплачиваться. Потому что когда он прицелился и замер, охваченный яростью и чувством узнавания, в позвоночник ему ударилось что-то стальное и тут же отпрянуло. Бросив взгляд через плечо, Симон увидел капитана. Тот стоял на безопасном расстоянии — очевидно, он не был так глуп, как его инженер, — и производил впечатление человека, подготовленного к пиратским захватам и прочим внештатным ситуациям. Симон сразу понял, что любые попытки сопротивления кончатся смертью. Но пока Джулиан жив и шкатулка не уничтожена, он не желает умирать.
Заставив Симона зайти в салон, капитан разоружил его.
— Сэр, через три минуты корабль затонет, — обратился капитан Бертран к Джулиану, вручая ему пистолет Симона. — Нужно грузиться в шлюпку.
— Где все остальные? — осведомился Джулиан.
— Погибли, — произнося это, капитан взглядом указал на Симона.
Глядя на темноволосого человека, Джулиан приблизился к нему.
Зивера и Беллатори стояли лицом к лицу, пристально глядя один на другого, размышляя и сравнивая.
— Кто ты? — спросил Джулиан.
Симон улыбнулся.
Джулиан пригляделся; прошло несколько секунд, прежде чем разбуженные осознанием чувства нахлынули на него и проявились на лице.
— Ты понял? — произнес Симон.
Своими одинаковыми сапфировыми глазами они сверлили один другого. Не считая разного цвета волос, они выглядели как близнецы с разницей в возрасте в шестнадцать лет.
— Здравствуй, брат, — с грозной улыбкой произнес Симон.
— Брат? — Джулиан рассмеялся.
Но веселье мгновенно покинуло его, когда он еще раз заглянул в глаза Симона и увидел в них правду. Джулиан начал задыхаться от недостатка воздуха.
— Как же…
— Я понятия не имел о твоем существовании, пока Женевьева не рассказала мне четыре месяца назад правду о своем сыне. Ты знал, что у нее не может быть детей?
Джулиан медлил: его захватили воспоминания. Тем временем корабль продолжал уходить под воду. Джулиан стоял, свесив руки, в левой держа пистолет.
— Сэр… — Капитан кашлянул.
Джулиан проигнорировал его. Он все смотрел на брата.
— Сэр! — крикнул капитан.
В его голосе уже явственно звучала паника.
— Если мы не покинем корабль прямо сейчас, то погибнем.
— Позвольте избавить вас от вашего беспокойства.
Не поворачиваясь в его сторону, Джулиан поднял пистолет и выстрелил капитану в лицо.
— Зачем ты здесь? — продолжал он, не сводя глаз с Симона.
Они были похожи как две капли воды. Разница лишь в возрасте и цвете волос.
— Nascentes morimur. Рождаясь, мы умираем.
— Так ты здесь, чтобы за меня помолиться?
— Нет, чтобы тебя убить, — без единого намека на эмоцию ответил Симон.
Такой тон был Джулиану очень хорошо знаком.
Он рассмеялся от всей души, расхохотался в полный голос… словно гром прогрохотал.
— Ну конечно же, — ревел он, вытирая слезы, выведенный юмором ситуации из типичного для себя транса. Он даже прослезился. — Наша кровь.
Судно все сильнее кренилось вправо, надпалубные сооружения застонали, словно выдергиваемые из привычных мест и раздираемые на части безжалостным морем.
Джулиан наконец отсмеялся и решил вернуться к главной теме. Наклонившись, он поднял золотую шкатулку с того места, где она лежала, — возле стены. Его приводило в восторг создавшееся положение — он чувствовал себя полным могущества, настоящим пупом земли. Но, приглядевшись, он заметил, что замочная скважина изменилась.
Джулиан смотрел на шкатулку, на гладкий металл на месте скважины.
— Что ты сделал?
— Шкатулку больше никогда не откроют.
— Открой ее.
— Невозможно, — покачал головой Майкл.
— ОТКРОЙ ЕЕ! — завопил Джулиан, что было силы тыкая дулом пистолета Майкла в висок.
— У меня нет ключа, — спокойно отвечал тот.
— Нет, есть. Не может быть, чтобы не было. Она должна была отдать тебе ключ.
— Нет, он у Женевьевы. Ты ведь убил ее, помнишь?
Джулиан посмотрел на Майкла и, не произнося больше ни слова, направил оружие на Стефана и выстрелил. Пуля попала Стефану в ногу. Споткнувшись, тот покатился по палубе.
— Открой, — чуть слышно повторил Джулиан.
Майкл повернулся к отцу. Тот лежал, держась за ногу и почти теряя сознание от боли, но нашел в себе силы покачать головой.
— Нет, Майкл. Не делай этого.
Опять прогремел выстрел, на этот раз пуля попала Стефану в здоровое плечо.
— Открой шкатулку, — шепнул Джулиан.
Стефан закрыл глаза. На плече у него уже расползалось пятно крови. Он продолжал качать головой.
— Не могу, — честно сказал Майкл.
Сердце у него разрывалось при виде медленной казни, которой подвергается его отец.
— Открой шкатулку, — еще тише прошептал Джулиан.
Вновь подняв пистолет, он выстрелил опять, на этот раз в верхнюю правую часть груди Стефана.
Майкл оставался неподвижен, в этот момент он чувствовал себя так, будто стреляют в него.
Джулиан бросился к Стефану. Тот почти не двигался. Убийца приставил пистолет ему к голове.
— ОТКРЫВАЙ ШКАТУЛКУ!!! — закричал Джулиан, окончательно утратив самообладание.
Майкл в ужасе наблюдал, как Стефан, изрешеченный пулями, цепляется за жизнь. Его глаза за полуопущенными веками были устремлены на Майкла. Их взгляды встретились.
— Прости, — шепнул Майкл.
И Джулиан спустил курок пистолета Симона. Майкл в ужасе вздрогнул. Ему казалось, что это он сам — палач своего отца.
Но, к всеобщему удивлению, выстрела не последовало. Обойма оказалась пуста.
Майкла обуяла ярость. Бросившись на Джулиана, он обрушился на него с кулаками, начал бить о стенку. Шкатулка упала на землю к их ногам. Майкл метелил Джулиана, загонял кулак тому в тело, с каждым ударом ломал ребро. Джулиан пытался отбиваться, но напрасно. Майкл все больше распалялся. И Джулиан рухнул. Но Майкл не остановился; схватив незаряженное оружие, он высоко размахнулся, чтобы нанести смертельный удар. И уже когда его рука пошла вниз, перед тем как всей его ярости и боли воплотиться в этот последний убийственный удар, кто-то остановил его, помешал отнять у человека жизнь. Это был Симон. Он не дал Майклу убить брата.
Покачав головой, Симон мягким движением забрал у Майкла пистолет и отбросил в сторону.
— Майкл, — тихо произнес он. — Займись отцом.
Майкл нехотя встал. В самый тот миг, когда он подоспел к Стефану, в помещение хлынула вода. Корабль уже больше чем на три четверти ушел под воду. На корме плескались волны, поднимаясь все выше и выше.
Симон смотрел на корчащегося на полу брата, на его избитое, окровавленное лицо, и чувствовал одно лишь отвращение.
— Спасибо, — шепнул Джулиан распухшими, потрескавшимися губами.
Схватив швартовный трос, Симон связал Джулиану ноги.
— Теперь я понимаю, почему Женевьева скрывала от тебя и меня твое истинное происхождение. Зная меня, она боялась, что я тебе как-нибудь наврежу, и хочу тебе сказать… — Он помолчал. — Ты мне, может быть, и брат, и все же… это не помешает мне сделать то, что я собираюсь.
— Ты не убьешь меня.
Симон лишь улыбнулся. Сделав несколько витков веревкой вокруг туловища Джулиана, он обвязал тому шею петлей. После этого перевернул на спину и связал руки спереди. Теперь проповедник лежал обездвиженным на тиковой палубе корабля. Поднявшись, Симон крепко привязал другой конец стопятидесятифутовой веревки к палубному ограждению. Его брат оказался намертво прикручен к своему любимому кораблю.
— Если на тебя снизойдет благословение, если шкатулка наделила тебя вечной жизнью, если ты каким-то образом сумеешь вылечиться от ран и обрести вечность на земле… — помолчав, Симон улыбнулся, — что ж, в таком случае ты будешь размышлять об этой вечности в глубинах океана, в мире вечного мрака, в полном одиночестве, где твое тело будет раздавлено, а легкие — жаждать глотка воздуха… в мире, где твой крик никто не услышит. Надеюсь, ты не умрешь. Желаю тебе обрести твою вечность.
«Божий глас» тонул с неумолимой скоростью. Вода бушевала в коридорах, билась о верхние перила. Водовороты уже закрутились вокруг Майкла, когда он склонился над умирающим отцом.
Борясь с болью, Стефан поднял взгляд на Майкла.
— Чертовски болит.
— Не шевелись. — Схватив сумку, Майкл с помощью косынки наложил давящую повязку Стефану на ногу.
Проверил рану на груди, но не смог понять, задеты ли жизненно важные органы.
— Нужно уходить с корабля.
Подбежал Симон.
— Найди Поля, — сказал Майкл. — Нужно вынести отсюда отца. — Его взгляд упал на золотую шкатулку на полу. — И пустить эту штуку на дно вместе с кораблем.
Симон бросился в камбуз; поискав в шкафу, нашел рулон металлической фольги и быстро обернул им шкатулку, так что она оказалась полностью закрыта. Сунув сверток в ящик, он запихал его в печь, в самую глубину, и запер. Тем временем вода вокруг прибывала. Симон с трудом двигался против течения. Вода уже была ему по грудь, когда он нырнул и поплыл под водой, прочь из затопляемой комнаты. Надо разыскать Буша, и надо найти лодку. Если он этого не сделает, то им всем придет конец, здесь, посреди Средиземного моря, вдали от судоходных путей, и никто не узнает, куда они делись.
«Божий глас» тонул, над поверхностью виднелась лишь корма. Еще несколько минут — и корабль целиком уйдет под воду и начнет свое двухмильное погружение в самые мрачные бездны Средиземноморья.
Майкл шлепал по колено в воде, рядом, уложенный на надувные подушки, плыл Стефан.
Джулиан связанными руками пытался освободиться от веревки вокруг ног. Он впивался ногтями, дергал, делал все, что мог, лишь бы только неминуемого не случилось. Всю свою жизнь он стремился к бессмертию, и вот теперь…
Оставив его позади, Майкл схватился за перила. Удерживая отца рядом, он поплыл. Палуба продолжала погружаться. Вскоре они оказались в открытом море и уже оттуда следили за тонущим судном. Рядом плавал Джулиан, взглядом моля о милосердии.
А потом салон исчез: все, что осталось от почти четырехсотфутовой яхты, это кормовое ограждение и стопятидесятифутовый нейлоновый трос, который все плавал на поверхности. Майкл смотрел, как Джулиан бьется, пытаясь удержать голову над водой, лишь оттягивая неминуемое. Он пинался и крутился, делал все, что мог, пытаясь освободиться, но все его усилия были напрасны.
В конце концов исчезло и ограждение, и от корабля не осталось ничего, кроме поднимающихся к поверхности пузырей. Трос, к которому был привязан Джулиан, тоже стал уходить под воду, скользить, исчезать под волнами, точно змейка в невысокой траве. Джулиан в ужасе наблюдал за ее исчезновением; осталось пятьдесят футов, сорок, и наконец — трос пошел быстрее — двадцать и десять. И без фанфар, без единого звука, Джулиана потянуло вниз, в глубочайшую океанскую бездну, вслед за его разбитым кораблем. Золотая шкатулка, «Альберо делла вита», Дерево жизни, исчезнет вместе с ним навсегда. Джулиан окажется погребенным вместе с предметом своей одержимости.
Глубина в этом месте составляла две с половиной мили. Никакие спасательные работы не проводятся на такой глубине. Они не подавали сигналы по радио с того самого момента, как, по прямому приказу Джулиана, покинули берега Корсики. Никаких сигналов бедствия с корабля не поступало. Кораблю действительно предстояло исчезнуть вместе с его владельцем, не оставив после себя ничего, кроме тайны. Имя Джулиана Зиверы навеки сотрется из людской памяти.
Майкл и Стефан плыли по чернильным водам Средиземного моря. Луна уже скрылась за горизонтом. В воцарившемся мраке острее ощущалась безвыходность их ситуации. Единственными звуками были плеск волн да затрудненное, хриплое дыхание Стефана.
Майкл удерживал голову отца над водой. Его тело качалось на надувных подушках от невысоких волн. Несмотря на темноту, Майкл заметил, как от толчков раны начинают кровоточить и глянцевитые пятна растворяются в воде. Он насчитал три свежих пулевых ранения и отчаянно пытался остановить кровь, давя на артерии выше ран.
— Держись, — сказал Майкл.
Плывя рядом с отцом, он греб, делал все, что мог, чтобы удержать того на импровизированном плоту.
— Оставь меня, — прошептал Стефан.
Его дыхание стало поверхностным и перемежалось длинными паузами — в эти моменты Майкл замирал в предчувствии ужасного.
Майкл покачал головой.
— Ты в своем уме? После всего, что было?
Стефан улыбнулся одними глазами с полуприкрытыми веками.
— Это ничего, Майкл.
До Майкла донеслись звуки мотора. Буш и Симон, приближаясь, звали его по имени. Внезапно свет от шлюпки оказался совсем рядом. Выключив мотор, Буш подвел лодку как можно ближе.
— Майкл, когда Мэри незадолго до своей смерти приходила ко мне, она говорила о тебе с такой любовью. Называла тебя самым лучшим мужчиной на свете. Она сказала, что отец может только гордиться таким сыном. — Глаза Стефана закрылись, но тут в груди у него захрипело, и он опять открыл их. — Она была права. Весь последний год я только и думал, что о смерти, считал, что мне незачем больше жить. Но теперь…
— Постарайся, чтобы мы не зря тебя спасали, — стараясь улыбаться, отозвался Майкл.
Стефан смотрел на Майкла, пытаясь не опускать веки, и, прежде чем потерять сознание, успел улыбнуться сыну.
