Глава 29
Стефан Келли переоделся в пару синих джинсов и белую оксфордскую рубашку. Все это обнаружилось в гардеробе. Его не удивило, что одежда сидит на нем идеально. Зайдя в ванную, он повернул кран и побрызгал холодной водой в лицо. Стоя над раковиной, посмотрел на себя в зеркало. Прежде это не приходило ему в голову, но теперь, глядя на свое лицо, он словно бы видел и другой образ: Майкла. Те же синие глаза, твердый подбородок, широкие плечи. Они больше походили друг на друга, чем Стефану казалось ранее. Сразу было видно, что они отец и сын.
Чувство вины, не покидавшее Стефана все эти годы, навалилось с новой силой. Хотя Майклу, похоже, повезло с приемными родителями, Келли все равно преследовало чувство, что он, как отец, плохо сыграл свою роль, оставил сына на произвол судьбы. И вся жизнь его проходила во внутренней борьбе, в попытках преодолеть это чувство.
Похоронив молодую жену и устроив Майкла у чужих людей, Стефан с головой ушел в работу и учебу. Он поклялся, что если ему повезет и он когда-либо сможет еще раз полюбить, то не станет торопиться с детьми; он не желал, чтобы экономические трудности обременяли тех, кого он любит. После блестящего окончания Бостонского колледжа он продолжил учебу в Йельской школе права, на этот раз на государственную стипендию, поскольку шел вторым в группе. Предполагалось, что офис окружного прокурора Бостона станет лишь остановкой на пути в корпоративную жизнь, но оказалось, что возможность вершить справедливый суд настолько влечет его, что он задержался надолго. Он продвигался по служебной лестнице, представляя город в самых разнообразных уголовных процессах, и не успел оглянуться, как сам стал окружным прокурором Бостона. Хотя, следуя своему собственному решению, Стефан занимал эту должность в течение одного срока, он оставил о себе память как об одном из самых выдающихся прокуроров за всю историю города, с процентом осуждаемости, более высоким, чем у любого из его предшественников. Его оперативные группы пресекали торговлю наркотиками, закрывали игорные дома и бордели и раскрывали воровские шайки. Все считали, что при нем преступность снизилась и город стал более безопасным местом для всех жителей.
Через четыре года, когда он покинул государственный сектор, несколько лучших юридических фирм города предложили ему выгодное партнерство. Но у него были другие планы. Он открыл собственную фирму и превратил ее в одно из самых сильных и преуспевающих юридических заведений города. Он нанимал лучшие молодые умы и не скупился на расходы, если это требовалось для удовлетворения клиентов. В названии фирмы стояло только одно имя — его. Он не нуждался в партнерах. Одной его репутации было достаточно, чтобы получать контракты и гонорары, о которых могли только мечтать соперники — известные фирмы с несколькими именами на вывесках. Он даже не задумывался о том, чтобы пригласить партнера, — до тех пор пока, несколькими годами раньше, в фирму не поступил Питер.
«Келли и Келли» было партнерство, ставшее таковым в память Питера. Название фирмы было изменено, чтобы почтить память погибшего сына. Питер был выдающимся молодым человеком, неповторимой личностью, яркой индивидуальностью. Когда Стефан смотрел на сына, его сердце наполнялось гордостью. И сам Питер не пользовался своим именем, достигая успеха — и уважения — тяжелой работой, часто ночи напролет, любезной и приятной манерой обращения и постоянной готовностью помочь, ничего не требуя взамен. Он стал тем редким адвокатом, которого любят все.
Питер так и не узнал, что он не первенец и у него есть сводный брат. Он и Майкл были братьями, не ведающими о существовании друг друга. Их жизненные пути резко контрастировали. И хотя Майкл жил по другую сторону закона, Стефан знал — это ему подсказывало сердце и это подтверждалось знанием, полученным в результате долгих лет отстраненного наблюдения: навешивать на него ярлык преступника было бы слишком сурово и несправедливо. Майкл был хорошим человеком, сильным мужчиной и преданным мужем, и, хотя Стефан был убежден, что в свое время у него не было другого выхода, кроме как отдать Майкла другим людям, все же не проходило дня, чтобы его не тяготило чувство вины перед сыном.
Два умных человека, два сына, два брата; Стефан иногда задавался вопросом: если бы они вдруг по какой-то причине стали противниками, кто бы победил?
Но, возвратившись на балкон с видом на море, Стефан уже ясно осознавал, что в вопросе спасения его жизни не приходится сомневаться в том, который из его сыновей лучше подготовлен к выполнению задачи.
