17
То, что произошло потом, можно назвать хаосом в его первозданном виде.
Крики паники и недоумения, рев Дедлока у нас в ушах, лязг оружия, лай стрельбы, рык команд Стирфорта, который выкрикивал такие уныло затасканные слова, что я думал, их можно услышать только по телевидению. «Перекрыть по периметру». «Бегом, бегом, бегом». «Черт побери, они нужны мне живыми!» А вокруг нас нескончаемые клубы тумана.
Мистер Джаспер стал белее смерти.
— Как они это сделали? — спросил он. — Как им это удалось с такой легкостью?
— Это игра, — пробормотала мисс Морнинг, в ее голосе слышалось какое-то мрачное удовлетворение, за каждым слогом скрывалось меланхолическое «я же вам говорила». — Для них это всегда было игрой.
Стирфорт повернулся к военному, который все еще стоял рядом как громом пораженный.
— Капитан, доложите обстановку.
В правой руке капитан держал наладонник с электронной картой Уайтхолла.
— Они двигаются, сэр. — Он ткнул пальцем в два черных пятна, которые неслись по экрану. — Они направляются к блокпосту.
— Значит, у нас есть шанс поймать их. — И тут мы все услышали в голосе Стирфорта эту жуткую одержимость Ахава: — Мне нужны двадцать добровольцев.
В ту ночь питбуль Директората получил своих добровольцев — даже больше, чем просил. Все убийцы, стоявшие перед ним, были дюжие ребята в хаки, из тех, что увлекаются спортом в школе, а теперь натренированы убивать по приказу государства. Среди них был и капитан — он встал в строй с остальными, а наладонник сунул мне в руку. Я попытался было возражать, но он впихнул его с такой яростью, что я понял — выбора у меня нет. Это творение высоких технологий, преобразующее жизнь людей в пиксели и сводящее смертность к клику мышкой, вызывало у меня какое-то тревожное чувство.
Стирфорт выкрикивал новые приказы, увещевая добровольцев доставить Старост назад живыми, а мисс Морнинг покачивала головой.
— Какая потеря, — пробормотала она. — А они все казались такими милыми молодыми людьми.
Стирфорт, видимо, услышал ее слова, потому что развернулся лицом к ней.
— Они — лучшие. Они сцапают этих мерзавцев. Можете верить мне на слово.
— Эти существа — воплощение смерти, мистер Стирфорт. Уж я-то знаю. У ваших людей нет ни малейшего шанса.
Солдаты побежали в темноту, а я принялся внимательно вглядываться в экран — на нем были двадцать белых пятен, пустившихся по черным следам Старост.
— Ах, боже, боже, — с жалостью в голосе сказала мисс Морнинг. — И когда только вы научитесь?
Следующие несколько минут были уроком бессилия. Мы, не в состоянии ничем им помочь, смотрели, как белое преследует черное. Мы видели, как два эти цвета встретились где-то на самом краю Уайтхолла, видели, как исчезали одно за другим белые пятна.
— Нет… — прошептал Стирфорт.
— Мальчишки всегда останутся мальчишками, — пробормотала мисс Морнинг, и при данных обстоятельствах я не мог рассматривать ее слова иначе, чем юмор висельника.
Дедлок снова кричал нам в уши:
— Они мертвы? Они все мертвы?
Джаспер как умел попытался охладить его пыл.
— Похоже, что так, сэр, да.
— Где они теперь?
Я посмотрел на наладонник.
— Уходят с Уайтхолла в направлении Трафальгарской площади.
— Так найдите их! — прокричал Дедлок.
На виске Стирфорта запульсировала жилка.
— Прошу вас, сэр…
— В чем дело, мистер Стирфорт?
Несмотря на полярный привкус ночи, пот лил с него градом.
— Я боюсь, сэр.
— Стирфорт, у нас нет времени на ваши душевные метания!
Джаспер подошел к здоровяку, осторожно положил руку ему на запястье.
— Ведь вы — сам мистер Стирфорт. — Голос его был мягок, но в нем слышалась сталь. — Вы — герой Директората. Вы ничего не боитесь.
В тот момент я считал, что Джаспер изо всех сил пытается поддержать друга и коллегу, побудить его к действию. Теперь я вовсе не убежден, что им подспудно не двигали другие, более темные мотивы.
Голос старика затрещал у нас в ушах:
— Хватит скулить! Выполняйте свою работу!
Стирфорт, казалось, принял решение. Он подтянулся, распрямил плечи и отчеканил в ответ:
— Есть, сэр! — Повернувшись к тем немногим из нас, кто еще оставался, он сказал: — Я иду за ними. Кто со мной? Кто, черт побери, со мной?
— Стирфорт! — прорычал Дедлок. — Принесите мне их головы!
— Есть, сэр! — И еще раз, исполняясь раскрепощенной радости японского самоубийцы: — Есть, сэр!
Стирфорт бросился в туман, и мы с Джаспером неохотно последовали за ним.
Я никогда не говорил, что я герой, и рад признать, что в этот момент был охвачен ни с чем не сравнимым ужасом. Вскоре мы натолкнулись на первые трупы — скрюченное судорогой тело молодого капитана лежало на улице, как кукла, брошенная ребенком, склонным к жестоким играм. Я чуть не споткнулся о него и при виде убитого проглотил подступившую к горлу тошноту и отчаяние.
— В чем дело? — проревел мне в ухо Дедлок. — Что вы там видите?
— Потери, сэр, — сказал Джаспер.
— Тяжелые?
— Тяжелее быть не может.
Мы шли дальше в молчании, скорбные, но и исполненные страха, пробирались сквозь туман мимо рядов павших.
Откуда-то из клубящейся пелены тумана раздался голос мистера Стирфорта.
— Я на блокпосту, сэр. Все мертвы. — В его голосе слышалась истерическая нотка. — Вы меня слышите? Все мертвы!
— Мистер Стирфорт! — раздался в наших ушах лающий голос Дедлока. — Не паникуйте!
— Неужели вы не понимаете? Эти существа в Лондоне — на свободе. Теперь все в опасности. Они превратят город в морг.
— У вас явно кишка тонка для таких дел. Я принимаю руководство операцией на себя.
— При всем уважении, сэр…
— Мне наплевать на ваше уважение, — отрезал Дедлок. — Вы мне дайте то, что мне нужно.
— Прошу вас…
Но было уже слишком поздно. Раздался скрежещущий, скрипучий звук, шум лязгающих зубьев и артритных шестерней… и когда Стирфорт заговорил снова, это уже был голос мистера Дедлока. Сомнений в том, что произошло, не оставалось.
— Бойня! — Голос его был исполнен ярости. — Бойня на улицах Лондона.
Остальные из нас поспешили за ним в ужасе от того, что он может найти.
Дедлок снова заговорил в наших ушных приборах — теперь уже через Стирфорта:
— Они направляются в сторону Трафальгарской площади. Я иду за ними. — После паузы: — Я их вижу. Преследую!
Где-то впереди нас он мчался за Старостами. Возможно, это была игра моего воображения, но я был уверен, что через ушной прибор слышу зловещие переливы их смеха.
Представляю себе, как это могло развиваться дальше, как бы они издевались, как дразнили его, вскользь показывая себя — мелькнувший блейзер, шишковатая коленка, сверкнувший вдалеке перочинный нож. Этого было достаточно, чтобы он продолжал преследование, напитывался надеждой, покупался на их уловки.
Он вышел к началу Уайтхолла и обнаружил, что блокпост разрушен, но трагедия еще не закончилась — туман таил в себе новые сюрпризы.
Раздался голос Дедлока:
— Я их вижу! Они у меня в визоре.
Мы с Джаспером двигались к Трафальгарской площади, где был виден только пьедестал колонны Нельсона, а изображение самого великого человека, к счастью, терялось в молочном тумане.
Стирфорт продолжал кричать, что все еще видит их, что он доставит их назад и заставит заплатить за их преступления, но мы впереди не видели ничего, кроме тумана. Через ушные приборы мы поймали фрагмент разговора.
— Хэлло, сэр!
— У вас какой-то усталый вид!
— Может, вы не в себе, сэр?
После этого зычный смех, потом звук удара, потом — падения, а после тошнотворный треск.
Голос Дедлока:
— Прошу прощения. Но я должен вас покинуть.
Потом странным образом снова Стирфорт:
— Прошу вас, сэр, не покидайте меня в таком…
Его прервал звук, похожий на вскрик. Раздался звериный вопль, потом он резко пресекся, потом убийственный лязг металла по кости. Следом еще один звук — как будто к кеглям, подпрыгивая, катился шар.
Иногда мне снится то, что выкатилось к нам из тумана по асфальту Трафальгарской площади. Я едва сдержал рвоту, и даже у мистера Джаспера, казалось, слезы (или что-то вроде них) появились в глазах.
Она остановилась совсем рядом — в нескольких сантиметрах, избавив меня от неловкой необходимости остановить ее дальнейшее продвижение ногой, словно это был детский футбольный мячик, катящийся по улице.
Дедлок снова заговорил в моем ушном приборе:
— Я думаю… я думаю, мистер Стирфорт, возможно, покинул нас.
Никто из нас не ответил. Джаспер присел на корточки и чуть ли не с нежностью поднял отсеченную голову. Но молчание продолжилось.
— Займитесь делом! — снова рявкнул Дедлок. — Доложите обстановку.
— Старосты исчезли, — ровным голосом сказал я. — Их не видно.
— Не видно?
— Они, вероятно, знали, что мы их засекли, — устало пробормотал Джаспер. — Нас осталось только двое, сэр. Что мы должны делать?
Дедлок зашипел:
— Я хочу, чтобы вы их нашли.
— При всем уважении к вам, сэр, вы видели, какие потери мы понесли. Вы посылаете нас на верную смерть.
После этого — горький приказ. Никаких извинений. Ни малейшего следа сочувствия.
— Возвращайтесь на Даунинг-стрит.
Мы одиноко поплелись к номеру десять, где ждала мисс Морнинг. При виде ноши Джаспера она, казалось, вздрогнула и готова была разрыдаться.
— Теперь вы понимаете, — тихо сказала она.
Дедлок заговорил снова:
— Я посылаю реабилитационную команду, чтобы разобраться со всем этим. Наша главная задача — найти Старост. Они по-прежнему — единственное звено, связующее нас с Эстеллой.
— Более того, — сказала мисс Морнинг, — они раздерут город на части просто от скуки.
— У Директората есть и другие ресурсы, — сказал Дедлок. — Жду вас в девять утра в кабине «Глаза» на военном совете. А пока — отдохните. У ваших домов будет выставлена охрана. Вы свободны.
Мисс Морнинг, у которой не было ушного аппарата и которая потому не слышала этих слов, повернулась ко мне и сказала:
— Скажите ему, что я встречусь с ним завтра.
— Сэр? — спросил я. — Вы слышали?
— Зачем она мне нужна? — спросил он. — На кой черт мне нужна эта треклятая секретарша?
— Скажите ему, что я понимаю этих монстров. Скажите, что я знаю, чем их можно осчастливить.
Последовало долгое молчание.
— Отлично. Приведите ее. Жду вас через пять часов.
Вскоре после этого прибыл Барнаби, чтобы развезти нас по домам. Мы с мисс Морнинг устало залезли в машину, а Джаспер не сел с нами, с подозрительным упорством цепляясь за то, что осталось от Стирфорта.
Когда мы тронулись с места, я увидел, что реабилитационная команда Дедлока уже прибыла: несколько человек, одетых в нечто, похожее на длиннополые куртки, — воплощение убойной эффективности. Они привезли моющие вещества, металлические щетки, губки, спреи и пинцеты. Вдоль улицы выложили полиэтиленовые мешки, каждый размером с гроб, с застежками-молниями, надежно замыкавшими мертвецов внутри.
Мы делали круг по Трафальгарской площади, когда мимо нас пронесся фургон, направлявшийся к премьерскому дому. Я мельком увидел его пассажиров — еще одна группа киллеров, вооруженных до зубов, ощетинившихся жаждой убивать.
— Спецназ, — пробормотала мисс Морнинг. — Резервы Дедлока. Преследование продолжается. — Она зевнула и откинулась на спинку сиденья, с мрачной почтительностью принимая поражение.
Мы слишком устали и пребывали в смятении, а потому почти не разговаривали, но когда Барнаби проезжал по угрюмым улицам Элефант & Касл, мисс Морнинг пробормотала:
— Я их видела.
— Что? — Я смотрел в окно, изо всех сил пытаясь забыть произошедшее.
— Когда вы все ушли, я их видела. Они наблюдали за всем этим.
— Кто наблюдал?
— Эта троица, — прошептала она. — Эта троица снова зашевелилась.
— О чем вы говорите?
— Вы их знаете, Генри. Англичанин. Ирландец. Шотландец.
Даже после всех жутких ужасов ночи я, услышав это, почувствовал какую-то особую дрожь отвращения.
Я отвернулся от старушки и уставился в окно. Видел я только собственное отражение: усталый мужчина с глазами, в которых застыли жалость и обвинение.
К горизонту подкрался рассвет, и туман начал рассеиваться, когда Барнаби высадил меня перед домом в Тутинг-Беке.
Я вошел, поставил будильник так, чтобы поспать четыре часа, снял одежду и с благоговением погрузился в постель, натянув на себя пуховое одеяло и поджав ноги, чтобы согреться.
Когда я проснулся, мне показалось, что прошли считаные минуты, хотя настойчивая трель будильника говорила, что время уже перевалило за восемь и меньше чем через час я должен быть возле «Глаза».
К моему удивлению и радости, Эбби была в моей кровати. При звоне будильника она тихо застонала.
— Спасибо, — сказала она, когда я выключил его. Потом прижалась ко мне, заключила в объятия.
— Ты вернулся.
— Конечно я вернулся.
Я поцеловал ее в лоб, и, думаю, моя рука автоматически погладила ее груди. Она хрипловато простонала от удовольствия.
— Ах, Джо, — пробормотала она.
Несколько секунд мне казалось, что это происходит в моем воображении, но она повторила эти слова еще раз, вполне отчетливо, словно чтобы не оставить мне ни малейшего повода для сомнений, ни малейшего сочувственного пространства для самообмана.
— Не могу поверить, что ты вернулся, Джо.
— Джо? — выразил я вслух свое недоумение. — Кто такой Джо?
Когда я снова посмотрел на Эбби, глаза ее, трепеща ресницами, закрылись, губы чуть-чуть раздвинулись, словно в ожидании поцелуя, и последняя радость в моей жизни начала рассеиваться.
Впервые за свое долгое и привилегированное существование (с достойным сожаления исключением его беспутств во время первых недель пребывания в университете, когда принца удалось спасти от прессы только с помощью невероятно крупных пожертвований из королевского кошелька) принц Уэльский проснулся следующим утром, не имея ни малейшего представления о том, где он и почему он здесь.
Придя в себя после особенно тревожного сна (что-то о маленьком мальчике и маленьком сером коте), он сразу же почувствовал приступ паники. С трудом сев, он обвел взглядом комнату, в которой проснулся, — маленькая, без всяких излишеств, но в то же время смутно знакомая. Рядом с ним, на полу у дивана, на котором он предположительно провел ночь, лежала кучка предметов, не имевших к нему ни малейшего отношения, — реквизит для ужастика из жизни какого-то другого человека: жгут, шприц, пузырек с тягучей розоватой жидкостью. Именно в этот момент принц понял, что на нем нет ничего, кроме трусов (цветастых, украшенных сердечками и ананасами, приобретенных Сильверманом по просьбе Лаэтиции). Артур не помнил, как разделся, и теперь понял, что кто-то сделал это за него. И только заметив лежащего ничком на кровати Стритера в полупрозрачных трусиках, которые беззаботно закрутились между его ягодиц, Артур Виндзор вспомнил и этот шприц, и искрящуюся жидкость в своих венах.
Его эмоции, когда он осознал все это, были сложными. Естественно, тут был и стыд, и некоторая доля унижения, и большая часть самоедства, но присутствовало и (и это было нечто такое, что принц смог признать только гораздо позднее, когда события завлекли его туда, откуда точка возврата казалась пройденной) тайное, безотчетное удовольствие, трепетное наслаждение запретного.
Артур поднял свою одежду с того места на полу, куда ее бросил Стритер, и начал одеваться. Натягивая рубашку, он заметил аккуратный, профессиональный прокол на своей левой руке — первый, с прискорбием сообщаем мы вам, из множества, которые появятся вскоре, — и почувствовал судорогу стыда и жалости к себе. Не раз его взор обшаривал комнату и останавливался на заднице Стритера, гладкие, свежие контуры которой он сравнивал с собственным обвислым геморроидальным седалищем и чувствовал, как на него накатывает волна глубокой печали.
Постаравшись бесшумно закрыть дверь, принц на цыпочках вышел из этой комнаты и направился к своей собственной. Отдавая себе отчет в том, что вид у него отвратительно непрезентабельный, он шел со всех ног, низко опустив голову и молясь, чтобы никто его не заметил. С облегчением увидев, что вход в его покои никем не охраняется, принц заперся внутри, принял душ и попытался привести себя в божеский вид, но все это время страшная жажда мучила его душу, терзала его, вымаливая, выпрашивая то, что ей было необходимо.
Принц испытал укол сожаления. Где был Сильверман? Почему он не искал его предыдущим вечером? И хуже всего, почему его не было здесь сейчас, чтобы его одеть? Артур Виндзор по пальцам одной руки мог пересчитать те случаи в своей взрослой жизни, когда он одевался самостоятельно.
Он сел на кровать, взял телефон и набрал личный номер Сильвермана. Сколько он ни держал трубку, никто ему не ответил. В смятении принц позвонил через коммутатор Кларенс-хауса.
— Слушаю? — ответил ему молодой женский голос с легким оттенком эстуарного английского, как и у большинства людей этого поколения.
— Это принц Уэльский.
— Доброе утро, сэр.
— С кем я говорю?
— Это Бет, сэр.
— Ах да — У принца сохранились какие-то смутные воспоминания о фальшивых ногтях и громадных серьгах в форме колец. — Доброе утро, Бет. Я пытаюсь связаться с мистером Сильверманом. Но он, похоже, не берет трубку.
— Одну минуту, сэр.
Последовал щелчок, пауза, потом Бет заговорила снова:
— Его частная линия в порядке, сэр. Я выясню и перезвоню вам.
— Спасибо, Бет. Очень вам благодарен.
— Спасибо вам, сэр.
Принц положил трубку, походил по комнате, потоптался в нерешительности, погрыз ногти, посмотрел на часы, дождался, когда маленькая стрелка опишет полный круг, потом снова взялся за телефон. Он набрал номер жены — длинные гудки, казалось, никогда не закончатся.
— Кто это? — запыхавшимся голосом проговорила его жена.
— Лаэтиция?
— Артур? Это ты? Где ты был?
Странным образом Артуру показалось, что на другом конце провода он слышит мужской голос. Дыхание его жены, казалось, стало еще тяжелее.
— Дорогая, что ты делаешь?
— Ничего. Я только что проснулась.
— Ничего? Это правда? Там не происходит ничего такого, о чем мне не известно?
— Конечно нет. Я же тебе уже сказала. И вообще, разве не я должна задавать тебе этот вопрос?
Артур услышал на другом конце звук, похожий на хрипловатый стон.
— Я звоню, чтобы попросить тебя о помощи, — сказал он, чувствуя, как отвращение проникает в его голос.
— Извини, Артур. Сейчас очень неудобное время. Я себя неважно чувствую. Мне пора.
И линия без всякого предупреждения обезмолвела.
Вынужденный в отсутствие Сильвермана самостоятельно принимать решения, принц выбрал темно-серый костюм и, когда телефон зазвонил снова, маялся перед зеркалом, испытывая все возможные средства, чтобы не казаться таким пучеглазым и изможденным.
— Лаэтиция?
— Вообще-то это Бет, сэр.
— Бет?
— Мы разговаривали только что. Я с коммутатора.
— Бет! Ну конечно.
— Я нашла мистера Сильвермана, сэр.
Принц оживился.
— Замечательно. И где же он?
Последовала секундная пауза.
— Он у принцессы Уэльской. Он с вашей женой, сэр.
Артур прокрался по коридору, который вел в большой комплекс комнат, занимаемых его женой. Он не знал, что скажет ей, и шел, пытаясь, как некий ревнивый Кнуд, сдержать прилив подозрений. Принц был не из тех людей, что ищут драки или хандрят без нее. Если бы все повернулось по-другому, мы подозреваем, что он ничего бы не сказал и сделал бы все от него зависящее, чтобы не заметить очевидных признаков, возможно, удалился бы в свои покои и погрузился в тоску. Но, как вы увидите, события развивались иначе.
Когда дверь покоев его жены начали отпирать изнутри, Артур метнулся назад по коридору, прижимаясь к стенам и заглядывая за углы.
Дверь распахнулась, и появился Сильверман, за его спиной послышался смех жены принца. Артур попытался вспомнить, когда он в последний раз вызывал такой смеху Лаэтиции, и пришел к убийственному выводу: никогда. Ни разу.
Сильверман говорил что-то несусветное. На таком расстоянии разобрать было трудно, а по губам читать принц не умел, но это было похоже на приглашение. Приглашение и обещание. Его придворный подмигнул на манер, который можно описать единственным образом: похотливый.
— Пусть это будет нашей тайной. — Это был голос Лаэтиции — из комнаты.
Придворный остановился, снова подмигнул и зашагал по коридору, и теперь у принца не оставалось иного выхода, как только выйти из своего укрытия. У Сильвермана даже не хватило порядочности смутиться.
— Доброе утро, сэр.
— Что вы делали в покоях моей жены, Сильверман?
— Ей потребовался мой совет, сэр.
— Ваш совет?
— Именно, сэр.
Принц посмотрел на своего старого друга и теперь не увидел никаких следов предательства на его лице, никакого надувательства или похотливого обмана.
— Мне нужен был кто-нибудь помочь одеться, а вас не оказалось.
— Извините, сэр. Я как раз шел к вам. Обычно вы не просыпаетесь так рано.
— Который час, Сильверман?
— Еще и семи нет, сэр.
— Нет семи? Боже мой.
— У вас все в порядке, сэр? Может быть, я чем-то могу помочь?
— Разумеется нет, — отрезал Артур. — Как все может быть в порядке? Мне нужна была ваша помощь, чтобы одеться, а теперь, как изволите видеть, мне пришлось сделать это самому.
Не давая своему придворному возможности ответить, принц развернулся на каблуках и направился в свои комнаты.
Там он на несколько мгновений мог позволить себе расслабиться. Он рухнул на кровать и испустил стон, обреченный крик животного, умирающего в капкане. Потом он собрался, глубоко вздохнул, набрал номер телефона и стал дожидаться ответа своего последнего истинного друга.
— Ну?
— Мистер Стритер. Я так рад, что вы проснулись.
— Только встал. Чего тебе?
— Прошу вас, зайдите ко мне. Вы мне нужны.
— Сейчас. Только оденусь. Через минуту буду.
— И еще, мистер Стритер.
— Ну?
— Принесите мне немного амперсанда.
Принц почти услышал улыбку мистера Стритера на другом конце провода.