Время до солнечного максимума:
13 часов 37 минут
Оно было примерно двух футов в высоту и имело иглообразную форму.
Миниатюрная версия тех гигантских монументов в Египте, которые возводились в честь фараонов. Квадратный в основании с пирамидальной вершиной. Крохотные символы, атлантические знаки, покрывали его практически полностью, переплетая одной неразрывной лентой. И еще он был теплым на ощупь. Снег вокруг него растаял, и основание уходило в серый галечник. При этом сам предмет походил на тускло мерцающий кристалл, внутри которого на некоем молекулярном уровне проскакивали электрические разряды.
Два фута высотой. И сделан из углерода-60.
— Черт! — простонал Пирс, с трудом отрывая голову от твердого камня и пытаясь сесть. Он потер раненую руку и только тогда с удивлением обнаружил сидящего рядом Скотта. Лингвист смотрел на него. Точнее, он смотрел мимо него…
Пирс повернулся, чтобы тоже посмотреть на то, с чем столкнулся, и замер с отвалившейся челюстью.
— Господи…
Скотт подполз ближе. Пирс попытался стереть кровь с предмета. Сделать это было не так-то легко, потому что она успела затечь в высеченные знаки. Он смочил слюной палец и хотел было повторить попытку, но лингвист придержал его за руку.
— Не надо. Так даже лучше.
Пирс пожал плечами. Тем временем Скотт опустился возле артефакта на корточки и достал портативный мини-компьютер.
У другой стены пещеры поднялась, потирая бока, Сара. К поясу у нее был пристегнут мощный фонарик, но включать его она не стала.
— Почему здесь так светло?
Рядом с ней встала Новэмбер.
— Это, наверное, из-за дыр во льду, — объяснилаона. — Солнечный свет отражается от гладких стен и проникает на глубину.
Хаккетт, покачав головой, предложил другую идею.
— По-моему, свет идет из того кристаллического пенька. Держу пари, здесь есть и другие.
— Плевать я… на них… хотел, — простонал все еще лежащий на полу Мейтсон.
— Держитесь.
Юнь протянул руку, помогая инженеру подняться.
Мейтсон настороженно посмотрел на китайца.
— Разве вы не знали, что приведете нас сюда?
— Сюда? — Солдат огляделся. — Раньше туннель выходил в другом месте. Не здесь.
— Интересно, почему меня это не удивляет? — скептически бросил Гэнт. Пройдя мимо, майор расстегнул свою парку из шкуры карибу и стащил с головы капюшон. — Кстати, это только я так разогрелся или здесь действительно тепло?
Хаккетт проверил показания термометра.
— Тепло. Около минус двух.
Внезапно где-то поблизости что-то зашуршало, заскреблось, и тут же пещеру заполнило эхо тяжелого падения. Гэнт резко обернулся.
— Мои парни… где они? — прорычал он, обводя пещеру взглядом. — Хиллман? Майклс?
Ответом был чей-то приглушенный голос. Человек, похоже, находился за толстой ледяной стеной. Что-то ударило. Резко. Как будто стучали молотком.
— Где ты, черт побери? — крикнул майор.
— Там! — первым сообразил Юнь.
— Хиллман, ты где?
И снова приглушенный, неразборчивый ответ.
— Что он сказал? — выгибая шею, спросила Новэмбер.
— Он сказал: отойдите, — смекнул Гэнт и, схватив девушку за руку, отдернул в сторону. Остальные едва успели отступить, как пущенная над их головами короткая автоматная очередь разнесла лед на мелкие кусочки. Потолок вдруг подался, раскололся, рухнул на пол, а следом за ним и Хиллман.
Оглушенный, морпех секунду лежал неподвижно, потом шевельнулся и поднял голову.
— Да, — прохрипел он. — Это что-то…
Над ним уже склонился Гэнт.
— Где Майкле? У него бомба.
— Так его здесь нет?
— Нет. Мы его потеряли.
— Тогда не знаю, сэр. Понятия не имею.
— Ох…— состроил гримасу Пирс.
Между тем Сара, как будто вспомнив о чем-то, перевела взгляд на Скотта. Вид у лингвиста был такой, словно он, забыв обо всем на свете, ушел в некий одному ему ведомый, удивительный мир.
Подобно ДНК, язык организуется цепочками, и читать его следует в определенном направлении. Подобно ДНК, в языке есть стартовые элементы и набор команд.
Язык — живое существо. Животных можно приручить, если попытаться их понять.
В семнадцатом веке розенкрейцеры решили, что они поняли. Тайное общество анонимных членов, они утверждали, что открыли древний, первоначальный совершенный язык человечества. Основываясь на работе печально известного каббалиста Лалла, они пользовались такими символами, как круг, обозначающий солнце, полумесяц, как знак луны, и крест для обозначения сторон света. Розенкрейцеры были твердо убеждены в том, что эти лингвистические символы неким образом связаны с геометрией.
Группа так засекретила себя, что в конце концов прекратила существование, а их работа сохранилась преимущественно в форме слухов.
И вот теперь Ричард Скотт мог с полной определенностью сказать, что, хотя так называемый совершенный язык оказался, по всей вероятности, жульничеством, символизм розенкрейцеров, символизм, мерцавший сквозь тысячелетия мифов и легенд, оказался в общем-то верным.
Круг и крест. Солнце и стороны света.
То были стартовые элементы, которые вывели Скотта на путь, ведущий к расшифровке загадочного набора команд Атлантиды. Теперь оставалось только ввести число. Одно-единственное число. Остальное сделает компьютер. На экране уже проносились выстроенные в цепочку символы с кристаллического постамента. Компьютер выбирал те, которые соответствовали местоположению некоего числа, повторявшегося в числовом ряду кристаллов, которые они изучали в ЦЕРНе.
— Какое число выбрал? — негромко спросила Сара, опускаясь на колени рядом с ним.
— Ну, начал я с того, что попытался определить, какие числа следует исключить, — ответил Скотт.
— И какие же?
— Майя, имя которых, между прочим, означает «немногие», возможно потому, что лишь немногие из их предков выжили после Великого потопа, точно не знаю, так вот они поклонялись богу числа «четыре». Этот лее самый бог представлял у них солнце.
— Так, может быть, четыре и есть наш кандидат?
— Может быть, — согласился Скотт и, понизив голос, добавил: — Проблема в том, что я не очень хорошо говорю на их языке. Если здесь язык майя, если мне придется его читать, у нас ничего не получится, и тогда выяснится, что они ошиблись в выборе, когда взяли меня для расшифровки текста.
Сара не клюнула на наживку — Скотт был в слишком хорошем настроении.
— Но ты ведь все-таки расколол орешек, не так ли?
Он кивнул.
— Думаю, что да.
— И каким же числом воспользовался?
— Семь, — прошептал лингвист. — На седьмой день Бог отдыхал. Надеюсь, мы тоже до этого доживем.
Компьютер подал звуковой сигнал. Расчеты завершились. Задача была выполнена.
Обменявшись с Сарой настороженным взглядом, лингвист дал команду предъявить результат. Вокруг уже столпилась вся группа.
Компьютер заурчал. Снова подал звуковой сигнал и лишь затем, скомпоновав нужные звуки, подвел итог голосом Сары Келси:
— Ка… ду… ру…
И тут до него дошло.
— Боже! — воскликнул Скотт. — Господи! Точно! Вот оно! КУДУРРУ! КУДУРРУ! Это же древнешумерский! Тот, кто отмечает границы! Мильный камень! Значит… Мы в городской черте! Мы сделали это! Боже… мы сделали это!
— К черту ваш мильный камень, — взорвался вдруг Пирс. — Как насчет кристаллов? Тех камней, что притащил Ральф?
Скотт быстро ввел новую команду, дав компьютеру поработать над уже известным текстом. Результат ошеломил всех. Ученый сам прочитал вслух полученный перевод.
«За этими стенами лежит сила вечных небес. Люди мертвы. Дух жив.
За этими стенами лежит…»
— А это не слово Назарет? — тихонько поинтересовалась Новэмбер.
— Нет, не Назарет, — поправил ее Скотт. — Назару, что означает «защищать».
«За этими стенами лежит то, что защитит сынов сыновей, дочерей дочерей. Детей тех, что были первыми. Наших детей.
Прочти их вслух. Пусть прогремят подобно грому. Ибо они заставят людей содрогнуться.
Прочти их вслух. Пусть прогремят подобно грому. Если ты способен понять.
За этими стенами — надежда и ужас.
Но на этих стенах — знание и сила.
Пойми их. Произнеси их. Используй их!
Кто не сможет следовать указанию — погибнет!
Сила нуля должна быть освобождена!»
