Европейская обсерватория лазерного интерферометра гравитационных волн.
22.06
— Солнце — пульсар? Да ты с ума сошел!
В центральном исследовательском блоке Европейской обсерватории лазерного интерферометра гравитационных волн, изобиловавшем лазерами и конструкциями из призм и зеркал, собралась тьма ученых. Всполошенные, перепуганные, они шумно обменивались впечатлениями о последних новостях, снова и снова заглядывая в экраны, дабы не пропустить чего-нибудь важного. На шее у каждого висел шнурок с беджем, на котором были указаны имя и сфера деятельности.
Связь с Научно-исследовательским центром Эймса, Массачусетским технологическим институтом, Национальной обсерваторией Китт-Пик, Национальными оптическими астрономическими обсерваториями в Аризоне и Астрофизической обсерваторией в Канаде не прерывалась ни на секунду. Ученое сообщество сходило с ума от недоумения и отчаяния.
Гравитационные волны порождала звезда, недостаточно для этого крупная. Солнце было просто на такое неспособно.
Лысеющий человек в очках с толстыми линзами, Ник Остин, возглавлял в обсерватории команду ведущих специалистов.
— Согласно этим показателям процесс начался почти двадцать лет назад. Такого не может быть, Джон. Ты уверен, что тут нет ошибки?
— Уверен, — ответил Хаккетт. — Пойми, речь идет об очень незначительных гравитационных сдвигах. Чтобы уловить такие колебания, нужен детектор размером с планету. Сколько всего волн вам удалось зафиксировать?
Остин скрестил руки на груди.
— Пока четыре. Последние три — вчера и сегодня.
— Самая последняя отличалась чем-то особенным?
— Длилась дольше предыдущих.
— А на радиоволну она не похожа?
— Отчасти. Послушай, Джон, исследовать гравитационные волны ни одному из нас еще не доводилось. Действовать приходится почти наугад: все, что мы имеем, — лишь гипотезы, догадки.
— Послушайте. Послушайте! Я потеряла спутник и комету! Вы и представить себе не можете, что гравитационная волна сотворила с моим космическим участком! — прокричала брюнетка с резкими чертами лица. В руках она держала звездную карту, на которой отдельный кусок был обведен красным кругом.
— Да, я ничего не могу представить! Мы все ломаем головы над показателями Хаккетта!
— Потеряна связь с тремя десятками спутников, доктор Вейснер! — злобно проорал один из ученых. — Почему вы считаете, что ваш участок заслуживает особого внимания?
Пирс почесал щеку и наклонился к Мейтсону. Они стояли молча, ожидая Хаккетта.
— Этой толпе чудаков в самую пору объединиться в партию, — негромко произнес Пирс. Мейтсон не ответил. — А для меня главное — чтобы была кухня.
— Болван этот ваш Хаккетт! — завизжала брюнетка.
— И я безумно рад тебя видеть, Микела, — громко ответил Хаккетт. — Ее-то я и искал. Надеюсь, она подпустит нас к компьютеру, — добавил он почти шепотом. — Это моя бывшая подружка.
— Ого! — воскликнул Мейтсон. — По-моему, у нее на вас зуб.
— Дорогая? — заискивающе обратился к подруге Хаккетт. — Не позволишь…
Хаккетт мимоходом взглянул на левую руку Вейснер. Колец на пальцах не было.
— Забавно, правда? — задумчиво произнес он. — Так много пережито, а в итоге груда каменных обломков, больше ничего.
— О чем ты? — отрывисто и зло спросила Вейснер.
Онапомнила все до мелочей. Когда они однажды поссорились, он украл у нее кольцо и спустил в унитаз. Через неделю все утряслось, но когда сантехник достал кольцо из трубы с Дерьмом, камня в нем уже не было. Старинного изумруда, равноценного которому не нашлось ни в одной антикварной лавке.
— Послушай, я потеряла «Розетту», — объяснила Микела, стараясь держать себя в руках. — На разную ерунду у меня нет времени, Джон. Если поможешь мне, может, и я тебе помогу.
Зонд «Розетта» создали в Европейском управлении космических исследований. Оказавшись на орбите кометы, «Розетта» должна была направить на ее поверхность небольшой спускаемый аппарат, которому надлежало изучить химический состав кометы. Запустили «Розетту» с космодрома Куру во Французской Гвиане на борту ракеты «Ариан-5» в 2003 году. На дорогу до кометы у зонда должно было уйти девять лет. Сегодня вечером, ровно в восемнадцать минут десятого связь с «Розеттой» прервалась.
Когда подошел Пирс, Хаккетт разговаривал с Остином и Вейснер у рабочей станции.
— Нравится вам это или нет, — говорил Хаккетт, — волны непременно связаны с магнетизмом. Или по крайней мере с магнитной активностью на Солнце. Сколько лет вы работаете с этим оборудованием, Ник? Лет восемь? А гравитационных волн до недавнего времени и не нюхивали. Ни единой. И вдруг — на тебе, целых четыре! Думаешь, по чистой случайности именно сейчас настолько возросла солнечная активность?
Вейснер машинально поправила длинные темные волосы.
— Ты будто веришь, что Солнце выдаст тебе теорию великого объединения!
— Что-что? — вырвалось у Пирса.
Вообще-то он ни о чем не собирался спрашивать. Хаккетт, видимо, тоже не желал, чтобы им мешали.
— Великое объединение, — воодушевленно заговорил Остин, — теоретические модели квантовой теории поля. В них пытаются описать на единой основе слабое и сильное электромагнитные воздействия. Теория великого объединения — святой Грааль физики.
— А я совсем не про это, — заявил Хаккетт твердо. — Я всего лишь советую вам, где следует искать спутник.
Он прикоснулся кончиком ручки к изображению Солнца на экране.
— Солнечные пятна — поляризованные пары на поверхности. Как стержневой магнит. Север и юг, понимаете? В течение одного цикла все ведущие солнечные пятна в Северном полушарии имеют одну полярность, в Южном — противоположную. Постепенно пятна собираются у экватора, который, в свою очередь, начинает вращаться медленнее, чем остальные пояса. Следите за моей мыслью?
— Да.
— Замечательно. В обычных условиях малые магнитные поля пятен взаимодействуют с другими магнитными явлениями. Поэтому-то и происходят…
— Вспышки.
— Совершенно верно. Любопытно, что в последнюю неделю вспышек стало меньше, а количество пятен многократно увеличилось.
— Что… это может значить?
Хаккетт потер лицо и шмыгнул носом.
— Солнечные пятна собираются в одном месте и притягиваются друг к другу. Отрицательные к положительным. Образуется цепь, опоясывающая Солнце вдоль экватора. Если убрать несколько пятен, пояс затянется туже, а внутренний объем Солнца распределится по Северному и Южному полушарию. В итоге Солнце станет похожим на гантель и, повинуясь естественному порыву, пожелает прийти в нормальное состояние. Отсюда гравитационные волны. Итак, если принять во внимание гравитационные эффекты планет, комет и остальных небесных тел типа астероидов, то… Подумайте сами.
— Где же, по-твоему, искать «Розетту»? — спросила, наклоняясь к монитору, Вейснер.
— На удалении двухсот пятидесяти тысяч километров от заданного курса, — сказал Хаккетт. — Зонд не готов к резкому изменению пространства, поэтому, как мне кажется, попытается сам восстановить связь с Землей, хоть и находится в совершенно другом участке неба. Мы тоже переместились. «Розетта» даже ничего не поймет. — Он опять прикоснулся к экрану. — Вот где она должна быть. Прямо здесь.
Остин и Вейснер с минуту смотрели друг на друга. Микела, размышляя, прижала к губам руку.
— Неплохая мысль, — признал Остин. — Стоит проверить. На переориентирование антенн уйдет каких-нибудь несколько минут.
— А я даже не знаю, радоваться или нет. — Вейснер вздохнула, и Остин озадаченно взглянул на нее. — Если окажется, что Джон прав, мне придется с ним расплачиваться.
— Не надо со мной расплачиваться, — проворчал Хаккетт. — Помоги просто так.
Вейснер посмотрела ему в глаза, безмолвно спрашивая: «Чего ты хочешь?»
— Ты еще встречаешься с тем типом, который создает для японцев сверхсекретный световой компьютер? Работает над кристаллами, способными сохранять терабайт информации?
— Ты прекрасно знаешь, что встречаюсь. А что это ты так им заинтересовался? Насколько я помню, ты всегда его ненавидел.
Хаккетт улыбнулся и, с видом фокусника, извлекающего из шляпы кролика, достал кусок О60. Глаза Остина загорелись, Пирс же неуютно поежился. По его мнению, не стоило этого делать. Увы, Хаккетта его мнение не интересовало.
— Как вы думаете, может ли природа случайно зашифровать пригодную для компьютера информацию на молекулярном уровне?
— Хочешь, чтобы он обследовал этот камень?
— Если не трудно. Не исключено, что толку не будет никакого. Теоретически так оно и должно быть…
— Сначала найди «Розетту».
Хаккетт выполнил приказ буквально за десять минут.
