Несколько часов спустя Лорна находилась в изоляторе ветеринарной клиники ОЦИИВа. Прутья клеток из нержавеющей стали вдоль одной из стен отражали сияние светильников наверху. Это помещение было выделено для содержания животных, спасенных с траулера. Их осталось только пять — если не считать кладки змеиных яиц.

Одетая в медицинский халат, она держала в одной руке котенка ягуара, а в другой — бутылку. С закрытыми глазами детеныш тянул молоко, покусывая резиновую соску. Стоило ей немного отодвинуть руку, как раздавалось низкое рычание. Голодный мальчишка выдувал уже третью порцию молока за шесть часов.

Большую часть этого времени она провела здесь — и не без удовольствия. После зрелища смертей находиться среди животных было для нее как бальзам на душу — она устраивала их, обследовала, кормила. Как и всегда, заботясь о своих пациентах, Лорна успокаивалась душой и обретала утешение.

Как ученый, она понимала причины этого. Существовали тысячи исследований, посвященных связи между человеком и животным. Если погладить кота, понизится кровяное давление. Появление собаки придает сил прикованному к постели пациенту. Никто не мог объяснить эту связь, но она была реальна и ощутима.

Что же касается Лорны, то с ней в этом смысле дела обстояли еще сложнее. В окружении животных она в наибольшей мере становилась собой, даже ее чувства, казалось, обострялись, и она живо ощущала все: молочный запах щенячьего дыхания, шершавый язык кошки на тыльной стороне ладони, ворчание испуганной собаки, которое она, гладя псину, скорее ощущала рукой, чем слышала. Она с самого детства была такой и уже в третьем классе знала, что хочет быть ветеринаром. И если коллеги со временем начинали тяготиться работой, то ее связи с животным миром только укреплялись.

Продолжая кормить котенка, Лорна подошла к ряду клеток. Близнецы обезьянки находились в средней. Обняв друг дружку, они спали в удобном и теплом тряпичном гнездышке. На обезьяньих ручках виднелись маленькие белые повязки — у них брали кровь на анализ и вводили внутривенно состав, чтобы восстановить водный баланс этой парочки. На блюдечке в углу лежала обезьянья еда — свежие ломтики бананов.

На планшетке под клеткой висела история болезни. Химия крови и клинический анализ не показали никаких особых отклонений, только легкую анемию и повышенный уровень печеночных энзимов, скорее всего, по причине плохого питания. Обезьянки, хотя и были напуганы новой обстановкой, после проведения обследования хорошо поели.

Кто-то даже успел вписать на планшетку имена пациентов: Хьюи и Дьюи.

Лорна улыбнулась: не одной работой жив человек. Она тоже дала имя котенку, которого сейчас покачивала на руках, как младенца: Багира, в честь персонажа «Маугли».

Впрочем, имена — это, конечно, важно, но еще важнее разгадать тайну этих животных. Кто-то потратил немало сил и средств, чтобы сформировать такой груз, и не остановился даже перед убийством, чтобы замести следы. Но зачем и с какой целью это все было сделано, а самое главное — кем?

Лорна чувствовала, что ответы могут дать сами животные. Сразу же по прибытии все они были подвергнуты тщательному обследованию, включая и полную магнитно-резонансную томографию. Данные МРТ еще обрабатывались новой компьютерной программой, которая позволяла получить трехмерное изображение внутренних органов, ей не терпелось увидеть результаты. Какие еще генетические отклонения обнаружатся?

В задней части бокса, в устланном сеном загончике, находилась овечка — маленькая девочка. Она лежала и без матери казалась такой одинокой. Пить молоко из бутылки та пока отказывалась и лишь проводила взволнованную Лорну взглядом больших карих глаз.

Лорна задумалась, как бы накормить овечку, но тут ее отвлек громкий рассерженный голос последнего оставшегося в живых пассажира траулера. Орнитолог ОЦИИВа определил, что это самец африканского серого попугая — вида, обитающего в дождевых лесах Западной и Центральной Африки. Хотя, поскольку на птице не было оперения, орнитолог не мог поручиться за свои выводы, которые основывались на характерных белых радужках птицы. В сочетании с черными зрачками и серо-зеленой кожей цветовая гамма глаз была очень выразительна.

Попугай явно жаждал выбраться из клетки, и один раз ему это уже удалось. Вскоре после прибытия он с помощью клюва и когтей сдвинул защелку и распахнул дверь, так что птицу обнаружили сверху на ряду клеток — едва кто-нибудь пытался к нему приблизиться, попугай начинал истошно верещать. Пришлось воспользоваться сетью, чтобы поймать его и водворить назад в клетку, дверь которой теперь была надежно заперта на замок.

— Извини, Чарли, — сказала Лорна, подходя к попугаю.

Тот прыгнул на передние прутья и принялся стрелять глазами — черные зрачки то расширялись, то сужались от злости.

— Игорь! — прокричала птица каким-то неестественно человеческим голосом, — Игорь… хороший, Игорь… Игорь, Игорь, Игорь…

Лорна поняла, что птица пытается ей сообщить, и улыбнулась.

— Значит, дружок, тебя зовут Игорь, — сказала она, подчеркивая имя попугая.

Птица прекратила свои упражнения, закинула голову назад, потом подалась вперед, недоуменно разглядывая Лорну, — попугай словно решал, стоит ли поделиться с ней некой тайной.

Это имя удивительно подходило ему: Игорем звали обезображенного помощника доктора Франкенштейна. У кого-то там было мрачное чувство юмора.

Попугай наклонил голову и уставился на Лорну одним глазом.

— Хочу уйти. Уйти прочь. Прошу прощения.

От этих слов у нее мурашки побежали по коже. Она знала, что соотношением массы мозга к массе тела попугаеобразные не уступают шимпанзе. Попугаи были умнейшими из всех птиц и, как утверждали некоторые исследования, обладали познавательной способностью уровня пятилетнего ребенка.

Нервные речи Игоря напомнили ей Алекса — серого африканского попугая, принадлежавшего доктору Айрин Пепперберг, профессору психологии университета Брандис. Алекс освоил словарь в сто пятьдесят слов и демонстрировал удивительную способность к решению разных задач. Он мог отвечать на вопросы, считать, даже понимал концепцию нуля. Более того, птица вполне определенно выражала свои чувства. Когда Алекса привезли в ветеринарную больницу на операцию, он умолял хозяйку: «Иди сюда. Я тебя люблю. Извини. Я хочу домой». Слова Игоря здесь, в изоляторе, странным образом были созвучны с речами Алекса.

Лорну обуяло любопытство. Она положила котенка ягуара в его клетку — тот уже допил молоко и теперь, удовлетворенный, начал засыпать.

Игорь внимательно следил за тем, как она укладывала Багиру на сложенные в несколько слоев шерстяные одеяла. Устроив детеныша, она вернулась к попугаю и наклонилась к клетке.

— Привет, Игорь, — тихонько сказала она.

— Привет, — ответил он и принялся двигаться вниз и вверх по прутьям — все еще нервничал в новой обстановке.

Лорна попыталась придумать способ его успокоить, потом вспомнила трюм траулера, и внезапно ее осенило. Она вытащила из кармана КПК, вызвала калькулятор, нажала иконку со знакомой греческой буквой. Получив результат, Лорна спросила:

— Игорь, чему равно число «пи»?

Попугай замер на дверце клетки, потом прыгнул на насест. Осмотрел женщину одним глазом, потом другим.

— Ну, Игорь, так чему равно число «пи»?

Он снова вскрикнул, два-три раза кивнул, а потом начал знакомый речитатив:

— Три один четыре один пять девять два шесть пять…

Каждую новую цифру он сопровождал ритмичным кивком. Лорна смотрела на дисплей своего компьютера: попугай безошибочно повторял математическую константу «пи». Его нервная дрожь стала уменьшаться, и теперь он уже произносил цифры, не помещавшиеся на экране наладонника. Ссутулившись на насесте, присев на лапы, попугай выглядел почти спокойным — математические занятия явно приносили ему умиротворение, как некоторым вязание или разгадывание кроссвордов.

Игорь все говорил и говорил, чуть ли не впадая в какой-то гипнотический ритм. Лорна сбилась со счета — сколько он там цифр уже произнес. Явно больше сотни.

Она не знала — может быть, продолжающееся цифроизвержение уже не имеет никакого отношения к «пи», но при первом удобном случае собиралась повторить опыт. Несколько минут в оглушающей тишине раздавался только голос попугая, и Лорна уже понимала, что ей понадобятся несколько страниц этой математической константы, чтобы проверить память птицы.

Сколько цифр он запомнил? И кто его этому научил?

Ее мысли прервал мягкий хлопок двойного уплотнения — распахнулась дверь, и Игорь немедленно замолчал. Лорна повернулась и увидела входящего в изолятор доктора Карлтона Метойера.

— Карлтон, — сказала она, удивленная неожиданным визитом директора. — Что вы здесь делаете?

— Вижу, вы уже закончили кормить Багиру. — Он улыбнулся ей теплой отцовской улыбкой, делая упор на новом имени котенка.

В глазах его бегали веселые искорки, а Лорна в душе застонала. Она сообщила имя детеныша только своему помощнику, но по ОЦИИВу слухи, как и всегда, распространялись очень быстро.

— Да, живот у него теперь полный. — Она кивнула, чувствуя, как кровь бросилась в лицо. Она ведь научный сотрудник со степенью, а не сопливая девчонка с котенком! — По крайней мере на ближайшие два-три часа. Потом он снова примется просить свою бутылочку.

— За это время в лаборатории успеют сделать генетический анализ.

— А что они уже успели?

Лорна с нетерпением ждала новостей. Привезя истощенных животных в ОЦИИВ, она все время потратила на то, чтобы стабилизировать их состояние, помочь в отборе крови и тканей для исследования. Она провела первичный осмотр, а образцы ДНК тем временем находились в главной генетической лаборатории, где всевластным хозяином был доктор Метойер, которому работы в области клонирования и межвидового эмбрионального скрещивания принесли всемирную известность.

— Мы только-только начали, — ответил Карлтон. — Но первоначальный хромосомный анализ уже выявил любопытное отклонение. Сейчас мы проводим повторный тест, но я решил зайти за вами сюда. Вы должны это увидеть своими глазами.

Знаком пригласив ее за собой, он направился к двери. Карлтона явно что-то привело в восторг, и его возбуждение передалось ей. Снедаемая любопытством, Лорна поспешила за начальником, но, открыв дверь, оглянулась и увидела, что Игорь, снова вцепившись в решетку двери, внимательно смотрит на нее. И опять дрожит.

— Хочу домой, — долетел до нее еле слышный шепот.