88
Пора повеселиться

В третий раз он видел этот символ, но сейчас — не нацарапанный на карте и не вырезанный на человеческой коже.

Он видел его на снимке со спутника.

Прошло четыре часа с момента, когда Дью стрелял в Перри Доуси. Теперь он стоял неподалеку от «Хаммера» на замерзшей дорожной грязи. На капоте машины лежали карта и несколько спутниковых снимков, придавленных камнями, чтобы не унесло суровым ледяным ветром, который разгулялся в зимнем лесу.

По обеим сторонам Бруизи-роуд вздымались деревья — толстые кряжистые деревья, поднимающиеся над зарослями подлеска и ежевичника. Голые ветви образовывали над головой купол-скелет, отчего непроглядная ночь делалась еще темнее. Неожиданно резкий порыв ветра тряхнул верхние ветки, и посыпались рыхлые комья мокрого снега. Снег падал на два «Хаммера», черный фургон связи без номеров и шестьдесят вооруженных солдат.

Вокруг Дью собрались командиры взводов и отделений группы «Браво» 187-го пехотного батальона. Сам батальон входил в состав Третьей бригады 101-й дивизии воздушно-десантных войск Форт-Кэмпбелла, штат Кентукки. Он представлял силы быстрого реагирования, поддерживал постоянную боеготовность и мог в течение тридцати шести часов высадиться в любой точке планеты. То, что зона высадки находилась в шестистах двадцати милях от Форт-Кэмпбелла, а не в тысяче милях за океаном, значительно ускорило события.

Не прошло и двух часов с момента, когда Дью в панике звонил Мюррею, как из Нэшвилла вылетели два грузовых самолета «С-130 Геркулес» из 118-го авиатранспортного крыла. «Геркулесы» приземлились на военном аэродроме Кэмпбелла через тридцать минут после взлета, а еще через тридцать минут с первой группой солдат из 187-го батальона вылетели по направлению муниципального аэродрома Каро, в двух милях от того места, где сейчас стоял Дью.

Понадобилось бы около пятнадцати вылетов — то есть несколько часов, — чтобы перебросить в район батальон целиком. Дью не хотел дожидаться прибытия всех сил. На данный момент в его распоряжение поступило сто двадцать восемь солдат и четыре «Хаммера». На них он и рассчитывал.

Большинство солдат стояло с серьезными лицами, но некоторых явно подтачивал страх. Кое-кто до сих пор думал, что это учения. Дью знал, что все они — великолепно обученные ребята, однако никакое обучение на свете не заменит опыта реального боя. По крайней мере все командиры отделений участвовали в боевых действиях — Дью читал это на их спокойных сосредоточенных лицах.

Главным у них был командир батальона, сорокалетний подполковник Чарльз Огден. Обычно первую партию сопровождал капитан, однако неотложность задания, неизвестный враг и тот факт, что действия разворачивались на американской земле, требовали личного вмешательства Огдена. На сухопаром «подполе» форма висела, как на вешалке, но двигался он быстро, говорил властно, и его манеру поведения никто бы не додумался назвать слабой. Худоба тоже оказалась обманчивой — подполковник мог дать фору любому молодому бычку из своих подчиненных, и все это знали. Дью чувствовал, что Огден участвовал в боевых действиях, причем не раз.

— Итак, почему мы здесь? — спросил Огден. — Что в этом месте такого особенного?

— Известны случаи инфицирования в Детройте, Анн-Арбор и Толедо. До Ваджамеги легко добраться из каждого из этих городов. Вокруг фермерские угодья и леса, здесь легко спрятаться. Мы считаем, что они собираются здесь — или вылупившиеся личинки, или хозяева-носители, или те и другие.

Сидя в вертолете, Дью рассказал Мюррею то немногое, что они знали о личинках. Мюррей сначала потребовал, чтобы информацию скрыли от солдат, но Дью воспротивился и легко победил в споре: он не желал вести в бой людей, которые не знают, в кого им предстоит стрелять — в мирных граждан или в негуманоидных монстров. Еще вопрос, что на самом деле хуже.

— Как обстоит дело с поддержкой с воздуха, полковник? — спросил Дью.

Огден сверился с часами.

— У нас три боевых вертолета «Апач», расчетное время прибытия двадцать минут. Часть 130 СВ НГ из Моррисвилла проходила учения в Кемп-Грейлинг, в ста двадцати милях к северо-западу отсюда.

— Вооружение?

— На каждой «птичке» восемь ракет «земля — воздух» с термобоеголовками.

Дью кивнул. Двадцать четыре противотанковые ракеты действительно устроят большой бум. Плюс к тому на каждом «Апаче» установлены тридцатимиллиметровые скоростные авиационные пушки, которые с четырех километров могут снять БТР. Все вместе — очень даже неплохая поддержка с воздуха.

У него в распоряжении наземные войска. На подходе воздушная ударная сила. Полиция штата Мичиган оцепила территорию и эвакуировала жителей.

Огден поднял снимок со спутника, сделанный в теплых тонах — инфракрасная съемка. Большую часть снимка занимали голубовато-зеленые тона ночного леса, но в центре сходились красноватые линии, которые эксперты обвели белым.

Они также отметили известные на данный момент габариты — ширина около 135 футов, длина около 180 футов, высота неизвестна. Глядя на эти параметры, Дью вспомнил картину Нгуена — неужели они строят из человеческих тел? То полотно — символ или пророчество?

Огден ткнул пальцем в снимок.

— Это и есть то, что мы ищем?

Дью кивнул.

— И что же это такое?

Дью пожал плечами и указал на другую фотографию, демонстрирующую странный объект под иным углом.

— Неизвестно. Возможно, какой-то вход. Жертва твердила в бреду что-то насчет «двери» в Ваджамеге.

— Вы меня разыгрываете? — ледяным тоном осведомился Огден. — Дверь? Портал? Разве мы здесь обсуждаем «Стар трек»?

Дью снова пожал плечами.

— Не спрашивайте. Если бы вы видели то же, что и я, вы бы поняли, для чего мы здесь.

— Ладно, сэр. Приказ есть приказ. — Огден внимательно изучал фото. — Четыре параллельные линии идут строго с запада на восток… Интересно, это важно?

— Понятия не имею. Знаю только, что надо взорвать все к чертям собачьим.

Огден наклонился поближе к снимку.

— Высота неизвестна… может, есть обычный снимок?

Дью вытащил детальный снимок той же самой территории, сделанный с таким хорошим разрешением, что можно было различить отдельные ветки на больших деревьях. Странная конструкция едва виднелась между деревьями: черные и зеленые цвета отлично маскировали ее на естественном фоне. Фотографию сделал воздушный разведчик не позднее часа назад. Аналитики выделили сооружение. Оно стояло на земле, вокруг белел снег. Пять желтых кругов отмечали на карте три легковушки, пикап и жилой фургончик.

— Конструкция растопила снег, — заметил Огден. — Значит, там довольно жарко. Чертовы цвета… Будто какой-то камуфляж. А что это за машины?

— Мы полагаем, что хозяева Треугольников подъехали туда, бросили свой транспорт и направились к сооружению пешком.

— А красные точки на инфракрасном снимке?

— Это враги. — Дью вытащил стопку бумаг — рисунки, выполненные художником по описанию Дью, которому удалось мельком увидеть горящее существо, падающее из окна третьего этажа. Он еще сам их не видел. Получилось вполне похоже. Дью протянул рисунки командирам отделений.

— Красные точки — тепловые отпечатки. Они принадлежат либо людям-хозяевам, либо таким вот тварям.

Один из солдат, увидев рисунок, громко расхохотался. Дью вперил в него пронзительный, холодный, как смерть, взгляд. В голосе прорезались новые, властные нотки. Он командовал такими парнями и видел, как они гибнут десятками.

— Тебе смешно? — поинтересовался Дью. — Эти твари виновны в смерти по меньшей мере пятнадцати человек, и если каждый из вас не примет угрозу всерьез, то уже через час может сдохнуть.

Воцарилось молчание. Слышалось только, как завывает между ветвей ветер.

Огден разгладил карту.

— По-моему, сэр, нам нужно действовать так: основная ударная группа из восьми отделений атакует с запада, и остаются две группы сдерживания, в каждой по два отделения — одна на юге, другая на севере от цели. — Огден указал в три точки на карте. — Здесь, здесь и здесь. Лес слишком густой, чтобы проехать на транспорте, придется идти пешком. У нас достаточно людей для первой и второй групп сдерживания. Третья группа еще на аэродроме. Все три будут на позиции через пятнадцать минут. Артиллерию подготовят через тридцать минут. «Апачи» прилетят раньше, чем пехота оцепит периметр, поэтому «вертушки» задержатся в зоне ожидания в миле отсюда. Когда артиллерия будет готова к бою, мы вышлем разведку и сделаем как можно больше снимков, потом наведем на цель лазер, и пусть «Апачи» разнесут объект в пух и прах. После этого вступит в действие западная группа сдерживания, а мы проведем зачистку.

Дью посмотрел на карту. Огден отвел западной группе место на холме. Если твари побегут, то, скорее всего, выберут самый простой путь — через узкую долину, которая проходит с севера на юго-восток. Тогда они как раз окажутся в зоне поражения окопавшихся на холме отделений.

— Отличный план. Прикажите своим людям убивать все, что движется.

— А как насчет хозяев? Они гражданские…

Дью в упор посмотрел на Огдена.

— Все, что движется, — с нажимом повторил он и повернулся к людям. — Вы видели рисунки. Неважно, верите вы в это или нет. Исходим из максимальной степени опасности.

Лица солдат говорили сами за себя. У половины в головах не укладывалось, что придется сражаться с какими-то киношными чудищами, другая половина верила. У этих в расширенных глазах читался страх.

— Держитесь вплотную друг к другу, — посоветовал Огден. — Следите за теми, кто слева и справа от вас. Стреляйте по всем движущимся целям. Не важно, как они будут выглядеть — как эти нарисованные твари или как ваша тетушка Дженни. Они враги. Всем отделениям приготовиться. Выступаем немедленно.

Молодые парни с суровыми лицами разбежались, оставив Огдена и Дью одних.

— Дью, вы знаете, что тут, черт возьми, происходит?

Дью кивнул:

— Ага. Во всех деталях. До последней мелочи.

— Слушайте, если твари выстроили какие-нибудь ворота, чтобы провести сюда свои войска, то зачем было делать это в паре миль от посадочной полосы?

Дью хмыкнул. Такой вопрос просто не приходил ему в голову.

— Наверное, они не знали о ее существовании. Их «разведка» не заметила аэродрома, или же они не разобрались, что это такое.

Огден кивнул.

— Пожалуй, так и есть. Хотя немного странно — у них, похоже, технологии круче некуда. Не знаю, что это за штука, но наверняка система хитрая и работает хорошо.

Дью кивнул. Снимки со спутника послужили отличным подспорьем. Он понимал, что не получил бы их, если бы не Маргарет Монтойя. Не вмешайся она, они бы до сих пор настраивали спутник и узнали о местоположении объекта только через несколько часов. А Дью нутром чуял, что дорога каждая секунда.

Дверь черного фургона связи распахнулась, и оттуда выскочил человек с распечаткой в руке. Он поскользнулся на замерзшей грязи, с трудом удержал равновесие и с размаху шлепнул распечатку на капот «Хаммера»:

— Эта штука быстро нагревается. Вот последний инфракрасный снимок.

Фотография в точности походила на предыдущую, только на этот раз экспертам не пришлось обводить странный символ. Его расплывчатые очертания светились красным, оранжевым и желтым сиянием.

— Она включилась, — сказал Дью. — Огден, выводи людей. Группы сдерживания отправляй на позиции согласно плану. Мы не станем ждать артиллерию и третью группу сдерживания. Атакуем прямо сейчас.

Перри слабо застонал во сне. Десятки электродов, подключенных к голове и груди, фиксировали каждое его движение. Плотные ремни крепили руки к больничной койке. Время от времени руки подергивались и сгибались, и тогда ремни натягивались. Электронный писк вторил его пульсу. В комнате висел тихий гул работающего медицинского оборудования.

По обеим сторонам койки стояли люди в биокостюмах с лазерами в руках. Ни огнестрельного, ни холодного оружия, ничего острого вообще. Излишней предосторожности не бывает. Если Перри разорвет ремни — а это никого не удивит, вон какие у него мускулы! — то его быстро угомонят с помощью разряда в пятьдесят тысяч вольт.

Кровотечение остановили, тем не менее Перри все еще пребывал в крайне тяжелом состоянии. Из плеч извлекли пули; на ожоги, включая ожоги головы, наложили влажные повязки; из руки и спины извлекли останки Треугольников, очистили от гнилостных масс ключицу и ногу. Но отравление медленно распространялось по телу, и врачи не знали, как с ним быть. На следующий день назначили операцию на ноге.

А пенис держали пока в контейнере со льдом.

Перри застонал снова. Его глаза были плотно закрыты, зубы по-волчьи оскалены — предупреждение хищника. Перри видел знакомый сон, вот только тот казался ему страшнее, чем раньше.

Он снова оказался в живом коридоре. Двери сближались. От них исходил жар, кожа его покрывалась волдырями, краснела, потом чернела, от нее валил вонючий дым. Но Перри не кричал от боли. Такой радости он им не доставит. Пошли они… все. На хрен! Он умрет как Доуси. Двери приближались, маршируя на крохотных щупальцах, и Перри медленно поджаривался заживо.

— Ты их победил, парень.

Во сне Перри открыл глаза. Перед ним стоял отец — не скелет, обтянутый кожей, а крепкий, полный жизни мужчина, каким он был, пока рак не постучался в двери.

— Папочка… — слабо проговорил Перри. Он попытался вдохнуть, но раскаленный воздух обжег легкие. Каждая клеточка тела болела. Когда же кончится эта боль?

— Ты отлично справился, парень, — сказал Джейкоб Доуси. — Правда здорово. Ты им всем показал. Ты их победил.

Двери придвинулись еще ближе. Перри посмотрел на свои руки. Плоть размягчилась, потом пытающей массой стекла с костей и с шипением закапала на пол. Перри не закричал. Когда отрезаешь себе яйца и член, понимаешь, что всякая боль относительна.

Двери придвинулись еще ближе. Перри слышал скрип дерева и скрежет старого железа, глубокий стон петель, на много столетий обездвиженных ржавчиной.

— Мне пришлось очень трудно, пап, — прохрипел Перри.

— Да, сынок, трудно. Ты сделал то, что никому другому не под силу. Я никогда тебе не говорил, но я горжусь тобой. Горжусь, что могу назвать тебя своим сыном.

Перри закрыл глаза и ощутил, как плоть начинает отваливаться от костей. Изумрудно-зеленый свет наполнил собой тоннель. Перри открыл глаза — отец исчез. Двери открылись. За ними что-то шевелилось.

Перри заглянул внутрь… и заорал.

Они почти здесь!

Дью и Чарльз Огден распластались на покрытой снегом лесной подстилке. Холод стоял зверский. Дью смотрел в прибор ночного видения. От зеленоватой картинки, открывавшейся его взгляду, кожа под толстым слоем зимней одежды покрывалась пупырышками.

— Не знаю, что это за чертовщина, но ясно, что ничего хорошего, — сказал он. — Может, хочешь еще пошутить про «Стар трек», Чарли?

— Нет. Я передумал.

— Что с радиацией?

Огден покачал головой:

— Ничего. По крайней мере отсюда не определяется. Счетчики Гейгера ничего не показывают. Дью, как думаешь, что это?

— Есть у меня идея, но я до сих пор надеюсь, что ошибаюсь. — Дью никак не мог выкинуть из головы бред Доуси насчет «двери». Даже в «Скорой», когда Маргарет перевязывала его раны, Перри еще кричал: «Закройте дверь, пока не поздно!». Дью боялся, что вещь, на которую он смотрит в эту минуту, и есть та самая дверь.

Дью оглянулся. Двое солдат снимали кошмарную сцену на цифровые камеры. В состав каждого взвода входило двое таких операторов.

— Вы все снимаете? — спросил Дью.

— Да, сэр, — хором ответили парни. В их голосах звучал страх.

Существа метались вокруг двух огромных дубов, с которых капала талая вода. Мертвые ветви деревьев образовывали скелетный навес, простирающийся над пятью десятками существ разного размера — от малышей вроде того, что выпрыгнул из окна на глазах у Дью, до полутораметровых тварей, передвигающихся на ногах-щупальцах толщиной с бейсбольную биту.

«Господи Иисусе, пятьдесят… А мы-то думали, что взяли всех. Сколько хозяев потребовалось, чтобы выносить пятьдесят монстров? Скольких хозяев мы вообще не обнаружили до самого вылупления личинок?» — спрашивал себя Дью.

Они построили что-то невообразимое. Что-то органическое, может, даже живое. Толстые, волокнистые тяжи — одни толщиной с веревку, другие с двутавровую балку — расходились во все стороны: от стволов — к земле, к ветвям, к другим стволам… Не меньше тысячи их образовывало гигантскую трехмерную паутину, словно придуманную художником-модернистом. А посреди тяжей, между огромными дубами, высилась та самая конструкция, которая раскрасила оранжевым инфракрасный снимок.

От сооружения из того же волокнистого материала веяло чем-то зловещим и примитивным, как от Стоунхенджа или древнего ацтекского храма. Четыре поперечные линии — те, которые шли с запада на восток, — на самом деле являли собой высокие арки; самая маленькая из них стояла в центре и возвышалась всего на десять футов, а самая высокая, первая от края, поднималась в небо на целых двадцать футов. Вместе четыре арки выглядели как конический каркас, наполовину врытый в промерзшую землю.

Дью не знал, из какой дряни сделана эта штука, но по крайней мере не из человеческих тел.

Две части «хвоста» — иначе не назовешь — отходили от арок ярдов на тридцать. Каждая была толщиной с бревно. Вдоль хвоста тянулись тонкие шипастые наросты. Твари с проворством тарантулов карабкались по огромной конструкции, цепляясь щупальцами, — живая масса, кишащая в веревочном лабиринте.

Дью и Огден залегли на расстоянии пятидесяти ярдов от каверны из арок.

— Далеко наши «Апачи»? — спросил Дью.

Огден махнул радисту, который тихо приблизился и протянул ему рацию. Огден что-то шепнул в нее. Потом ответил Дью:

— Будут на месте через две минуты.

Побежали секунды. Вскоре Дью услышал шум винтов. Твари внезапно брызнули с арок. Кто-то влез на дубы, другие предпочли остаться на земле.

— Что происходит? — спросил Огден. — Они услышали вертолеты?

— Вполне возможно. Сообщи своим, что пора наступать. Мы… — Голос Дью оборвался: сооружение начало светиться.

Волокнистые арки залили дубовые ветви и лесную подстилку слабым беловатым свечением. Едва различимое поначалу, оно так быстро разгоралось, что вскоре Дью уже не мог смотреть в прибор ночного видения — резало глаза.

— Что за черт?! — изумился Огден.

— Не знаю, — покачал головой Дью, — но мне это не нравится. Выдвинь два отряда вперед. Нужно взглянуть получше.

Огден тихо отдал приказания. Дью поднялся и, пригнувшись, побежал вперед, не обращая внимания на щелканье в коленях. Под ногами хрустел снег, трещали ветки. Он с болью подумал, насколько тихо по сравнению с ним передвигаются десантники, почти что беззвучно. Когда-то Дью тоже пробирался по лесам без единого звука. М-да, старость не радость…

Преодолев тридцать ярдов, он остановился. Ночь больше не прикрывала их. От сияющей арки сделалось светло, как днем. Длинные тени убегали в лес. Сама земля, казалось, вздрагивает в зловещем ритме, будто в глубине бьется сердце какого-то злобного чудовища. Дью остро ощутил неправильность происходящего.

— Дайте мне обычный бинокль! — рявкнул Дью.

Кто-то протянул ему бинокль, естественно, защитного зеленого цвета. Дью смотрел в глубь тоннеля из арок, где свет разгорался ярче всего, настолько ярко, что приходилось щуриться, чтобы что-то разглядеть.

— Огден, расчетное время прибытия «Апачей»?

— Шестьдесят секунд.

По телу Дью прошла волна напряжения. Никогда еще он так не боялся, никогда не чувствовал ничего подобного. Даже в рукопашной схватке во Вьетнаме, где полегли почти все ребята из его взвода, он не был настолько испуган.

Сооружение светилось все ярче и ярче. Один из солдат вдруг бросил винтовку и с криком рванул в лес. Еще несколько отступили. На молодых лицах отражался неподдельный ужас.

— Держать позиции! — закричал Огден. — Следующий получит пулю в спину! Ложись!

Пляска длинных теней выдала движение тварей. Они бежали к взводу. Странные пирамидообразные тела скользили по лесу. Обнаружив угрозу, они, как насекомые, стремились ее уничтожить, чтобы защитить улей.

— Огден, они движутся прямо на нас!

— Отделения четыре и пять, держать позиции! — выкрикнул Огден. — Все остальные — вперед на поддержку! Стрелять на поражение! — Не успел он отдать последний приказ, как раздались выстрелы.

Дью не шелохнулся. Свечение не ослабло, но изменилось, из белого превратившись в изумрудно-зеленое. Дью внезапно осознал, что смотрит прямо в арку — и куда-то за нее. Очень далеко.

Потрясенный, он посмотрел поверх бинокля. Конструкция осталась на месте, за ней ничего не было, кроме леса. Дью снова прильнул к биноклю. Зеленое поле простиралось внутри арки, наверное, на мили. Невозможно, просто невозможно.

Вокруг ревели винтовки М4 и пулеметы М249, а Дью не двигался с места. Человеческий крик прорезал ночь — одно из существ прорвалось сквозь шквал пуль. Дью даже не вздрогнул — он заметил что-то на зеленом поле.

Заметил движение.

Причем не движение одной личинки, а перемещение чего-то настолько огромного… Собственно, двигалось само зеленое поле. Он с трудом различал там отдельных существ — так же трудно разглядеть одного-единственного муравья в кишащей озлобленной массе. Там простиралось море существ, и все они стремились к проходу под арками.

— Их миллионы… — пробормотал Дью.

В нескольких футах от него раздался выстрел, под ноги покатилась личинка. Огден пристрелил ее прямо в прыжке. Выстрелы вокруг редели и сменялись криками — твари прорвались.

— Они наступают, — спокойно сказал Огден, лишь слегка повысив голос — чтобы его слышали сквозь визг и крики.

— Огден, командуй массированную атаку! — прорычал Дью. — Скажи, пусть «Апачи» выльют на них весь боезапас!

Огден выхватил у радиста рацию. Дью вытащил «кольт». Из подлеска вынырнула полутораметровая тварь. В черных глазах чудовища полыхала ярость. Существо выбросило щупальца вперед для атаки.

Дью выстрелил пять раз. Черное пирамидальное тело разорвалось, как мягкий пластик, залив землю вязкой фиолетовой жижей.

Бой гремел со всех сторон: выстрелы, топот ног, треск ломаемых веток, крики боли, отчаянные мольбы о помощи, ужасающее щелканье и чириканье монстров. Дью увидел, как к упавшему, истекающему кровью солдату приближается враг, и дважды выстрелил. Пока он перезаряжал оружие, парень уже выхватил нож и набросился на тварь. Брызнула фиолетовая жидкость.

Ища глазами следующую мишень, Дью добрался до Огдена, стремясь прикрыть его, пока он не отдаст приказ об ударе с воздуха.

— Главный шесть вызывает Голубя-один, главный шесть вызывает Голубя-один, — кричал Огден в микрофон. — Массированная атака, повторяю, массированная атака, бить по главной цели из всех видов оружия!

Выстрелы стихли, как по команде. Дью огляделся в поисках врагов — и не увидел никого. Несколько тварей еще подергивались на земле, но разъяренные солдаты быстро прекратили их мучения. На земле стонали раненые. Бой закончился.

Дью поднял бинокль в тот момент, когда услышал, как «Апачи» выпустили ракеты. Зеленое море достигло выхода. На миллисекунду Дью увидел то, что ему не забыть уже никогда, сколько бы он ни прожил и как бы ни старался.

Красное членистое тело ростом под два с половиной метра, L-образной формы, покрытое зеленоватым радужным панцирем — наверное, скафандром. Шесть толстых многосуставчатых ног, четыре сильные руки, сжимающие какое-то оружие. Если у него и была голова, то ее закрывало некое подобие шлема из того же зеленого материала. Без отверстий для глаз и рта.

Миллионы таких же, как он, готовились ворваться в этот мир.

Дью ничего не успел сделать. Первое чудовище вышло из арки. Нога его ступила на лесную почву. Невозможное стало реальностью. Дью, как в замедленной съемке, увидел, как когтистая лапа наступила на веточку.

Веточка хрустнула.

И разверзлись небеса.

Шестнадцать ракет поразили цель с интервалом в три секунды. Над лесом прокатился рев умирающего бога. Огненный шар вырывал деревья поменьше прямо с корнем. Ударная волна подняла Дью и отбросила назад, точно соломенную куклу. Вокруг попадали солдаты. Дью больно ударился о землю и, не обращая внимания на боль, тут же перекатился на колени.

Огненный шар поднимался в небо, подсвечивая лес в закатные тона. Обломок арки взлетел в воздух, неистово вращаясь и рассыпая искры. Взрыв стер с лица земли две арки, одна стояла нетронутой, от другой осталась только половина — она торчала из земли как обломанное ребро.

Воздух разорвала очередь из автоматических пушек. Каждая тридцатимиллиметровая пуля выбивала из земли маленький гейзер грязи. Полуразрушенная арка, та, что походила на ребро, упала на землю и рассыпалась на сотни осколков. Дью отчаянно пытался что-нибудь рассмотреть в бинокль. Неужели все? Вовремя ли ударили ракеты? Уничтожены ли твари? Он проклинал дым и жадно искал движение — движение миллионов существ, готовых к атаке.

Приближающийся рев другой серии ракет наполнил собой воздух. Дью взглянул вверх — и как раз вовремя. Он увидел восемь дымчатых лент, которые неслись навстречу уцелевшей арке, словно беспилотные змеи. Ракеты попали в цель, породив еще один огненный шар. Дью бросился на землю — над ним со страшной скоростью пронеслись комья земли, щепы и зеленые обломки.

И все закончилось.

Последний огненный шар поднялся в небо, точно маленькое умирающее солнце. Дью встал и, как зомби, медленно побрел вперед.

Зеленый свет погас. Кто-то захлопнул ту дверь, захлопнул весьма резко. Папаша тоже исчез, и теперь Перри твердо знал, что на этот раз — навсегда.

Глаза его приоткрылись. Впервые за неделю в голове вертелись собственные мысли. Боль отступила, но только благодаря лекарствам. Боль — это способ, которым тело дает понять, что с ним что-то неладно. Перри теперь лучше, чем когда бы то ни было, чувствовал свое тело. Он и без боли знал, что с ним не все в порядке.

Голоса исчезли, осталось только эхо от полусотни криков. Улей в Ваджамеге стерт с лица земли. Перри ощущал, что его больше нет. Лихорадка прошла. Смерть улья освободила его от безумия. Почти…

Перри с трудом повернул голову и увидел людей в биокостюмах по обе стороны от койки. Его привязали — он не мог пошевелить руками. Перри лежал в абсолютно белой комнате. Во все стороны от его тела расходились провода. Это больница. Больница! Значит, у него получилось, он победил!

Из громкоговорителя раздался голос:

— Мистер Доуси, вы меня слышите?

Перри медленно, будто сонно, кивнул.

— Меня зовут Маргарет Монтойя. Я занимаюсь вашим лечением.

Перри улыбнулся. Как будто кто-то сможет его вылечить после того, что он пережил.

— Все закончилось, мистер Доуси. Теперь отдыхайте. Все закончилось.

Перри расхохотался. Лекарства не всемогущи — правое плечо пронзила резкая боль.

— Закончилось, думаете? Нет! Это еще не конец.

Не конец, деточки. Если что-то и закончилось, то ненадолго. Гнездо в Ваджамеге вы уничтожили, но есть и другие…

Он все еще каким-то образом их ощущал. Слышал их голоса. Они собирались вместе, чтобы строить. Далекие, приглушенные голоса… Перри все еще их чувствовал.

Это только начало.

Догорали почерневшие деревья. Многие ветви вырвало разрушительной силой взрывов. Один гигантский дуб оказался полностью объят пламенем, и его горящие ветви, словно огненная корона, вздымались в небо; другой взрывом расщепило напополам, и зимний ветер безжалостно въедался в белую древесину.

На земле повсюду валялись куски зеленых опор, быстро горящих голубоватым пламенем. Появились несколько солдат с оружием наготове. Бойцы медленно шли сквозь дым. Стоны раненых висели в воздухе и смешивались с треском пожара.

Подавив страх, Дью вышел туда, где должен был находиться пресловутый «коридор». Ни следа чуждых существ, ни намека на зеленое свечение, которое открыло путь в бесконечность.

Огден подошел к нему так спокойно, будто шагал по заднему двору своего дома. Он прижимал рацию к уху, сзади, словно послушный щенок, следовал радист.

— Мы насчитали пятьдесят шесть вылупившихся личинок, — сказал Огден. — Все мертвы. Несколько смогли прорваться через наши ряды, но в арьергарде ничего подозрительного не обнаружено.

— Пятьдесят шесть, — рассеянно повторил Дью.

— Потеряли восемь человек. Шесть убиты врагами, двое — шрапнелью. Еще двенадцать ранено.

— Пятьдесят шесть… — Голос Дью звучал странно, глухо.

— Я намерен заняться ранеными. «Апачей» я отослал на полмили назад и вызвал вертолет-эвакуатор для тяжелораненых.

— Хорошо. Очень хорошо.

Огден ушел, отдавая приказы спокойным, властным голосом. Дью остался один. Он смотрел на разрушения, на извивающиеся языки пламени и качал головой.

Если здесь собралось так много, то сколько же их всего? Сколько еще тварей осталось? И где они будут строить новый коридор?

Дью не знал ответа. Впервые смерть Малколма показалась ему чем-то незначительным, малой потерей в сравнении со страшной угрозой, которая нависла над миром.

Вообще, он совсем измотался. Слишком много в последнее время свалилось на старину Филлипса. А отдохнуть в ближайшее время не удастся. Ему — так точно.

Да и вообще никому.