3
Один маленький шаг…

Проделав неизвестный путь за неизвестное время, очередная порция семян падала из атмосферы, словно микроскопический снег, разлетаясь в стороны от малейшего дуновения ветра. И так волна за волной. Самые последние волны были ближе всех к успеху, но все-таки не образовали ту необходимую критическую массу, которая требовалась для выполнения поставленной задачи. Произошли изменения, и были выпущены новые семена. Грядущий успех оставался лишь делом времени.

Большая часть семян хорошо переносила падение, однако настоящее испытание ожидало впереди. Миллиарды погибали при контакте с водой или низкими температурами. Часть семян выживала при приземлении, но местные условия зачастую оказывались непригодными для развития. Незначительное количество попадало туда, куда нужно, однако ветра сметали эти семена прочь, не давая прорасти.

И лишь ничтожное, микроскопическое количество семян обретало условия, идеальные для последующего роста.

Меньше, чем крупицы пыли, эти семена осторожно занимали свои места. Жесткие микрофиламенты с окончаниями в виде застежек-«липучек» помогали друг другу быстро закрепляться на поверхности. После спонтанного приземления начинались гонки со временем. Семена сталкивались с почти невозможной задачей обретения автономности и вели битву за выживание, которая начиналась для них в крошечных арахнидах.

По сути, это были обыкновенные клещи. Вид Demodex folliculorum. Будучи микроскопическими по размерам, демодекс все-таки крупнее частички мертвой кожи. Настолько крупнее, что может проглотить кусочек кожи. Демодексы прячутся главным образом в волосяных фолликулах, но иногда ночью выползают и путешествуют по коже организма-носителя, или «хозяина». Это не те паразиты, которые распространены лишь в условиях антисанитарии в странах третьего мира, где гигиена является роскошью. Они обитают на теле каждого человека.

Клещи «хозяина» проживали короткую жизнь, питаясь кожей и никогда не покидая его тела. В своем беспрестанном и безумном пожирании некоторые из клещей наталкивались на семена, которые выглядели подозрительно похожими на кусочки человеческой кожи. Клещи, не раздумывая, поглощали их; это был еще один питательный глоток на бесконечном и обильном банкете из мертвой плоти.

Пищеварительная система клещей усиленно трудилась над ломкой внешней оболочки семян. Ферменты, именуемые в медицине протеазами и ответственные за переработку белков, постепенно разъедали мембрану. Мембрана оказывалась надорванной в нескольких местах, но не растворялась полностью. Все еще невредимые, семена проходили через пищеварительный тракт клещей.

Вот где, собственно, все и начиналось — в микроскопической кучке клещевых испражнений.

Семенам необходима была определенная засоленность и влажность среды, что невольно обеспечивалось кожей организма-носителя. Подобные условия активизировали рецепторные клетки, тем самым подготавливая семена к росту. Но перед началом интенсивного развития должны были соблюдаться и другие условия.

В рецепте роста главным ингредиентом являлся кислород. За время своего продолжительного падения герметичная оболочка семян предотвращала попадание внутрь любых газов и их контакт с содержимым, которое — в случае его биологического происхождения можно было бы назвать эмбрионом. Пищеварительная система клещей-демодексов разрушала защитную внешнюю оболочку семян, обеспечивая доступ кислорода. Рецепторные клетки автоматически оценивали создавшиеся условия, реагируя в изысканной и замысловатой биохимической пляске, которая воспринималась как предполетный контрольный перечень.

Миллиарды микроскопических семян проделали длинный-предлинный путь. Миллионы пережили первоначальное падение, и лишь тысячам посчастливилось попасть в пригодную для произрастания среду. Сотни сумели обрести конкретный организм-носитель. Всего несколько десятков достигли голой кожи, а некоторые погибли, завершив путь в экскрементах насекомых. В общей сложности проросли лишь девять семян.

Далее наступила фаза интенсивного роста. Клетки делились посредством митоза, и каждые несколько минут их число удваивалось, поглощая энергию и извлекая строительные элементы из пищи, запасенной внутри семян. Живучесть рассады зависела от скорости: необходимо было погрузить корни во влажную среду и выработать защиту в условиях, грозящих вскоре стать неблагоприятными. Семенам не требовались листья — нужен был лишь главный корень, который в растительных эмбрионах называется радикулой, или «корешком». Эти радикулы являлись «линией жизни» семян, средством, за счет которого они могли соединиться с новой для них средой.

Главной задачей радикул являлось проникновение в кожу. Первое препятствие образовывал верхний слой кожи, состоящий из клеток, заполненных жестким волокнистым кератином. Микроскопические корни росли вниз, медленно, но верно пробивая этот барьер и проникая в более мягкие ткани, расположенные ниже. Одно из семян не смогло пробить внешний слой. Рост прекратился, и семя погибло.

Осталось восемь штук.

Преодолев первое препятствие, корни интенсивно росли вглубь, минуя эпидермис и проникая в дерму, сквозь слой жировых клеток подкожного слоя. Рецепторные клетки измеряли перемены, происходящие в химическом составе и плотности. После прохождения подкожного слоя, непосредственно перед мышцами, корни претерпевали фазовые изменения. Каждый из восьми корней становился центром нового организма.

Наступала вторая стадия развития.

Такой быстрый рост серьезно обеднял питательные запасы семян. Став не более чем средством доставки, маленькая оболочка отпадала. Начинали рост корни второй стадии. Они не были похожи на корни дерева или любого другого растения, а представляли собой нечто вроде крохотных щупалец, отрастающих из единого условного центра. Щупальца поглощали из новой для себя среды кислород, белки, аминокислоты и сахар. Словно биологические транспортеры, корни встраивали эти строительные «блоки» в новый организм, подпитывая и стимулируя клеточный рост. Одно из семян закончило свой путь на лице носителя, как раз над левой бровью. Оно не смогло извлечь достаточное количество «топлива» для подпитки процесса развития второй стадии. У него попросту истощились энергетические запасы. Некоторые части семени-саженца продолжали расти, автоматически вытягивая питательные вещества из организма-носителя и создавая бесполезное сырье, но для любых целей и задач этот саженец был навсегда потерян.

Так число семян сократилось до семи.

Выжившие саженцы приступили к строительству. Первым «сооружением» стала микроскопическая подвижная субстанция, которая — при наблюдении в электронный микроскоп — выглядела словно волосяной шарик с двумя пилообразными челюстями. Эти челюсти кромсали клетку за клеткой, разрывали мембраны, отыскивали ядро и засасывали его внутрь шарика. Шарики считывали ДНК, копию человеческого организма, определяли код биологических процессов, структуру мышц и костей. Но для шариков ДНК представляли собой лишь отпечатки, шаблоны. Считав их, шарики передавали информацию саженцам.

Получив данные, семерка поняла, что требовалось построить для последующего роста. Не на сознательном уровне, а в сыром, первоначальном состоянии ввода и вывода данных, как у машины. Чувствительность роли не играла — организмы считывали модель и знали, как поступить дальше.

Саженцы высасывали сахар из кровотока и растворяли его; получался химический состав, служивший основой для прочного и гибкого строительного материала. По мере накопления строительных «блоков» организмы создавали очередные автономные подвижные структуры. Там, где шарики скапливались вместе, возникали микроструктуры. Используя растущие запасы строительных материалов, новые элементы начинали плести оболочку. Без быстрого роста защитной оболочки новый организм не просуществовал бы дольше пяти дней.

Вот сколько требовалось для того, чтобы достичь третьей стадии.