16
На часах было без четверти семь, когда Логан постучал в дверь внутреннего офиса директора.
– Войдите, – ответил бесплотный голос.
Логан вошел. Олафсон стоял перед зеркальцем, поправляя галстук.
– Твоя секретарша уже ушла… О, извини. Собираешься на обед?
– Это подождет. – Олафсон влез в костюмный пиджак и опустился на стул за столом. – У тебя что-то есть?
– Да, кое-что. И мне нужно кое-что еще – от тебя.
Директор раскинул руки ладонями вверх, словно говоря: я весь в твоем распоряжении.
Логан повесил сумку на подлокотник одного из расставленных перед столом стульев, сел, открыл сумку и, достав конверт с обгорелыми кусочками бумаги, передал директору. Олафсон внимательно осмотрел конверт.
– Я нашел это в кучке пепла в камине забытой комнаты.
– Похоже, здесь трое мужчин в лабораторных халатах, – сказал директор, рассматривая фрагмент фотографии. – Стоят за рабочим столом.
– Не просто за рабочим столом, а за тем рабочим столом, который до сих пор там, в комнате. Его можно узнать по глубокой царапине возле левого угла.
– Пусть так, но идентифицировать этих людей все равно невозможно. Верхняя часть снимка, от груди и выше, сгорела.
– Верно, – согласился Логан. – Но тем не менее фотография может дать нам кое-что.
Он снова залез в сумку, достал клочок бумаги, сложил его пополам и показал нижнюю половину директору. На ней был изображен почти карикатурно пузатый мужчина, стоящий на палубе корабля – в двубортной яхтенной куртке, белых шортах и круглой шапочке. Он задумчиво взирал на женщину, явно страдающую морской болезнью и лежащую под одеялом на шезлонге.
Олафсон, прищурившись, взглянул на картинку.
– И что тут такого?
Логан развернул бумажку полностью. Вверху, через всю страницу, шел узнаваемый логотип «Нью-Йоркера», ниже – дата: 16 июля 1932 года.
– В публичной библиотеке Ньюпорта прекрасная коллекция журналов. Взять оригинал они мне не позволили, но цветную ксерокопию обложки сделали.
– Не понимаю.
– А ты присмотрись к обгоревшей фотографии. Видишь журналы на столе? Названия не разобрать – буквы размыты, но на обложке одного можно разглядеть толстячка в форме яхтсмена. Посмотри внимательнее. Журнал определенно не глянцевый, вроде «Кольерса», «Лайфа» или «Сатердей ивнинг пост». На мой взгляд, это самый что ни на есть «Нью-Йоркер». – Он сунул листок в сумку. – Так что теперь у нас есть terminus post quem для той работы, которой занимались в лаборатории. А было это по крайней мере еще летом тридцать второго.
– Понятно.
– А раз так, то вопрос о том, кто ею пользовался, отпадает сам собой. Это «Люкс». Другой вопрос, продолжал ли «Люкс» проекты первоначального владельца особняка или вел свои собственные исследования. И раз уж речь зашла о владельце… Я проверил оригинальные чертежи «Темных фронтонов» – они есть в офисе Стрейчи. Так вот, забытой комнаты на них нет. – Логан взял фрагмент обгоревшей фотографии, положил в конверт и убрал в сумку. – Ты слышал о чем-то, что называлось бы «Проект Син»?
– «Проект Син»? – переспросил, наморщив лоб, Олафсон. – Нет.
– Подумай хорошенько. Не исключено, что «Син» – это только начало слова. «Люкс» не вел такой проект? Ничего на память не приходит?
Директор покачал головой. Логан достал еще один прозрачный конверт – в нем лежал фрагмент докладной записки, который он нашел в камине, – и положил на стол. Олафсон взглянул, но присматриваться не стал и отодвинул.
– Нет. Абсолютно ничего не говорит.
– В ваших архивах никакой информации о таких проектах я тоже найти не смог, хотя и очень старался. И все же кое-что откопал. Кое-что весьма интересное.
Директор налил себе стакан воды из стоящего на столе графина.
– Послушаем.
Энигматолог подался вперед.
– Я обнаружил пробел в ваших записях.
– Какого рода пробел?
– Сегодня днем, просматривая архивы «Люкса», я нашел файлы, имеющие отношение к определенным проектам, набиравшим ход в конце двадцатых и начале тридцатых. Темы интересные, но вроде бы никак между собой не связанные: некоторые экзотические особенности электромагнитного излучения; классификация химических веществ в мозге; выделение и анализ эктенической силы.
– Эктенической силы?
– Да. А это ведь особенно интересно, а? Считалось, что медиумы во время спиритических сеансов испускают некую субстанцию – ту самую эктеническую силу, известную также как эктоплазма, используя ее для телекинеза или общения с умершими. В конце девятнадцатого века этот вопрос изучали довольно активно, но потом интерес сошел на нет.
Он помолчал немного и спросил:
– С чего бы вдруг ученым «Люкса» понадобилось возвращаться к такой теме?
– Даже не представляю, – пожал плечами Олафсон. – Надо думать, файлы что-то тебе подсказали.
– В том-то и проблема. В файлах содержатся ясные указания на то, что эти проекты, а также некоторые другие активно разрабатывались на протяжении нескольких лет, но конкретной информации в них содержится на удивление мало. Ни имен привлеченных к проектам ученых, ни точных данных по характеру работ, ни данных по экспериментам, тестам или наблюдениям – ничего этого нет. Другие файлы, если сравнить, намного информативнее.
Логан откинулся на спинку стула.
– Есть у этих файлов и еще одна общая черта. Все они были закрыты внезапно и примерно в одно время, в начале тридцатых.
Олафсон задумчиво потер подбородок.
– У тебя есть какая-то теория?
– Она только начинает складываться, и я перейду к ней через минуту. Но давай вернемся к пробелу в ваших записях. Я провел сравнительный анализ объема информации в архивах «Люкса» в период между двадцатым и сороковым годами. Анализ, конечно, поверхностный, на скорую руку, но мне по крайней мере стало ясно одно: материалов за годы с тридцатого по тридцать пятый меньше, чем за любой другой такой же период. В некоторых случаях ненамного меньше, в некоторых – значительно.
Олафсон посмотрел на него, но ничего не сказал.
– Итак, моя гипотеза. В конце двадцатых в «Люксе» разрабатывали несколько проектов, которые, примерно в тридцатом, слились в один. Этот проект продолжался до тридцать пятого, когда – по каким-то причинам – был внезапно закрыт.
– И ты думаешь, это был так называемый «Проект Син».
– Блистающий своим отсутствием, – ответил Логан. – Потому что в тридцать пятом объем материалов «Люкса» достиг обычного уровня. Полагаю, тот, кто изъял эти файлы, также запечатал и секретную комнату.
– В которой, как ты считаешь, и велись исследования по тому самому проекту?
– А какой еще вывод можно сделать?
В какой-то момент на лице Олафсона проступило странное выражение, и Логан интуитивно понял: директор только что сложил вместе два кусочка пазла.
– Что? – быстро спросил он.
Олафсон ответил не сразу, но потом встряхнулся.
– Извини?
– Ты ведь подумал о чем-то. О чем?
Олафсон замялся.
– А, да так… Ни о чем. Просто пытался переварить эти твои выводы, разложить по полочкам.
– Ясно. Вот что: хотел бы попросить об одолжении. Можешь дать мне список всех стипендиатов, работавших в «Люксе», скажем, с тридцатого по тридцать пятый?
– Список, – повторил Олафсон.
– Как я уже сказал, фамилии ученых были удалены из файлов. Зная, кто участвовал в проектах, я мог бы выяснить кое-что и о самом проекте.
– Боюсь, это невозможно. Мы не составляем такие списки, и никогда не составляли. Есть люди, которые по каким-то своим причинам не распространяются о работе и проведенном в «Люксе» времени. Если кто-то желает написать о своей работе здесь в резюме, это их личное дело, но мы взяли за правило никогда об этом не распространяться.
Логан задумчиво посмотрел на директора. На протяжении всего разговора Олафсон демонстрировал явное нежелание помогать.
– В любом случае я не понимаю, какое отношение это все имеет к смерти Стрейчи, – продолжал директор. – А ведь именно для расследования этой трагедии я тебя и пригласил.
Логан решил поменять тактику.
– Мне не дали разрешения пройти в архив номер два. Сказали, требуется некий допуск уровня А. Я-то думал, что уже имею неограниченный допуск ко всем архивным материалам «Люкса».
Олафсон не сразу отреагировал на этот внезапный поворот, а когда понял, о чем речь, недовольно нахмурился.
– Извини. У тебя допуск к девяноста пяти процентам материалов. Но есть несколько проектов – они начаты недавно, и работы по ним продолжаются – крайне деликатного свойства.
– Настолько деликатного, что их стережет профессиональный секьюрити? – спросил Логан. – Если я правильно помню, ты говорил, что охрана у вас чисто номинальная.
Олафсон немного смущенно усмехнулся.
– Джереми, если мы не работаем на военных, это еще не значит, что в «Люксе» нет проектов, определенные аспекты которых засекречены. Ты не сталкивался с ними, когда работал здесь, и тебе не стоит беспокоиться из-за них сейчас. Подавляющее большинство исследований, хоть и проводятся по частным заказам, под эту рубрику не попадают. Стипендиаты, работающие по текущим проектам, имеют право хранить свои материалы в архиве номер два. Стрейчи эти правом не воспользовался – как ты сам убедился, он был человеком в высшей степени открытым и все свои материалы держал у себя в офисе. Как и у почти всех здесь, включая тебя самого, у Стрейчи был допуск уровня Б. Допуск уровня А предоставляется немногим работающим над закрытыми проектами.
Логан промолчал, и Олафсон продолжил:
– Поверь мне, Джереми, никакой связи между ведущимися в «Люксе» секретными разработками и смертью Уилла нет. Абсолютно никакой. Ничего другого он бы и сам не пожелал.
Логан помолчал, потом кивнул.
Директор положил руки на стол.
– Вот и хорошо. Что-нибудь еще?
– Ты составил список, о котором я просил? Тех, с кем что-то случилось.
– Да. – Олафсон выдвинул ящик стола, достал запечатанный конверт и протянул Логану.
– И еще одно. В «Люксе» проводились исследования по части радио? Я имею в виду начало века.
Олафсон на секунду задумался.
– Не думаю. Я ни о чем таком не слышал. А почему ты спрашиваешь?
– В апартаментах Стрейчи я нашел старый радиоприемник. По крайней мере, с виду радиоприемник. Вот я и подумал, что он, может быть, достался ему от какого-нибудь проекта.
Олафсон усмехнулся.
– Уилл всегда подбирал всякие чудные штучки: старинную технику, механические диковинки… Ты и сам, наверное, заметил. Любил захаживать на блошиный рынок… – Он покачал головой. – Забавно. Блестящий программист, а вот с механикой и электрикой был не в ладах. Все, на что его хватало, это вкрутить лампочку и пройти под парусом на яхте… – Директор поднялся. – Ну, вот и есть захотелось. Пойдем пообедаем?
– Почему бы и нет? – Логан закинул на плечо сумку и безропотно последовал за Олафсоном из кабинета.
