21
На глубине девятисот футов под дном Берингова моря
Али и Грегорио плыли вдоль безмолвного берега озера, перемещаясь от одного брошенного поселка к другому. Время от времени они проплывали мимо истощенных мужчин или женщин, стоящих у воды и с надеждой вглядывающихся в даль, ждущих кого-то с безграничным, безумным терпением.
Возле песчаной косы над водой показалась голова человека. Подплыв ближе, они поняли, что мужчина стоит в воде, доходящей ему до шеи. Когда луч фонаря уперся в его лицо, человек вдруг моргнул, и Грегорио от неожиданности чуть не свалился за борт. Мужчина был еще жив. Али окликнула его, и он зашевелил губами так же бессмысленно, как люди на мысе Миссионеров. Они оставили его по шею в воде, пищу для рыб.
Опасаясь, что слабоумие вызывается вирусом, они тщательно очищали воду и питались только своими продуктами, не употребляя в пищу рыбу. К берегу причаливали только затем, чтобы слить горючее с брошенных лодок.
У них установился определенный распорядок — один управляет лодкой, другой спит. Так можно было двигаться почти без остановок.
Грегорио разбудил дремавшую Али.
— Приближаемся к очередной деревне, — сообщил он, направил лодку в небольшую бухту и осветил пляж и террасы с хижинами, проверяя, нет ли где опасности.
— Опять кости, — сказала Али.
Грегорио повернул прожектор влево. У самой воды из песка торчали человеческие ребра. Запустение и кости уже не пугали, а только раздражали. Али смотрела, как блестят глаза Грегорио, вглядывавшегося в берег.
Атмосфера на борту «Зодиака» становилась все более наэлектризованной. Когда Али спускала бретельки или расстегивала пуговицы, чтобы вымыться, Грегорио старался себя чем-нибудь занять, и его волнение выглядело почти комичным. Когда он спал, а Али должна была править лодкой, ее глаза помимо воли внимательно разглядывали его. Но над ними витала тень Айка.
Грегорио остановился на безопасном расстоянии от берега и взял в руку пистолет. На пляже поблескивал продолговатый холмик из раковин. Четыре лодки застыли у причала, словно лошади у коновязи. Низкие и длинные каменные строения, построенные несколько тысяч лет назад, на короткое время были заняты скваттерами, но их власть оказалась непрочной.
Наконец Грегорио решился.
— Пустые. Тут безопасно, — сказал он и направил лодку к берегу.
Али выбралась из лодки, стараясь не наступать на кости.
— Пойду взгляну.
— Возьми пистолет.
— Тут никого нет, Грегорио. Оставь пистолет себе.
Они уже обсуждали это. Их только двое, и оба ничего не смыслят в военном деле. Никакое оружие не защитит от хейдлов. Так что лучше рассчитывать на то, в чем они сильны: ее знание языков и его флейту. Они пришли договариваться о мире или по меньшей мере освободить детей, а не затевать драку.
Али широко шагала, разминая затекшие мышцы. Потом подняла несколько раковин. На одной из разновидностей были цветные полосы — словно радуга, от фиолетового до красного. Как необычно, подумала она. Во-первых, странно, что у существа, живущего в темноте, вообще есть окраска, а во-вторых, удивляет точность, с которой имитируется спектр белого цвета. Али направила на раковину луч фонаря.
И вдруг вспомнила другую радугу, прочертившую небо после грозы. Мэгги тогда было два года. Они лежали на одеяле, расстеленном на склоне холма, и восхищались яркими цветами радуги. И сразу же в памяти всплыла другая картина: она читает сказку «Рыбка-радуга» лежащей в постели дочери. Картина снова меняется. На этот раз они с Мэгги пьют горячий шоколад, слушают «Ковбой Джанкис». И рисуют радугу.
Али выронила ракушки. Отшвырнула от себя радугу. Воспоминания потускнели.
На Императорском озере подобные ассоциации участились. Это тревожило Али. Мэгги возникала буквально из ниоткуда и была такой реальной, что до нее, казалось, можно дотронуться. Иногда воспоминания цеплялись за реальность, как в случае с радужными раковинами. А иногда Мэгги словно звала ее откуда-то издалека — просто голос, не трехлетней девочки, но все равно голос дочери.
После похорон Али едва не удалилась в монастырь, надеясь, что сможет вновь обрести Бога. А вместо этого основала институт и с головой погрузилась в изучение дьявола и его темной цивилизации. Если ей удастся найти в этой жестокости хотя бы луч света, тогда… что тогда? Тогда, быть может, она увидит милость Божью в его необыкновенной жестокости по отношению к ним? Опасность же заключалась в том, что она так хорошо узнает хейдлов, что научится любить их. Теперь обнаружилась новая напасть — возможно, ей не удалось справиться с воспоминаниями.
Али была уверена, что похоронила их. Но тьма порождала желания.
«Спи, малышка, — мысленно произнесла Али. — Я люблю тебя. Больше я ничего не могу для тебя сделать».
Ее догнал Грегорио.
— Александра, почему ты так беспечна? Держись рядом со мной. Или позволь мне сопровождать тебя.
— Ты сказал, что здесь пусто.
— А если я ошибся? Может, тут кто-то есть.
— Я пойму.
— Как?
Почувствую запах. Услышу. И это правда. Ее чувства обострялись с каждым днем. Преисподняя снова поглощала ее. Али ничего не говорила Грегорио, потому что сама боялась — даров подземного мира и его соблазнов. Бездна способна проглотить тебя в мгновение ока. Доказательством тому служил Айк.
Они прошли деревню насквозь, водя по сторонам лучами фонарей. Там, где рухнула крыша, Али заглядывала внутрь поверх стен. Вещи колонистов свидетельствовали о медленном распаде. Разбросанная одежда истлела. Фотографии, газеты, книги, диски — все это словно было в ярости подброшено в воздух и так и осталось лежать. Озадаченная, она пробиралась между покинутыми жилищами.
Пятнадцать лет назад, после открытия субтерры, первопроходцы обосновались в немногочисленных укрепленных «центрах», построенных по образцу предполагаемых лунных или марсианских колоний. Тут опять не обошлось без НАСА. Но в те времена хейдлы были еще активны, что сдерживало экспансию. Колонисты старались не удаляться от укрепленных центров дальше чем на день пути. И действительно, вплоть до экспедиции «Гелиоса», подарившей ей Айка, «глубинная разведка» ограничивалась краткосрочными рейдами шахтеров, ученых и военных патрулей. Затем случилась эпидемия — вирус выпустил кто-то из членов экспедиции, — и жителей субтерры эвакуировали. Отказавшиеся уезжать колонисты умерли вместе с хейдлами. Так закончилась первая волна колонизации.
Вторая волна началась два года спустя. Приободренные «вымиранием» субтерры (Али бесил этот стерильный термин, потому что случившееся было откровенным геноцидом), люди устремились под землю. Привлеченные возможностью разбогатеть, начать жизнь сначала или попасть под амнистию, а также просто сосланные властями своих стран, колонисты новой волны, словно сорняки, распространялись во все стороны от старых центров. Однако бум довольно быстро закончился.
Под океанами и континентами, и особенно в этом удаленном регионе под дном Тихого океана, население новых территорий стремительно сокращалось. Эксперты называли разнообразные причины «коррекции»: усталость первопроходцев, страх перед раковыми заболеваниями, обезображивание и вызванную вечной тьмой депрессию. Все больше колонистов жаловались на бессонницу, ночные кошмары и социальную самоизоляцию — вполне прогнозируемые следствия сбоя биологических часов в отсутствие солнца.
Али начинала подозревать, что причина тут другая, более глубокая. В последние десятилетия двадцатого века человек проложил дорогу в глубины джунглей и столкнулся с неизвестными вирусами: ВИЧ, Эбола, Марбург и прочими. Совершенно очевидно, что у субтерры тоже имелись естественные средства защиты. Не этим ли объясняется безлюдье и вымирание, которое она тут наблюдает? Может, подземный мир так реагирует на вторжение человека?
Осветив каменную стену, Али увидела десятки маленьких трубочек белой бумаги, торчавших в щелях кладки. В первой деревне она удивилась. С тех пор им встретилось множество таких «стен плача». Али вытащила одну записку и развернула, заранее зная, что внутри. Голоса. Всегда голоса.
«Вчера приходила Трина, — прочла Али. — И папа! Мы разговаривали. Они назвали себя и напомнили мне о разных вещах. У Трины была привычка все время причесывать волосы. Словно пересчитывала деньги. Она хотела, чтобы я вспомнила. Думаю, именно для этого я им нужна. Я для них как остров. Они могут отдохнуть со мной, прежде чем вернуться в воду».
Али разжала пальцы, и листок упал на землю. Грегорио проявлял больше уважения — он снова скручивал каждый клочок бумаги и засовывал в стену.
— Есть что-нибудь? — спросила Али.
— Слова и каракули, — ответил Грегорио. — Записки с того света. Один слышал голоса. Другой видел призраки. Одно и то же. Безумие. Александра, мне кажется, мы гоняемся за тенью.
— Продолжай. Там есть упоминания о детях или хейдл ах? Может кто-нибудь видел следы? Кража еды, исчезновение людей или животных, предположение о том, что тут проходили хейдлы?
Грегорио перевернул металлическую пластинку.
— Ага, вот. «Добро пожаловать в Шевроле». Теперь мы знаем, что кто-то любил эту марку машин.
— Уже кое-что, — сказала Али и достала блокнот.
Они разделились. Нырнув в боковую комнату, Али обнаружила разбросанные бумаги, кучки засохших фекалий и скелет в углу. На челюсти видны остатки бороды. Рядом нож. Кости запястья лежат на песке, порыжевшем от крови. Еще одно безымянное самоубийство.
Появившийся в двери Грегорио увидел кости. Сейчас перекрестится, подумала Али. Он так и сделал. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Али улыбнулась.
— Нужно возвращаться к лодке, — сказал он. — Я нашел еще топливо и ящик с продуктами. Больше здесь делать нечего.
Как и во всех предыдущих деревнях на их пути, тут не обнаружилось ничего, что могло бы пригодиться им в поисках. У некоторых поселений имелись названия, и Али записывала их в блокнот. Это будет Шевроле, деревня Бородатого Скелета.
— Александра?
— Да?
— Я тут кое о чем подумал.
Али ждала.
— Если это болезнь, то мы уже могли заразиться.
— Время покажет.
— Да, но если так и если я уйду первым, пообещай, что похоронишь меня.
— Хорошо.
— Я не хочу, чтобы мои кости вот так валялись.
Подобные инструкции она слышала от Грегорио уже как минимум раза четыре, в других деревнях.
— И еще произнесу небольшую надгробную речь.
— Превосходно. Я сделаю для тебя то же самое.
— А что ты обо мне скажешь? — шутливо спросила она.
Больше Али не могла этого выносить. А костям все равно, печалится она или веселится.
— Ну… — Грегорио прижал подбородок к груди. Тяжело вздохнул и задумчиво посмотрел на бородатый скелет. — Я бы сказал, что тут лежит женщина…
— С бородой, — подсказала Али. Грегорио недоуменно посмотрел на нее. — У него борода. — Она показала на скелет. — Продолжай.
— Тут лежит женщина… — Он замолк. — Женщина, которую я знал. Женщина…
Грегорио снова умолк, переполненный чувствами.
— Просто положи мне на сердце шоколадку «Пьюрити», — сказала Али. — Черный, пожалуйста. Мой любимый.
— Александра! — Он махнул рукой в сторону костей. — Мы же говорим о твоей смерти.
— Ты прав, Грегорио.
Али сделала серьезное лицо.
— Madre de Dios, — вздохнул он.
Слова, которые Грегорио собирался сказать, так и не прозвучали. Впрочем, догадаться было нетрудно.
«Я тебя тоже люблю», — подумала Али.
— Пойду дальше, — сказал Грегорио и нагнул голову, чтобы не удариться о притолоку. — Madre…
Али порылась в куче бумажек в углу. Обрывки слов, каракули, непроизвольные рисунки — похоже на содержимое корзины для бумаг после совещания. Недолгое веселье сменилось отчаянием. Все без толку. Блуждая по лабиринту заливов и безымянных деревень с костями безумцев, они практически не продвигались вперед. Нужен прорыв, скачок — но куда? Али буквально слышала, как тьма съедает их благородную цель, грызет, словно мышь. Спасители превратились в падальщиков.
— Александра! — окликнул Грегорио.
Али нашла его за соседней дверью, рядом с очередным скелетом. И этот мертвец отличался от остальных. Он принес им дар Внутри грудной клетки лежал двухфутовый пластмассовый цилиндр. Словно второй позвоночник. Похоже, туда его положили специально. Сбоку цилиндра они увидели надпись: «НАСА».
— Так все и было, — сказал Грегорио. — Я ничего не трогал.
— Открой его. Посмотри, что там. Быстрее.
Он извлек цилиндр из грудной клетки скелета и снял крышку. Потом заглянул внутрь, и глаза его удивленно раскрылись.
— Я не верю в чудеса. Но иначе как чудом это не назовешь.
— То, что я думаю?
Грегорио кивнул.
Они вытащили карту экспедиции, развернули и прижали углы камнями. В центре большой серой амебы было написано: «Императорское озеро». Неровные отростки испещрены мелкими названиями и цифрами.
— Ответ на наши молитвы, — сказала Али.
— Такая же, как та, что сгорела.
— Не совсем, — возразил а Али, быстро ведя пальцами по бумаге. — Надписи другие, видишь? И тут больше информации, гораздо больше. Взгляни на все эти названия. А еще бесконечные исправления и куча заметок на полях.
— Неужели ребята из НАСА дали карту жителям деревни? Или она украдена?
— Не знаю. В любом случае зачем местным жителям оставлять ее так, внутри скелета?
Грегорио пожал плечами.
— Вся деревня сошла с ума.
— Карту положили внутрь, а не сверху. Значит, тело уже лежало тут несколько недель или месяцев. То есть к тому времени деревня уже вымерла. Тот, кто оставил карту, хотел, чтобы ее нашли.
Али принялась внимательно разглядывать поля карты. Там были даты, примечания, вопросы, любопытные факты, описания флоры и фауны. Внизу она увидела значок.
— Вот он.
Грегорио наклонился.
— Похоже на соединенные вместе зигзаги молнии.
— WM, — догадалась Али. — Уильям Макнаб. Пропавший друг Ли.
— Значит, вот где закончился его путь. В деревне безумцев.
— Не обязательно. — Али продолжала изучать карту. — К тому времени как он сюда добрался, тут остались одни кости. Макнаб хорошо знал местность и собирался спуститься глубже. Доказательств у меня нет, но мне кажется, что он продолжил путь.
— Без карты? Один? Здесь?
— У нас не было карты, — напомнила она.
— Это не аргумент. Будь у нас карта, мы не оставили бы ее с мертвецом.
— Если бы мы знали, куда идем, а карта уже не могла нам помочь, то мы могли бы ее оставить, — возразила Али. — Возможно, ее следовало оставить. Пока прошлое определяет будущее, ты просто ходишь кругами.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы вот тут, в деревне Шевроле. А хотим попасть сюда.
Она указала на треугольник из значков «алеф» в дальнем конце озера. Затем, используя промежуток между большим пальцем и мизинцем в качестве линейки, измерила расстояние напрямую между двумя точками. Путь вдоль берега оказался в восемнадцать раз длиннее.
— Превосходно, — кивнул Грегорио. — Ты доказала, что по прямой короче.
— А теперь, — продолжила она, — смотри внимательно. Деревня Шевроле выдается в озеро. Отсюда до пункта назначения ближе, чем из любого другого места. Стоит сместиться вдоль берега в ту или другую сторону, и расстояние резко увеличивается.
— Да, только без карты мы бы этого не знали.
— Согласна. Но посмотри на другой берег. Видишь какие-нибудь ориентиры?
— Ничего, кроме алефа. На сотню миль вправо и влево карта пуста.
— Итак, вот наша цель. Именно туда мы хотим попасть. Вот почему Макнаб оставил карту. Потому что она ему больше не нужна — как и нам. А еще чтобы не поддаться искушению и не выбрать безопасный путь вдоль берега.
— Думаешь, он поплыл на лодке через озеро?
— Да.
— Все-таки я не понимаю, Александра. Эта карта — его детище, его любовь. Смотри, с какой тщательностью ее составляли. Почему бы не взять ее с собой и не продолжить работу?
— По двум причинам, — ответила Али. — Во-первых, карта — это послание или приглашение тому, кто повторяет его путь. «Идущие за мной, оплывайте отсюда».
— Почему он тогда не написал свое послание огромными буквами на скале или не нарисовал стрелку на карте?
— Потому что приглашал за собой не всех, а только тех, кто ищет то же, что и он, — алеф. — Али простерла ладони над картой. Никак не выделенный, незаметный значок терялся среди остальных надписей.
— А вторая причина, по которой он оставил карту?
— Тут все просто, — сказала Али. — Макнаб решил, что уже не вернется. Это его завещание.
Грегорио направил луч фонаря в дверной проем. Свет отразился от иссиня-черной поверхности воды.
— У человека достало веры, чтобы пойти и не вернуться? Как же надо верить?
Внезапно Али почувствовала себя слабой и неуверенной. Ее храбрости не хватит на двоих. Если Грегорио решит повернуть назад, она вернется с ним на поверхность земли, к себе домой. Если захочет спуститься глубже, Али будет стараться изо всех сил вести его за собой. Сложив руки на коленях, она ждала.
— Ты знаешь, какая это вера, — сказала она.
Дело не в мужском самолюбии. Ей хотелось, чтобы Грегорио это понял. Он может уйти, не потеряв лица.
Грегорио медленно свернул карту в трубку, сунул в футляр и встал.
— Значит, теперь мы должны идти по следам Макнаба, который шел за Айком, которого вели надписи на стенах?
Точнее не скажешь.
— Да, — кивнула Али.
— Абсурд.
— Да, — согласилась она.
Грегорио стоял, похлопывая футляром по ладони. Наконец он заговорил:
— Если мы пойдем дальше, это может нас убить, а может и нет. Но путь назад — точно конец.
Али подняла голову. Грегорио протягивал ей руку.
— Присоединимся к параду глупцов, — сказал он.
