— Вы не считаете, что были несколько грубы с ним? — спросила Рейчел.

Они мчались на север по шоссе, Кельхайм и Семен остались позади, в часе езды на юг. Рейчел была за рулем. Кнолль сказал, что сменит ее через некоторое время и проведет по извилистым дорогам в горах Гарц.

Он поднял глаза от наброска, который нарисовал Макаров.

— Вы должны понять, Рейчел, я занимаюсь этим уже многие годы. Люди лгут гораздо чаще, чем говорят правду. Макаров сказал, что Янтарная комната покоится в одной из пещер Гарца. Эту теорию проверяли тысячу раз. Я давил на него, чтобы удостовериться в том, что он говорит правду.

— Он выглядел искренним.

— Я не очень-то верю в то, что спустя все эти годы сокровище просто ждет нас в конце темного туннеля.

— Разве вы сами не говорили, что там сотни туннелей и большинство из них не исследованы? Слишком опасно, да?

— Верно. Но я знаком с местностью, которую описал Макаров. Я сам обыскивал те пещеры.

Она рассказала ему о Вейленде Маккое и экспедиции.

— Штодт всего в сорока километрах от того места, где будем мы, — сказал Кнолль. — Там тоже множество пещер, предположительно полных нацистских трофеев. Если вы верите тому, что говорят охотники за сокровищами.

— А вы нет?

— Я знаю, что любая вещь, стоящая того, чтобы ее иметь, уже принадлежит кому-то. Основная охота идет за теми, кто ими владеет. Вы удивитесь, сколько пропавших сокровищ просто лежит на столике у кого-то в спальне или висит на стене, свободно, как какая-нибудь безделушка, купленная в универмаге. Люди думают, что время защищает их. На самом деле — нет. В тысяча девятьсот шестидесятые годы картина Моне была найдена одним туристом на ферме. Владелец получил ее в обмен на фунт масла. Таких историй множество, Рейчел.

— Это то, чем вы занимаетесь? Ищете такие вещи?

— И этим тоже.

Они ехали, местность сначала была равнинная, затем начала подниматься вверх, когда шоссе пересекло Центральную Германию и отклонилось к северо-западу, в горы. После остановки на обочине Рейчел пересела на пассажирское сиденье. Кнолль вырулил обратно на шоссе.

— Это Гарц. Самые северные горы в Центральной Германии.

Вершины были не похожи на вздымающиеся снежные пики Альп. Склоны поднимались под небольшими углами, были закруглены наверху, покрыты елями, буками и ореховыми деревьями. Города и деревни располагались повсюду в крошечных долинах и широких лощинах. В отдалении были видны очертания более высоких вершин.

— Напоминает мне Аппалачи, — задумчиво произнесла Рейчел.

— Это сказочные земли братьев Гримм, — улыбнулся Кнолль. — Царство волшебства. В темные времена эти места были средоточием язычества. Феи, ведьмы и гоблины бродили здесь. Говорят, что последние медведь и рысь в Германии были убиты где-то поблизости.

— Здесь очень красиво, — зачарованно сказала она.

— Здесь раньше добывали серебро, но это прекратилось в десятом веке. Затем золото, свинец, цинк и окись бария. Последний рудник был закрыт перед войной в тысяча девятьсот тридцатом году. Вот откуда происходит большинство пещер и туннелей. Это все старые рудники, которые нацисты интенсивно использовали. Идеальное место, чтобы прятаться от бомбардировок, и труднодоступное — для вторжения пехотных войск.

Рейчел смотрела на извилистую дорогу впереди и думала об упомянутых Кноллем братьях Гримм. Она почти ожидала увидеть на дороге гуся, откладывающего золотое яйцо, или два черных камня, которые были злыми братьями, или гаммельнского Крысолова, ведущего за собой крыс и детей.

Час спустя они въехали в Вартберг. Темная линия земляного вала, перемежаемая бастионами с коническими крышами, окружала небольшую деревню. Разница в архитектуре по сравнению с югом была очевидна. Красные крыши и стертые временем склоны Кельхайма сменились фасадами домов, сделанными наполовину из дерева и облицованными серым сланцем. На окнах домов изредка встречались цветы. Здесь определенно преобладал средневековый колорит, немного смягченный временем. Не такая уж большая разница, заключила она, по сравнению с контрастами Америки. Например, Новая Англия и глубокий Юг.

Кнолль припарковался перед гостиницей с интересным названием «Гольдене кроне».

— Золотая корона, — перевел он ей перед тем, как исчезнуть внутри. Рейчел ждала снаружи и изучала оживленную улицу. Атмосфера бойкой торговли наполняла воздух у витрин магазинов, выстроившихся вдоль мощеного переулка. Кнолль вернулся через несколько минут.

— Я взял два номера на ночь. Уже почти пять, светло будет еще в течение пяти или шести часов. Но мы отправимся в горы утром. Нет причин спешить. Она ждала пятьдесят лет.

— Здесь так долго светло днем?

— Мы на полпути к полярному кругу, и сейчас уже почти лето.

Кнолль вынул обе их сумки из машины.

— Я вас устрою, а потом мне надо купить кое-что. Потом мы можем поужинать. Я приметил одно местечко, когда мы въезжали.

— Было бы хорошо, — согласилась Рейчел.

Кнолль оставил Рейчел в ее комнате. Он заметил желтую телефонную будку, когда въезжал, и быстро вернулся тем же путем к городском стене. Он не любил пользоваться телефонами в отелях. Слишком много остается следов. То же самое касалось мобильных телефонов. Незаметная телефонная будка всегда была безопаснее для междугороднего звонка.

Он набрал Бург Херц.

— Ты вовремя. Как дела? — спросила Моника, подойдя к телефону.

— Пытаюсь найти Янтарную комнату.

— Где ты?

— Недалеко.

— У меня нет настроения разгадывать загадки, Кристиан.

— Горы Гарц. Вартберг. — Он рассказал ей о Рейчел Катлер, Семене Макарове и пещерах.

— Мы уже слышали это раньше, — возразила Моника. — Эти горы как муравейники, и никто никогда там ничего не находил.

— У меня есть карта. Хуже не будет.

— Ты хочешь переспать с ней, не так ли?

— Эта мысль приходила мне в голову, — ухмыльнулся Кристиан.

— Она слишком много знает, ты не находишь?

— Ничего определенного. У меня не было выбора, я должен был взять ее с собой. Я предположил, что Макарову будет легче разговаривать с дочерью Борисова, чем со мной.

— И?

— Он был очень откровенен. Слишком откровенен, по-моему.

— Осторожнее с этой Катлер, — предупредила Моника.

— Она думает, что я ищу Янтарную комнату. Нет никакой связи между мной и смертью ее отца.

— Звучит так, как будто у тебя появляется сердце, Кристиан.

— Вряд ли. — Он рассказал ей о Сюзанне Данцер и эпизоде в Атланте.

— Лоринг озабочен тем, что мы делаем, — сказала Моника. — Они с отцом вчера довольно долго разговаривали по телефону. Он определенно пытался что-то выведать. Несколько прямолинейный ход для него.

— Добро пожаловать в игру.

— Меня не надо развлекать, Кристиан. Чего я хочу, так это Янтарную комнату. И, как говорит отец, это лучший след, который у нас когда-либо был.

— Я уже в этом не так уверен.

— Ты пессимист, как всегда. Почему же?

— Что-то в поведении Макарова настораживает меня. Трудно сказать что.

— Поезжай на рудник, Кристиан, и посмотри. Удовлетвори любопытство. Потом трахни свою судью и возвращайся к работе.

Рейчел набрала номер на телефоне, стоящем у кровати, и дала оператору «AT&T» номер своей кредитной карточки. После восьми гудков в ее доме включился автоответчик и ее голосом попросил звонящего оставить сообщение.

— Пол, я в городе под названием Вартберг в Центральной Германии. Вот название отеля и номер телефона. — Она назвала «Золотую корону». — Я позвоню завтра. Поцелуй детей от меня. Пока.

Она взглянула на часы. 17.00. В Атланте одиннадцать часов утра. Может, он повел детей в зоопарк или в кино. Она была рада, что дети с Полом. Просто стыд, что они не могли быть с ним каждый день. Детям нужен отец, а они нужны ему. Это было самое тяжелое при разводе — знать, что семьи больше нет. Она целый год оформляла разводы других в качестве судьи, перед тем как ее собственный брак развалился. Много раз, слушая свидетельства, которые на самом деле ей не обязательно было выслушивать, она думала, почему люди, которые когда-то любили друг друга, не могли сказать ничего хорошего друг о друге. Была ли ненависть предварительным условием развода, его необходимым элементом? Она и Пол не испытывали ненависти друг к другу. Они сели, спокойно разделили имущество и решили, что будет лучшим для детей. Но разве у Пола был выбор? Она ясно дала ему понять, что их брак закончился. Вопрос был закрыт для обсуждения. Пол тщетно пытался отговорить ее, но она был непреклонна.

Правильно ли она поступила? Кто знает.

Кнолль зашел за ней в номер и повел ее в причудливое каменное здание, которое, как он объяснил, когда-то было станционной гостиницей, теперь превращенной в ресторан.

— Откуда вы об этом узнали? — спросила она.

— Я спросил раньше, когда останавливался, чтобы узнать, до которого часа они открыты.

Внутри был готический каменный подвал со сводчатым потолком, витражами в окнах и железными фонарями с завитушками. Кнолль занял один из столиков в дальнем углу. Прошло два часа с тех пор, как они прибыли в Вартберг. Рейчел успела быстро принять ванну и переодеться. Ее спутник тоже переоделся. Джинсы и ботинки заменили шерстяные слаксы, цветастый свитер и рыжие кожаные туфли.

— Чем вы занимались после того, как ушли из гостиницы? — спросила она, когда они сели.

— Купил то, что нам понадобится завтра. Фонари, лопату, ножовку по железу, две куртки. Внутри горы будет холодно. Сегодня на вас были надеты высокие ботинки. Наденьте их завтра — вам понадобится удобная обувь.

— Вы как будто уже занимались такими делами раньше.

— Несколько раз. Но нам нужно быть осторожными. Нельзя ходить в эти горы без разрешения. Правительство контролирует доступ, чтобы люди не подрывались.

— Я полагаю, мы не будем добывать разрешение?

— Нет. Поэтому покупки заняли у меня так много времени. Я покупал у разных торговцев. Понемногу в каждом месте, чтобы не привлекать внимания.

Официант подошел и принял их заказ. Кнолль заказал бутылку вина — крепкого красного вина местного производства, которое настоятельно рекомендовал официант.

— Как вам нравится ваше приключение? — спросил он.

— Это лучше, чем сидеть в суде.

Рейчел обвела взглядом уютный ресторан. Еще около двадцати человек сидели за столиками. В основном парами. Одна компания была из четырех человек.

— Вы думаете, что мы найдем то, что ищем?

— Очень хорошо, — сказал он.

Она была сбита с толку.

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы не назвали вслух нашу цель.

— Я полагаю, вам бы не хотелось афишировать наши намерения.

— Вы правильно полагаете. И я все еще сомневаюсь.

— Все не верите тому, что услышали сегодня утром?

— Не то чтобы не верю. Просто я все это уже слышал раньше.

— Но не от моего отца. — возразила Рейчел.

— Нас направил не ваш отец.

— Вы все еще думаете, что Макаров солгал?

Официант принес им вино и еду. Кноллю — дымящийся свиной стейк, ей — жареного цыпленка, на гарнир картофель и салат. На нее произвело впечатление быстрое обслуживание.

— Я лучше отложу свое суждение до утра, — сказал Кнолль. — Дадим старику шанс, как говорят у вас в Америке.

Рейчел улыбнулась:

— Я думаю, это неплохая мысль.

Кнолль указал на ужин:

— Может, поедим и поговорим о более приятных вещах?

После ужина они вернулись в «Золотую корону». Было уже почти десять вечера, но небо все еще было светлым, вечерний воздух был как осенью в Северной Джорджии.

— У меня вопрос, — сказала Рейчел. — Если мы найдем Янтарную комнату, как вы обойдете требование русского правительства вернуть ее?

— Есть легальные пути. Янтарные панели были утеряны более пятидесяти лет назад. Их восстановление, безусловно, будет чего-то стоить новому владельцу. Кроме того, русские, возможно, не захотят их возвращать. Она создали комнату заново из нового янтаря и с помощью новых технологий.

— Я этого не знала.

— Комната в Екатерининском дворце была сделана заново. Это заняло более двадцати лет. Потеря балтийских государств при распаде Советского Союза означала, что Россия вынуждена была покупать янтарь на свободном рынке. Это оказалось дорого. Но меценаты пожертвовали деньги. Ирония судьбы, но самый большой взнос сделал немецкий промышленный концерн.

— Еще больше причин для того, чтобы хотеть вернуть панели. Оригиналы будут гораздо более ценными, чем копии.

— Я так не думаю. Янтарь будет другого цвета и качества. Куски соединить не получится.

— Так панели будут поврежденными, если найдутся?

Кнолль кивнул головой:

— Янтарь был изначально приклеен к пластинам из твердого дуба мастикой из пчелиного воска и древесного сока. В Екатерининском дворце было сложно поддерживать нужную температуру, поэтому, когда дерево расширялось и сжималось в течение двухсот лет, янтарь постепенно отваливался. Когда нацисты вывезли комнату, почти тридцать процентов янтаря к тому времени уже отвалилось. Подсчитали, что еще пятьдесят процентов было потеряно во время транспортировки в Кенигсберг. Так что все, что там сейчас будет, — это куча отдельных кусков.

— Тогда в чем же их ценность?

Он усмехнулся.

— Существуют фотографии. Если у вас есть куски, будет несложно собрать снова всю комнату. Я надеюсь, что нацисты хорошо их упаковали, поскольку для моего нанимателя имеет значение только оригинал.

— Интересный он человек.

Он улыбнулся:

— Хорошая попытка… снова. Но я не сказал «он».

Они подошли к отелю. Наверху, у ее номера, Кнолль остановился перед дверью.

— Утром во сколько? — спросила она.

— Мы выезжаем в семь тридцать. Клерк внизу сказал, что завтрак подают после семи. Местность, которую мы ищем, недалеко — около десяти километров отсюда.

— Я ценю все, что вы сделали. Не говоря уже о том, что вы спасли мне жизнь.

Кнолль слегка поклонился:

— Я польщен.

Рейчел улыбнулась.

— Вы говорили мне только о вашем муже. В вашей жизни есть мужчина?

Вопрос был неожиданный. Немного рано.

— Нет. — Она тут же пожалела о своей честности.

— Ваше сердце все еще тоскует по вашему бывшему мужу, не так ли?

Его это не касалось, но почему-то она ответила:

— Иногда.

— Он знает об этом?

— Иногда догадывается.

— Сколько прошло времени?

— С каких пор?

— С тех пор, как вы занимались любовью.

Его взгляд задержался на ней дольше, чем она ожидала. Этот мужчина обладал интуицией, и это волновало ее.

— Недостаточно для того, чтобы я прыгнула в постель к незнакомцу.

Кнолль улыбнулся:

— Может, этот незнакомец поможет вашему сердцу забыть?

— Я не думаю, что это то, что мне нужно. Но спасибо за предложение. — Она вставила ключ и отперла замок, затем оглянулась: — Первый раз мне сделали предложение в такой форме.

— И безусловно, не последний. — Он наклонил голову и улыбнулся: — Спокойной ночи, Рейчел.

Он повернулся и пошел в свой номер. Выражение его лица заставило Рейчел задуматься.

Интересно, что ее отповедь подействовала на него как вызов…