13

Мистер Ричардсон сидел за столом в гостиной. Рядом стоял дородный юноша. Оба повернулись к Джону, когда он вошел.

Тьютор встал.

— Мистер Холдсворт… какое неожиданное удовольствие.

— Но, судя по всему, вы заняты, сэр, — ответил тот. — Неважно… я буду иметь удовольствие видеть вас позже в библиотеке.

— Нет, прошу вас, останьтесь… мы закончили свои дела. Мистер Холдсворт, позвольте представить вам мистера Аркдейла, одного из наших сотрапезников начальства. Мистер Аркдейл, это мистер Холдсворт.

Гарри быстро заморгал и поклонился Холдсворту. У молодого человека было розовое круглое лицо, на котором заметно выделялись большие раскисшие губы, между которых, казалось, в любое мгновение мог мелькнуть язычок их обладателя.

— К вашим услугам, сэр, — пробормотал он. — Я в восхищении.

— Мистер Холдсворт уже слышал вас, хотя и не видел, — продолжил Ричардсон. — Мы прогуливались по Церковному двору прошлым вечером, когда вы вовсю разошлись.

Аркдейл порозовел еще сильнее.

— Я… прошу прощения, сэр. Некоторые… некоторые ребята… чересчур развеселились.

— Уверен, подобного больше не произойдет, мистер Аркдейл, — улыбнулся ему Ричардсон. — Что ж, я рад, что вам есть что показать завтра сэру Чарльзу, и я сообщу ему приятную весть, когда нанесу визит сегодня вечером. А после встречи я хотел бы обсудить ваш круг чтения на ближайшее время и планы на летние каникулы. Надеюсь, вас не затруднит заглянуть ко мне в среду? Около семи часов?

Аркдейл остановился, уже коснувшись двери.

— Я совсем забыл, сэр, но у меня уже назначена встреча.

Ричардсон поднял брови.

— Вот как?

— Клуб СД, сэр. Меня избрали его членом.

— Ах да. — На изящном лице Ричардсона промелькнуло какое-то чувство. — Такое нельзя пропустить.

— Мистер Уичкот очень настаивал.

— В таком случае, давайте договоримся на четверг. В семь вечера. Приходите, я угощу вас чаем, — Ричардсон задумчиво посмотрел на подопечного. — Будьте поосторожнее в клубе СД. Он обладает определенной репутацией, насколько я понимаю.

— Да, сэр. Премного благодарен.

Аркдейл поклонился, сначала Ричардсону, затем Холдсворту. Дверь за ним затворилась.

Тьютор вздохнул.

— У нас слишком много подобных молодых людей, мистер Холдсворт. Он безобиден, но прискорбно распущен. Трагедия в том, что он не полный глупец и обладает некоторыми зачатками учености. Он мог бы неплохо справляться, если бы приложил усилия. Но мне не следует утомлять вас своими скромными заботами. Вы навестили мистера Олдершоу сегодня утром? Как он вам показался?

— Крепок телом, но не духом, — ответил Холдсворт.

— Так, значит, улучшения нет?

— По-видимому, нет. Доктор Джермин уверен в успехе, но только если мистер Олдершоу останется с ним. Врач истово верит в свою систему.

— Нравственное управление, — произнес Ричардсон. — Говорят, это переворот в лечении безумия.

— Не могу сказать, что мне нравится то, что я видел. Больше всего это похоже на запугивание.

— В любом случае, это милосерднее, чем приковывать бедолаг к постелям, как это принято, и оставлять их гнить в собственных испражнениях. Вы смогли поговорить с мистером Олдершоу?

Холдсворт покачал головой.

— Когда доктор Джермин меня представил, Фрэнк впал в ярость, и его пришлось укрощать. Кстати: мистер Аркдейл только что упомянул мистера Уичкота. Я слышал его имя и у доктора Джермина.

— Если не ошибаюсь, я вчера уже говорил, что мистер Уичкот обладает в Иерусалиме большим влиянием.

— Как и его покойная жена, полагаю.

Ричардсон поднял брови.

— А! Похоже, у нас нет секретов от вас. Хотя, конечно, смерть несчастной леди далеко не секрет. Некоторые говорят, что мистер Уичкот бывает в обществе чаще, чем предполагает его столь недавняя утрата. Но, полагаю, нам следует быть снисходительными. Нельзя отказывать бедняге в утешении.

— Почему мистер Олдершоу считает, что видел привидение миссис Уичкот?

— Вот вы меня и подловили, дражайший сэр! Действительно, почему? Конечно, он был знаком с леди. Но мозги у бедолаги не в порядке. Разве ему нужен повод для галлюцинаций?

— А до того имелись признаки, что его мозги не в порядке? — спросил Холдсворт. — Ее светлость желает знать все до мельчайших подробностей, так что, если вы не против, я задам вам еще несколько вопросов.

— Я могу рассказать не намного больше, чем вы уже знаете. Мистер Олдершоу был в Ламборн-хаусе в вечер перед смертью миссис Уичкот. Случившееся повлияло на него… я бы сказал, что он впал в некоторую меланхолию. Но ничего из ряда вон выходящего… молодые люди всегда найдут из-за чего повздыхать, не правда ли?

— Как он себя вел в день перед явлением призрака? И что он делал в саду среди ночи?

— Кажется, он пообедал в «Хупе» с мистером Аркдейлом и поужинал в колледже в обществе мистера Уичкота.

— Возможно, это заставило его вспомнить миссис Уичкот особенно живо.

— Возможно. Как бы то ни было, полагаю, он проснулся среди ночи и надумал выйти по нужде… уборные студентов находятся на другой стороне сада.

— Могу ли я взглянуть на комнаты мистера Олдершоу?

— Нет ничего проще. Они в том же состоянии, в каком он их оставил. Ее светлость не хочет понапрасну тревожить друзей мистера Олдершоу. Внезапное выздоровление казалось вполне вероятным во время его заключения, и даже сейчас мы живем с надеждой на подобный счастливый исход, — веки Ричардсона затрепетали. — Леди Анна объявила, что ее сын нездоров, что труды в университете расшатали его нервную систему.

— Когда вам будет удобно?

— Хоть сейчас, если пожелаете, — Ричардсон шагнул к окну, выходящему во двор, и взглянул на часы на фронтоне. — У нас есть еще добрых полчаса до того, как позвонят к обеду.

Он натянул мантию, запер дверь и проводил Холдсворта наружу. Они подошли к двери в юго-восточном углу двора. Среди полудюжины имен, начертанных на табличке внизу подъезда, имелись имена Олдершоу и Аркдейла, занимавших по несколько комнат на втором этаже. Когда Ричардсон повернул ключ в тяжелой наружной двери Олдершоу, ничего не произошло. Он нахмурился и надавил сильнее. Ключ по-прежнему не двигался. Он повернул его в другую сторону, и замок немедленно и громко защелкнулся.

Ричардсон хмуро посмотрел на Холдсворта.

— Странно.

— Дверь была открыта?

Ричардсон снова крутанул ключ, потянул на себя наружную дверь и повернул ручку внутренней двери за ней. Последняя вела в просторную комнату, больше и выше, чем комната Ричардсона. Прямо перед ними стоял маленький человечек в темной одежде. Он держал стопку рубашек.

— Малгрейв! — воскликнул Ричардсон. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Пришел за чистым бельем для мистера Олдершоу, сэр. И доктор Джермин попросил меня принести несколько его книг.

— Почему ты не зашел ко мне за ключом?

— Прошу прощения, сэр. Не хотелось вас беспокоить, и доктор Джермин дал мне ключ мистера Олдершоу.

— Это совершенно недопустимо, Малгрейв, как ты прекрасно знаешь. Мы не можем раздавать ключи кому попало.

— Да, сэр. Прошу прощения, сэр. Поскольку речь шла о мистере Олдершоу, я подумал, что вы сделаете исключение.

— Не сделаю, — отрезал Ричардсон. — Немедленно сдай мне ключ.

— Конечно, сэр. В следующий раз я увижу его во вторник, сэр. Полагаю, мне придется обратиться к вам чуть позже на неделе.

— Можешь не беспокоиться.

Малгрейв, хромая, вошел в комнату и бережно положил рубашки в открытый саквояж, который стоял на полу.

— Как часто ты навещаешь мистера Олдершоу? — спросил Ричардсон.

— Два или три раза в неделю, сэр. Доктор Джермин говорит мне, что принести и когда зайти. Я брею бедного джентльмена, причесываю и выполняю разные мелкие поручения доктора, — Малгрейв затянул ремни саквояжа и встал. — Это доктор Карбери велел мне его навещать. Но счета я подаю доктору Джермину, который оплачивает их из средств ее светлости.

— Счета должны проходить через меня, как тебе прекрасно известно. Я тьютор мистера Олдершоу.

— Да, сэр, но директор сказал, что это другое дело, поскольку юный джентльмен сейчас не проживает при университете.

— Понятно. Хорошо. Прошу не забывать, что мистер Олдершоу — мой ученик, и впредь я буду очень рад, если ты возьмешь на себя труд сообщать мне, как он поживает.

— Да, сэр.

— А теперь положи ключ на стол и уходи.

Малгрейв снова поклонился, поднял саквояж и захромал к двери.

Ричардсон подождал, пока дверь за Малгрейвом закроется. Его лицо побелело.

— Это невыносимо. Директор действовал за моей спиной, и Малгрейву, несомненно, хорошо заплатили, чтобы он держал язык за зубами. Вот уж воистину джип!

— Я не понимаю, — сказал Холдсворт.

— Э… а, слово «джип», говорят, происходит от греческого слова, означающего «стервятник». Чертовски похоже на правду! Подобные ему паразиты делают состояние на чаевых и взятках, — Ричардсон на мгновение умолк, тяжело дыша. — Видите ли, джип — не то, что обычный университетский слуга. Он работает только на себя и предлагает свои услуги, кому пожелает. Будь моя воля, я бы выгнал из Кембриджа все племя джипов.

— Вы говорите с таким пылом, сэр…

— Я говорю то, что думаю, мистер Холдсворт. Однако простите, я позволил своим чувствам излишне накалиться. Когда всю жизнь проводишь в колледже, видишь одних и тех же людей изо дня в день… подобные мелочи могут значить для нас очень многое. Страстишки разрастаются и приобретают монструозные очертания. — Он неискренне засмеялся. — Когда я сам был сайзаром, лет тридцать назад, джипы смотрели на нас, как на соперников, и обращались с нами соответственно. Я помню Малгрейва по тем временам… он был совсем мальчишкой, разумеется… вечно хромал где-то рядом и унижал нас с большим удовольствием.

Холдсворт переместился к ближайшему окну, одному из двух, выходивших на лужайку, которая спускалась к Длинному пруду, со стеной часовни слева и величественной кроной восточного платана за ней. Возможно, Фрэнк Олдершоу стоял здесь в ночь, когда встретил призрака? И нечто выманило его на улицу?

Ричардсон окончательно справился с собой и улыбнулся.

— Позвольте мне быть вашим чичероне. Когда наш Основатель сочинял устав, он включил в него условие, что в колледже всегда должны найтись апартаменты для любого из его потомков, пожелавшего здесь учиться. Полагаю, можно без опасения утверждать, что лучшим жилищем обладает только директор. Это главная комната, гостиная или общая комната, как у нас принято говорить. Вон та дверь ведет в спальню, а соседняя с ней — в кабинет. Маленькая дверца за камином — в так называемую комнату джипа, владения Малгрейва и домработницы.

— Апартаменты превосходно обставлены.

— Леди Анна проследила за этим. Ее желание, чтобы сын проживал в условиях, достойных его положения и ожиданий, вполне естественно.

Холдсворт бродил по комнатам. Маленький кабинет выходил на крошечный залитый солнцем садик на южной стороне ряда домов. Сама комната была квадратной, с высокими потолками, почти идеальным кубом. В ней имелись некоторые свидетельства, что Фрэнк Олдершоу порой уделял время учебе — пара томиков Тацита, Вергилия и Тита Ливия и несколько математических работ, таких, как «Meditationes analyticae» Уоринга и «Конические сечения» Винса.

— Мистер Олдершоу корпел над книгами? — спросил Холдсворт.

— Редко. Ему не свойственно стремление к знаниям. Что его действительно интересовало, так это гонки на фаэтонах с Аркдейлом или количество бекасов, которое ему удавалось подстрелить на утренней охоте.

Холдсворт открыл дверь напротив окна и обнаружил за ней чулан с комодом и большим платяным шкафом. Дверь на противоположной стороне чулана сообщалась со спальней. Джон просмотрел одежду — парики и сюртуки, бриджи и чулки, туфли, сапоги, шляпы, перчатки, пальто.

— Одежды хватило бы на целую деревню, — бросил он через плечо Ричардсону. — Деревню, населенную исключительно знатью.

— Ее светлость никогда не ограничивает сына в том, что может повысить его значимость. Ему предстоит занять важное место в мире, когда придет время, и присоединиться к самым сливкам общества. Вот почему настоящее его положение так унизительно для нее.

— Из-за гордыни?

— Без нее определенно не обошлось. Однако я не хочу сказать, что ее светлость не испытывает материнской любви к сыну. Но мало кто из нас способен похвастать простыми чувствами, не затронутыми своекорыстным интересом. Даже великие мира сего, — Ричардсон потянул рукав ярко-зеленого сюртука. — Это ливрея, которую мистер Аркдейл с такой гордостью наденет в среду. Клуб СД. На пуговицах выбит клубный девиз: «Sans souci». Печальная ирония для мистера Олдершоу, не правда ли?

Холдсворт взглянул на обшлаг.

— Пуговицы не хватает.

Первоначально на обшлаге были три золоченые пуговицы в ряд. Теперь осталось только две.

— Она на туалетном столике, — Ричардсон выглянул в окно спальни. — Церковный служка собирается звонить к обеду. И вот еще что, прежде чем мы уйдем, сэр… — Он положил руку на рукав Холдсворта. — Прошу вас, будьте осторожнее.

— Что вы имеете в виду?

— Мне больно это говорить, но доктор Карбери служит только себе. Если он увидит возможность добиться преимущества у леди Анны за ваш счет, то без колебания ею воспользуется. Вы должны быть настороже.

Колокол начал бить.

— А теперь поспешим, — радостно и бодро сказал Ричардсон. — Если я не займу свое место за высоким столом до того, как прочтут молитву, мне придется уплатить штраф — две бутылки вина.