Мишель Бишоп сидела у стола в своем аккуратном кабинете. Она внимательно рассматривала рентгеновский снимок на мониторе — темно-русые волосы падали ей на лицо, а подбородок покоился на тщательно наманикюренных ногтях. Снаружи, в медпункте, стояла глубокая тишина.

Нарушив покой, в нескольких дюймах от ее локтя зазвонил телефон. Бишоп подскочила на стуле от неожиданности. Потом протянула руку к трубке.

— Медпункт. Бишоп.

— Мишель? Это Питер.

— Доктор Крейн?

Она нахмурилась. Да, это был он, но его обычно флегматичный, чуть ли не ленивый голос звучал возбужденно, словно Крейн сбился с дыхания. Доктор Бишоп нажала кнопку отключения питания на мониторе и, когда экран стал черным, откинулась на спинку стула.

— Я во временном госпитале на четвертом уровне. И мне нужна ваша помощь. Срочно.

— Хорошо.

Молчание.

— С вами все нормально? Судя по голосу, вы чем-то… озабочены?

— Я в порядке, — ответила Бишоп.

— Назревает кризис. — Опять пауза, на этот раз длиннее. — Послушайте. Я пока не могу вам рассказать все. Но там, внизу, под нами — вовсе не Атлантида.

— Я уже и сама догадалась.

— Я обнаружил, что мы роем шахту к объекту, который несет страшную опасность.

— Что же это?

— Не могу вам сказать. Не сейчас, по крайней мере. Но время терять нельзя. Так или иначе, нам надо убедить Спартана остановить работы. Послушайте, мне надо, чтобы вы сделали следующее: назовите мне ученых и лаборантов — тех, кого лучше всего знаете. Разумных, тех, кто не служит в армии, рассудительных людей, которым вы можете доверять, которые хорошо знают друг друга. Вам какие-нибудь имена в голову приходят?

Она ответила не сразу.

— Да. Джин Вандербильт, руководитель океанографических исследований. А у нас, в медицинском…

— Отлично. Позвоните мне на мобильный, когда соберете их. Тогда я приду и все объясню.

— Питер, что происходит? — спросила Бишоп.

— Я вычислил. Понял, отчего болеют сотрудники на станции. Я сказал им, но они не стали меня слушать. Когда вы соберете людей, я расскажу больше. Если мы не сможем убедить Спартана, нам придется передать сигнал на поверхность, сообщить о том, что здесь происходит, добиться, чтобы там подключили правительство. Вы сможете это сделать?

Она не ответила.

— Мишель, послушайте. Я знаю, что мы с вами далеко не во всем соглашались друг с другом. Но сейчас мы говорим о безопасности всей станции, а может быть, даже о большем. Теперь Ашера нет, и мне нужна поддержка его ученых, тех, кто верил в него и в его подход. Команде Спартана осталось до цели всего несколько дней, а может, и того меньше. Мы же с вами врачи, мы давали клятву. Мы должны заботиться о людях и следить, чтобы с ними ничего дурного не случилось. Или хотя бы постараться. Вы поможете мне?

— Да, — пробормотала она.

— Сколько вам нужно времени?

Бишоп молчала, разглядывая свой кабинет.

— Не много. Минут пятнадцать, может быть, полчаса.

— Я знал, что вы мне не откажете.

Она слегка прикусила губу.

— Значит, адмирал не собирается прекращать работы?

— Вы же знаете Спартана. Я уговаривал его, как мог.

— Если он сам не согласится, никто не сможет его переубедить.

— Мы должны попытаться. Послушайте, перезвоните мне, хорошо?

— Ладно.

— Спасибо, Мишель.

Телефон вдруг замолчал. В кабинете снова воцарилась тишина. Бишоп сидела на стуле, не двигаясь, и, наверное, целую минуту смотрела на телефонную трубку в руке. Затем медленно положила ее на место, сохраняя на лице задумчивое, даже какое-то покорное выражение.