— Очистители углекислого газа?

— Норма.

— Сервоприводы и карданы?

— Норма.

— Защита?

— Сто процентов.

— Индикаторы инерциальной системы?

— Зеленый.

— Электромагнитный замок?

— Максимум.

— Датчик температуры?

— Норма.

Томас Адкинсон повернулся вместе с креслом к инструментальной панели и выключил нудный диалог между рулевым и инженером. Его консоль сияла зелеными индикаторами, а манипуляторы на нижней части Сферы были готовы к работе.

Серия гулких ударов снаружи прекратилась, сменившись едва слышным шорохом — пластину входного люка приварили на место, а теперь заполировывали следы шва. Новичок в буровом комплексе, обойдя вокруг Сферы, увидел бы только идеально гладкий шар — снаружи ничто не указывало на то, что внутри находятся три человека.

Сидят в страшно неудобной тесноте.

Адкинсон поерзал в маленьком металлическом кресле, стараясь найти положение, в котором можно было бы удобно провести сутки. Из-за того что вход и выход из Сферы занимал столько времени — полтора часа подготовки до погружения и полчаса после, для максимальной эффективности каждому экипажу сделали смену тройной длины.

Максимальная эффективность, черт ее дери. На жизнь можно зарабатывать и как-нибудь иначе!

Чирикнул интерком.

— Сфера-один, вызывает диспетчер, — раздался голос из крошечного динамика. — Сообщите состояние.

Микрофон взял Гроув, рулевой.

— Сфера-один, все системы в норме.

— Вас понял.

Адкинсон бросил взгляд на Гроува. Рулевой во время погружения отвечал за техническую сторону; это было смешно, поскольку, честно говоря, парню и делать-то нечего, только следить за приборами — не сломалось ли что-нибудь. Настоящая работа оставалась ему и Хорсту, инженеру. Впрочем, Гроув был из тех людей, которые всегда помнят о том, что звук и изображение передаются не только в буровой комплекс, но и на секретную базу в пригороде Вашингтона. Перед камерой ему надо играть главную роль.

Интерком чирикнул снова.

— Сфера-один, шлюз открыт. Есть готовность к погружению.

— Вас понял, — ответил Гроув.

На какой-то миг все замерло. Потом последовал неожиданный толчок — Сфера вышла из стапеля и двинулась к шлюзу. Последовало ощущение постепенного спуска, и вдруг резкое, короткое падение — захваты разошлись, и Сфера вошла в шлюз. Над головой раздалось гудение — герметизировались массивные створки. Как и другие звуки снаружи, этот был странным — эхо многократно отражало его.

И все из-за особой конструкции Сферы. Ее наружная сверкающая оболочка была сделана из твердого металлокерамического сплава, а внутренняя — из усиленной стали. Двойной корпус — обычное дело для глубоководных аппаратов. Уникальной Сферу делало наполнение пространства между двумя корпусами. Адкинсон видел схемы и фотографии. В межкорпусном пространстве стояли перемычки — сотни, тысячи перемычек. Стойки между одним корпусом и другим и стойки между стойками.

Конструкторы Сферы обратились за примером к живой природе. Это, по мнению Адкинсона, и было самым странным. Когда он слушал объяснения, ему казалось, что его дурачат. Идею невероятно сложного усиления корпуса позаимствовали у… дятла. Кажется, любая нормальная птица, если будет молотить по дереву дни напролет, совсем скоро получит разжижение мозгов от удара. Но череп дятла был двухслойный, проложенный — чем бы вы думали? — десятками крошечных стоек.

Адкинсон помотал головой. Дятел! Боже правый! А потом, сидеть, запаянным в блестящий металлический шарик, под давлением…

Да, давление. Адкинсон изо всех сил старался не думать про него.

— Сфера-один, — сказала диспетчерская. — Вы прошли шлюз. Люк задраен.

— Вас понял, — ответил Гроув. Он положил микрофон и повернулся к Хорсту, инженеру. — Состояние снаряда?

Хорст сидел, склонившись над своим пультом, который состоял из трех экранов, клавиатуры и двух крошечных резиновых джойстиков.

— Подхожу к месту.

Адкинсон лениво наблюдал за его работой. Хорст смотрел на экраны. На них были видны три предмета — зеленые тени изображений от гидролокатора, по одному на каждый экран: на первом — их собственная Сфера, на третьем — тоннелепроходческая машина, а на среднем — глубоководный робот, известный под названием «снаряд». «Настоящая» видеокамера на борту была одна — крохотная беспроводная штучка с монитором чуть больше, чем визир перископа, и изображение видел только рулевой.

— Вошел в зацепление, — сказал Хорст.

— Понял. — Гроув пощелкал переключателями на пульте и повернул большой регулятор на девяносто градусов по часовой стрелке. — Увеличение мощности до семидесяти пяти процентов.

На панели рулевого раздался писк, за ним — тихое жужжание, которое, кажется, шло из ниоткуда и сразу отовсюду. После чего внизу живота появилось странное ощущение — это Сфера резко рванулась, словно воздушный шарик, который дернули за ниточку.

— Полный контакт, — сказал инженер.

Гроув взял микрофон из держателя.

— Диспетчер, говорит Сфера-один. Контакт со снарядом. Идем на спуск.

Хорст вернулся к своим джойстикам. Сфера снова пошла вниз, на этот раз более плавно — начался спуск в тоннель к рабочему участку.

Офицер еще раз покачал головой. Устройство аппарата было необычным, но еще удивительнее оказался способ его передвижения. Адкинсон привык к подводным лодкам с их балластными цистернами и управляемым дифферентом. Но на Сфере ничего подобного не было, ведь отверстия в наружном корпусе, даже самые маленькие, не допускались. Все заменял снаряд — автономное механическое устройство, расположенное в шахте под ними и спускавшееся к участку. К Сфере он крепился при помощи сильного электромагнитного поля, и когда опускался, то тянул за собой Сферу.

Перед погружением давление на станции и в Сфере уравнивалось. Потом она спускалась вниз, двигаясь за снарядом. А в конце смены Хорст, задачей которого и было управление роботом, просто отключал магнитное поле. Сфера, стремясь найти барометрическое равновесие с окружающей средой, поднималась вверх, пока не достигала станции, где и останавливалась.

Это было очень непривычно, впрочем, во время погружений, которые становились все глубже, работало безупречно. Такой способ движения действовал безотказно — если бы снаряд сломался или дал сбой, инженеру надо было бы всего-навсего отключить электромагниты раньше, и Сфера бы всплыла автоматически. Адкинсону не хотелось признаваться, но вся идея оказалась очень остроумной. Когда задумаешься, получается, что давление не оставляет тебе никакого другого выбора…

Ну вот, опять давление!

— Ноль минус тысяча футов условно, — произнес Гроув.

— Электромагнит на полной, — сказал Хорст. — Скорость спуска стабильная.

Адкинсон облизал губы. Давление не только заставляло придумывать экстравагантные решения, позволявшие работать на такой глубине, но и делало саму вахту долгой и изматывающей. Во-первых, крепкая, автономная, практически неразрушимая тоннелепроходческая машина прокладывала шахту примерно на десяток футов вниз, и образовавшуюся полость заполняла морская вода. Затем эту секцию тоннеля одевали в тюбинг, используя чрезвычайно сложные и точные в работе механические руки, прикрепленные к нижней части Сферы. Это и была работа Адкинсона, так же как и откачивание илистой взвеси из тоннеля — тут использовался вакуумный трубопровод, который выводил ее с участка к вытяжному клапану, установленному на океанском дне в сотне ярдов от станции. Все приходилось делать быстро и точно, иначе скальные и осадочные породы оползут и (боже сохрани!) погребут под собой тоннелепроходческую машину.

— Ноль минус две тысячи условно, — произнес рулевой.

Конечно, они отлично подготовлены, и процесс очень строго контролируется, чтобы такое могло случиться. Спасибо одному ненормальному старому пердуну — его, Адкинсона, работенка оказалась крайне тягостной, неприятной и изматывающей.

К концу их смены шахта углубится примерно еще на сотню футов — прямо вниз от станции, и для укрепления будет аккуратно обложена стальными тюбингами, а поскольку в тоннеле стоит морская вода, стальные конструкции не испытывают давления.

Про Сферу, однако, такого не скажешь…

Адкинсон приказал себе перестать думать об этом. Ему просто скучно, вот и все. Во время погружения его мысли часто сворачивают на мрачные темы. Да и настроение на станции ничуть не помогает избавиться от них — люди заболевают, кто-то ведет себя как полупомешанный, ходят слухи об очень странных вещах, которые то и дело появляются на участке из ила и скальных обломков и выходят к Сфере. Адкинсон стал гадать, не появится ли что-нибудь сегодня, во время его смены. Люди называют эти штуки подводными стражами.

Что же они оберегают?

— Ноль минус три тысячи футов, — сказал Гроув. — Скорость погружения уменьшилась.

Хорст посмотрел на свои экраны.

— Снаряд пошел медленнее.

Гроув нахмурился.

— Не так, как в тот раз?

«Тот раз» был накануне, когда у самой нижней точки шахты вдруг по необъяснимой причине снаряд на шестьдесят секунд перестал отвечать на команды. Адкинсон лениво размышлял о том, какой идиот додумался так назвать механизм. «Снаряд» подразумевает что-то компактное и гладкое. Но машина у них совсем не гладкая и ни в коей мере не компактная: при ближайшем рассмотрении выясняется, что это громоздкий робот чудовищного обличья.

— Нет, — ответил инженер. — Просто отклонение температуры. Через пару секунд пройдем.

Адкинсон осторожно поерзал в маленьком кресле, стараясь направить мысли в более благостном направлении. Вчера был на редкость тяжелый день. Накануне тоннелепроходческая машина преодолела нижнюю границу коренного слоя — второго слоя земной коры. Они будут первым экипажем, кто войдет в океанский слой — третий и самый глубокий уровень. Ниже уже находится Мохо… и то, что там их поджидает.

Адкинсону стало интересно, что они могут найти в океанском слое. Наверняка было известно только, что он самый тонкий из трех и самый малоизученный. В конце концов, даже при реализации международного проекта по бурению морского дна так глубоко не добирались. Сейчас они пришли туда, где не бывал еще ни один человек — надо будет это запомнить.

Адкинсон вздохнул, лениво подергал сложную рукоятку, управляющую работой механической руки — само собой, без проводов, поскольку ни гидравлика, ни проводка не должны были нарушать целостность обшивки Сферы. Адкинсону пришло в голову, что спуск мог бы идти гораздо быстрее, если бы компания была веселей. Но разговоры с Хорстом и Гроувом захватывают не больше, чем наблюдение за процессом высыхания краски.

— Ноль минус шесть тысяч, — сказал Гроув.

«Твою бы сестрицу сюда», — мрачно подумал Адкинсон.

Прошло еще десять минут — тишина нарушалась только редкими радиопереговорами между диспетчером и рулевым. Адкинсон выпрямился за пультом, только когда они достигли дна шахты. Теперь, когда он может приниматься за свою утомительную работу — взять полукруглый стальной тюбинг, спускаемый на тросе со станции, поставить его на место при помощи бесчисленных крошечных тяг, управляющих движением механической руки, и плотно закрепить его, — теперь время пойдет быстро.

— Сбрасываю мощность, — сказал Гроув.

— Подтверждаю, — ответил Хорст, нажимая кнопки на маленькой клавиатуре между джойстиками. — Начинаю посадку.

Инженер взял микрофон.

— Диспетчер, говорит Сфера-один. Подхожу к рабочему участку. Начинайте подачу груза.

— Сфера-один, вас понял, — послышался скрип динамика. — Груз пошел.

Гроув глянул на Адкинсона. Это был знак — начинать. Адкинсон кивнул в ответ и стал готовить пульт. Он включил монитор гидролокатора, чтобы отследить приближение металлических секций. Осторожно взялся за джойстик управления механической рукой, проверил работу всех малых джойстиков и стал тестировать сначала большой электродвигатель, затем малые.

Странно. На движения рукоятки манипулятор, кажется, отвечает медленно, как-то лениво…

Резкий голос Гроува сбил его мысли.

— Мы остановились, — сказал рулевой. Он повернулся к Хорсту. — В чем дело?

— Не знаю.

Инженер постучал по клавиатуре, глянул на один из экранов.

— Поступил сигнал о приближении к машине?

— Нет, — ответил Хорст. — Она действует в штатном режиме и прокопала уже четыре фута.

— Тогда почему остановился снаряд?

— Неизвестно. — Пальцы Хорста летали по клавиатуре. — Он периодически не реагирует на команды.

— О господи! Началось!

Гроув ударил рукой по переборке.

Рулевого можно терпеть, когда все идет по плану, но стоит делам споткнуться, как он тут же становится совершенно невыносим. Адкинсон от всей души пожелал, чтобы эта смена не превратилась в мероприятие, о котором будут долго вспоминать.

— Мощность увеличить можешь? — спросил Гроув.

— И так на максимуме.

— Черт, тогда ты…

— Вот, — сказал Хорст. — Двигается.

— Так-то лучше, — ответил рулевой нормальным тоном. — Адкинсон, приготовься…

— Проклятье! — воскликнул Хорст. Тревога в голосе инженера заставила Адкинсона вздрогнуть. — Он поднимается!

— Кто? — спросил Гроув.

— Снаряд. Он уже не спускается. Он идет к нам.

Адкинсон резко повернулся к центральному экрану инженера. И точно — сквозь зеленый туман сигнала гидроакустики он увидел, как поднимается огромная машина. Пока он глазел на монитор, робот, кажется, прибавил скорости.

— Останови его! — крикнул Гроув. — Отключи!

Хорст отчаянно молотил по клавиатуре.

— Опасность столкновения, — сказал бесплотный женский голос. — Опасность столкновения.

— Не выходит! — крикнул Хорст. — Семьдесят футов, приближается!

Адкинсон почувствовал еще один, более сильный укол страха. Если снаряд в них врежется, если повредит наружную обшивку Сферы, то пострадает и сложная система стоек, которая обеспечивает прочность конструкции…

Охваченный внезапной паникой, он завертелся вместе с креслом, сжимая и разжимая кулаки, часто дыша, ища взглядом выход.

— Останавливаю погружение! — крикнул Гроув, чтобы его было слышно за сиреной. — Хорст, отключи электромагнит. Всплываем!

— Магнит уже выключен. Снаряд все равно поднимается. Пятьдесят футов, идет на большой скорости!

— Черт! — Рулевой схватил микрофон. — Диспетчер, это Сфера-один. Снаряд работает в нештатном режиме, начинаем аварийный подъем.

— Сфера-один, повторите, — прохрипело радио.

— Мы прервали работу и возвращаемся!

Адкинсон схватился за сиденье, отчаянно пытаясь держать себя в руках. Он ощутил, как болезненно медленно начала всплывать Сфера. Взгляд был прикован к экранам Хорста. «Быстрее, черт тебя… быстрее».

— Двадцать футов! — чуть ли не взвизгнул инженер. — О господи!

— Приготовиться к столкновению! — закричал Гроув.

Адкинсон навалился на свой пульт, изо всех сил вцепившись в переборку. Стиснул зубы. На какой-то момент ему показалось, что весь дикий шум — завывание сирены, отчаянные крики Хорста — оказался приглушен мучительным ожиданием. И вот снизу раздался болезненный удар, Сфера подпрыгнула, мотнулась вправо-влево, заскрежетал, сминаясь, металл, и неуправляемый аппарат резко, очень быстро понесся вверх. Адкинсон сильно ударился головой о пол… и все скрылось в темноте.